Kitobni o'qish: «Инсайт. Книга 2»

Глава 1. Победит сильнейший!

Часа через три кучер остановил дилижанс. Они прибыли в небольшой городок под названием Таграна. В прошлый раз они проезжали его днем и останавливаться не стали. Килан так и не смог заснуть, лишь ненадолго его одолела легкая дрема. Как только экипаж остановился, он разбудил Еву. Стром проснулся сам и, расплатившись с кучером, уточнил у него, где найти ближайшую гостиницу. Ночевать в дилижансе они не собирались, поэтому решили остановиться на ночь в городке. День был тяжелым, они не ели с самого утра, а потом еще несостоявшийся арест у кладбища, так что сил ни у кого не было. Следовало поесть и отдохнуть, прежде чем продолжать путешествие.

Гостиница была совсем близко, и, к счастью, там оказалось достаточно свободных комнат. Войдя внутрь, Килан по привычке присел на подоконник, подвинув горшок с цветком. Он выглядел сильно уставшим и даже побледнел. Пока Стром заказывал еду и оплачивал номера, Ева повернулась к Шуту. Завернувшись в плащ и слегка сгорбившись, он без интереса наблюдал за капитаном.

– Килан, ты в порядке? – спросила Ева.

– Угу.

– У него кровь, – шепнул Дарий, показывая на темное пятно на плаще.

– Покажи-ка… ты что, ранен?! – Ева протянула руку, чтобы отодвинуть плащ, но Шут вяло отмахнулся.

– Задело немного, – ответил он, – ерунда.

– А вот и нет! – протестовала Ева и, не слушая Килана, силой отодвинула полу плаща. Белая рубашка с правого боку пропиталась кровью, заодно испачкав плащ.

– Стром! – взволнованно крикнула Ева. – Нам нужен доктор! Или аптечка! Срочно!

Капитан отклонился от стойки и, недоуменно скривив брови, взглянул на Шута. Весьма удивившись, он повернулся к стойке, вытащил из кармана еще пару монет и протянул их управляющей.

– Аптечку, еще, пожалуйста, таз с кипятком и бинты, – он снова отклонился назад, на глаз оценивая серьезность ранения, – и алкоголь.

– А врача? – пискнула перепуганная Ева.

– Я сам врач, забыла? Справлюсь.

А ведь правда. Стром же говорил, что увлекался медициной, и к тому же брал уроки у Мориуса.

Пока управляющая выполняла запрос, капитан подошел к другу и, положив его руку себе на плечо, помог встать.

– Почему сразу не сказал? – нахмурился он.

Выпрямляясь, Шут слегка скривился от боли, но промолчал.

На второй этаж поднимались по узкой лестнице под скрип ступенек и кряхтение капитана. В номере Стром помог Килану улечься на кушетку, а сам начал приготовления. Ева бегала рядом, не зная, чем помочь.

– Перестань суетиться, девочка, – спокойно сказал капитан. – Давай-ка, сними с него рубаху. Ему лучше поменьше двигаться сейчас.

– Да я сам… – попытался возразить Шут.

– Я сказал не двигаться! – скомандовал Стром. – Ты потерял много крови. Вон, бледный весь, как бы заражения не случилось. – Подготавливая инструменты, капитан продолжал ворчать: – Сразу надо было сказать! И в кого ты такой дурак?..

Шут промолчал. Он не привык жаловаться. Хорошо еще, что во время стычки с военными он вовремя сменил Раснара: старший брат, увидев кровь, непременно хлопнулся бы в обморок.

Ева села рядом и стала расстегивать рубашку на груди раненого. Руки тряслись от волнения, а пальцы не слушались, и Ева, отчаянно борясь с пуговицами, старалась не смотреть Шуту в глаза. Он же, как завороженный, наблюдал за ней, любуясь родинкой на щеке, и даже слегка заулыбался, заметив ее смущение. Слушая взволнованное дыхание Евы, он на время позабыл о головокружении и боли.

Наконец пуговицы были побеждены, и Ева, стараясь не смотреть на мускулистые руки и грудь Килана, стянула с него рубашку. Для этого ему пришлось приподняться, отчего мышцы под кожей заиграли. Ева покраснела, торопливо отвернулась и выскочила за дверь, чтобы отнести рубашку прачке. К утру окровавленную одежду следовало выстирать и высушить. Оказавшись за дверью, Ева остановилась, чтобы перевести дух. Она знала, что Килан постоянно занимался, поддерживая тело в тонусе, но никогда не наблюдала за его упражнениями на корабле. Что ж, тело впечатляло подтянутостью и рельефностью и вызвало у Евы волну смущения. Ну и зачем только Стром попросил ее помочь именно в этом деле?!

Рубашку и плащ отдали в стирку. Деликатная хозяйка не задавала лишних вопросов и пообещала вернуть вещи утром чистыми и сухими. Зимой постояльцев в отеле было мало, и она, дорожа каждым, относилась к гостям предельно внимательно, не вмешиваясь при этом в их личные дела.

Что ж, пора возвращаться, ведь капитану может потребоваться ассистент.

Вернувшись, Ева обнаружила Строма осматривающим рану. Держа лампу в одной руке, другой он вытирал запекшуюся кровь. Получив представление о ранении, Стром поставил лампу на тумбу.

– Пей, – сказал он, протягивая Шуту откупоренную бутыль. – Пуля застряла внутри. Вроде бы ничего не задето, я ее вытащу, но будет больно.

Шут послушался и сделал несколько внушительных глотков.

– Ева, – обратился к ней капитан, – будешь светить мне.

Она кивнула и взяла лампу.

– Готов? – спросил Стром, поднеся к ране чистый пинцет.

– Готов.

Ева взяла Шута за руку, о чем вскоре пожалела, потому что, когда капитан начал вытаскивать пулю, тот весь напрягся и сжал ее пальцы до хруста. Ева стерпела боль молча, тем более что Стром сделал все быстро и начал обеззараживать рану, щедро поливая ее виски.

– Осталось перевязать, – сказал капитан, – давай бинты.

– Я хочу, чтобы ты научил меня, – сказала Ева.

– Чему? – Стром поднял на нее рассеянный взгляд.

– Накладывать повязку.

– Зачем тебе?

– Ты тут единственный врач. А вдруг тебе самому понадобится помощь? Я должна знать, как это делается.

Капитан удивленно хмыкнул.

– Хорошо, девочка, смотри и запоминай.

Капитан сложил бинты в несколько слоев, нанеся на них целебную мазь, и приложил к ране, после чего помог Шуту сесть и с помощью Евы зафиксировал повязку бинтами, широко перевязав ее поперек торса, накидывая бинт и на плечи, чтобы повязка не съезжала.

Ева, сфокусировавшись на перевязке, наконец перестала смущаться, хотя все еще предпочитала не встречаться с Киланом взглядом. Он же, подогретый виски, напротив, со свойственным ему озорством в глазах внимательно наблюдал за ней, пытаясь поймать ее взгляд.

В дверь постучали: это принесли еду. Аппетита у Шута практически не было, поэтому Ева буквально уговаривала его поесть хоть немного, после чего оставила мужчин в номере одних, уйдя спать в свою отдельную комнату. Дарий ждал ее там вместе с Шерлом. Ранее, понаблюдав за зверем, Ева заметила, что саламандр ощущает присутствие призраков, потому как крутился он именно там, где находился Дарий.

– Ну как, – поинтересовался Дарий, – подлатали твоего друга?

– Да, – ответила Ева, падая на кровать. – Хорошо, что ты заметил кровь, а то он бы, наверное, и дальше молчал.

– Отважные у тебя друзья, – заметил призрак, – борьба была сильно неравной, но они продолжали защищать тебя.

– Да… – вздохнула Ева.

– Мне бы хоть каплю их отваги и смелости, и я никогда бы не застрелился, – флегматично произнес призрак.

– Снова коришь себя?

– Постоянно. Ужаснее ошибки я не совершал за всю свою жизнь. Уже будучи мертвым, я понял одну, казалось бы, простую вещь: исправить можно все, кроме смерти.

Казалось, Дарий снова и снова окунался в личное горе. Ева хорошо чувствовала его настроение: от призрака веяло усталостью и отчаянием. Теперь ему предстояло смириться с вечными скитаниями, из-за чего он все больше презирал самого себя за совершенную глупость. Дарий пытался смириться, но это давалось ему с трудом. И если раньше Ева ощущала исходящую от него надежду, то теперь от призрака тянуло могильным холодом и безысходностью.

– Шут, ты спишь?

– Нет.

Друзья лежали на своих кроватях в темноте, пытаясь заснуть. Килана мучила боль, из-за которой все время хотелось повернуться на бок, но Стром запретил ему ворочаться. Снаружи ухала сова, а ветви дерева, растущего прямо перед окнами, мерно постукивали по стеклу.

– Я тут подумал… – начал капитан, – ведь лагрианские камни состоят из двух частей: блюдца и самоцветов.

– И что?

– А то, что я вижу, как ты с ума сходишь по девчонке, – прямо сказал Стром, – а она по тебе. И вот что я подумал.

С постели Килана послышалась возня.

– Не вставай и не двигайся, – предупредил капитан, – просто слушай. Вормак будет в восторге от камней, он любит такие мощные штуки. Но камни не действуют без блюдца, а блюдце не работает без камней. Я предлагаю нам с тобой разделить добычу. Я, скажем, возьму блюдце, а ты самоцветы.

– И что это даст?

– Ворону придется играть и с тобой, и со мной, чтобы заполучить полный комплект. Если я проиграю, он получит лишь блюдце и не откажет тебе в партии.

– А если ты выиграешь?

– Отдам блюдце тебе. И Вормак все равно с тобой сыграет. Только не продуй. Выбирай игру, в которой сможешь победить.

– Стром, я не знаю, что ответить… я и думать об этом не смел.

– А и не отвечай ничего. Просто выиграй, и пусть он уже вас разделит. Сил нет смотреть, как вы с Евой мучаетесь.

– Спасибо, Стром, – растерянно ответил Килан, но в голосе его звучала неприкрытая радость. – Спасибо! Я обязательно сделаю это. Я обыграю Ворону.

Теперь он просто обязан обыграть мага. Шут готов даже обратиться за помощью к Раснарии, ведь этот всезнайка, обладая природной усидчивостью, мог отыскать что угодно и при желании научиться любой игре. Пусть они с братом и ненавидят друг друга, но теперь они должны объединиться, чтобы сделать одно общее дело.

Мориус открыл ворота и вошел в собственный двор. Следы, которые они с Ниттой оставили с утра, уже припорошило снегом. Пройдя через заснеженный сад, лорд отворил двери и оказался в доме. Как бы ему сейчас пригодился тот призрак, что мог одним только движением зажечь разом все свечи. Лорд снял плащ и, повесив его у двери, поспешил развести огонь в камине. За день дом остыл, и находиться в нем стало холодно.

Пока поленья разгорались, Мориус зашел в кабинет, чтобы забрать оттуда все самое необходимое. Он сложил документы и результаты исследований в коробку, попутно просматривая некоторые бумаги: право на владение землями в Глаасе, завещание отца, пересланное ему адвокатом, документ, подтверждающий его титул. Все было оформлено на имя Мориса Сагарда.

После кабинета Мориус поднялся в свою спальню и какое-то время стоял, глядя в окно, словно прощаясь с полюбившимися ему лесом и горами. Выйдя из оцепенения, лорд открыл тумбу, вытаскивая из нее вещи. В нее с утра, сам не зная зачем, он спрятал тетрадь Электы. Он знал, что Нитта не будет рыться в его вещах, и не опасался, что она найдет тетрадь с письмами. Ему почему-то хотелось хранить поближе вещь, прежде принадлежавшую его возлюбленной.

Как призрак Мориус бродил по собственному дому, забирая из каждого его угла, из каждой комнаты что-то, что было для него самым важным. Оставаться в усадьбе было нельзя, и он планировал собрать все самое необходимое, чтобы дождаться друзей в доме Евы. Лорд решил, что они, не найдя его в усадьбе, обязательно наведаются туда. Оставлять записку было глупо: если убийца проберется в дом, то непременно найдет послание и выследит Мориуса в его временном убежище.

Днем лорд планировал навестить губернатора и сообщить ему об отъезде, но делать это предстояло осторожно, чтобы злоумышленники не отследили, где он укрывается. Говорить о готовящемся на него покушении Мориус не хотел. Он знал, что Эгирин непременно поднимет шумиху, будет уговаривать лорда остаться, а также организует для него охрану. Мориус, не привыкший к подобному, не хотел привлекать к себе слишком много внимания. В этом городе он все равно чужак и нажил достаточное количество врагов, чтобы быть убитым если не прямо сейчас, то позже.

Осталась последняя комната. Лорд вошел в фиолетово-зеленую гостевую, положил тетрадь Электы на стол, и, подойдя к окну, присел на подоконник, как это обычно делал Шут. Раньше лорд практически не бывал в этой спальне. Теперь же ему не хотелось из нее выходить. Мориус любил свой дом. Гораздо больше, чем поместье отца. Он построил его для себя и под себя именно таким, каким и хотел видеть: в форме восьмигранника с широким холлом в центре, получающим свет от двух террас, расположенных друг против друга, и от окон подле входной двери. Обычно лорд легко покидал места, где жил, но Сомнус стал единственным городом, в котором ему хотелось остаться.

За сбором бумаг и вещей первой необходимости прошло несколько часов. За окном послышался звон колокольчика – это вернулся кучер, которого лорд попросил подъехать к часу ночи, чтобы не ловить экипаж на пустынных улицах. Очнувшись от раздумий, Мориус поспешил вниз, потушил свечи и огонь в камине, взял коробку с вещами и вышел на улицу. Возница дожидался его снаружи. Мориус назвал адрес, забрался в экипаж и, когда тот тронулся, наконец вздохнул чуть свободнее.

Задерживаться в Тагране надолго было нельзя, поэтому к обеду друзья уже были готовы к отъезду. Стром проверил состояние Цербера и, сочтя его удовлетворительным, попросил хозяйку подать экипаж. Рубашку и плащ к утру выстирали, вычистили и просушили, и раненый был полностью готов к дороге.

Ехали быстро и ночью уже должны были достичь пристани. Почти всю дорогу вьюжило, и Ева зябла, кутаясь в теплый плащ. Часть пути Сомбер развлекал друзей песнями, другую же часть Раснария рассказывал интересные вещи о местах, которые они проезжали, и о людях, их населяющих. Он действительно был очень эрудированным. Его начитанность и острый ум любопытным образом сочетались с житейской глупостью и недальновидностью. К тому же он был очень вспыльчивым, хотя и не злым человеком. Больше всего на свете Раснария опасался потерять свое лицо: как в буквальном, так и в переносном смыслах. Он тщательно следил за своей репутацией в обществе и злился на Шута за то, что тот о ней совершенно не заботился, а теперь еще и лицо с руками наградил отвратительными шрамами. Поэтому предложение обыграть Вормака вместе старший брат принял более чем восторженно. Раснар был силен в шахматах и, намереваясь предложить магу именно эту игру, во время недолгого привала успел наведаться в крохотную библиотеку, взяв там нужную книгу, чтобы потренироваться в пути.

В Бриудж прибыли глубокой ночью. Ева уже клевала носом, когда экипаж замедлил ход и в конце концов остановился. Гомон на площади не стихал даже ночью, ведь корабли прибывали и отчаливали в любое время суток. Висмут снимал небольшую комнату в портовой гостинице, где его и нашел Стром. Быстро одевшись, кок поспешил на улицу. Он соскучился по Еве и торопился поскорее обнять ее. Увидев девушку в зеленом плаще, надетом на белое платье, он споткнулся и едва не слетел с крыльца прямо ей под ноги.

– Ты… восхитительна! – выдохнул он и заключил Еву в объятия, тут же столкнувшись с внимательным прищуром Шута, что стоял позади нее.

– Пойдем, – сказал Стром, – пора отправляться в обратный путь.

– Вы узнали то, что хотели? – спросил Висмут, выпуская Еву из объятий. – Призрака больше нет?

Дарий, услышав вопрос, усмехнулся и коснулся рукой шеи и плеча повара. Рука призрака по обыкновению прошла сквозь живое тело, и Висмут поежился от внезапного ледяного прикосновения, которое уже не раз ощущал на корабле и которое открыто ненавидел. Дария же, напротив, забавляла реакция Висмута, и он периодически развлекался тем, что проходил прямо сквозь парня, заставляя его ойкать и вздрагивать.

– Похоже, что он все еще с нами? – догадался кок. – Но почему? Он же собирался уйти.

– На корабле расскажем, – ответила Ева.

Они ждали капитана на пирсе. Ему предстояло подняться на борт, свернуть бриг в шляпу и, оказавшись рядом с друзьями, тут же развернуть портал, с которым они могли максимально приблизиться к берегам Ласнора и оказаться в Сомнусе дней на десять раньше.

Под изумленные возгласы очевидцев капитан свернул корабль и, пока люди не успели опомниться, открыл портал, в который друзья вошли один за другим. Шляпа, крутясь, уменьшилась и исчезла, оставив ошалевших моряков с торговцами удивленно хлопать глазами.

В Ласнорском проливе в это время уже занималась заря. Путешествуя с помощью корабля-шляпы Строма, можно было воочию наблюдать смену часовых поясов. Между Стеклянными островами и Сомнусом разница во времени составляла приблизительно шесть часов.

Позавтракав заранее купленной едой, путешественники разошлись по каютам, чтобы немного передохнуть с дороги. Море было спокойным и тихим, корабль мерно покачивался на его волнах, но Висмут не мог заснуть. Никак не получалось выкинуть из головы новый образ Евы и тот пристальный взгляд, которым одарил его Шут на причале. Что могло произойти за время их путешествия? Висмут боялся даже предполагать, но понимал, что чувства Евы к конкуренту взаимны и прятать их тот более не собирается. Почему? Ведь до путешествия на архипелаг он старательно делал вид, что Ева для него всего лишь друг. Мучимый этими мыслями, Висмут проворочался до самого утра, прислушиваясь к каждому шороху: вдруг это Ева проснулась? Тогда он сможет увести ее с собой на камбуз под предлогом помочь ему с готовкой и хотя бы ненадолго остаться с ней наедине.

Однако первым проснулся капитан. Постучав в каюту Висмута, он попросил его приготовить пойманную в сеть рыбу, и кок уныло побрел на камбуз.

Стром сверил положение «Провидца» в океане и, подняв паруса, направил судно к порту. По подсчетам капитана, при хорошей погоде они прибудут в Сомнус меньше чем через сутки. К обеду проснулись остальные члены экипажа и, щурясь, выбрались на палубу.

– Как тут светло, – зевнула Ева, прикрывая глаза.

– Вышли из подземелья, чудища? – хихикнул капитан, набивая табаком трубку. – А Вис уже супчик приготовил, сейчас будем трапезничать.

Капитан любил иной раз ввернуть в свою речь какое-нибудь изысканное словцо, но теперь, учитывая его небритый вид и крупный синяк под глазом, эти слова звучали не так эффектно, как ему самому казалось. Впрочем, Строма это ничуть не смущало, и он невозмутимо пыхтел трубкой, наблюдая за облаками.

За обедом друзья поведали повару о том, что с ними случилось в Серпенте. Висмут же рассказал, что корабль в одну из ночей пытались угнать какие-то пьяницы, но так и не смогли взойти на борт, постоянно наталкиваясь на невидимую преграду. Повезло, что они были пьяны в стельку, и очевидцы просто смеялись над их попытками, которые закончились падением хулиганов в воду. Благодаря этому никто не заподозрил, что корабль заколдован, и Висмут вздохнул спокойно.

После обеда капитан велел Шуту отправляться вниз, а Еве сказал приготовить все для перевязки. Ева вошла в каюту Цербера, неся перед собой небольшой ящик-аптечку и бинты. Шут встал возле кушетки, подставив раненый бок под свет канделябра, а Стром осторожно начал снимать повязку, комментируя для Евы свои действия. Важно было не повредить свежие корочки, которые успели образоваться вокруг ранения.

– Заживает неплохо, – отметил капитан, – действительно, как на собаке.

– А я говорил, что на мне все быстро затягивается, – улыбнулся Килан.

Ева внимательно наблюдала за действиями капитана, своевременно подавая ему чистые тряпицы.

– Готово, – сказал Стром, закончив с промыванием.

– Как это готово? – удивилась Ева. – А мазь? А повязка?

– А вот это все сделаешь ты, – невозмутимо ответил капитан, – ведь ты уже это умеешь. Все, я пошел. Дела!

С этими словами капитан забрал початую бутыль виски и кастрюлю с кипятком и вышел из каюты, осторожно захлопнув за собой дверь.

Ева занервничала. Килан, стройный и загорелый, стоял перед ней с оголенным торсом, и ей казалось, что он улыбался, глядя на нее. Сама она не смела поднять на него взгляд, опасаясь снова покраснеть и выглядеть глупо.

– Что ж, начнем, – вздохнула Ева и принялась складывать бинты слоями, чтобы нанести на них мазь.

Она больше не делала попыток сблизиться с Киланом. В силу своей неопытности она до сих пор не смогла понять его истинного к ней отношения, которое для остальных было очевидно. Получив от него отказ дважды, Ева меньше всего хотела быть отвергнутой снова. Он это чувствовал, и теперь, когда девушка все-таки поверила в то, что она для него всего лишь друг, Шут едва сдерживался, чтобы не закричать: «Забудь мои выходки! Ты нужна мне!»

Килан же волновался не меньше самой Евы, и, если бы не кровь, стучавшая у нее в висках, она бы услышала, как гулко в этот момент билось его сердце.

Она приложила бинт с мазью к ране и принялась плотно ее перевязывать. Чтобы не ходить вокруг Килана, ей приходилось перехватывать бинт руками за его спиной. Он чувствовал ее дыхание на своей коже и легкие, бережные прикосновения, когда она снова и снова, словно обнимая его, перехватывала за спиной бинт. По коже от этого то и дело пробегали мурашки.

– Так хорошо? – нарушила напряженную тишину Ева. – Не давит?

– Все хорошо, – хрипло ответил Шут и тут же откашлялся, – я бы даже сказал, идеально.

Дрожащими руками Ева перекинула бинт через плечи пациента, как учил ее Стром, чтобы повязка не съезжала, и зафиксировала его узелком.

– Готово, – сказала она и, сделав шаг назад, чтобы посмотреть на свою работу, окинула Шута внимательным взглядом.

– Даже не знаю, как отблагодарить тебя, – улыбнулся он.

– Век не расплатишься! – отшутилась Ева.

Теперь, когда они были не так близко друг к другу, она смогла смело посмотреть в его глаза. В них отражались огоньки свечей.

– Есть один способ… расплатиться, – сказал Килан и взял Еву за руку.

Он притянул ее поближе, обнял за талию и, прижав к себе, поцеловал. Ева, несмотря на неожиданность, не испугалась и не растерялась, а обняла Килана, целуя его в ответ. Не один раз она прокручивала этот момент в своих девичьих мечтах, и он оказался именно таким, каким она его себе представляла. Его легкая щетина покалывала лицо Евы, а руки нежно обнимали ее стройный стан. Первый поцелуй с любимым мужчиной отозвался жаром в груди и легким головокружением. Килан же, ощущая ее руки на своих плечах и шее, буквально сходил с ума от ощущений. Поцелуй длился всего лишь несколько секунд, но влюбленным показалось, что прошла целая вечность.

Разрушив сей трепетный момент, в каюту ворвался Висмут. Хватая ртом воздух, он остановился в дверях. Ева вздрогнула, отпрянув от Килана, торопливо схватила аптечку и, минуя кока, выскочила из каюты. Шут даже не повернулся. Не обращая на соперника внимания, он надел рубашку и принялся неторопливо застегивать пуговицы. Висмут тем временем уже закрыл дверь и, еле скрывая злость, глядел на Цербера.

– Ты что-то хотел? – улыбнулся Шут.

– Ты! – прошипел Висмут. – Как ты смеешь так вести себя с ней?

– Тебя что-то смущает? – лукаво прищурился Килан и присел на кровать.

– Ты калека! Во всех смыслах! – Висмута трясло. – Ты ничего не сможешь ей дать, Шут. Ничего, кроме боли. У тебя даже собственного тела нет!

– Ну, допустим.

– Признаешь? Тогда ты должен оставить ее в покое, а не влюблять в себя еще сильнее. Если любишь ее, отступи!

– Люблю, – без тени улыбки ответил Шут. – И не отступлю именно поэтому. Хочешь бороться, Висмут? Борись! Но и я буду.

С этими словами Килан встал, потушил свечи и вышел из каюты, оставив Висмута одного в полной темноте.

– Помешал вам мальчишка? – не глядя на друга, спросил Стром.

Он курил, стоя на марсе: там, где обычно они с Киланом вели беседы.

– Нет, – ответил Шут, – он пришел как раз вовремя. Иначе я окончательно потерял бы над собой контроль.

Стром повернулся, вопросительно взглянув на друга.

– Я позволил себе немного лишнего, – ответил Шут.

– Так я ведь нарочно вас двоих наедине оставил, – пропыхтел капитан. – Висмут же как узнал, что Ева там тебе перевязку делает, тут же бросил свои кастрюли и вниз рванул. Я даже поймать его не успел. Где он, кстати?

– Там же, переваривает наш с ним разговор.

– О как. И о чем говорили?

– О том, что я ей не пара.

Капитан хмыкнул.

– Он, конечно, во многом прав, – признал Шут, – но я не стал говорить ему, что мы с тобой разделили камни. И что Раснария теперь вместе со мной готовится к Эмпорию.

– Почему?

– А для чего ему знать о моих намерениях? Я привык делать, а не болтать.

Капитан одобряюще кивнул.

Ева торопливо зашла в свою каюту и, закрывшись изнутри, прислонилась к двери спиной. Сами собой зажглись свечи в канделябре. Ева повернулась к источнику возгорания.

– Я думала ты на палубе, – сказала она Дарию, сидящему на тумбе.

– Хотел побыть один.

– Тебя ведь все равно никто не видит, – не поняла Ева. – Там, где нет меня, ты всегда один.

– Зато я всех вижу и слышу, – Дарий соскользнул с тумбы на кровать, чтобы Ева могла поставить аптечку.

Сделав это, она присела рядом.

– Выглядишь взволнованной, – заметил призрак. – Что-то случилось?

Ева издала смущенный смешок.

– Мы делали перевязку Шуту, а потом Стром оставил нас одних.

– И?

Девушка покраснела.

– И Килан поцеловал меня! – пискнула она.

Дарий беззвучно рассмеялся, глядя на нее.

– Что же тебя так напугало? – улыбнулся он. – Ведь любовь прекрасна. Особенно взаимная.

– Понимаешь… – Ева смутилась, – раньше со мной такого не случалось.

– Ты не влюблялась раньше?

– Еще когда была совсем юной, но, сам понимаешь, это было не так серьезно. К тому же все меня сторонились и даже смеялись надо мной, а объект моей симпатии смеялся сильнее всех.

– Да, ты говорила, что у тебя не было друзей.

– Да, да… – Ева рассеянно теребила шнуровку на платье. – Потом я уехала и тут же познакомилась со Стромом. Он услышал, что я собираюсь посмотреть дом на холме и попросил взять его с собой. Наверное, ему стало жалко глупую девчушку, и он стал за мной присматривать, познакомив заодно с Шутом и его братьями.

– Значит, до него у тебя не было ничего серьезного?

– Нет, конечно, – вздохнула Ева. – И зачем только я все это тебе рассказываю?..

– Мне приятно, что ты делишься со мной, – серьезно сказал призрак, коснувшись ее руки, – ведь я много раз рассказывал тебе о том, что не давало мне покоя, однако ты никогда не говорила, что волнует тебя.

– Мне было трудно делиться такими мыслями.

– Понимаю. Но что же потом? Он признался тебе?

– В чем признался?

Да как она не понимает?! Может, это нондиверы отшибли способность анализировать действия других людей, чтобы понимать столь очевидные факты, ведь иначе никак не объяснить ее постоянные сомнения. Или же отказы Шута так сильно ранили ее, что она никак не могла поверить в его чувства к ней?

– В том, что он любит тебя, Ева, – серьезно ответил Дарий.

Нет, она несомненно это чувствовала, но предпочитала верить своим глазам, которые, как нарочно, не замечали ни плохо скрываемых взглядов Шута, ни его тщетных попыток справиться с собственными чувствами.

– Ты так думаешь? – с надеждой спросила Ева.

– Да, – ответил Дарий, чувствуя, что снова сболтнул лишнего, – только, пожалуйста, не говори ему, что это я подсказал тебе. Хорошо?

– Хорошо, – задумчиво произнесла Ева.

Она легла на кровать и устремила взгляд в потолок. Что ж, ей не показалось. Она не ошибалась. Всю свою жизнь Ева привыкла сомневаться в себе и в том, что видит и чувствует. Ее считали больной, сумасшедшей, и постепенно она сама привыкла к этой мысли. Теперь, осознавая все, Ева не знала, чему радоваться больше: тому, что ее чувства взаимны, или тому, что она напрасно сомневалась в собственной адекватности. Радость от того, что Килан тоже ее любит, разлилась по телу волнительным чувством, пульсируя в висках и вызывая покалывание на кончиках пальцев.

До самого вечера Ева сидела в каюте, боясь выйти наружу. Она храбрилась, размышляя о том, как поведет себя, когда Шут признается ей в своих чувствах. Думала, как будет смотреть в глаза Висмуту, который стал свидетелем их поцелуя. Отчего-то ей было стыдно перед ним. Хоть Ева неоднократно напоминала повару о том, что влюблена в другого, она понимала, что сейчас ему может быть больно, и это ее расстраивало. Меньше всего на свете она хотела причинить кому-нибудь боль. Такой смеси чувств она никогда раньше не испытывала. Вообще, после отъезда из родного Гланбери, она каждый день сталкивалась с чем-то новым: будь то событие или ощущение.

В дверь постучали. Ева прислушалась. Сердце ушло в пятки. Вдруг это Шут?

– Ева, ты в порядке? – услышала она голос капитана.

– Да, – откликнулась она, – все хорошо.

– Выходи, – сказал Стром, – поужинаем. Уже пора.

– А скоро мы будем в Сомнусе? – уточнила Ева, надеясь протянуть без еды до порта.

– Часов через пять или шесть, – ответил капитан. – Не глупи, выходи.

Щелкнул замок, Ева приоткрыла дверь.

– А я могу тут поесть? – шепотом спросила она.

– Нет! – капитан открыл дверь шире. – Команда трапезничает полным составом. Идем.

Стром понимал ее чувства, но не мог позволить прятаться в каюте. Надлежало привыкать к сложившейся ситуации, и чем раньше она это сделает, тем лучше будет для всех.

Идти на камбуз не одной, а вместе с капитаном было не так волнительно. Он не задавал вопросов, хотя, похоже, прекрасно знал о том, что случилось во время перевязки.

Пока ели, Ева украдкой поглядывала на Килана, но тот старательно избегал ее взглядов. Стром вел себя как обычно: что-то рассказывал, вспоминая интересные истории из своего прошлого, когда еще служил штурманом. После ужина капитан попросил Сомбера исполнить балладу о братьях.

Подгадав удобный момент, Ева вернулась в каюту за плащом и поднялась на палубу, чтобы полюбоваться закатом. Она облокотилась на бортик, наблюдая за бликами на воде. Было холодно, и Ева поплотнее укуталась в плащ. Чем ближе был Сомнус, тем холоднее и тяжелее становился воздух. Шерл, снующий по палубе в поисках насекомых, привезенных с архипелага, увидев Еву, радостно заурчал и забрался к ней на плечо. Пылающее солнце подсвечивало красновато-оранжевым цветом редкие облака и воду, в которой, казалось, вот-вот утонет.

– Красивый закат, правда, Шерл? – сказала Ева, почесывая зверю макушку.

– Красивый, – услышала она голос за спиной.

Висмут встал рядом и какое-то время молчал, Ева же не решалась нарушить эту тишину. Они просто стояли и смотрели, как красно-золотое светило опускается в воду.

– Что будешь делать, когда вернешься? – неожиданно спросил Висмут.

Ева обрадовалась, что он не спрашивает ее о том, что случилось в каюте, и немного расслабилась.

– Я пока еще не решила, – ответила она. – Сначала мы заедем к нашему другу лорду Мориусу, а потом… потом не знаю. Когда я поселилась в Сомнусе, то думала, что буду выращивать растения и обучусь травничеству, но теперь не знаю.

– Поезжай с нами на Эмпорий, – предложил кок, – да и вообще… давай путешествовать с нами!

Ева замялась. Она думала об этом раньше, но теперь, когда у них с Шутом появилась некая неопределенность, ее это несколько напрягало. Дарий считает, что Килан любит ее, и в глубине души Ева ждала, что он проявит инициативу на берегу, где будет меньше внимания от других членов команды. И вот там, в зависимости от того, как он поведет себя, Ева и примет решение: путешествовать с друзьями дальше или остаться в городе и заниматься теперь уже не травничеством, а изучением собственного дара. Для начала следовало найти Треора, ведь теперь у Евы есть собственный полтергейст, судьбой которого она не на шутку озадачилась. Она надеялась, что альбинос подскажет ей какое-то решение или же она сможет отыскать его в книгах, чтобы помочь призраку покинуть мир живых.