Kitobni o'qish: «Лисий план»

Shrift:

Посвящается Кейтилин

Aimée Carter

ANIMOX KINDRED BOOK 1: THE FOX'S PREY

First published in Germany in the German language by Oetinger Verlag under the title “Die Erben der Animox 1: Die Beute des Fuchses”

Cover design by Frauke Schneider © Verlag Friedrich Oetinger GmbH, Hamburg

Пролог

Дверь скрипнула, и Эмилия открыла глаза.

В темноте спальни разглядеть ничего не получалось, но она кожей чувствовала: у порога кто-то стоял. Сердце тревожно забилось, и она замерла под одеялом, надеясь, что незваный гость уйдёт сам. Стояла уже глубокая ночь; стражники не стали бы беспокоить её по пустякам, и даже тогда они бы обязательно постучали.

Значит, пришёл не стражник. А раз пришёл не стражник, то кто-то проскользнул мимо них.

Эмилия медленно сняла с себя книгу, за чтением которой уснула, и тут же пожалела, что несколько дней назад отказалась взять нож, который сестра умыкнула из кухни. Тогда она посмеялась над ней, но теперь паранойя Шарлотты перестала казаться ей бредом. Неужели она что-то знала? Или начала догадываться, что нечто подобное может произойти, когда Эмилия во всём ей призналась. Но Эмилия была уверена, что никакой нож не понадобится. Здесь им ничего не должно угрожать…

Где-то между кроватью и дверью скрипнула половица. Эмилия замерла. Вошедший ещё не знал, что она проснулась, и это стало бы для него неожиданностью. Но если бы она закричала…

– Эмилия?

Вспыхнул свет, и Эмилия села так быстро, что комната закружилась перед глазами.

– Шарлотта, – выдохнула она. – Ты что тут делаешь?

– Я услышала какой-то шум, – ответила её сестра, шаркая по полу. Не спрашивая разрешения, она принялась копаться в вещах Эмилии, открывая шкафчики и вглядываясь в узкие щели между мебелью и стенами. – А ты ничего не слышала?

– Слышала, – едко отозвалась Эмилия, страх которой быстро сменился раздражением. – Тебя. Вот зачем ты меня разбудила?

Не обращая внимания на её тон, Шарлотта открыла шкаф, заглянула внутрь, тёмные кудри упали ей на лицо. Она была старше Эмилии всего на два года, зато почти на тридцать сантиметров выше, поэтому без проблем дотянулась до верхней полки, где ровными рядами лежали сложенные свитеры.

– Ты уверена? Не слышала никаких шагов, дыхания, скрежета?..

– Только тебя, – заверила Эмилия. – Что ты ищешь?

Шарлотта закрыла шкаф и опустилась на четвереньки, чтобы заглянуть под кровать.

– Сама знаешь. Если кто-то прошёл через стражу, то явно не в человеческом обличье.

Эмилия фыркнула.

– Как будто я бы сама не справилась с нападением. Это я Наследница, а не ты.

Между ними будто встала ледяная стена, и Шарлотта выпрямилась, глядя сестре прямо в глаза.

– Если бы ваша кровь делала вас неуязвимыми, Бэк бы сейчас был с нами.

Эмилия промолчала, борясь с желанием поёжиться под пронизывающим взглядом сестры. Ей нечего было ответить, потому что никакие остроумные возражения не могли опровергнуть простую истину: Шарлотта была права.

– И, кстати, – пару секунд спустя добавила Шарлотта, – ты даже драться не умеешь. И книжка тебе не поможет. Или ты научилась нормально целиться?

Только тогда Эмилия осознала, что до сих пор держит в руках книгу, и с резким выдохом бросила её на подушку. Она присмотрелась к сестре: у Шарлотты под глазами залегли тёмные круги, и вся она была напряжена, словно в любой момент была готова сорваться с места. Словно готова была броситься в бой – решающий бой в её жизни.

Эмилия потянулась к сестре и успела схватить её руку, пусть Шарлотта и попыталась отдёрнуть её.

– Со мной ничего не случится, правда, – мягко сказала Эмилия. – Мы больше не будем так рисковать. Мы никому ничего не расскажем. Бэк не знал, какая опасность его ожидает. Он не был готов, но мы-то всё знаем. Со мной всё будет в порядке – главное, чтобы ты была рядом.

Шарлотта сглотнула, помолчала, а потом в ответ сжала руку Эмилии.

– Я не смогу тебя защитить, пока ты сама этого не захочешь, – сказала она дрожащим голосом. – Начни относиться к этому серьёзно. Пожалуйста.

– Я и так серьёзно к этому отношусь, – горячо заверила Эмилия. – Если хочешь, могу даже переночевать у тебя в комнате. Так тебе будет спокойнее?

Шарлотта кивнула, и всё её напряжение мгновенно испарилось.

– Спасибо.

Соскользнув с края кровати, Эмилия крепко её обняла.

– Даже не представляю, что бы я без тебя делала, – пробормотала она, уткнувшись лицом сестре в кудри. – Предупредишь стражников? А то отец решит, что я пропала, и устроит переполох.

Кивнув, Шарлотта на мгновение прижала её к себе ещё крепче, и лишь затем отпустила.

– Сейчас вернусь. Только попробуй снова уснуть.

Ухмыльнувшись, Эмилия проводила сестру взглядом. Но стоило той выйти из комнаты, улыбка её угасла, и с тяжёлым вздохом она пошла искать тапочки. С каждым новым днём тревога Шарлотты лишь усиливалась, и Эмилия не знала, как доказать ей, что пусть она и Наследница, но всё же не похожа на Бэка. То, что случилось с ним, с ней не повторится. И что с того, что она не умеет драться? Научится. Тем более вариантов у неё не было.

Продолжая поиски, Эмилия заглянула под кровать, но вновь услышала скрип половицы.

– Да сейчас я приду, – закатив глаза, сказала она. – Не надо так со мной нянчи…

Сухая ладонь закрыла ей рот, не дав договорить. Шумно втянув носом воздух, Эмилия попыталась вывернуться, но не успела ни закричать, ни сообразить что-нибудь – не успела даже представить хоть какое-нибудь животное, – как шею кольнуло остриё иглы.

И перед тем, как окончательно погрузиться в густую, затягивающую тьму, она успела подумать, что Шарлотта снова была права. Зря Эмилия не взяла тот кухонный нож.

1. Птица высокого полёта

Впервые за учебный год зайдя в яму, Саймон Торн ощутил, как стекает по лбу капля пота, и всерьёз пожалел, что не может просто улететь оттуда подальше и никогда больше не возвращаться.

С трибун, окружавших песчаную арену, на него смотрело больше сотни учеников, чьи крики и свист раскатистым эхом отражались от каменного потолка. На одном из рядов, примерно посередине, Саймон заметил друзей, громко скандирующих его имя, но с трудом нашёл в себе силы им улыбнуться, а потом глубоко вдохнул, собираясь с силами. В конце концов, он бывал в ситуациях и похуже. Причин паниковать не было.

– Ты как, в порядке? – раздался за спиной низкий голос. Малкольм, его дядя – высокий широкоплечий мужчина с длинными тёмными волосами и испещрённым шрамами лицом, – хлопнул Саймона по плечу. – Вид у тебя какой-то невесёлый.

– Не хочу драться, – ответил он тихо и быстро, так, чтобы никто поблизости не услышал.

– Самозащита – самая важная часть боевой подготовки, – сказал Малкольм. – У тебя был целый год, чтобы прийти в себя, Саймон. Если откажешься участвовать в итоговом поединке…

– То не сдам экзамен, я в курсе, – пробормотал тот, стискивая руки в кулаки. Он понимал, почему дядя не может сделать для него исключение, но ведь он знал, что Саймон умеет постоять за себя. Об этом все знали. – А обязательно драться именно с Ноланом?

Дядя вздохнул.

– Обязательно, ты же знаешь.

На противоположной стороне ямы, на песке, неровном после прошедших ранее боёв, нетерпеливо переминался с ноги на ногу мальчик, похожий на Саймона как две капли воды, за исключением хищной ухмылки. Несколько ребят, на нашивках которых были изображены разные сухопутные звери, хлопали и выкрикивали его имя, а он угрожающе хрустел костяшками, наслаждаясь всеобщим вниманием.

Этого боя студенты Передового Результативного Института для Юных Талантов ждали весь год. Саймон много раз отказывался, несмотря на недовольство Нолана и мягкую поддержку дяди Малкольма. Сражение двух братьев – двух обладателей королевской крови – обещало стать крупнейшим событием за последние несколько лет, если не за всю историю школы.

– Вы оба сражаетесь от всего сердца, но только ты не забываешь включать голову, – сказал дядя, наклонившись к Саймону, чтобы никто больше его не услышал. – Нолана легко выбить из колеи. Воспользуйся этим.

Выбить Нолана из колеи было, может, и легко, но вывести из себя – ещё легче, и в этом-то и заключалась основная опасность. Нолан мог обострить ситуацию так, что тренировочный бой быстро бы перешёл в настоящий. И Саймон прекрасно знал, чем бы это закончилось.

Малкольм, выйдя на центр ямы, оглядел их обоих.

– Вы знаете правила, – произнёс он громогласно, чтобы услышали все, включая учеников на верхних трибунах. – Проигрывает тот, кто первым сдаётся. Убивать друг друга запрещено.

Бросив на них предостерегающий взгляд, Малкольм отошёл, оставляя их вдвоём. Саймон с усилием сглотнул. Горло пересохло настолько, что говорить было больно. Момент настал. Пути назад не было, и низкий гул встал в ушах, заглушая возгласы зрителей.

Он справится. Обязательно справится.

Дядя дал свисток, и Нолан не стал терять ни секунды. Распахнув рот в яростном вое, он бросился вперёд, а Саймон застыл. За последние восемь месяцев он представлял этот бой тысячу раз, но сейчас осознал, что так и не выработал стратегию. Разумеется, он знал, чего ждёт толпа и чего хочет от него дядя. Просто не мог заставить себя пойти на это.

Тело Нолана, несущегося ему навстречу, начало изменяться. Кожу покрыла серая шерсть, лицо вытянулось, показалась морда; ногти изогнулись острыми опасными когтями, а из-за спины показался хвост, длинный и покрытый всё той же грубой шерстью. К тому моменту, как его передние лапы впечатались в песок в паре метров от Саймона, он уже полностью обратился в волка.

– Дерись, – прорычал волк, оголяя клыки. – Дерись, ну!

– Не хочу, – тихо, чтобы никто не расслышал, ответил Саймон.

– Дерись, или пожалеешь, – сказал Нолан, пригибаясь перед прыжком. – Выбор за тобой.

Зарычав, он бросился на Саймона, прорезая воздух подобно ножу. Времени на раздумья не осталось. Да, весь год Саймон отказывался от тренировочных боёв, да, с самого сентября он практически не превращался в кого-либо, помимо птицы, но инстинкты его не пропали. И, в отличие от брата, приобрёл он их не в яме. Оттачивать их приходилось в сражениях, где на кону стояла собственная жизнь.

Тело отреагировало ещё до того, как разум осознал новый облик. За мгновение до удара Саймон тоже взмахнул лапой – внешне ничем не отличающейся от лапы брата. Его когти прошлись по морде Нолана, и тот взвыл от боли, а серая шерсть намокла от выступившей крови.

Нолан попытался отскочить, но было поздно. Саймон уже прыгнул – и приземлился он брату на спину, впиваясь зубами в его загривок. Теперь волк дрался против волка, и никто не мог получить преимущество – по крайней мере, оставаясь в одинаковом облике. И Нолан, пытающийся сбросить с себя Саймона, это осознал.

– Отвали… от… меня!

Неожиданно волк под его лапами резко уменьшился, и Саймон врезался в песок с такой силой, что пошатнулся и непроизвольно отступил к краю ямы. Он знал, что будет дальше. Весь год наблюдал, как Нолан дерётся с другими студентами – студентами, которые, как и остальные анимоксы, умели превращаться только в одно животное. И хотя бои всегда начинались на равных, его брат не мог устоять и не покрасоваться. Потому что они с Саймоном отличались от остальных учеников ПРИЮТа, и именно благодаря этой особенности на их сражение пришли посмотреть даже те, кому стоило бы готовиться к экзаменам, а не сидеть на трибунах.

За ними наблюдала вся школа – и Нолан был готов дать зрителям то, ради чего они собрались.

– Ну что, сдаёшься? – прошипел он. Саймон медленно развернулся. Волк пропал; на его месте появился техасский гремучник, свернувшийся тугими кольцами и готовый к нападению.

– Да, – ответил Саймон. Он был бы рад, если бы на этом всё и закончилось, но, к сожалению, под восторженные крики толпы змей бросился на него, целясь ядовитыми клыками в горло.

Инстинкты снова взяли верх: шерсть сменила сухая чешуя, а руки и ноги слились воедино. Всё тело наполнила сила, невероятная, непостижимая для обычного человека, и снова он обернулся тем же животным, что и его брат.

Нолан промахнулся буквально на миллиметр и рухнул носом в песок. Но поднялся, откашливаясь.

– Хватит меня копировать, – рявкнул он. – Вся школа смотрит!

– Если боишься, что им надоест, можешь просто сдаться, – заметил Саймон, прекрасно понимая, что Нолан скорее отгрызёт себе хвост. Да, драться ему не хотелось, – но он был бы совершенно не против, если бы брат, окончательно взбесившись, сдался сам.

И всё же Саймон знал, что Нолана устроит только абсолютная победа. Гремучник зашипел – так громко, что по яме прокатилось эхо, – и под рёв толпы вновь сменил облик.

Так бой и продолжился. Саймону казалось, что он тянулся часами, хотя прошло всего несколько минут. В какое бы животное Нолан ни превращался, Саймон повторял за ним. Аллигаторы, осы, бурые медведи, пумы – они даже стали парой каймановых черепах. Одну за другой они меняли формы, и несложно было заметить, что Нолан готов превращаться в любых животных – кроме одних.

Птиц.

И неудивительно. Саймон летал лучше него, и все это знали, даже сам Нолан. Почти целый год Саймон притворялся, что его формой анимокса – единственной формой, в которую он мог обращаться, – был орёл, и теперь полёт давался так же естественно, как простая ходьба. У Нолана, выросшего в Царстве Зверей и вынужденного притворяться волком, не было возможности столько практиковаться. Он так и не освоился до конца, даже когда Саймон пытался его научить.

Ещё несколько превращений Саймон выжидал. Чем больше Нолан злился, тем больше ошибок совершал, и иногда даже не дожидался, пока удар пройдёт, – сразу менял форму на следующую. Паук-отшельник, росомаха, белый медведь – он пытался запутать Саймона, отвлечь от боя, но тот не поддавался. Не терял головы. И пока Нолан демонстрировал публике всевозможных животных, в которых умел превращаться – животных, в которых умели превращаться они оба, – Саймон выжидал.

Наконец Нолан обернулся чёрной гадюкой, и Саймон ухватился за выпавшую возможность. В этот раз он не стал подражать брату: его мех сменился на перья, и он раскинул руки, обернувшиеся крыльями. Издав пронзительный ястребиный клич, Саймон схватил гадюку и взмыл в воздух, сжимая тело брата в острых когтях.

Нолан неистово забился, но Саймон продолжал подниматься всё выше и выше. Два метра, пять, десять – они взлетели под самый потолок, и постепенно Саймон начал ослаблять хватку.

– Давай не будем до этого доводить, – попросил он, чувствуя, как колотится сердце под хрупкими птичьими рёбрами. – Сдаёшься?

– Ни за что, – прошипел Нолан, обнажая клыки. Но он не бросился на Саймона – вместо этого он выскользнул из его когтей и камнем упал вниз.

Вскрикнув от ужаса, Саймон помчался за ним, прижимая крылья к бокам в попытке нагнать гадюку. Но на полпути к земле брат вновь начал меняться, в этот раз так быстро, что Саймон не успел сообразить, что он делает, пока всем телом не врезался в его новую, до боли знакомую форму.

Огромные крылья, распахнутые почти на два метра. Коричневые перья, усыпанные белыми пятнышками с золотистым отливом. Изогнутый клюв, такой острый, что ослепил бы Саймона, если бы тот на него неосторожно наткнулся. И жёлтые глаза, вызов в которых был настолько знаком, что стало сложно дышать.

Его брат обернулся орлом.

Этого стоило ожидать. В конце концов, их мама тоже превращалась в орлицу, и обычно именно в этом облике Нолан учился летать, когда Саймон с ним занимался.

Но эту же форму принимал их дедушка, Орион. По крайней мере, до битвы за Осколки Хищника, когда он на глазах Саймона рухнул с огромной высоты и разбился насмерть. Это воспоминание до сих пор преследовало его, будило в предрассветные часы, подсылая кошмары, не теряющие силы даже после пробуждения. Перед глазами всё равно стоял ужас, написанный на лице дедушки, пытающегося ухватиться за пустоту, лишённого сил из-за глупой ошибки, вызванной отчаянием. В ушах всё равно звенел тошнотворный хруст тела, разбивающегося о камни. И сколько бы Саймон ни лежал в темноте, пытаясь найти утешение в тишине, его всё равно пронзало холодом осознания: это из-за него погиб дедушка – и много кто ещё.

Не все среди них были безгрешны. В погоне за Хищником Орион сотворил много ужасов; он жаждал заполучить оружие, которое дало бы ему возможность править Царствами анимоксов с жестокостью, которая погубила бы бесчисленное множество жизней. Его лейтенант, Перрин, тоже избрал свою судьбу, как и солдаты птичьей армии, слепо последовавшие за ним.

Но помимо них были и другие. Например, Феликс, маленький мышонок, пожертвовавший собой ради Саймона – он не заслуживал смерти. Не заслуживал её и Дэррил, дядя Саймона, вырастивший его и погибший на крыше Небесной башни в попытке его защитить. И все анимоксы, которые тогда объединили силы, чтобы не дать Ориону уничтожить Пять Царств – и пусть они понимали, на что идут. Пусть лучше Саймона знали, чем кончится последняя битва.

Но слишком многие тогда потеряли свои жизни. И всё потому, что Саймон просил их о помощи. А теперь его брат принял облик деда, который чуть его не убил, и…

Трибуны взорвались криками. Саймон моргнул, борясь в наваждением с такой силой, что перехватило дыхание. Он летел низко – слишком низко. Земля, всего секунду назад бывшая в отдалении, неожиданно оказалась совсем рядом, и Саймон, издав испуганный клич, раскинул крылья и рванул вверх.

Уйти от столкновения получилось с трудом. Он едва удержался в воздухе, резко извернулся, слепо бросаясь в сторону трибун. Он ещё не успел прийти в себя, как перед глазами мелькнули коричнево-белые перья, и только тогда он осознал, кто именно оказался у него на пути.

– Осторожно! – выкрикнул он, но Нолан заметил его слишком поздно. У него не хватило опыта, чтобы быстро сменить направление, а попытка привела к тому, что он сам подставился под столкновение, и Саймон не смог ничего сделать – он на полной скорости врезался в брата.

Они запутались в крыльях друг друга, попытались расцепиться, но только погнули перья. Лететь не получалось – они неслись вниз, и Саймон инстинктивно попытался оттолкнуть Нолана. Но как только он смог выправить курс, Нолан вцепился в него, как утопающий, цепляющийся за своего спасителя, но только ещё быстрее потянул его к земле.

Секунды показались минутами, и как бы Саймон ни пытался отлететь, Нолан следовал за ним, своей паникой делая ситуацию только хуже. Времени уговаривать его не было – Саймон не мог попросить его потерпеть, не мог сказать, что поможет, если только Нолан отпустит. Они падали, и земля приближалась, поэтому Саймону оставалось только одно: упереться когтями в покрытую перьями грудь Нолана и оттолкнуться от него, чтобы подняться на несколько сантиметров выше и успеть выровняться.

И пока он беспомощно хлопал крыльями, глядя на брата в ужасе, тот с отвратительным хрустом врезался в землю – и с закрытыми глазами неподвижно растянулся на песке.

2. На крючке

– Ну прости ты меня, – произнёс Саймон уже в сотый, кажется, раз, расхаживая вперёд-назад по кабинету Малкольма. – Я не специально. Ты же знаешь, что я не специально!

Свет в комнате был приглушён. Нолан, лежащий на кожаном диване, застонал, когда Малкольм прижал к его виску ледяной компресс.

– Это я должен был победить. Ты сжульничал.

– Как!.. – поперхнулся Саймон, но Малкольм вскинул свободную руку, приказывая ему замолчать.

– У вас одинаковые способности, – низким, раскатистым голосом произнёс он. – Думай что хочешь, но Саймон свою победу заслужил.

– Хочу реванш! – резко сказал Нолан, но тут же поморщился от боли. Лиловый синяк, виднеющийся из-под компресса, выглядел весьма неприятно, но Саймон начинал подозревать, что честь брата была задета куда сильнее. – Я не сдавался, так что твоя победа не считается.

– Ты секунд пятнадцать пролежал в отключке, – возразил Саймон, останавливаясь у стола из красного дерева. – Хочешь сказать, это так ты не сда…

– Хватит. – Малкольм хмуро оглядел их обоих. – Нолан, твой реванш подождёт до сентября. И – да, Саймон, – добавил он, – в следующем году ты будешь тренироваться в яме вместе с остальными. Я пошёл тебе навстречу, о чём не жалею, потому что тебе нужно было прийти в себя, но больше увиливать не получится. Твоя мама со мной согласна, так что предупреждаю. Если в следующем году откажешься драться – придётся тебя исключить, как любого другого студента.

Саймон в ужасе уставился на дядю.

– Но…

– Сходи пообедай, – твёрдо сказал тот. – Если хочешь, обсудим это вечером. Но решение своё я принял.

Саймон хотел бы возразить, но слова застряли в горле. Да и какая разница – Малкольм явно не собирался выслушивать его, и Саймон понимал, что если всё-таки сможет что-нибудь из себя выдавить, то уподобится Нолану, ноющему, когда что-то шло не так, как он хотел. Поэтому он выскочил из кабинета без единого слова, оставляя Малкольма с Ноланом наедине.

ПРИЮТ располагался глубоко под территорией зоопарка Центрального парка, и его тёплые уютные каменные коридоры были Саймону близко знакомы. Он проучился здесь уже два года, и второй курс прошёл абсолютно спокойно и предсказуемо – скучно, как постоянно повторял Нолан, – и именно этого Саймон хотел после кошмара, в который превратился первый учебный год. Но несмотря на все поблажки, несмотря на то, что с битвы против Ориона миновал уже почти год, Саймон до сих пор не стал прежним. И он начинал волноваться, что никогда уже и не станет.

Стоило ему появиться в столовой, как разговоры утихли и все повернулись к нему. К лицу прилила краска. Пора было уже привыкнуть к постоянному вниманию – с самого начала второго курса студенты шептались, когда он проходил мимо, а некоторые даже набирались смелости спросить про победу над Орионом и уничтоженного Хищника. Но каждый раз Саймон лишь мямлил что-то и сбегал, извинившись. Он не хотел говорить о битве. Она и так постоянно приходила во снах. Постепенно к нему перестали подходить с вопросами, но провожать взглядами продолжали до сих пор. Бόльшую часть времени – уж точно.

– Явился, неужели, – прорезал тишину резкий голос, и миниатюрная девочка с тёмными волосами, заплетёнными в косу, схватила его за локоть и потащила вперёд. – Буфет сейчас закроется, так что я взяла тебе обед.

– Спасибо, Уинтер, – сказал он, покорно следуя за ней к столику. – Но я не…

– Если скажешь, что не хочешь есть, попрошу Ариану тебя держать и накормлю с ложечки, – пригрозила Уинтер. – Ты вчера вечером ничего не съел и от завтрака отказался. Серьёзно, удивительно, как ты посреди ямы не отключился.

– Мне кажется, он был близок к этому, – заметил светловолосый мальчик, сидящий за их столом. Бόльшую часть его лица закрывал учебник по современной истории анимоксов. – Кстати, как думаешь, если упадёшь в обморок, Малкольм отпустит тебя с экзамена?

– Очень сомневаюсь, – ответил Саймон, присаживаясь напротив подноса, заставленного любимой едой Уинтер. Ну и хорошо – она как минимум не взяла ему суши, хотя и Джем к своим практически не притронулся. – Ты до сих пор зубришь? Зачем? Я думал, ты давно уже запомнил всё наизусть.

Тяжело вздохнув, Джем отложил учебник и поправил сползшие очки.

– Генерал сказал, что если не вернусь домой круглым отличником, буду целое лето просыпаться в самую рань и наворачивать круги вокруг Атлантиды. А я терпеть не могу плавать кругами, – сказал он уныло. – Особенно по утрам.

Саймон сочувственно поморщился. Генерал, правитель Подводного Царства, приходился Джему отцом, и хотя в последний год он перестал третировать сына, он всё равно держал его в ежовых рукавицах.

– И не придётся, – уверенно сказал Саймон. – Ты всю неделю готовился…

– А если совсем отчаешься, у меня есть ответы.

Со скрипом отодвинув стул, напротив Саймона опустилась девочка с серебристыми волосами. На ней была обычная форма ПРИЮТа, включая повязку на рукаве с вышитым силуэтом Чёрной вдовы, но Саймон никогда не считал Ариану обычной. Он взглянул в её карие глаза, ощутил, как краснеют щёки, и заметил усмешку, тронувшую её губы.

– Серьёзно? – спросил Джем, распахнув рот. – Откуда?

– Она же Королева Царства Арахнидов и Насекомых, – сказал Дев, темноволосый мальчик, присевший рядом с Арианой. – Или вы не заметили?

Уинтер раздражённо стащила с подноса Саймона немного картошки.

– Джем справится и без шпаргалок, – решительно отрезала она. – И вы тоже.

– Кто сказал, что я всё спишу, даже если у меня есть ответы? – пожала плечами Ариана. – Меня оценки не беспокоят. Что Куратор со мной сделает, под домашний арест посадит?

– На это нет времени, – сказал Дев, тоже потянувшийся за картошкой. Уинтер попыталась хлопнуть его по руке, но не успела. – У него уже расписано всё твоё лето. Причём поминутно. Тренировки, встречи, аудиенции…

– Зато у меня будет аж два перерыва по пятнадцать минут в день, – сказала Ариана, закатывая глаза. – И я не понимаю, чего ты жалуешься. Он же сказал: можешь отдыхать сколько угодно, раз ты провёл со мной весь учебный год.

– Телохранитель не должен покидать свой пост, – величаво отозвался Дев. – Да и вообще, мне тут нравится, а если оставлю тебя с ним наедине – ты уболтаешь его перевести меня куда-нибудь ещё.

Саймон оторвал кусок булочки.

– Значит, мы увидимся только в сентябре? – спросил он, стараясь не выдавать своего расстройства. Судя по тому, как смягчился взгляд Арианы, получилось у него из рук вон плохо.

– Если хочешь, попрошу Куратора запланировать небольшой отпуск, – сказала она. – Ну, чтобы с тобой увидеться. Или, может, ты сам ко мне приедешь.

– И ко мне, – с надеждой сказал Джем. – Генерал вряд ли меня куда-нибудь отпустит, а вот тебе он точно обрадуется.

Саймон в этом сомневался. Род, старшая сестра Джема, погибла, сражаясь с армией Ориона на острове Звериного короля. После этого он не виделся с Генералом; Джем говорил, что тот не сердится, а гордится тем, что Род отдала жизнь за анимоксов, и всё же Саймон никак не мог избавиться от чувства вины.

– Надо будет спросить Изабель, – сказала Уинтер, ощутив неуверенность Саймона. – Она хотела, чтобы мы побыли на Ястребиной горе, но, может, на пару недель нас куда-нибудь и отпустят.

После смерти Ориона, её отца и бывшего Повелителя Птиц, царство возглавила мама Саймона. На выходные она прилетала в Нью-Йорк, но бόльшую часть времени проводила в Пенсильвании, откуда правила всеми птицами Северной Америки. Саймон не возражал – пока он был маленьким, она навещала его всего пару раз в год, поэтому еженедельные встречи стали для него приятной роскошью. А вот Нолан не успокаивался с самого сентября, и Саймон был бы рад возможности отдохнуть от его нытья.

Словно прочитав его мысли, Ариана снова взглянула на него.

– Как там Нолан? Выглядел он так себе, когда очнулся.

– Нормально. Он больше расстраивается, что дядя Малкольм запретил устраивать реванш.

– Реванш? – удивлённо спросил Джем. – Он хочет повторить бой? Зачем?

– Он думает, я сжульничал, – признался Саймон, и Уинтер фыркнула.

– У него так всегда. Если победил ты – значит, сжульничал. Если победил он – значит, он сильнее, – мрачно сказала она. – Полный придурок.

Саймон пожал плечами. С Ноланом бывало непросто, и сейчас как раз был такой момент, но Саймон понимал причины его стыда. Нолана воспитывали дядя Малкольм и их бабушка Селеста, и он, в отличие от Саймона, рос с пониманием, что рано или поздно унаследует способности Звериного короля – возможность принимать форму любого животного. Ему всё время твердили, что он особенный, и Нолан не особо обрадовался, узнав, что Саймон обладает такими же силами. С того самого дня у него будто появилась личная цель: доказать, что он лучше. Что он и правда особенный, а не просто один из двух возможных вариантов.

Но Саймон только что унизил его перед всем ПРИЮТом. Неудивительно, что ему хотелось реванша. И он бы не успокоился, пока не победил.

– Дядя Малкольм сказал, что в следующем году мне придётся тренироваться вместе со всеми, – добавил он.

– Это идиотизм, – прямо заявила Уинтер. – Ты и так дерёшься лучше всех в школе. Может, вообще в стране.

– Поэтому ему нужно практиковаться, – сказала Ариана, смерив Уинтер суровым взглядом. Потянувшись, она взяла Саймона за руку и сжала в своей сухой и тёплой ладони. – Понимаю, ты не хочешь, Саймон, но чем чаще ты сталкиваешься со своими страхами, тем легче становится.

Теперь все друзья смотрели на него, и он сжал губы, не сводя взгляда с руки Арианы.

– Я не боюсь драться. Я просто… я боюсь кому-нибудь навредить. Как Нолану, например.

– Ничем ты ему не навредил, – твёрдо сказал Дев. – Нолан сам виноват. Он сам за тебя цеплялся.

– Он знал, что плохо летает, но всё равно полез, – сказала Уинтер, скрещивая руки на груди. – Пусть радуется, что шею себе не сломал. Была бы я на твоём месте…

– Мы просто рады, что ты сам не поранился, – добавил Джем, нервно барабаня пальцами по учебнику.

– Его гордость это переживёт, – сказала Ариана. – Может, заодно, вынесет для себя урок. Но ты не можешь уберечь людей от их собственных ошибок, Саймон. Если хочешь помочь Нолану – тренируйся с ним и помоги ему стать сильнее.

Она была права – они все были правы. Но это не помогло справиться с клубком вины и тревоги, свернувшимся в животе.

– Ну да, наверное, – пробормотал он. – Иногда жалею, что вообще вернул себе силы. Без них и проблем бы не было.

Его друзья промолчали, и краем глаза Саймон видел, как они переглядываются. Он боялся признаваться в этом даже самому себе, – но, может, было бы лучше, не будь он наследником Звериного короля. Он ведь действительно на время лишился сил в битве с Орионом – и, несмотря на весь ужас этой потери, тогда он был готов пойти на всё, чтобы уничтожить Хищника. Даже отдать собственную жизнь.

Ему повезло, что он выжил, что Орион случайно вернул ему силы, а сам погиб. Хищник раскололся о камни, окружавшие крепость Звериного короля, а остатки его смыло волнами. Но силы Саймона и Нолана никуда не исчезли. И каждый день он думал: а чем он их заслужил?

– Саймон, – тихо позвала Ариана – видимо, все безмолвно решили, что говорить лучше ей. – Благодаря силам Звериного короля мир стал чуточку безопаснее. Ты нас защитил – ты всех защитил. И мир анимоксов может спать спокойно, зная, что ты всегда придёшь нам на помощь. Не потому что ты сильнее всех остальных, а потому что ты никого не бросаешь в беде. Потому что ты – это ты.

Поджав губы, он попытался выдавить из себя улыбку, но не успел. Он вообще ничего не успел, потому что неожиданно воздух прорезал вой сирены, громкий до боли и заглушающий остальные звуки.

Раздались крики; часть студентов скрылась под столами, прячась, часть – мигом превратились в животных. Медведи, аллигаторы, ястребы, гадюки, пумы – десятки зверей заполонили столовую, пока учителя поспешно закрывали двери, перекрывая входы и выходы.