Kitobni o'qish: «Психологическое консультирование. Теория и практика»

Shrift:

* * *

Книга посвящается моим друзьям Марине Винд (Marina Wind) и Валентине Ларичевой с благодарностью за встречу на жизненном пути.

Предисловие

Эта книга обобщает опыт моей работы практическим психологом, который насчитывает уже более тридцати лет. За это время произошло много событий. Изменился не только облик страны, где я начинала работу, изменилось восприятие людьми профессии психолога (как самими психологами, так и непрофессионалами). В разных сферах личной и общественной жизни психологическая информация становится все более востребованной, проблемы воздействия на человека важны не только для тех, кто его оказывает, но и для тех, кто испытывает на себе это воздействие.

Появилась возможность познакомиться с достижениями зарубежных коллег, соотнести их с опытом отечественных психологов и собственным. Это позволило уточнить содержание профессиональной деятельности психолога.

Однако главное в работе практического психолога остается неизменным – это то, что случается при встрече с конкретным человеком, который нуждается в твоей помощи. В этой книге я попробовала рассказать о том, что происходит при взаимодействии психолога с другим человеком, когда в момент их встречи становятся общими пространство и время.

В книге нет описания случаев из практики, она вся построена на анализе этой практики с точки зрения культурно-исторической теории Л. С. Выготского.

Надеюсь, что мой анализ будет полезен тем, кто по роду своей деятельности связан с воздействием на других людей, а значит, испытывает на себе и их влияние (учителя, врачи, юристы, психологи, социальные педагоги, социальные работники). Студенты, изучающие психологию, найдут здесь материал по работе психолога в разных ситуациях консультирования, который, возможно, поможет им избежать некоторых ошибок в использовании психологической информации как в личной, так и в профессиональной жизни.

Книга дополнена заданиями для самостоятельной работы студентов по курсу психологического консультирования. Смысл всех заданий – показать существование психологических закономерностей в различных проявлениях познавательной деятельности людей – в мышлении человека о самом себе. Возможность использования этих закономерностей определяется самим человеком, их познающим.

Весь опыт моей жизни и работы, который я пытаюсь отразить в этой книге, строится на вопросах, которые во многих профессиональных ситуациях становятся конкретными способами действия, оценки, текстами писем, заключений, содержанием телефонных разговоров и далеко не простых переживаний по поводу встреч с людьми, которых в эпиграфе я назвала учителями жизни.

Вопросы постоянно возникающие в работе с людьми, в тех ситуациях, которые можно обозначить как ситуации профессиональной деятельности психолога-консультанта, я бы сформулировала так:

Что я значу для другого человека как психолог?

Какое воздействие и почему я могу (должна) оказать на человека?

Какую меру ответственности за его психическую жизнь я могу (должна) взять на себя?

Какова мера ответственности человека за собственную психическую жизнь?

Что значит моя психическая жизнь для работы с людьми?

Какую степень открытости переживаний я могу (должна) требовать от других людей?

Какую степень открытости своих переживаний я могу (должна) допустить в работе с людьми?

Когда и как я могу сказать «нет» на просьбу о психологической информации? Профессия психолога – это моя профессия. Как быть с моими ошибками в общении с людьми?

Эти вопросы прямо или косвенно задавали мне клиенты и коллеги, с которыми я пыталась обсуждать опыт работы. Это – вопросы, которые возникают в работе со студентами, изучающими психологию и подчас ожидающими от нее ключей ко всем секретам счастья.

В предлагаемом читателю тексте – попытка ответить на данные вопросы.

Сегодня многие проблемы психологического консультирования можно обсуждать с позиции социальной значимости профессии психолога, что ставит новые вопросы понимания роли другого человека в осуществлении жизни.

В предисловии я хотела бы поблагодарить всех клиентов за доверие к моим профессиональным знаниям, Аню Абрамову за рисунки, а всем учителям жизни моя благодарность за её уроки.

Глава 1. Понятие о психологическом консультировании

Дай, разум, мне точное имя вещей!
Дабы сделалось слово мое вещью самой,
заново сотворенной моею душой.
Дабы за мною последовали все,
не знакомые с ними – с вещами.
Дабы за мною последовали все,
Не помнящие о них – к вещам.
Дабы за мною последовали даже все,
Любящие их – к вещам.
Дай, разум, мне
Точное имя – твое, и его, и мое – вещей.

X. Р. Хименес

§ 1. Понятие о понятии

Очевидно, что один человек может помочь другому только тогда, когда они понимают друг друга.

Необходимым условием понимания является определение, выделение, осознание общей цели, которая будет влиять на выбор средств и способов действия, определять и регулировать вектор приложения сил.

Другими словами, должна возникнуть ситуация, когда не будет даже возможности появиться знаменитым лебедю, раку и щуке из басни И. А. Крылова. Ожидается другая картина – картина общей радости от целесообразности объединенных усилий, удовлетворения достигнутым совместными усилиями.

Необходимость обсуждения, казалось бы, очевидной ситуации вызвана тем, что за ней стоит важнейший психический процесс – мышление.

Каждый человек – помогающий и тот, кому помогают, – думает, размышляет о том, что он делает (может делать, хотел бы сделать и т. д.).

Когда в науке пытаются описать процесс мышления как особую активность человека, чаще всего выделяют такое его важнейшее качество, как поиск человеком нового свойства в предмете.

Мыслить – значит искать в предмете, на который направлена активность человека, его новые свойства. Это – те свойства, которые еще неизвестны самому человеку, но есть (потенциально присутствуют) у предмета. Помогающий уже нашел эти свойства и в совместной работе с тем человеком, которому он помогает, раскрывает эти свойства, ориентируясь на цели совместного действия.

Новое свойство или новое качество сначала проявляется как нечто неизвестное, требующее прояснения и обозначения.

Обозначая новое свойство, сопоставляя его с другими, человек получает возможность увидеть целостно предмет, о свойствах которого он стремится узнать.

Помогающий обозначает новые свойства предмета, в результате чего мышление человека, которому помогают, обогащается знанием о неизвестных ему свойствах предмета.

В практике работы психолога этот момент может выглядеть, например, как сообщение знаний (обозначение свойств) о защитных механизмах личности. Полученная от психолога информация может изменить представление, а значит, и переживание о свойствах психической реальности его клиента.

Другим примером может служить ситуация, когда один человек помогает другому перенести тяжесть. В результате (и в процессе) этого действия у того, кому помогают, уточняется, допустим, переживание по поводу своих физических сил или по поводу роли и места в его жизни другого человека.

Иначе говоря, человек начинает думать. Содержание мышления его изменяется, так как возникает новое знание, которое, в свою очередь, будет способствовать появлению других знаний и представлений.

Если говорить метафорическим языком, то в жизни человека станет больше красок и их оттенков. Это значит, что изменится процесс выбора средств и способов действия, а также и цели, которым будет следовать человек.

Человек – существо удивительное (в том числе и для самого себя), и логика его действий далеко не всегда определяется знанием о свойствах предмета. Может быть, это то свойство психики, о котором писал В. Франкл, с болью и горечью вспоминая переживания людей (и свои) в концентрационном лагере. Люди узнали об этих ужасах… но в мире не стало меньше зла и насилия. Знание ужасов лагерей не изменило понятия человека о самом себе. Сегодня люди совершают те же страшные преступления в разных странах земного шара.

Какое знание о себе и о других людях должен получить человек, что должен (может) понять, чтобы… Продолжения этого риторического вопроса могут быть разными: «Стать счастливым», «Не приносить зла себе и другим», «Жить полноценной жизнью», «Не разрушать себя и других» и т. д. Думаю, что все эти и другие возможные варианты опираются на понятие человека о человеке.

Понятие как форма мышления определяет целостное видение человека, задает восприятие любого предмета.

В работе психолога предметом, который может и должен восприниматься как самим психологом, так и его клиентом, является психическая реальность.

Понятие о ней будет определять возможность выделения, обозначения и использования ее свойств.

Понятие о психической реальности помогает её целостному восприятию и выделению её из других предметов.

Для доказательства этих утверждений считаю необходимым сначала обсудить вопрос о понятии, т. е. рассмотреть понятие о понятии, прежде чем переходить к описанию и анализу содержания психологического консультирования.

Понятие как форма мышления человека создает его теоретический мир.

Это – главное назначение понятия.

Как форма выделения, обозначения и использования новых свойств предмета понятие позволяет человеку мысленно производить эти операции. Понятие опосредует отношение человека к предмету. Оно становится тем средством, с помощью которого изменяется направление и содержание активности человека. Так, если у человека есть понятие об опасности, то он не будет сломя голову прыгать в воду с моста, если у человека есть понятие о чести, то он не позволит себе лгать, если у него есть понятие о боли, то он не причинит вреда другому существу… С каждым из этих утверждений можно не соглашаться, они все не имеют абсолютного значения. Вот и возникает вопрос о том содержании психики человека, которое он актуализирует, использует, когда овладевает понятием, когда использует понятие.

Понятие может быть наполнено разным содержанием, но как всякая форма оно обладает устойчивыми свойствами: 1) понятие фиксирует в предмете закономерные, существенные для него свойства; 2) понятие фиксирует эти свойства как отличие одного предмета от другого; 3) понятие фиксирует существенные свойства предмета с разной степенью точности (понятие – это открытая система, она может быть уточнена, дополнена и преобразована); 4) понятие существует в форме слова или знака, раскрывающего действие, с помощью которого могут быть выделены существенные, закономерные свойства предмета, позволяющие рассматривать его уникальное и одновременно закономерное существование среди других предметов.

Так, например, имея понятия о карандаше и ручке, мы можем сориентироваться в главных свойствах этих предметов – в их функциях, назначении. Мы можем предвидеть их свойства и свои возможности по их использованию, т. е. способны объяснить и себе, и другим потенциальные и реальные свойства этих предметов. У человека, имеющего понятие о карандаше и ручке, есть теория этих предметов, они представлены для него как теоретические объекты. Как понятия этой теории они составляют важнейшее обоснование для организации психической жизни человека.

Таким образом, понятие о любом предмете позволяет человеку обосновать (объяснить) сам факт существования этого объекта как целостности, обладающей уникальными и закономерными свойствами, выделяющими его среди других объектов. Это, в свою очередь, дает возможность человеку «владеть» этим предметом в своем внутреннем теоретическом мире, где предмет представлен целостно и на него может быть оказано целенаправленное воздействие.

В индивидуальном сознании можно осуществлять важнейшую операцию – понимание свойств предмета до физического контакта с ним и теми свойствами, которые мы уже понимаем.

Зная, что такое «карандаш», т. е. владея понятием о нем, мы поймем (узнаем) карандаш по его существенным свойствам, даже если другие – несущественные – изменятся до неузнаваемости.

Существенное – назначение, функции этого предмета – будет неизменным.

Владея предметом, т. е. понимая его, мы можем предвидеть, объяснить его проявления, использовать в разных ситуациях, так как предмет становится как бы своим. Развитие науки в XX в. привело к осознанию того, что объект теоретического знания не обязан быть аналогом пространственно-временным образом организованной и локализованной вещи.

Другими словами, понятие о понятии позволяет обсуждать проблемы существования таких вещей (и таких свойств), которые существуют как теоретические (мысленные, идеальные) объекты.

Их влияние на реальную, фактическую жизнь человека столь велико и очевидно, что достаточно, думаю, сослаться на всем известные последствия таких идей, как идея «сверхчеловека» или «чистоты крови», которые привели (и приводят) к бедствиям и страданиям сотен тысяч людей.

Развитие науки в XX в. резко изменило отношение исследователей к детерминизму. Развитие квантово-механических представлений привело не только к отказу от классического лапласовского детерминизма, но и к попыткам построения иной логики – многозначной, вероятностной.

В науке распространяются и приобретают все больший вес функциональные, структурные и другие непричинные объяснения и обоснования теоретического объекта. Одним из важнейших теоретических объектов становится сама психическая реальность человека.

Процедура обоснования представляет собой главное средство формирования теоретического мира.

Обоснование – универсальная операция человеческого познания и даже шире – сознания, т. е. духовной деятельности вообще. Обоснование является главным средством формирования теоретического мира, в нем участвуют и другие исследовательские процедуры (выбор объекта исследования, его фиксация и пр.), но все они являются вспомогательными, так как не создают теоретический мир, а только поставляют необходимый материал для его формирования.

Обоснование рассматривается в науке как одна из важнейших универсальных процедур (функций) духовной деятельности человека, как проявление его сознания.

В области морального сознания оно представлено операцией оправдания (осуждения), а в собственно познавательной деятельности – операциями интерпретации, подтверждения, условного суждения, предсказания, объяснения, доказательства и т. д.

По своему составу обоснование распадается на две части:

1) «обосновывающий» идеальный объект, или обоснование, и 2) обосновываемый идеальный объекта, или обосновываемое.

Идеальный объект – это любое содержание, любой фрагмент сознательной духовной деятельности человека, отображенный в языке.

Новые факты, новые эмпирические данные, получаемые человеком, вызывают потребность в их теоретическом освоении, т. е. в построении научной теории.

Так происходит в науке как в специфической человеческой деятельности, аналогично (но не тождественно) поступает каждый человек, стремясь понять, объяснить новые для него факты как закономерные. Построение теории в науке не может быть осуществлено путем прямого, индуктивного обобщения фактов, хотя бесспорным остается то, что новые эмпирические обобщения активизируют осознание материала в виде теоретического идеального объекта.

Таким новым эмпирическим материалом в социальной действительности становится психологическая практика, которая использует понятия психологической науки для мышления о психической реальности, для обоснования воздействия на свойства этой реальности.

В свою очередь, в результате этого воздействия появляются новые данные, новые факты, которые надо понимать, объяснять как самому психологу, так и тем людям, с которыми он работает.

Степень новизны этих фактов может быть разной для самого психолога (в зависимости от опыта и практики мышления о психической реальности) и для науки как сообщества людей разного уровня и качества мышления об одном и том же объекте – объекте конкретной науки, который определяется существованием предмета науки как идеального образования¹.

Понятия в науке имеют структуру, отличную от понятий, используемых в других видах человеческой деятельности.

Суть отличия состоит в том, что человек науки обязательно выделяет содержание понятия и способ получения этого содержания (теоретического, обобщённого, закономерного знания) как знания о свойствах предмета.

В других видах человеческой деятельности вовсе не обязательно при мышлении в понятиях выделять способ их получения, а в некоторых случаях в этом просто нет необходимости, т. е. не нужно задумываться о том, насколько понятие (слово) отражает существенные свойства предмета. Например, когда мы обобщаем в слове знание о человеке и говорим, что он «хороший» или «плохой», то мы не фиксируем в своем сознании те мыслительные процессы, которые привели к такому заключению. В науке же точность обозначения – понятие и его содержание, т. е. форма и содержание, – должны быть взаимообусловлены.

Форма понятия и его функция в науке могут быть относительно точны. В быту кошку можно назвать и киской, и кошатиной, и кошечкой, и мурлыкой, и мадам – она от этого не перестанет быть кошкой.

В науке этого делать нельзя – предмет должен быть обозначен, выделен, зафиксирован с предельной точностью, на которую способна та или иная наука.

Это в полной мере относится и к психологической науке, которая поставляет психологической практике понятия – средства для фиксации свойств психической реальности и работы с ними, т. е. для психологической практики понимания человека и воздействия на него.

Таким образом, рассуждение – понятие о понятии – позволяет нам выделить особую область знания – теоретический мир, который своим существованием в форме понятия или системы понятий позволяет человеку обосновывать понимание. Понимание помогает в организации воздействия и в переживании своего воздействия на другого и на себя. Оно происходит везде, где есть человек и другое (предмет, люди).

§ 2. Профессиональное мышление психолога

Как уже было сказано выше, мышление начинается тогда, когда человек пытается найти новые для него свойства предмета. Для этого предмет должен быть обозначен, выделен среди множества других, возможно, в чем-то похожих на него предметов.

Психолог-профессионал начинает работу с выделения своего предмета мышления – психологической реальности, которая обладает уникальными свойствами, отличающими ее от других реальностей – социальной, физической, химической, биологической и других.

В чем особенность психической реальности, каковы ее отличительные свойства, которые позволяют говорить о ней как о предмете мышления? Сегодня, по-моему, этот вопрос легче задать, чем на него ответить.

Многие свойства психической реальности известны, но, думаю, еще множество их останется предметом исследования для следующих поколений ученых.

Я опишу известные мне свойства психической реальности, ориентируясь на их содержание с точки зрения культурно-исторической теории Л. С. Выготского.

Представляю эти свойства в виде таблицы.

Обладая этими свойствами, психическая реальность становится предметом мышления, когда фиксируется в своих качественно специфических характеристиках, Именно тогда она оказывается видимой, осязаемой, доступной для возможного воздействия или самовоздействия человека.

Это происходит в тех случаях, когда активность человека прочитывается как текст – психическое проявляется как текст. Можно сказать, что текст читается текстом и становится текстом (а не набором знаков) только при наличии другого текста, т. е. в контексте².

Любой текст обладает многими свойствами психического, но не тождествен психической реальности, так как ее носителем является только человек, тогда как текст может быть отчужденным от человека и существовать как самостоятельная семиотическая реальность.

Каждый знак как проявление психического имеет границу, которая, соприкасаясь с границей другого знака, обнаруживает новые качества как своего, так и другого знака. Любой текст как знаковая система, соприкасаясь с другим текстом, выявляет не только свои новые качества, но и граничащего с ним текста.

Психолог, фиксируя психическую реальность как предмет своего мышления, использует для этого свою психическую реальность как текст, способный (дающий возможность) обозначить наличие другого текста. Необходимым условием при этом является различие текстов психолога и другого человека, чью психическую реальность психолог хочет, может и должен сделать предметом своего профессионального мышления.

Обязательность такого различия создается задачей понимания другого человека, которая является универсальной во всех видах психологических практик.

Именно эта задача предъявляет к психологу требование обладать текстом, отличным от текста другого человека.

Это – своеобразная гарантия понимания и воздействия как возможность построения другим человеком (и самим психологом) качественно нового текста, а значит – появление новых качеств психического в момент взаимодействия.

Какими качествами должен обладать текст психолога, чтобы, отличаясь от текста другого человека, позволил ему выявить свойства психической реальности, необходимые для его же мышления о них?

Думаю, что в тексте психолога должны отмечаться следующие качества:

• выраженность границ;

• определенность интенциональности;

• отрефлексированность адресата;

• динамичность;

• возможность трансляции;

• возможность использования в других контекстах;

• открытость.

Выраженность границ текста психолога проявляется в том, что он осознает цель своего текста, т. е. в состоянии ответить на вопрос: «Что я делаю и почему я это делаю?». Естественно, что такие вопросы психолог может задавать себе или обсуждать их с коллегами (супервизорство) и клиентами.

Определенность интенциональности обнаруживается в том, что психолог дифференцирует личные мотивы и профессиональные (следование этическому кодексу профессии является необходимым условием профессиональной работы).

Отрефлексированность адресата проявляется в том, что психолог использует систему знаков для построения текста, которая доступна для понимания другим человеком (выбор лексических и грамматических форм построения текста, системы знаков – рисунка, движения, музыки и другого).

Динамичность текста проявляется в том, что он может быть изменен психологом в строгом соответствии с целью, т. е. одно и то же содержание психолог может изложить разными способами.

Возможность трансляции – это условие использования обобщенных, понятных другим людям знаков.

Возможность использования в других контекстах проявляется в том, что психолог может обобщить свой текст в системе научных понятий, т. е. выделить в нем существенные признаки предмета своего профессионального мышления и включить их в систему научных понятий.

Открытость текста проявляется в том, что психолог может вести диалог в рамках этого текста, обозначая и сохраняя (при необходимости) его границы неизменными.

Я думаю, что перечисленные качества текста психолога позволяют ему делать текст одним из предметов своего мышления и обеспечивают психологу возможность мышления о собственном мышлении.

В качестве системы координат психолог использует свое Я.

Именно Я психолога, его проявленность в переживании границ текста позволяют психологу через обозначение своего присутствия в психической реальности другого человека определить степень своей ответственности. Когда психолог определяет свои возможности и формулирует цель профессиональной деятельности как то, что он может, он уже определяет границы своего текста, одновременно фиксируя свое Я («Я не могу», «Я могу», «Я хочу», «Я не хочу», «Я должен», «Я не должен» и т. д.).

Проявленные знаками в тексте характеристики Я и показатели границ текста делают его доступным для взаимодействия с другим человеком, на которого направлен и для которого предназначен текст психолога. Одновременно они позволяют психологу фиксировать условия, необходимые для профессионального действия – собственные возможности, отрефлексированные и соотнесенные с конкретными целями.

Обозначение Я психолога в тексте позволяет ему самому и другому человеку определить вектор, направление интенциональности, показывает ее целесообразность, делает интенциональность зависимой от Я-усилий психолога.

Это становится возможным в результате определения адресата текста психолога, обозначения адресата и границ его текста.

Психологу необходимо выделить существенные характеристики в тексте другого человека – это характеристики его Я. Как, в какой парадигме науки будет это делать психолог, об этом речь пойдет ниже. Здесь следует отметить, что Я другого человека как основание для построения им своего текста должно быть обозначено психологом как адресат его собственного текста.

Обозначение адресата позволяет варьировать текст в определенных пределах, т. е. динамика текста становится как бы регламентированной.

Это естественно, так как, к примеру, нет смысла подростку предлагать научный текст на незнакомом для него языке, а больного человека заставлять выслушивать сентенции о пользе профилактики заболеваний. Динамика текста психолога будет определяться логикой его профессионального мышления, обоснованной свойствами предмета мышления (психическая реальность).

Как уже отмечалось, психическая реальность как особый предмет становится доступной для трансляции тогда, когда она существует в диалогической форме, как внутренний или внешний диалог.

Диалог с помощью знаков предполагает внутреннюю противоречивость самого знака – его возможное превращение в свою противоположность, предельным случаем которого (одним из возможных) может быть отрицание самого знака.

Таким, наиболее распространенным, на мой взгляд, вариантом является превращение Я в не-Я, что переживается человеком как потеря себя (возможно, временная), а в его текстах это будет выступать как отказ от употребления знака «Я» и замена его другими, например, «мы», «они», «все» и т. д.

Обобщенный в знаках текст психолога потенциально может существовать как система понятий, отражающая существенные закономерные свойства психической реальности.

Для этого он может и должен быть представлен в системе научных понятий. Другими словами, чем больше текст психолога структурирован научными понятиями, тем в большей степени он для него становится предметом мышления.

Научные понятия, организуя текст, структурируя его, позволяют вводить целостные характеристики предмета мышления, фиксировать их, воздействовать на них и выделять новые свойства.

Психическая реальность, поставленная в виде научных понятий, в мышлении психолога существует как открытая система – она доступна для мышления других людей, владеющих подобными понятиями, так как логика мышления отражена в структуре этих понятий.

Научные понятия обеспечивают реальный диалог о свойствах психической реальности как предмете мышления психолога.

Итак, профессиональное мышление психолога осуществляется в виде текста, содержание которого проявляет, фиксирует, создает качества психической реальности как особого предмета мышления.

Целостность этого предмета, а значит, возможность выделения в нем новых свойств основываются на использовании научных понятий как системы знаков, опосредующих мышление психолога о своем же мышлении. Использование научных понятий позволяет с большой вероятностью дифференцировать Я психолога как основание для построения им своего текста, как обоснование им целостного теоретического предмета – психической реальности.

Психолог мыслит о тексте другого человека. Психолог создает свой текст как средство и способ мышления; понимая другого человека, он порождает в своем тексте и тексте другого человека новые качества, отражающие целостность психической реальности как предмета своего мышления.

Предмет мышления психолога не будет задан окончательно во всех его существенных свойствах; психологу нужно решать задачу по выделению эти свойств, ориентируясь на известные ему критерии достоверности в мышлении о психической реальности.

Проблемы достоверности знания о психической реальности становятся для психолога проблемами его личной ответственности за осуществляемое им профессиональное мышление.

Достоверность мышления психолога определяется содержанием его мышления в научных понятиях, так как именно этот вид мышления позволяет выделить основания для самого мышления, т. е. ориентироваться на те свойства предмета, которые определяют факт его существования как предмета мышления.

В работе психолога такими свойствами являются свойства психической реальности, о них один из коллег, участник семинара по психологическому консультированию, написал стихотворные строчки, которыми я и заканчиваю этот параграф:

«Я мыслю»,
«Я живу – не
существую» —
Словам открыты
тайны всех миров,
и истину,
как ясный день, простую
я
повторю на тысячу ладов,
когда она
придет мне в муках словом —
таким
живым, таким родным и новым.