Kitobni o'qish: «Рай где-то рядом»

© 2006 by Fannie Flagg

© Марина Извекова, перевод, 2007

© «Фантом Пресс», оформление, издание, 2018

* * *

Посвящается дорогой моей подруге Пегги Хэдли

Есть два способа прожить жизнь: или так, будто чудес не бывает, или так, будто вся жизнь – чудо.

Альберт Эйнштейн

Элмвуд-Спрингс, Миссури, понедельник, 1 апреля

09.28, +23°, ясно

«Ох-ох-ох!» – только и успела пробормотать Элнер Шимфизл, когда собирала на дереве инжир и ненароком задела осиное гнездо. Очнулась она, лежа на спине в приемном покое больницы, знать не зная, как здесь очутилась. В поликлинике ее родного Элмвуд-Спрингс нет приемного покоя – не иначе как ее увезли в Канзас-Сити, а то и дальше. «Ну и утречко!» – подумала Элнер. Всего-то ведь и хотелось – набрать инжиру на баночку варенья для той милой женщины, что принесла ей корзинку помидоров. А теперь над Элнер склонился юнец в зеленом балахоне и в зеленой же купальной шапочке, таращит глаза и что-то быстро-быстро говорит пятерым другим, что снуют взад-вперед по палате, тоже в зеленых балахонах, купальных шапочках и зеленых бахилах. Почему не в белом? С каких это пор врачи не носят белых халатов? В последний раз Элнер была в больнице тридцать четыре года назад, когда ее племянница Норма родила Линду; все врачи и сестры тогда были в белом. А ее соседка Руби Робинсон, дипломированная медсестра, и сейчас носит белоснежный халат, накрахмаленный белый колпак с «крылышками», белые туфли и чулки. Доктор в белом халате куда больше похож на доктора, чем эти ребята в мятых зеленых балахонах гадкого оттенка.

Элнер всегда была неравнодушна к людям в форме и, когда племянница с мужем в прошлый раз водили ее в кино, даже расстроилась, что билетеры форму больше не носят. Точнее, нет теперь никаких билетеров – будь любезен, ищи сам свое место. «Ну и ладно, – вздохнула про себя Элнер. – Значит, есть на то причины».

Элнер вдруг забеспокоилась: выключила ли она духовку, перед тем как выйти во двор за инжиром, и покормила ли кота Сонни? А о чем это, интересно, толкует паренек в дурацкой купальной шапочке и остальные, что склонились над ней и тычут пальцами? Губы-то шевелятся, но слов не разобрать – слуховой аппарат остался дома, слышно лишь попискивание приборов. Стало быть, надо вздремнуть, а там подоспеет племянница Норма и заберет ее отсюда. Скорей бы домой, проведать Сонни и проверить плиту… хотя встреча с Нормой сулит неприятности. Норма – особа весьма нервная. Когда Элнер в прошлый раз свалилась с лестницы, племянница строго-настрого запретила ей лазить за инжиром – дескать, на это есть Мэкки, муж Нормы. Элнер обещала всякий раз его дожидаться, а теперь нарушила слово, так что скандала не миновать. Мало того, поездка на «скорой» наверняка влетит ей в копеечку. Несколько лет назад ее соседка Тотт Вутен наступила на колючую морскую рыбу, попала в больницу, и с нее содрали бешеные деньги. Все-таки надо было позвонить Норме, подумала Элнер. Она и собиралась позвонить, но жалко было дергать беднягу Мэкки из-за такого пустяка. Да и откуда ей было знать про осиное гнездо? Если б не осы, она спокойно спустилась бы и сейчас варила инжирное варенье, а Норма осталась бы с носом. Это все осы виноваты; никто их, между прочим, не звал. Но для Нормы любые отговорки – пустой звук. «Плохо дело, – успела подумать Элнер, засыпая. – Не видать мне лестницы до конца моих дней».

Беспокойная племянница

08.11

В то утро Норма Уоррен, миловидная брюнетка лет шестидесяти с небольшим, листала у себя дома каталог постельного белья со скидками, раздумывая, что заказать – желтое синелевое покрывало в цветочек на тон темнее или то хорошенькое, из стопроцентного хлопка, в рюшечках, с полосками цвета морской волны на белоснежном фоне. И в эту минуту позвонила Тотт Вутен, соседка тети Элнер и личный парикмахер Нормы, и сообщила, что тетя Элнер опять упала с дерева. Уронив трубку на рычаг, Норма бросилась на кухню и подставила лицо под ледяную воду, чтобы не лишиться чувств – от волнения она легко теряла сознание, – а потом схватила трубку телефона на стене и набрала номер мобильника Мэкки.

Мэкки, заведующий отделом скобяных товаров в магазине «Все для дома», глянул на экран и ответил на звонок:

– Что стряслось?

– Тетя Элнер опять упала с лестницы! – в отчаянии выпалила Норма. – Лети к ней, срочно! Вдруг она кости переломала? Вдруг насмерть расшиблась? Просила же я забрать у нее лестницу!

Мэкки за сорок три года семейной жизни привык к истерикам жены, особенно по поводу тети Элнер.

– Ну-ну, Норма, угомонись. Наверняка все в порядке. До сих пор-то не разбивалась насмерть, верно?

– Я ей вообще запретила лазить на лестницу, да разве она меня послушает?

Мэкки зашагал к выходу, мимо отдела сантехники, и у самых дверей окликнул продавца:

– Эй, Джек! Побудь тут за меня. Я скоро.

А Норма все тараторила в трубку:

– Как доберешься, сразу позвони, только не говори, что она умерла, мне не вынести такого горя… Ох, убила бы ее! Чуяло мое сердце, что этим кончится.

– Норма, повесь трубку и успокойся, посиди в гостиной, а я перезвоню через пару минут.

– Все! Сегодня же отберу лестницу. В возрасте тети Элнер не пристало…

– Норма, положи трубку.

– А вдруг она все кости переломала?

– Я перезвоню, – прервал ее Мэкки, сунул телефон в карман, вышел на стоянку позади торгового центра, сел в свой «форд» и помчался к дому Элнер. Он был научен горьким опытом: если с тетей Элнер что-то стряслось, то от Нормы одно беспокойство. Уж лучше пусть сидит дома, а он сам разберется.

Едва муж отключил телефон, Норма поплелась в гостиную, как он велел, но спокойно ждать звонка было выше ее сил.

«Богом клянусь, – думала Норма, – если она осталась жива, я не только лестницу у нее отберу, но собственными руками срублю это треклятое дерево – и дело с концом». Пока Норма шагала взад-вперед по гостиной, ломая руки, ей вспомнились новые упражнения из курса аутотренинга для страдающих от приступов паники и страха. Линда увидела рекламу курса по телевизору и прислала матери брошюру на день рождения. Норма уже прошла Шаг Девятый (избавьтесь от бесконечных «а вдруг») и приступила к Десятому (как отогнать навязчивые мысли). Сейчас она призвала на помощь и технику глубокого дыхания, которой учила ее знакомая, любительница йоги. Сосредоточившись на дыхании, Норма вышагивала по комнате и повторяла про себя хорошие установки: «Все обойдется. Тетя Элнер уже два раза падала с дерева – и ни царапинки. Пустые страхи. Через день-другой я уже буду над этим смеяться. Ничего страшного. Девяносто девять процентов наших опасений не сбывается. И у меня никакого сердечного приступа не будет. Подумаешь, испугалась немножко – что такого?»

Но, как ни старалась Норма, успокоиться не получалось. Ближе тети Элнер у нее никого на свете не было – не считая, разумеется, мужа и дочери. После смерти матери Норма неустанно пеклась о здоровье тетушки, и давалось ей это нелегко. Норма со вздохом глянула в сторону каминной полки, где с фотографии улыбалась тетя Элнер. Кто бы знал, сколько хлопот может доставить эта кроткая румяная старушка с белоснежным пучком на затылке!

Упрямства тете Элнер не занимать. Когда умер дядя Уилл, Норма еле уговорила ее перебраться в город, чтобы за ней приглядывать, и лишь после многолетних упорных просьб Нормы тетушка согласилась продать ферму и купить домик в городе, но сладить с ней по-прежнему нелегко. Норма нежно любит тетю Элнер и терпеть не может ее бранить, но без ворчанья не обойтись. Старушка туга на ухо и ни за что не обзавелась бы слуховым аппаратом, если б не настояния племянницы. И дверей тетя Элнер не запирает, и питается неправильно, и к врачу не ходит, а главное, запрещает наводить порядок, хотя у Нормы просто руки чешутся. В доме у старушки все вверх дном, картины висят как попало, а крыльцо завалено хламом: тут и камешки, и сосновые шишки, ракушки, птичьи гнезда, деревянные цыплята, сухоцветы, и четыре-пять ржавых дверных ручек с бульдожьими головами – подарок соседки Руби Робинсон. Для Нормы, у которой и в доме, и на крыльце образцовый порядок, этот кавардак просто невыносим. А вчера, заглянув проведать тетю Элнер, она обнаружила очередную пакость – целую вазу искусственных подсолнухов, на редкость уродливых. Норму передернуло при одном взгляде, но она лишь спросила нежно: «Откуда, тетушка?»

Ясно откуда! Мерл Уилер, что живет в доме напротив, вечно таскает ей всякую дрянь. Приволок, к примеру, безобразное древнее кресло на колесиках, с обивкой из искусственной кожи, и тетя Элнер выставила его на крыльце, всем на обозрение. Норма, возглавлявшая тогда комитет по благоустройству города, умоляла тетушку избавиться от этого кресла, а та упрямилась: ей, видите ли, удобно разъезжать в кресле по дому, цветы поливать! Норма даже подбивала Мэкки ночью выкрасть развалину с крыльца старушки, но муж ни в какую. Как обычно, встал горой за тетю Элнер, а Норме заявил, что она делает из мухи слона, точь-в-точь как ее мамаша, но ведь это неправда! Избавиться от кресла – вовсе не прихоть и не чванство, а дело чести. По крайней мере, Норме хотелось в это верить.

Быть похожей на свою матушку Норма не согласилась бы ни за что на свете. Ида, младшая и самая хорошенькая из сестер Шимфизл, вышла замуж за богатого и всегда задирала нос перед Элнер. Даже в гости к ней ездить отказывалась, когда Элнер перебралась в город, а все из-за цыплят на заднем дворе у сестры. «Одно слово, деревня!» – возмущалась Ида. Но вчера, когда тетя Элнер, указав на букет, восхитилась: «Ну не прелесть ли? Мерл принес. Даже поливать не надо!» – Норма готова была ухватить подсолнухи и с воплями кинуться на ближайшую помойку. К счастью, удержалась – кивнула вежливо, и только. Норма отлично знала, где Мерл достал цветы, – видела точно такие же в дешевой сувенирной лавке. Очень прискорбно, но на местном кладбище подобных безобразных букетов море. У Нормы просто в голове не укладывалось, как можно украшать могилы искусственными цветами. Невообразимая безвкусица, сродни изображениям Тайной вечери на черном бархате, раздвижным окнам с алюминиевыми рамами или телевизору в столовой.

Норма убеждена, что дурному вкусу в наше время нет оправданий (лично ей ни одно не приходит в голову). Ведь просто знай себе листай журналы и следуй советам знающих людей или смотри передачи на канале «Дом и сад». Спасибо Марте Стюарт¹, что научила Америку азам хорошего вкуса. Правда, сейчас она за решеткой, ну и пусть, зато на свободе много хорошего сделала. Не только дом и досуг волнуют Норму, ее бросает в дрожь от того, как одеты люди в общественных местах. «Мы должны одеваться красиво из уважения к окружающим, из обычной вежливости», – учила ее мать. А сейчас, куда ни глянь, все разгуливают в спортивных костюмах, кедах и кепках; даже на самолетах в таком виде летают. Норма, конечно, уже не наряжается везде и всюду, как в былые времена. Она может выбежать в магазин в оранжевом велюровом спортивном костюме, зато ее не увидишь без косметики и сережек. Этому правилу она никогда не изменяет.

Норма глянула на часы: почти полдевятого! Что ж Мэкки не звонит? Неужели до сих пор не доехал? «Боже! – ужаснулась Норма. – Не хватало еще, чтобы Мэкки попал в аварию и разбился! Мало мне одного несчастья? Тетя Элнер упала с дерева и сломала бедро, и в этот же день я стану вдовой?!» В восемь часов тридцать одну минуту Норма уже места себе не находила и готова была вновь схватиться за телефон, но тут раздался звонок, и она подпрыгнула.

– Послушай, Норма… – начал Мэкки. – Главное, не волнуйся.

По его голосу сразу можно было догадаться, что случилось несчастье. Не то что раньше, когда он начинал со слов: «Она жива-здорова, говорил же я тебе, не волнуйся». Норма затаила дыхание. Так и есть, подумала она, вот оно, самое страшное. Во рту тут же пересохло, сердце заколотилось пуще прежнего. Собравшись с силами, Норма стала готовиться к худшему.

– Не хочу тебя пугать, – продолжал Мэкки, – но пришлось вызвать «скорую».

– «СКОРУЮ»?! – взвизгнула Норма. – Боже мой! Перелом? Я так и знала! Сильно она расшиблась?

– Не знаю. Приезжай поскорей. Возможно, придется подписать кое-какие бумаги.

– Господи! Ей больно?

Мэкки отвечал с запинкой:

– Нет, не больно… – И повторил: – Приезжай поскорей.

– У нее перелом бедра? Молчи, сама знаю. Так я и думала. Говорила ей тысячу раз, чтоб не лазила на дерево!

Мэкки перебил ее:

– Норма, я тебя жду. Поторопись.

Ему очень не хотелось грубить жене и опять бросать трубку, но еще больше не хотелось говорить, что тетя Элнер потеряла сознание и до сих пор не пришла в себя. Он пока не знал, есть ли у нее переломы и насколько серьезно она пострадала. Приехав к тете Элнер несколько минут назад, он нашел ее под фиговым деревом, без чувств; подле нее сидела Руби Робинсон и щупала ей пульс, а еще одна соседка, Тотт Вутен, стояла рядом и рассказывала, что случилось.

Очевидец

08.02

Чуть раньше, а именно в восемь часов две минуты, Тотт Вутен, худая, жилистая, рыжеволосая, с неизменными голубыми тенями, вышедшими из моды еще в семидесятых, торопилась на работу в салон красоты – нужно было поспеть пораньше и приготовить краску для волос к приходу клиентки, Беверли Кортрайт. Возле дома Элнер Шимфизл она, на свою беду, оглянулась и увидела, что соседка летит вверх тормашками с трехметровой лестницы, а вокруг вьется осиный рой. Как только бедняга Элнер хлопнулась оземь, Тотт крикнула: «Элнер, не шевелись!» – и взлетела на соседнее крыльцо с визгом: «Руби! Руби, сюда! Элнер опять упала с дерева!» Руби Робинсон, миниатюрная женщина в толстых очках, за которыми глаза ее казались огромными, завтракала на кухне. Услыхав призыв о помощи, она вскочила, схватила со столика в коридоре черную кожаную медицинскую сумку и со всех ног кинулась исполнять свой долг. Когда они с Тотт добежали до злополучного дерева, Элнер Шимфизл лежала на земле без чувств, а вокруг вились десятки рассвирепевших ос. Руби достала из сумки нюхательную соль и сунула Элнер под нос. Тотт тем временем без умолку трещала, рассказывая о происшествии соседям, что сбежались на шум и сгрудились под фиговым деревом.

– Иду я на работу… вдруг слышу: жжж… жжж… жжжжж… поднимаю глаза… боже! Элнер летит с лестницы и ба-бах!.. падает на землю. Хорошо, что она такая толстуха – даже не кувырнулась, а просто плюхнулась, как мешок кирпичей.

Нюхательная соль, старое испытанное средство, не помогла. Элнер все не приходила в себя. Не спуская с бедняжки глаз ни на секунду, Руби принялась во весь голос распоряжаться:

– Кто-нибудь, вызовите «скорую»! Мерл, тащи пару одеял! Тотт, звони Норме, скажи, что случилось.

Бывшая старшая медсестра в крупной больнице, Руби командовать умела – все послушно разбежались выполнять приказы.

Норма пускается в путь

08.33

После разговора с мужем Норма вновь плеснула в лицо ледяной водой из-под крана и заметалась по дому, хватая сумочку, страховой полис тети Элнер, зубную пасту, щетку и прочие мелочи, что могут понадобиться в больнице. Долгие годы она жила в ожидании неминуемой беды, и, когда беда пришла, Норма рада была, что встречает ее во всеоружии. Десять лет назад она приготовила папку под названием «Скорая помощь, тетя Элнер».

В гараже у нее был припрятан запас на случай землетрясения: вода в канистре, спички, шесть бутылок соуса «чили», гормональные таблетки, лекарство от щитовидки, аспирин, баночка крема «Мерл Норман», жидкость для снятия лака и пара сережек. Конечно, что на Элмвуд-Спрингс, штат Миссури, обрушится землетрясение, вероятность не слишком велика, но лучше все предусмотреть.

Собрав все необходимое, Норма выскочила из дома, на бегу крикнула вышедшей во двор соседке: «Я в больницу! Тетя опять упала с дерева!» – плюхнулась за руль машины и сорвалась с места. Соседка, плохо знавшая Норму, проводила ее взглядом, гадая, что понадобилось ее тетке на дереве. Круто завернув за угол и вырулив из квартала, Норма помчала по улицам на самой большой дозволенной скорости, чтобы не нарушать правила. В прошлый раз, когда тетя Элнер упала с дерева и Норма поспешила на помощь, ее впервые в жизни оштрафовали за превышение скорости, и вдобавок, отъезжая, она чуть не раздавила полицейского. Не будь тот приятелем Мэкки, упрятали бы Норму в тюрьму до конца дней. Второго штрафа она старалась не допустить, потому скорость не превышала, но мысли ее неслись во весь опор. Оглядываясь на прошедшие полгода, Норма злилась еще пуще и винила Мэкки во всем, что случилось с тетей Элнер. Ведь останься они тогда во Флориде, вместо того чтобы возвращаться домой, все было бы хорошо.

Выехав на автомагистраль, Норма целую вечность ждала зеленого света на перекрестке и вспоминала тот злосчастный день, ровно полгода назад…

Случилось это во вторник после обеда, когда тетя Элнер ушла в местный клуб играть в лото. Норма вернулась из клуба «Худеем вместе» в самом радужном настроении: она сбросила почти килограмм, получив в награду от руководителя наклейку-улыбочку. И тут Мэкки преподнес сюрприз. Он с решительным лицом поджидал Норму в гостиной и встретил словами: «Садись, поговорим». «Господи, о чем?» – вскинулась Норма, а услышав просьбу мужа, ушам не поверила. Едва Мэкки пережил «кризис среднего возраста» с опозданием на десять лет и они, продав магазин скобяных товаров, дом и почти всю мебель, переехали вместе с тетей Элнер и котом Сонни на край света, в Веро-Бич, штат Флорида, – а Мэкки уже просится домой! Всего два года прожили они в нежно-зеленом блочном домике с тремя спальнями, внутренним двориком и видом на лимонную рощу – и тут Мэкки заявляет, что сыт по горло Флоридой с ее ураганами, дорогами и старушками за рулем, которые ползают со скоростью тридцать миль в час. Норма опешила:

– Как это? Мы все распродали и целых два года приводили в порядок новый дом, а ты хочешь вернуться?

– Да.

– При том, что несколько лет подряд я от тебя только и слышала: «Жду не дождусь, когда мы уедем во Флориду»?

– Так-то оно так, но… Норма перебила мужа:

– Перед отъездом я тебя спрашивала: «Ты твердо решил?» Ты ответил: «Само собой! Нечего тянуть, давай поторопимся и покажем пример нашим ровесникам».

– Да, но…

– А не ты ли меня надоумил отдать все зимние вещи бедным? «Зачем тащить во Флориду старые пальто и свитера – ведь больше не придется ни листья убирать, ни снег чистить». Твои слова! – Мэкки ерзал на стуле, а Норма продолжала: – Теперь у нас нет ни дома, ни теплой одежды. И даже речи быть не может ни о каком возвращении.

– Почему это?

– Нельзя нам возвращаться. Что люди подумают?

– И что они подумают?

– Решат, что мы безалаберная семейка – кочуем с места на место, как цыганский табор.

– Норма, мы переехали один раз за сорок лет. Куда нам до цыган и безалаберных семеек?

– А Линда что скажет?

– Она поймет, что в наши годы тянет поближе к родным местам, к старым друзьям.

– И для чего тогда, спрашивается, было уезжать?

Ответ на этот вопрос Мэкки прокрутил в голове множество раз.

– Думаю, жизненного опыта прибавилось.

– Жизненного опыта? Да уж… Ни дома, ни зимней одежды – зато жизненного опыта хоть отбавляй! Мэкки, если ты чувствовал, что тебе здесь не понравится, к чему затеял переезд?

– Откуда мне было знать, понравится или нет? И если уж начистоту, Норма, тебе здесь тоже несладко.

– Да, несладко, – согласилась Норма, – но я не то что ты, Мэкки. Я как могла старалась привыкнуть, и не хочется думать, что эти два года я потратила зря.

Мэкки вздохнул:

– Ладно, ладно, остаемся. Не хочу тебе портить жизнь.

Норма тоже вздохнула:

– Мэкки, ты же знаешь, я тебя люблю… я все сделаю по-твоему, но ради бога подумай хорошенько. Нам устроили такой прощальный вечер, а мы приползем обратно: «Здрасьте, а мы вернулись. Принимайте». Вот будет позорище!

Мэкки взял Норму за руку:

– Родная, кому какое дело? Столько людей уезжают, а потом возвращаются домой!

– Ну а я не из них! А что тетя Элнер? С ней-то вы уж точно все обсудили.

– Она вернется с радостью, но решать тебе. Как скажешь, так она и сделает.

– Чудненько. Как всегда, двое против одного, и если я откажусь, то на меня все шишки посыплются.

Норма умолкла, глядя на Мэкки в упор и часто моргая. Наконец выговорила:

– Ладно уж, возвращаемся. Только обещай, что хотя бы пару лет ты нас больше никуда не потащишь и мы поживем спокойно. Третьего переезда подряд я не переживу.

– Обещаю, – сказал Мэкки.

– Что творится! Ужас, как ты меня расстроил, теперь разве что мороженое утешит.

Мэкки подпрыгнул от радости: значит, решено!

– Сиди, родная, – сказал он, – я принесу. Тебе два шарика или три?

Норма полезла в сумочку за носовым платком.

– Гм… пожалуй, три: в «Худеем вместе» я все равно не пойду, раз мы уезжаем.

К счастью, домик с террасой и видом на лимонную рощу удалось продать очень скоро. Через три дня нашелся покупатель, а через месяц они получили деньги. И все равно переезжать второй раз было очень хлопотно. Хорошо хоть Норма распродала не все свои безделушки. Керамическая музыкальная шкатулка с танцующими аистами и любимая шляпка в тяжелые минуты всегда служили ей утешением.

По дороге домой, под неумолчные вопли Сонни, Норма уговаривала себя не брюзжать, дабы не уподобляться матушке, но ее терпение лопнуло, когда тетя Элнер фыркнула с заднего сиденья:

– Норма, думай о хорошем, радуйся, что вы не продали свои места на кладбище.

– Не успела я начать новую жизнь, а мы уже возвращаемся домой умирать, как старые слоны, – пожаловалась она.

К сожалению, за те два года, что они провели во Флориде, цены на недвижимость в Элмвуд-Спрингс подскочили почти вдвое: рождались компьютерные фирмы, хлынул новый народ. Некогда крохотный городишко разрастался вширь. Строился еще один гигантский торговый центр, жители перебирались в предместья, а их с Мэкки прежний дом – красивый, кирпичный, с четырьмя спальнями – снесли, освободив место для многоэтажки, хоть занимал он всего-навсего клочок земли.

Элнер оказалась самой дальновидной. Дом свой она решила не продавать, а сдала друзьям Руби; те съехали, и Элнер смогла вернуться. А Норме и Мэкки пришлось довольствоваться домиком с двумя спальнями в новом районе Арбор-Спрингс, да и то денег не хватило, и Мэкки был вынужден устроиться на работу в магазин «Все для дома». Норма упрашивала тетю Элнер перебраться к ним или, на худой конец, в центр ухода за престарелыми, но тетя Элнер предпочла свой дом, а Мэкки, как всегда, поддержал ее. И вот по его милости Норма спешит к своей старенькой тете, у которой, наверное, сломана рука, нога или еще того хуже. Ведь может статься, что она сломала шею, лежит парализованная и до конца дней будет прикована к инвалидной коляске.

«Ужас! – думала Норма. – Вот несчастье, если бедная тетя Элнер не сможет ходить!» Хорошо бы купить ей новомодную коляску с моторчиком. И надо же было такому случиться сейчас, когда они переехали в дом без пандуса! Что ж, придется Мэкки соорудить пандус, ведь в крошечном домике тети Элнер на троих места не хватит, не говоря уж о Линде с дочкой, которые часто приезжают погостить.

– Поделом тебе, Мэкки! – вырвалось у Нормы. – Все из-за того, что меня не послушал!

Трое в машине у светофора уставились на Норму как на сумасшедшую. Домчав до следующего перекрестка (мысли у нее тоже неслись с бешеной скоростью), Норма подумала: может, Мэкки не так уж виноват? Надо было настоять на своем и вообще не соглашаться на переезд во Флориду. Она ведь предупреждала Мэкки о своих дурных предчувствиях, но они так часто мучают Норму, что и не разберешь, где и вправду дурное предчувствие, а где просто нервы разгулялись. И не знаешь, когда настоять на своем, а когда рот на замок. Вот и приходится молчать. За квартал от дома тетушки Норма уже и думать забыла о Мэкки и винила во всем одну себя. «Это все я виновата, – всхлипывала она. – Не надо было бросать ее одну в старом доме!»

Оглянувшись, Норма опять увидела машину, чьи пассажиры глазели на нее у предыдущего светофора. Опустив стекло, она сообщила: «Моя тетя упала с фигового дерева». В тот же миг зажегся зеленый и авто с зеваками умчалось прочь на полной скорости.