«Лаокоон, или О границах живописи и поэзии» kitobidan iqtiboslar
нет дела до того, сочетаются ли эти признаки в живой образ или нет.
Но в поэзии оно может оставаться тем, что есть, т. е. переходной формой красоты, которую мы бы хотели видеть повторно. Оно живет и движется перед нами, и так как нам вообще легче припоминать движение, нежели формы и краски, то понятно, что и прелестное должно действовать на нас сильнее, чем неподвижная красота. Все, что еще и доныне нравится нам и привлекает нас в изображении Альципы, есть прелесть, грация. Глаза ее производят на нас впечатление не потому, что они черны и пламенны, а потому, что они милы и медленно поворачиваются,
Но не потеряет ли слишком много поэзия, если мы исключим из ее области всякое изображение телесной красоты?
Позволительно сказать, что только поэт может рисовать отрицательные черты и путем смешения этих отрицательных черт с положительными соединять два изображения в одно.
Гомер представляет Терсита безобразным для того, чтобы сделать его смешным. Но он смешон не одним своим безобразием: уродство есть только недостаток, а для смешного требуется контраст между совершенствами и недостатками.
Но так как живопись должна совершенно отказаться от воспроизведения времени, ибо в ее силах воспроизведение лишь пространственных соотношений, то последовательно развивающиеся действия не могут быть для нее сюжетом, и она должна ограничиться изображением действий, происходящих одно наряду с другим, или просто воспроизведением тел, которые лишь своими положениями заставляют предполагать наличие каких-либо действий. Напротив, поэзия…
Они имели уже готовый образец, но так как им нужно было перенести этот образец из сферы одного искусства в другое, то они задумались над характером этого переноса. И результаты
О сходстве, которое имеют между собою живопись и поэзия, Спенс высказывает самые странные мысли; он полагает, что оба искусства так тесно были связаны у древних, что шли постоянно рука об руку и что поэт никогда не терял из виду живописца так же, как и живописец поэта. О том, что поэзия есть искусство более широкое, что ему доступны такие красоты, каких никогда не достигнуть живописи, что она часто может иметь основания предпочитать неживописные красоты живописным, – обо всем этом он, по-видимому, совсем не думал, и потому малейшая разница, замеченная им между древними художниками и поэтом, чрезвычайно затрудняет его и заставляет прибегать к удивительнейшим изворотам.
произведения их предназначены не для одного только мимолетного просмотра, а для внимательного и неоднократного наблюдения,
все тела существуют не только в пространстве, но и во времени. Существование их длится, и в каждое мгновение своего бытия они могут являться в том или ином виде и в тех или иных сочетаниях. Каждая из этих мгновенных форм и каждое из сочетаний есть следствие предшествующих и в свою очередь может сделаться причиной последующих перемен, а следовательно, и стать как бы центром действия. Следовательно, живопись может изображать также и действия, но только посредственно, при помощи тел.
