Kitobni o'qish: «Агентство «Ангелы»»
Чудо в тапках
Тщательно взбив кудряшки и поправив кокетливо перетянувшую их голубенькую ленточку, завязанную бантиком на лбу, я незаметно перекрестилась и нажала перламутровую пуговку звонка.
Честно говоря, я ожидала услышать заливистую трель или, в крайнем случае, электронный вариант Моцарта или Бетховена, но меня постигло жестокое разочарование. Недра двухэтажного особняка залило какое-то странное жестяное дребезжание. Такие звонки бывают в старых чёрно-белых фильмах про советские коммуналки. К дребезжащему звонку должен прилагаться общий туалет и общая же кухня с двумя или тремя газовыми плитами, натянутые по диагонали верёвки с мокрым бельём, велосипеды и тазы в общем длинном и широком коридоре. Но в этом доме ничего такого быть не может.
Особняк никак не отреагировал на звонок. Хозяин оглох, что ли? А может, дома просто нет… Вот жалость-то! Выходит, зря тащилась…
Ни на что особо не надеясь, я снова нажала перламутровую пуговку. И снова услыхала допотопное дребезжание.
Никаких шагов за дверью я не услышала, но сама дверь распахнулась, явив миру и мне лохматого человека с сильно помятой со сна физиономией.
– Чего надо-то? – спросила физиономия, отчаянно зевая.
Сделав «приятное лицо» и нацепив свою лучшую улыбку, я спросила:
– Вы – Игнатов Игнат Михайлович?
– Ну…
– Да или нет? – уточнила я.
– А ты сама-то кто будешь? – промычал лохматый, изо всех сил борясь с зевотой.
Я снова лучезарно улыбнулась:
– Вас приветствует фирма «Хозяюшка»! Домработницу заказывали?
– А-а, понятно, – лениво протянул он, почёсывая живот через футболку. – Ну, проходи, коли пришла. – И отступил на шаг, чтобы я могла пройти.
Одет Игнат Михайлович был в красную футболку, шорты цвета хаки (всё это ужасно мятое и явно несвежее) и пляжные шлёпанцы. Тоже мне, крутой работодатель…
Я вошла в дом, захлопнула за собой дверь и огляделась.
Холл был светлый, просторный и грустный. Одинокая кожаная куртка была подвешена за шиворот на крючок, хотя буквально рядом на кронштейне болталось четыре пустых тремпеля. В противоположном углу сиротливо приютился потрёпанный футбольный мяч. На белоснежном пластиковом подоконнике – сероватый налёт невесомой пыли и пустая бутылка из-под пива, тоже припорошенная пылью.
Мерзость и запустение.
Нарисовав пальцем на пыльном подоконнике затейливый вензель, я вздохнула:
– Наш город вряд ли когда-нибудь получит приз ЮНЕСКО за чистоту и красоту. Содержание пыли в воздухе у нас исчисляется тоннами.
– Вот-вот, – подхватил он. – На улице пыль летает, а у меня в доме оседает. Сил уже моих нет бороться с ней! Потому и обратился в эту вашу «Хозяюшку».
– Понятно. Где я могу вручить вам свои верительные грамоты?
– Какие грамоты? – не понял он.
– Документы свои хочу вам показать. Чтобы вы убедились, что я – это я.
– А-а… Ну, пошли на кухню.
В холл выходило три двери. Все – распашные, с матовыми стёклами. Сейчас хозяин направился к левой, я, понятное дело, за ним.
Здесь оказалась кухня. Обеденный стол радовал глаз округлостью форм, что по нынешним временам – большая редкость. По крайней мере, на кухне. Стульев было всего два. На один из них плюхнулся хозяин и махнул рукой в сторону второго – садись, дескать.
Я подала ему свои документы – паспорт, санитарную книжку, свидетельство об окончании курсов домоводства и направление с фирмы. Только после этого я присела на краешек стула, чинно сложила руки на коленях и замерла.
Лохматый Игнат Михайлович внимательнейшим образом изучал мои бумаги, а я так же внимательно изучала кухню. В конце концов, именно здесь мне и предстоит проводить большую часть времени. Правда, крутить головой налево-направо мне было неловко, поэтому я просто обвела взглядом ту часть пространства, что попадала в поле зрения.
Кухня оказалась практически квадратным помещением, очень просторным – размером с целую малогабаритную квартиру. Два больших окна пропускали много света, так что даже в такой пасмурный день, как сегодня, не было нужды зажигать электричество. Отдельно стоящей плиты не было. Варочная панель была врезана в столешницу, как это обычно показывают во всех кулинарных телепередачах. И вообще кухня была оборудована что надо! И микроволновка есть (стекло изнутри заляпано чем-то белым), и тостер симпатичный, новенький (только крошек вокруг слишком много). Эх, такую бы кухню, да в хорошие руки!..
Впрочем, такие руки уже появились. Это были мои руки, и они прямо чесались, так им хотелось поскорее взяться за дело!
Налюбовавшись вдоволь на мои документы, хозяин вернул мне их все до единого со словами:
– А санитарную книжку, небось, за взятку сляпала…
– Ни-ни! – отчаянно замотала я головой. – Я же в «Хозяюшке» на специальных курсах домоводству училась, так мы всей группой ходили в больницу, на медкомиссию. У нас там с этим знаете как строго!
– Ладно, поверим, – вздохнул он. – И чему же тебя на курсах научили?
– А всему. Еду готовить, убирать, стирать, бельё гладить, – старательно перечисляла я. – Ещё за детками малыми ухаживать, за лежачими больными, за животными, первую помощь оказывать…
– Кому? Животным? – удивился он.
– Нет, людям, – смутилась я. – Хотя… Если понадобится, смогу и животным. Наверное… А что, у вас есть кто-то? Собака, да? Или кошка?
– Мышка.
Я завизжала, перепрыгнула со стула на стол и уселась в самом центре, поджав под себя ноги.
Хозяин поморщился:
– Чего орёшь, дура? Пошутил я.
Я обиделась:
– И вовсе я не дура. У меня отличные оценки по всем предметам: и по выпечке, и по оказанию первой помощи, и по уходу за животными. А шутить так больше не надо, потому что мышей я боюсь.
– А хомячков?
– Что – хомячков? – не поняла я.
– Хомячков, спрашиваю, боишься?
– Нет, – пожала я плечами. – Чего их бояться? Они же в клетке сидят. И хорошенькие такие, особенно когда маленькие!
– Не понимаю я вас, баб, – развёл он руками. – Хомячков вы не боитесь. Кроликов тоже. Но ведь и хомяки, и кролики, и милые рыжие белочки – такие же грызуны, как мыши и крысы.
– Ага, точно, – закивала я, – белочка и крыса – совсем одно и то же… Как скажете хозяин, вам виднее!
– Ну хватит дурачиться, – хлопнул он в ладоши. – Слезай со стола и давай знакомиться. Я – Игнат. Можно на «ты». А ты, стало быть, Анна. В быту мне как тебя называть? Аней?
– Да как угодно. В смысле – как вам, хозяин, будет угодно. Хоть Ваней…
– Смешно, – кивнул он. – А ты к какому имени больше привыкла? Мама как тебя называет – Аннушка? Анюта?
– Мама моя умерла давным-давно. Бабушка меня вырастила. Но она тоже умерла.
– Так ты что, одна-одинёшенька на белом свете? – поднял он брови.
– Почему одна… Брат у меня есть. Родной. Он зовёт меня Нюркой, если вам это так интересно…
– Нет, вариант «Нюрка» мне не нравится. Попахивает деревней позапрошлого века.
– Так мы и есть деревенские, – пожала я плечом. – И я, и братец мой бестолковый.
– А он чем занимается? В колхозе работает?
– Нет сейчас колхозов. Распустили их давно. А брат мой тоже в городе в основном обретается.
– А делает чего?
– Да богатым людям прислуживает.
– Понятно… Династия домашней прислуги, да?
– Угу, – кивнула я. – С того и кормимся…
– Ладно, Анюта. Давай решим главный вопрос. Ты где жить будешь – дома или здесь?
– А вам как лучше?
– Мне бы лучше, чтобы ты здесь жила. Как говорится, живой замок в доме…
– Ну, и мне так лучше. Потому что каждый день туда-сюда электричками мотаться затруднительно. Опаздывать буду, вам не понравится… Покажите мне мою комнату, я перевезу сюда одежду.
– Я сейчас покажу тебе дом, а ты сама решай, где тебе жить сподручнее.
Он повёл меня на экскурсию.
Из холла шла лестница на второй этаж и сюда же выходили двери комнат первого этажа. Левая дверь вела в кухню. Правая, арочная, была приоткрыта и за ней угадывалась гостиная. Так и оказалось. Средняя дверь была плотно прикрыта.
– А там что? – спросила я.
– Всё сразу. И каминный зал, и библиотека, и кабинет.
Он открыл среднюю дверь. Я с любопытством заглянула внутрь. Думала, увижу стеллажи до потолка, книги, книги, книги… Оказалось – ничего подобного. Нет, один-то шкаф с книгами там был. И камин тоже. Но центральное место занимал письменный стол с миллионом ящиков. Рядом на приставке стоял компьютер с плоским экранчиком. И ещё один компьютер, ноутбук, лежал почему-то в кресле.
– Это и есть библиотека?.. – разочарованно протянула я. – А где же тысячи книг?
– Да уж… Деревня – она и есть деревня… Аня, сейчас книги выпускают в электронном виде!
– Тогда где же компакт-диски? – блеснула я эрудицией.
– И это тоже – лишнее. У нас у всех теперь есть одна библиотека общего пользования. Называется Интернет. Там всё лежит. Бери, что надо, и пользуйся на здоровье.
– Ясно. А зачем вам в доме «живой замок»? Книг нет. Ценности и деньги, поди, в банке храните. Что же у вас брать? Одно расстройство для воров…
– Говори мне «ты», ладно? А брать у меня и впрямь нечего. Кроме меня самого разве что…
Я засмеялась:
– Да кому ты нужен, счастье лохматое… Это невест воруют. А про женихов я такого обычая не знаю.
– … и ещё много чего не знаешь, – подхватил он. – Я должен ввести тебя в курс дела. Ты послушай, а потом решай, хочешь ты здесь работать или нет.
Он присел на краешек письменного стола, а мне подбородком указал на кресло.
Я ринулась было туда, но остановилась:
– Там же этот… Ноутбук…
– А, брось его куда-нибудь!
Я переложила «Самсунг» на приставку, поближе к стационарному компьютеру, уселась в кресло и всем своим видом изобразила готовность слушать.
– Так вот, милая Анна, я приехал в ваш городок недавно…
– Ничего себе «городок»! – возмутилась я. – Мы, между прочим, областной центр! И жителей у нас почти что миллион!
– И воспитания тебе явно недостаёт. Перебивать невежливо. Я приехал сюда из столицы, так что мне ваш областной центр…
– … ерундой кажется, – закончила я его мысль. – А чего ехал? Жил бы себе в своей любимой столице!
– В том-то и дело, что там в последнее время жизни мне не было. Ну, это не твоего ума дело. Я приехал сюда, стал налаживать бизнес здесь. Но, видимо, сильно кому-то помешал. И покушались на мою жизнь драгоценную, и слежку за собой всё время ощущаю, прямо спина чешется, так её кто-то взглядом сверлит…
– Валерьянки попей.
– Чего-о?.. – оторопел Игнат.
– У нас знахарка есть, бабушка Марфа. Она людей от сглаза лечит, от порчи, прочих напастей… А таких, как ты, которым мерещится что-то, она на раз вылечивает. Плёвое дело! Она им корень валерианы отваривает и пить даёт. От этого вонь у ней в избе стоит такая – хоть и не дыши вовсе! Но людям помогает. А ты можешь валериановую настойку в аптеке купить. Попьёшь валерьяночки, глядишь, и попустит…
– Надо говорить не «у ней», а «у неё», – машинально поправил он. – А ты, Анна, как я погляжу, больно много о себе понимаешь! Я что, совета у тебя спрашивал? Рецепт просил?
Я потупилась. И правда, не просил он у меня ничего такого. Чего с советами своими дурацкими лезу? Моё дело – порядок наводить да борщи варить, а не умничать. А ну как выгонит он меня, от дома откажет, что мне тогда делать?
– Дяденька, я больше не буду, не выгоняйте только… – жалобно заныла я.
Он горько вздохнул:
– А ты, оказывается, ещё и кривляка! Ладно, шагом марш на второй этаж, комнату себе выберешь.
Мы покинули неуютный кабинет и поднялись на второй этаж. Здесь было три двери. Средняя дверь была двустворчатая, распашная, а те, что по бокам, – обычные, одностворчатые.
– Эта, средняя, – хозяйская спальня, – пояснил Игнат. – Здесь я обитаю. А эти две задуманы либо как детские, либо как гостевые комнаты. Выбирай любую.
Я вошла в левую дверь, огляделась. Стандартный набор мебели: кровать, прикроватная тумбочка, встроенный шкаф, туалетный столик. И ещё одна дверь в стене. Я открыла, заглянула. О радость! Здесь оказалась полноценная ванная комната! Правда, самой ванны не было, места хватило только для душевой кабины, но остальное сантехническое оборудование присутствовало в достаточном количестве и слепило глаза своей снежной белизной. В общем и целом комната мне понравилась.
Её зеркальным отражением оказалась комната напротив. И точно такой же туалетно-помывочный отсек.
– А где стиральная машина? В кухне её не было, здесь тоже не вижу. У тебя в спальне, что ли?
– Вот ещё! – фыркнул хозяин. – В прачечной.
– Так мне бельё в прачечную таскать? – ахнула я. – Или ты надеешься, что я вручную стирать буду? И не мечтай!
– Прачечная, Аня, – это специальное помещение внизу, в подвале, – вздохнул он. – Я покажу тебе потом. Ну, какую комнату выбираешь?
Я пожала плечами:
– Да что тут выбирать, они ж одинаковые! Ну, пусть будет эта, правая…
– Почему не левая?
– Так левая находится прямо над кухней, правильно?
Он кивнул.
– А я на кухне буду целый день толочься и в кухонное окошко видом заброшенного и всеми забытого пустыря любоваться. И в спальне мне тот же пейзаж созерцать, что ли? Пусть хоть спальное окно на другую сторону выходит. Всё-таки какое ни какое, а разнообразие…
– Разумно, – согласился Игнат.
Потом мы спустились в подвал. Он показал мне стиральную машину, объяснил, как та работает. Машина оказалась даже с сушкой, что понравилось мне чрезвычайно.
– Когда в первый раз запускать её будешь, меня позови, я ещё раз всё покажу.
Я высокомерно подняла бровь:
– Чай, не дура, сама разберусь. Мы на курсах и стиралки, и микроволновки, и пылесосы проходили.
– Ну, смотри, как знаешь. Только учти: сломаешь – за ремонт всё до копейки из зарплаты вычту!
Мы условились с Игнатом, что я съезжу домой за вещами и сегодня же поселюсь в особняке. А работать начну уже с завтрашнего дня.
Приехав домой, я обнаружила, что мой драгоценный братец валяется на диване и смотрит телевизор.
– Чего это ты не на работе? – напустилась я на него.
– А зачем? – весело удивился Федька. – Ты ж работаешь!
– Вот-вот, привык на мне ездить… Тунеядец! – ворчала я, запихивая вещи в огромную клетчатую сумку.
С такими сумками наши «челноки» курсируют между Турцией и Китаем. Мне в моей нынешней ситуации огромная сумка тоже очень пригодилась. Хотелось за один раз взять как можно больше вещей, чтобы уже как можно дольше не ездить сюда, в пригород.
– Вещи-то хоть довезти поможешь? Лентяй…
– Помогу, если обзываться не будешь!
– Ладно, так и быть, не буду обзываться.
– Ладно, так и быть, допру твои вещи до вокзала. Но дальше уже – сама!
Федька протянул руку, схватил сумку, крякнул, как штангист, ставящий мировой рекорд, и потащил сумку к выходу. Я потащилась следом.
Он честно довёз меня до города, оставил на вокзале и поехал назад. Мы с баулом загрузились в троллейбус и без всяких приключений доехали до моего нового жилища.
Это новое жилище я с удовольствием обживала весь вечер. Развесила в шкафу свои нехитрые пожитки, в нижний отсек аккуратно выставила обувь, обе пары: белые босоножки и коричневые туфли, всесезонные. А в тапочки обулась сразу же.
Тапочки у меня новые, красивые. Я купила их специально для этой работы. Тащить сюда те тапки, в которых я всегда хожу дома, я не рискнула. От их вида у хозяина вполне мог приключиться инфаркт миокарда, и я бы осталась без места. А я ведь так настроилась на работу славную, на дела хорошие…
Правда, когда я в этих новых тапочках появилась на кухне, он чуть под стол не упал.
– Аня, душа моя, это что такое? – дрожащим голосом спросил он, глядя в упор на мои ноги, всунутые в медвежьи головы.
– Нравится? – улыбнулась я. – Мне давно такие хотелось, но в нашем посёлке это не очень принято. А тут случай подвернулся – городская работа, да и зарплату хорошую ты мне назначил. Так что я себе позволила… Здесь секрет один есть: если надавить на носик правому медвежонку, он рычит. А левый почему-то не рычит, сколько ни дави. Зато правый рычит так прикольно, вот смотри!
Я продемонстрировала, как рычит правый медвежонок и не рычит левый.
Мой работодатель только руками развёл – дескать, что тут скажешь…
На ужин Игнат разогрел в микроволновке замороженную пиццу. Я проинспектировала холодильник и спросила:
– Если я тебе на завтрак сделаю омлет с беконом, нормально будет?
– Годится, – кивнул он. – Не сказать, что завтрак сверхоригинальный, но вполне сойдёт. Только мне надо позавтракать рано, где-то в семь утра, потому что в восемь я уже должен быть на другом конце города. Не проспишь? Впрочем, я будильник поставлю.
В это время оконное стекло со звоном разлетелось на куски, впустив в кухню зелёненькую гранатку.
Гранатка шмякнулась на стол, прямо в пиццу, и угрожающе зашипела.
Игнат замер и даже как будто умер. А я схватила картонную коробку, в которой была пицца с гранатовой начинкой, и швырнула её в разбитое окно. На пустыре, куда выходила кухня, полыхнул небольшой взрыв.
Этот взрыв пробудил Игната. Он вышел из анабиоза и куда-то метнулся. Через секунду возвратился и сказал мне:
– Порядок. Через пару минут здесь будет милиция.
– Зачем? – удивилась я.
– Как это «зачем»? – удивился он в ответ.
Посидел, подумал и пробормотал:
– И в самом деле, зачем? Ну, наверное, чтобы найти злоумышленников.
– Здесь, у нас в доме? – снова удивилась я. – Здесь же, кроме нас, и нет никого. Тот, кто метнул бомбу с улицы, давным-давно убежал.
Милиция и в самом деле приехала очень быстро. Наряд в количестве двух человек забежал в дом. Менты быстренько пробежались по этажам, заглянули во все комнаты, углы и даже кастрюли.
Потом один из них, который, видимо, был за старшего, строго спросил Игната Михайловича:
– Господин Игнатов, вы ничего подозрительного не заметили?
Игнат только молча помотал головой.
– А вы, барышня, – обратился мент ко мне, – не заметили ничего странного, необычного?
– Как же не заметила? Ещё как заметила!
– Слушаю вас! – оживился милиционер.
– Ну как же… Окно разбилось, граната влетела… Мало, что ли?
– Нет, я говорю – странное что-то, необычное, – терпеливо повторил милиционер.
– А что, граната, влетевшая в пиццу, это разве обычное явление? И странно, согласитесь, что кто-то вообще додумался бросить в окно бомбу. Не война же!
Милиционер озадаченно почухал репу и спросил Игната:
– А кто это?
– Домработница, – буркнул мой работодатель. – С сегодняшнего дня работает.
– А предъявите-ка мне ваши документики! – потребовал бдительный страж порядка.
Я сходила наверх, взяла из ящика тумбочки весь ворох своих бумаг и притащила их в кухню.
Мент очень внимательно изучил их и вернул мне:
– Вот что, уважаемая гражданка Ермолаева Анна Тихоновна! Вы попали на работу в дом, который с некоторых пор находится под нашим пристальным наблюдением. На гражданина Игнатова Игната Михайловича уже были нападения, пока, к счастью, без тяжёлых последствий. Так что будьте бдительны! Кстати, как вы не побоялись схватить гранату за секунду до взрыва? Вам же руки оторвать могло!
– Правда? – испугалась я. – Не знала я. Не подумала как-то… Если б знала, ни за что бы не стала её хватать и бросать! На месте бы оставила.
– А тогда бы вам обоим головы поотрывало, – подал голос второй милиционер.
Все разом притихли, призадумались. Вот и выбирай, что хочешь: без рук остаться – что за жизнь… А без головы и вовсе никакой жизни…
– Да уж, дилемма… – пробормотал Игнат.
Милиционеры встали.
– Может, охрану вам прислать? – спросил старший.
– Спасибо, не надо.
– Ну, как хотите. Мы сейчас ещё тут в округе порыщем, да только вряд ли что нароем…
Они ушли, а я напустилась на хозяина:
– Чего ты от охраны отказался? Я же теперь ночью спать не смогу, мне везде бомбы мерещиться будут до самого утра! Звони в райотдел, вызывай охрану!
– Я уже подрядил одну охранную фирму беречь мой покой. Денег берут кучу, а результат – сама видишь!
Он схватил телефонную трубку и стал наяривать. Не сразу, правда, но абонент всё-таки отозвался.
Игнат заорал дурным голосом:
– Феликс, мать-перемать, где твоя охрана? За что я деньги плачу, а? Мне уже гранаты не просто в дом, а в тарелку с ужином забрасывают. Следующая, видимо, прямо в рот залетит, а ты и в ус не дуешь! Вот убьют меня, кто тебе деньги платить станет?! Что значит «поймали»? Кого поймали? А-а, ну… – сбавил он тон. – И кто? И что он? Да не надо мне его предъявлять! Ещё не хватало… Будут точно? Всю ночь? Ладно. Хорошо, хорошо…
Распрощавшись с собеседником, он устало потёр лицо руками:
– Давай спать. Утро вечера мудренее.
– Боюсь. Я домой хочу. Мне дома никто в окна бомбы не швыряет.
– И здесь не будут. Охранное агентство начеку.
Я молча, но очень выразительно посмотрела на разбитое окно.
– Чего глядишь… Поймали охранники бомбиста. Ментам уже сдали. Да только толку от этого… Гранату бросил мальчишка лет двенадцати, к тому же – бомж. Когда его скрутили, он сказал, что дяденька в джинсах дал гранату и сказал, куда бросить. И отжалел мальцу за это десять долларов. Пацана-то взяли, да какой от него прок? А дяденьку в джинсах хрен найдёшь…
– А кто такой этот Феликс?
– Глава охранного агентства. Феликс Арнольдович Штосс. Немчура, вроде бы из благородных. Истинный ариец, так его и разэтак… Но вроде охраняют честно, раз мальчишку-бомбометателя повязали!
Я возмутилась:
– Так сам же говоришь, толку от этого – чуть… Они должны были пресечь это, не допустить, чтобы бомба сюда залетела! А разве нет?
– Конечно. Только Феликс говорит, что бомжата разные весь день по улицам шныряют. Кто ж знал, что этот гранату бросит…
Я шмыгнула носом и спросила:
– А ты много денег им заплатил? В смысле – долго они тебя охранять будут?
– Ну, сколько понадобится… А что?
– А то, что я бояться-то не перестала. Если тебя убьют, эти охранники продолжат меня охранять?
– Тебя? – засмеялся он. – Да кому ты нужна, сама подумай…
Потом до него, видимо всё-таки дошёл смысл сказанного. «Если тебя убьют»… Он как-то сразу поскучнел и буркнул:
– Хватить базарить. Спать пора. Завтра вставать рано.
– А окно? Его же закрыть чем-то надо!
– Закрывай. Ты теперь в доме хозяйка, вот и хозяйничай. А моё дело – оплачивать твою работу.
Он ушёл спать, а я призадумалась. Дыра образовалась большая, и закрыть её не так-то просто.
Что же придумать?
Я обошла все помещения первого этажа. В гостиной вообще ничего интересного не обнаружилось. В так называемом кабинете были только книжки и два компьютера. Всё это не годилось. В прачечной рядом со стиралкой стояла большущая коробка стирального порошка. Но это по сравнению с обычными коробками она казалась огромной, а по сравнению с окном – так, мелочь.
На втором этаже и искать бесполезно. Нет там ничего подходящего, я же видела…
Я с тоской поглядела на лестницу, ведущую на второй этаж. И тут вдруг нашлось решение проблемы!
Вдоль всей лестницы были развешаны картины. Ну, не то чтобы картины, просто наброски – лошадиные головы, вековые деревья, какие-то неясные силуэты. Уж не знаю, то ли сам Игнатов такой тонкий ценитель живописи, то ли это дизайнерское решение, то ли просто от прежних хозяев осталось – не суть важно. Главное, наброски эти сделаны на плотном картоне, вставлены в прочные рамки и форму имеют подходящую: большие, вытянутые в длину.
Я сняла одну лошадь и потащила вниз, в кухню. Приладила к разбитому окну. Как тут и была!
Так, ладно. Дуть из окна не будет, и хорошо. А залезть никто не залезет. Игнат сказал – охранная контора Феликса Штосса начеку. Вот и замечательно!
Я выключила в кухне свет и со спокойной душой пошла наверх. Приняла душ, улеглась в койку и решила ни о чём не беспокоиться и ничего не бояться. Что толку бояться? Слезами и дрожанием делу не помогу, только изведусь вся… Буду думать о хорошем.
Но ничего хорошего в голову не шло. А мысленно жевать события бурного вечера не хотелось. Лучше буду спать.
Ну спать – так спать. Сказано – сделано. На новом месте приснись жених невесте…
Интерлюдия
Игнат
Игнат в это время лежал без сна в своей роскошной «хозяйской спальне». Мебель в спальне была дорогая, красного дерева, инкрустированная перламутром. Постельное бельё – из натурального шёлка. Лёгкий плед – из чистого мягчайшего кашемира. Всё вроде было, что называется, по высшему разряду, но настроение портила одна мелочь: Игнат не был уверен, что завтра утром проснётся здесь, в постели. Наутро он вполне мог обнаружить себя в райских кущах или вообще у чертей на сковородке.
Вот сегодня к ужину неизвестные «друзья» прислали ему гранату. Хорошо, хоть домработница оказалась не робкого десятка и в окно её выбросила. А не то в рай или в ад можно было попасть уже сегодня…
Девица эта странная, если не сказать больше. С одной стороны – вроде бы неглупая и даже с юмором. С другой стороны – дура дурой. Ну как можно хватать шипящую гранату, которая вот-вот взорвётся?! Хотя, конечно, если бы она её не выбросила… Ладно, хватит о грустном.
Нет, всё-таки Анька эта очень смешная. Чего стоит одна только ленточка, пропущенная под волосами и завязанная на лбу кокетливым бантиком! Умереть – не встать… Нечто подобное барышни носили лет пятьдесят назад. Или сто. Видимо, в их деревне мода меняется не так быстро, как в остальном мире.
А эти аляповатые синтетические тапочки! Подумать только – медвежьи морды!..
А с другой стороны… Да, не интеллектуалка она. И далеко не красавица в общепризнанном смысле. Внешность у неё необычная, вызывающая неясную тревогу и мысли о других странах, других народах… И что из этого? Ведь он, когда заказывал себе домработницу, ничего не просил в смысле ума и красоты. Он же просил такую, которая домашнему ремеслу была бы обучена. Такую и прислали. К тому же жизнь спасла… Ну, может, не жизнь, но уж точно – здоровье…
Надо будет ей завтра «тревожную кнопку» показать. И стекольщиков пусть вызовет обязательно.
Когда утром Игнат спустился к завтраку, я уже вовсю шуровала на кухне. Напекла оладушков, сделала творожок с зелёным лучком и укропом, заварила душистый чай из смеси трав.
Обнаружив на столе такой шикарный завтрак, Игнат обалдел. Так и не собравшись с мыслями, брякнул первую же пришедшую на ум глупость:
– А где омлет?
– Сейчас будет. Я ждала, пока ты встанешь. Омлет нельзя готовить заранее – он осядет. А если ещё и остынет, так останется его только выбросить. Тебе сколько яиц – два, три, восемь?
– Нисколько, – подумав, сказал он. – Достаточно того, что уже есть на столе.
– Да ты не волнуйся, я за полминуты сейчас омлет сделаю!
– Не надо. Мне уже надоели омлеты и яичницы. Хочу нормальной еды.
Я налила чай в большую чашку с надписью «Босс» (такие продают в подземных переходах), поставила перед ним блюдо с оладьями, розеточки со сметаной, мёдом, джемом.
– А ты молодец, запасливый хозяин! – похвалила я его. – Всё, что надо, у тебя в запасе есть. Дом – полная чаша. И кухня так оборудована… Стряпать здесь – одно удовольствие.
Сначала он навернул полную тарелку творога с зеленью. Попросил было добавки, да я объяснила, что больше нет. Тогда он принялся за чай с оладьями. Подмёл подчистую всё: и сметану, и мёд, и джем. Вот ведь оголодал человек! Да и понервничал вечером так, как не дай бог никому…
– Игнат, куда мне позвонить насчёт разбитого окна? Ты имеешь дело с какой-то конкретной фирмой?
– Пока что с этими фирмами я никаких дел не имел, – промычал он с набитым ртом, – но теперь, видимо, придётся часто к ним обращаться. Ты полистай газеты с объявлениями, выбери там что-нибудь и созвонись. Только пусть сегодня же всё сделают! Без разницы, сколько это будет стоить. Деньги я тебе оставлю.
– Ладно, – кивнула я. – А если опять что-нибудь случится, мне куда звонить – в милицию или тебе?
Он спохватился:
– Да, чуть не забыл! У меня в прихожей есть «тревожная кнопка». Нажимаешь, и милиция через две минуты уже здесь!
Он повёл меня в прихожую, показал кнопку. Потом дал свою визитку:
– Здесь все мои телефоны. Но если что случится, лучше сразу звони на мобильный. В офисе меня можешь не застать, а сотовый всегда при мне. Усекла?
– Усекла.
Сбегав в кабинет, я порыскала на просторах необъятного письменного стола, нашла карандаш, вернулась в кухню, открыла навесной шкафчик и на внутреннюю сторону дверки стала старательно переписывать телефоны.
Игнат Михайлович несколько секунд озадаченно смотрел на меня, потом несмело подал голос:
– А что это ты делаешь?..
– Телефоны твои себе переписываю, – ответила я, продолжая трудиться.
– Зачем это? Я же тебе карточку визитную дал, там всё это есть.
– Есть, – согласилась я, – пока сама карточка есть. А ну как потеряется, а ты мне срочно понадобишься, тогда что? А шкафчик вряд ли потеряется.
Он подумал и согласился:
– Да, вполне разумно. А запоминать телефоны ты не пробовала?
– Бесполезно. Тут же несколько номеров, да в каждом – по семь цифр, а в мобильном и вовсе одиннадцать, да все такие разные… Разве упомнишь?
Закончив переписывать, я закрыла дверцу, а визитку спрятала в кармашек передника.
Пожав плечами, он отбыл на работу, а я убрала кухню и села на телефон.
Газеты листать я не стала, потому что знала, кому звонить. Андрюше я позвонила, своему хорошему знакомому, мастеру на все руки. Объяснила ситуацию, сказала, что надо всё сделать быстро. Андрей велел мне измерить окно и продиктовать эти размеры ему. Я так и сделала. К счастью, окно оказалось стандартным, и они с напарником уже через час были в доме, вставляли стеклопакет.
Когда работа была закончена, я позвонила своему работодателю на сотовый:
– Добрый день, это я, Аня.
– Какая ещё Аня? – не сразу сообразил он.
– Домработница.
Он даже дыхание затаил:
– Опять что-то случилось?..
– Мастера были, стеклопакет заменили, ушли уже. Я хотела тебе кое-что показать. И спросить хотела. Ты обедать приедешь? Готовить что-то сейчас? Или только к вечеру?
– К вечеру, Аня. Сейчас я весь в пурге, какой там обед… А к вечеру, будь любезна, приготовь что-нибудь поприличнее. Я приду домой с приятелем. Нам поговорить надо без посторонних ушей.
– Конечно, хозяин! Всё будет как надо.
С приятелем, значит… Это интересно! Только дай бог, чтобы приятель этот не оказался томной девушкой, которая здесь и заночует. А то я буду себя чувствовать весьма неловко. Но будем надеяться, что гостем будет всё-таки мужчина.
Денег у меня осталось ещё много, я сходила в ближайший магазин и купила всё необходимое для «скромного ужина с приятелем».
Вернувшись, я поставила дрожжевое тесто и пошла по дому с ревизией. Быстро убрала постели, собрала хозяйские носки-футболки, забросила их в стиральную машину, выбрала программу стирки и сушки, включила. Ну, машина работой обеспечена часа на три.
Обмяла тесто, дала ему ещё подойти. Приготовила мясной фарш. Вымыла микроволновку и газовую плиту. Разобралась, как работает духовка, налепила крошечных расстегайчиков и поставила в печь. Не зря же я хвасталась, что по выпечке была лучшей на курсах! Пришла пора делом доказать это.
