Kitobni o'qish: «Нормандия 1944. Битва за плацдармы»

Shrift:

Пролог

Утром 5 июня 1944 года в портах юго-восточной Англии царило возбуждение. Сотни кораблей самых разных типов и размеров один за другим выходили в море и, выстроившись в колонны, направлялись в так называемый район «Z» южнее острова Уайт – участок пролива Ла-Манш в 14 милях южнее маяка Св. Екатерины, который имел и неформальное название – «Площадь Пикадилли». Всего несколькими часами ранее словами «Хорошо, давайте начнем» генерал Дуайт Эйзенхауэр запустил механизм комбинированной операции невиданных доселе масштабов. Целью ее являлось вторжение армий союзников в северо-западную Францию с воздуха и моря. Погодные условия трудно было назвать подходящими – из-за шторма штаб Верховного главнокомандующего экспедиционных сил союзников вынужден был отсрочить начало операции на 24 часа. За это время ветер и волнение моря стали еще больше. Но главный синоптик Эйзенхауэра полковник Джозеф Стэгг, руководствуясь данными метеорологических станций, разбросанных по всей Атлантике, предсказал краткий период улучшения погоды, и это был шанс, который нельзя было упустить. Только оказавшись в море, штурмовые силы узнали, где именно им придется ступить на землю Франции – Нормандия. Безымянные деревеньки на картах и макетах, дороги и поля, участки берега, утыканные фортификационными сооружениями, обрели названия и стали частью реального мира. Но мало кому из солдат и младших офицеров верилось, что все это – не очередные учения и теперь на берегу их будет ждать настоящий враг. И стрелять он будет не поверх голов, а прямо в сердце. Однако и те, кто не терзался никакими предчувствиями, и те, кто отдавал себе отчет, что могут не дожить до завтрашнего вечера, испытывали одинаковое облегчение. Неизвестность и утомительное ожидание остались позади. Они идут в бой, а завтрашний день станет решающим не только для них. Исход его определит судьбу всего мира на многие десятилетия вперед.

Глава 1. Рождение плана

На дальних подступах к «Оверлорду»

Осенью 1940 года, едва только миновала угроза немецкой высадки на Британские острова, Черчилль обратился к населению оккупированной Франции с радиообращением, в котором намекнул, что ждать освобождения осталось недолго – экспедиционный корпус союзников вернется на Континент и власти нацистов придет конец. Несмотря на громкие обещания, ни сам премьер, ни его генералитет не горели желанием высаживаться во Франции. Все хорошо помнили, чем закончилась для союзников попытка сразиться с армией Гитлера, не забылся и кошмар позиционных боев Первой мировой войны, стоивший Англии целого поколения. Определенные шаги, тем не менее, предпринимались. В октябре 1941 года назначенный на должность главы Командования комбинированных операций лорд Луис Маунтбеттен получил от Черчилля такое наставление: «Я хочу, чтобы вы приступили к подготовке нашего великого вторжения в Европу. Такова теперь ваша главная задача. Вы должны подготовить основы будущего вторжения, определить его философию, а также разработать специализированное снаряжение и технику, чтобы упростить его проведение. Вы соберете наших лучших планировщиков, аналитиков и конструкторов и проследите, чтобы они всё сделали правильно. Все военные штабы Англии сейчас занимаются оборонительным планированием. Вас это не касается. Ваш штаб должен думать отныне только о наступлении». Лорда Маунтбеттена не без основания считают крестным отцом десантной операции в Нормандии в 1944 году. Под его началом были определены принципиальные основы высадки на континенте, гласящие, что союзники должны: «во-первых, захватить надежный береговой плацдарм в желаемом месте, подавив все выявленные вражеские оборонительные средства. Во-вторых, осуществить прорыв крупными силами с берегового плацдарма, в то время как людские и материальные резервы, боеприпасы и грузы снабжения должны непрерывно поступать на берег и затем – к передовым частям, независимо от погодных условий, в течение следующих недель. В-третьих, сковать основные силы противника так далеко от зоны вторжения, как только возможно, обманом и отвлекающими операциями, а когда обман будет раскрыт, всячески препятствовать передислокации подкреплений к району высадки бомбардировками транспортных путей на широкой территории, начатыми за несколько месяцев до вторжения».

Лорд Луис Маунтбеттен, под началом которого были разработаны основные принципы будущего вторжения союзников на Европейский континент.

Вскоре возникла необходимость проверить теорию практикой, и лорд Маунтбеттен в спешном порядке разработал локальную операцию по высадке морского десанта в районе французского порта Дьепп. Первоначально удар задумывался как очередной диверсионный рейд, но более крупными силами, а объектом атаки должна была стать радарная станция, расположенная в скалах западнее города. Британия и Германия активно развивали радары, превратившиеся в важный инструмент войны, и шанс завладеть новыми технологиями считался достаточной причиной для риска жизнями сотен солдат и моряков. Однако, по мере подготовки, операция все больше и больше превращалась в прямую атаку вражеского порта с уничтожением всей доступной инфраструктуры. Разумность проведения такой акции стала предметом широких дебатов между штабом Маунтбеттена и руководством армии Метрополии. Высшее командование ставило под сомнение целесообразность удара по Дьеппу, ссылаясь на огромный риск и не совсем понятный характер предстоящего десанта в рамках существующей военной стратегии. Но в дело вмешался начальник Имперского Генерального штаба сэр Алан Брук. В беседе с Черчиллем он достаточно внятно мотивировал необходимость атаки на Дьепп: «Ни один ответственный генерал не возьмется за серьезное планирование вторжения на континент, пока у нас не будет в активе хотя бы одной достаточно серьезной десантной операции, позволяющей проверить и откорректировать наши планы». Рейду на Дьепп был дан зеленый свет, и результаты его оказались самыми плачевными. Войска союзников, главным образом канадские, понесли тяжелые потери, немецкая пресса ликовала, транслируя слова Гитлера по поводу фиаско в Дьеппе: «Попытка вторжения с треском провалилась! Что думает Сталин по поводу этой неудачи Черчилля?» Нередко встречаются утверждения, что рейд был коварной авантюрой Черчилля с единственной целью – убедить Сталина в том, что открытие «второго фронта» в Европе в 1942 году невозможно. Можно много дискутировать по этому поводу, и, вероятно, в таком посыле присутствует определенная доля правды, но, все же, Черчиллю в тот момент куда важнее было поставить на место излишне ретивых и пышущих оптимизмом американцев, чем оправдываться перед Сталиным.

Печальные уроки рейда были тщательно проанализированы и на их основе вывели ключевые принципы будущего масштабного вторжения:

– высаживать войска следует не в портах, которые противник успел хорошо укрепить, а на открытых участках побережья;

– высадка должна иметь форму комбинированной операции, в которой отдельные компоненты сил вторжения взаимно поддерживают друг друга;

– высадку наземных сил должен предварять мощный удар флота и авиации для эффективного подавления береговых укреплений и центров сопротивления противника;

– силы вторжения следует оснастить бронированными и специальными машинами для быстрой нейтрализации береговых укреплений и расчистки берега от препятствий; эти машины необходимо доставить на берег до прибытия первой штурмовой волны пехоты.

Американцы, охотно поверившие Черчиллю, когда он обратился с просьбой «Дайте нам оружие, и мы сделаем всю работу!», первое время недоумевали, почему британские коллеги столь холодно встречают все их попытки ускорить подготовку к вторжению в Европу. Причина же лежала на поверхности. К началу 1942 года Британия была полностью отмобилизована и более не располагала резервами сил и средств. Стратегия непрямых действий, которой упрямо следовал Черчилль в течение большей части Второй мировой войны, и которая выводила из себя в равной степени и американцев, и русских, уходила корнями, в том числе, и в понимание, что собственных сил его страны вряд ли хватит для непосредственного удара по Германии. Без помощи извне британцы могли рассчитывать лишь на постепенное изматывание и ослабление противника в надежде, что он откажется от своих агрессивных планов. И хотя Черчилль чаще других деятелей западного мира заявлял, что для будущего важно, чтобы Европу освободили англо-американские, а не советские войска, он одновременно был убежден, что пока «гунны уничтожают большевиков, а большевики – гуннов», нет смысла торопиться лезть в драку. Если уж британским солдатам суждено сложить головы, то разумнее сделать это в интересах усиления Империи, а не ради умозрительных идеалов.

Глава COSSAC генерал-лейтенант Фредерик Морган.

Несколько сценариев возможных совместных действий по вторжению в Европу, разработанных британскими и американскими штабами в этот период, были откровенно нежизнеспособными. Чтобы как-то оправдать передислокацию в Англию в рамках операции «Болеро» американских войск (некоторые высокопоставленные американские офицеры уже высказывали предложение приостановить переброску и перенаправить войска на Тихоокеанский ТВД), Черчилль предложил высадиться в Северной Африке, где сопротивление противника будет гораздо слабее. При этом можно будет убить сразу несколько зайцев – убедить «Дядю Джо», что союзники не сидят сложа руки; добиться определенных стратегических успехов на ТВД, где союзники чувствовали себя «в своей тарелке» и отработать специфические навыки, которые пригодятся для вторжения в Европу. 8 ноября 1942 года союзники начали операцию «Торч» (Torch). Накопленные к этому времени ресурсы и десантно-высадочные суда были переброшены в Средиземноморье. Перспектива скорой высадки объединенных сил союзников в Западной Европе таяла на глазах.

Надувной макет американского танка M4 «Шерман» на юге Англии. Подобные муляжи военной техники использовались в рамках операции «Фортитьюд» для имитации развертывания ложных армий союзников в Эдинбурге и на юге Англии, целью которой было отвлечение внимания немцев от Нормандии.

COSSAС

Лишь в январе 1943 года, когда ситуация на фронтах стабилизировалась и стало ясно, что совместными усилиями Германию можно и должно победить, наметились некоторые подвижки. На очередной встрече Черчилля и Рузвельта в Касабланке среди прочего было принято решение о создании новой организационной единицы для подготовки окончательного плана вторжения в Европу. Она получила наименование COSSAC (Chief of Staff to the Supreme Allied Commander) или буквально Начальник штаба верховного командования союзников. 12 марта главой нового ведомства стал генерал-лейтенант Фредерик Морган, а в апреле собранная им сравнительно немногочисленная группа британских и американских офицеров приступила к работе.¹ Им предстояло решить огромный комплекс проблем, связанных с переброской через Ла-Манш и высадкой где-то по ту сторону пролива значительного контингента войск. Подчиненные Моргана еще только осваивались с полученным заданием, когда в мае на конференции глав США и Великобритании «Трайдент» (Trident) была озвучена примерная дата начала вторжения – 1 мая 1944 года.

Прежде всего, штабу Моргана необходимо было рекомендовать наиболее подходящее место проведения предполагаемого вторжения. Ключевыми критериями при отборе являлись:

– дальность действия сил воздушного прикрытия, базировавшихся в Англии (она составляла порядка 250 км);

– пригодность пляжей для приема большого количества войск;

– наличие поблизости крупного порта для обеспечения доставки последующих подкреплений;

– длительность морского перехода;

– масштабы оборонительных мероприятий противника на данном участке.

Голландия и Норвегия были отвергнуты практически сразу. На французском побережье первоначально рассматривались четыре района: Па-де-Кале, Нормандия, полуостров Котантен и Бретань, но вскоре список сократился до двух позиций – Па-де-Кале или Нормандии. Побережье Па-де-Кале, расположенное напротив Кента, предлагало очевидные преимущества короткого морского перехода и малого времени подлета авиации. Кроме того, путь к бассейну Рура из Кале был наиболее прямым и коротким. Американцы настаивали, что высаживаться следует именно здесь. Британцы не разделяли их оптимизма. Преимущества этого участка были очевидны противнику, и укрепления возводились здесь с особым рвением. В Нормандии, напротив, оборонительные работы велись крайне вяло. Кроме того, полуостров Котантен прикрывал побережье между реками Орн и Вир от капризов атлантической погоды, а покатые песчаные пляжи идеально подходили для монтажа новейшей совершенно секретной британской разработки – искусственных гаваней «Малбери» (Mulberry), благодаря которым союзники не будут жестко привязаны к крупным портам, по крайней мере, на первом этапе вторжения. Уничтожив мосты на Сене и Луаре, Нормандию можно достаточно легко изолировать от остальной части Франции, так что в первые – наиболее критические – недели после высадки союзники будут иметь дело только с частями 7-й немецкой армии, лишенными возможности получать подкрепления и необходимое снабжение. Львиная доля офицеров штаба COSSAC, включая и генерала Моргана, высказались за Нормандию.

15 июня 1943 года COSSAC представил Объединенному комитету начальников штабов первый эскизный план вторжения. В августе на конференции «Квадрант» (Quadrant) в Квебеке с ним ознакомились и утвердили Рузвельт и Черчилль. Операции присвоили кодовое наименование «Оверлорд» (Overlord), при этом морская часть вторжения получила название «Нептун» (Neptune). С подачи Рузвельта было также согласовано, что параллельно с высадкой в Нормандии союзники проведут десантную операцию «Энвилл» (Anvill) в Южной Франции, предпочтительнее всего в Провансе. Рузвельт и Черчилль официально подтвердили, что вторжение состоится в первой половине мая 1944 года. COSSAC из чисто планирующего органа превратился в оперативный штаб. Ему предстояло определить, какие силы и средства необходимы для успешного проведения операции; отобрать конкретные боевые подразделения, которые будут задействованы во вторжении, и разработать для них программу усиленной подготовки; организовать необходимые разведывательные мероприятия для получения самых подробных сведений о состоянии вражеской обороны; разработать и претворить в жизнь меры по введению противника в заблуждение относительно планов союзников.

Большой обман

Масштаб мероприятий по введению противника в заблуждение, сведенных в операции «Фортитьюд» (Fortitude) и «Бодигард» (Bodyguard), был действительно огромным. Высокое искусство обмана основано на способности убедить противника в том, что вы предпримете те шаги, делать которые не намерены. Самый действенный способ добиться этого состоит в том, чтобы выяснить, во что противник готов поверить, и продолжать убеждать его в этом, а самому действовать совершенно иначе. Именно это с успехом удалось провернуть союзникам. Подоперация «Фортитьюд Север» (Fortitude North) имитировала за счет симуляции радиопереговоров и искусственной утечки информации концентрацию на территории Шотландии большой группы войск для предстоящего вторжения в Норвегию. Немцы заглотнули наживку, и до 16 июня ни один немецкий солдат не был переброшен из Норвегии во Францию. Секретная служба радиоперехвата «Ультра» установила, что в высших немецких штабах считают наиболее вероятным местом высадки союзников район Па-де-Кале. Это заблуждение решено было усилить с помощью подоперации «Фортитьюд Юг» (Fortitude South). Она оказалась настоящим шедевром, который продолжал работать даже после того, как союзникам удалось осуществить прорыв с берегового плацдарма вглубь Франции. Чтобы добиться желаемых результатов, была создана фиктивная 1-я американская армейская группировка (FUSAG) под командованием яркого командующего генерала Джорджа Паттона. Именно его немцы считали наиболее вероятным кандидатом на пост командующего силами вторжения. Паттон часто попадал в объектив фотокамер в ходе инспекций войск в юго-восточной Англии. Танки, транспортные средства, лагеря, склады, не слишком хорошо замаскированные, были на самом деле надувными и деревянными макетами, как и десантные суда, которые вырастали как грибы после дождя вдоль берегов рек Темза и Медуэй. Радио-трафик, сопровождающий деятельность столь крупной группировки войск, достаточно легко перехватывался немецкой разведкой. А шпионская сеть поставляла ценную детальную информацию о намерениях, организации и численности FUSAG. На самом деле вся эта информация была «липой».

К концу 1942 года на территории Британии не осталось ни одного активного немецкого шпиона. Те, кто продолжал поставлять информацию из Туманного Альбиона в Берлин, были перевербованы и работали в интересах союзников. Отдельного упоминания заслуживает агент Хуан Гарсия Пужоль, более известный под кличкой «Гарбо». Абвер завербовал Пужоля в Испании, незадолго до его переезда в Великобританию. Устроившись в Южной Англии, он доложил, что развернул сеть из 27 «источников», проживающих в разных точках южного побережья страны. «Гарбо» передал эту сеть в распоряжение своего немецкого куратора в Испании Карла Эриха Кюленталя. Тот был настолько впечатлен информацией, добываемой сетью Пужоля, что немедленно направлял ее в штаб военной разведки в Берлине. Абвер сообщал «Гарбо»: «Ваша деятельность и полученная информация дают прекрасное понимание о происходящем в стане противника. Рапорты имеют невероятную ценность для нас».

Высший секрет союзников – искусственная гавань «Малберри», позволившая выгружать на побережье Нормандии военную технику, личный состав и грузы снабжения в рамках наращивания сил на береговом плацдарме.

На самом деле Пужоль практически сразу после переезда в Англию раскрылся властям и стал двойным агентом (по некоторым данным он был убежденным антифашистом и намеренно дал себя завербовать немцам по просьбе британской разведки, с которой вошел в контакт еще в годы Гражданской войны в Испании). В течение двух лет агент «Гарбо» передавал немцам хорошо завуалированную фальшивую информацию, которая все это время воспринималась за чистую монету. 25 ноября 1944 года за решающий вклад в успех операции «Фортитьюд» Пужоль был награжден орденом Британской империи. По иронии судьбы, тремя месяцами ранее по представлению главы Абвера за самоотверженную деятельность в пользу Рейха Пужоль был награжден Железным крестом 2 класса.

В сообщениях сети «Гарбо» силы союзников в Великобритании были преднамеренно увеличены, чтобы убедить немцев, что сильно укрепленный район Па-де-Кале находится в серьезной опасности. В марте 1944 года Абвер докладывал, что FUSAG «состоит из трех армий по три корпуса в каждой, в общей сложности группировка насчитывает 23 дивизии, среди которых локализация лишь одной требует дополнительной перепроверки. Сообщения подтверждают нашу оперативную картину». В конце концов, немцы уверились, что на Британских островах сконцентрировано от 85 до 90 дивизий союзников наряду с семью воздушно-десантными дивизиями. Фактически же союзники на тот момент располагали только 35 дивизиями, включая три воздушно-десантных. Фиктивная армия продолжала функционировать и после дня «Д», причем крайне успешно. 10 июля, спустя пять недель после высадки в Нормандии и всего за две недели до начала операции «Кобра» (Cobra), Роммель докладывал фон Рундштедту: «В настоящее время противник располагает 35 дивизиями в районе высадки.

Командир отдельной 79-й бронетанковой дивизии генерал-майор Перси Хоббарт, инициатор создания целого ряда специальных инженерных машин поддержки штурмовых сил вторжения.

В Великобритании еще 60 дивизий находятся в режиме ожидания, 50 из них могут быть в любой момент переброшены на континент. Нам следует считаться с вероятностью крупной высадки 1-й американской группы армий на севере для стратегической операции в поддержку армий Монтгомери с последующим крупным прорывом к Парижу».

Секретные новшества

Другой стороной деятельности COSSAC являлось курирование процесса разработки новой техники, вооружения и оборудования, предназначенных для упрощения высадки, снижения потерь и обеспечения войскам необходимой поддержкой в первые дни и недели после вторжения.

В первую очередь к таким новшествам относились уже упомянутые гавани «Малбери», состоявшие из бетонных кессонов «Феникс» (Phoenix), позволяющих возвести искусственные молы, стальных кессонов «Вэйл» (Whale) для сооружения набережных и специальных понтонных переправ, соединяющих набережные с берегом. В июле 1943 года решено было построить в Нормандии две таких гавани, прикрытые с моря искусственными волнорезами «Гузбери» (Gooseberry), по одной в американском и британском секторах высадки. По расчетам суммарно две гавани должны были обеспечить пропускную способность грузов, сравнимую с британским портом Дувр.

Проблема снабжения сухопутных сил вторжения горючим была решена с помощью проекта PLUTO (Pipe Line under the Ocean), буквально «трубопровод под океаном». Он предусматривал постройку подводного трубопровода от острова Уайт у южных берегов Англии до порта Шербур. Работы планировалось начать сразу после захвата порта войсками союзников. COSSAC курировал разработку и строительство целого ряда специальных десантных судов, от малых самоходных барж, получивших название «бот Хиггинса» (по фамилии изобретателя из Нового Орлеана инженера Э. Д. Хиггинса) до крупных десантных кораблей и судов огневой поддержки и расчистки пляжей от береговых заграждений. Одной из причин поражения десанта в Дьеппе была признана неспособность бронетехники должным образом поддержать пехоту на пляжах высадки. В результате еще в декабре 1942 года в Британии была сформирована 1-я штурмовая бригада Королевских инженеров, которая в марте 1943 года превратилась в отдельную 79-ю бронетанковую дивизию специального назначения. Командиром бригады стал шурин Монтгомери генерал-майор Перси Хоббарт, которого несколькими годами ранее уволили из армии по возрасту и теперь в чине младшего капрала он состоял в созданном по инициативе премьера ополчении. Генерала вернули в строй и поручили разработать целый ряд специальных бронированных машин, при помощи которых можно было бы решить любые проблемы, возникающие при штурме сильно укрепленного берега. Атмосфера в подразделении Хоббарта была творческой. Немедленно после вступления в должность он выпустил директиву, в которой указал: «Предложения военнослужащих любых званий и должностей относительно снаряжения и оборудования должны всячески поощряться. Солдаты должны иметь прямой доступ к командирам старшего звена для продвижения подобных идей». Одним из первых проектов Хоббарта стал танк-амфибия DD (Duplex Drive). Оснастив средний танк «Шерман» складным брезентовым экраном и парой гребных винтов, Хоббарт заставил 32-тонную машину плавать. Вообще-то идея принадлежала инженеру Николасу Страусслеру, эмигрировавшему в Англию из Венгрии, но именно Хоббарт и его люди отнеслись к странной затее серьезно и воплотили ее в металле. Танк доставлялся к побережью судном с откидывающейся передней рампой. Подняв и надув прорезиненный фартук-экран, машина своим ходом сходила в воду и за счет винтов двигалась к берегу. Над поверхностью воды возвышался лишь верхний край экрана, и обнаружить танк с берега, пока он не выходил из воды, было довольно сложно. Оказавшись на пляже, «Шерман» DD сбрасывал экран и мог действовать далее, как обычный линейный танк. Главным недостатком конструкции были крайне низкие мореходные качества. Даже при умеренном волнении вода могла перехлестнуть через край экрана и утопить машину вместе с экипажем. Тем не менее, в июле 1943 года достаточно эффектная демонстрация спуска танка DD на воду c танко-десантной баржи и выход его своим ходом на берег подвигла начальника Имперского генерального штаба разрешить переоборудование 500 ценных «Шерманов» в танки Duplex Drive.

Другим нововведением был так называемый «Цепной Шерман» (Sherman Flail) или «Краб» (Crab) – танк-тральщик, оснащенный валом с массивными цепями. При вращении вала, цепи били по земле с такой силой, что вызывали детонацию мин. «Краб» был способен также разрушать низкопрофильные проволочные заграждения.

Игрушки Хоббарта». Танк-амфибия Duplex Drive.

«Игрушки Хоббарта». Танк-тральщик «Краб».

Данная идея также была не нова, но людям Хоббарта удалось развить ее, воплотив в надежное и эффективное средство разминирования.

Несколько видов спецтехники было создано на базе тяжелого пехотного танка «Черчилль». Самым распространенным стал саперный танк AVRE (Armoured Vehicle Royal Engineers), оснащенный мортирой «Петарда», стрелявшей 18-килограммовыми фугасными зарядами. За характерную форму эти заряды получили прозвище «летающая урна». Мортира предназначалась для разрушения бетонных и стальных преград, а также малых фортификационных сооружений. На корме устанавливалась фашина, которую можно было сбросить в противотанковый ров или воронку, сделав их проходимыми для техники. Для прокладывания проходов через топкие места и участки вязкого песка на базе «Черчилля» был разработан спецтанк «Бобина» (Bobbin), а непосредственно перед вторжением на вооружение приняли «Крокодил» (Crocodile), оснащенный огнеметом, способным выбрасывать струю горючей смеси почти на 100 метров. Внедрены были также и более специфические машины, вроде бронированных бульдозеров, мостоукладчиков и мостоопорных танков. Вся эта техника получила неофициальное наименование «Игрушки Хоббарта» (Hobbart's Funnies) и использовалась союзниками вплоть до окончания войны в Европе.

1.К декабрю 1943 года COSSAC разросся до 489 офицеров и 614 рядовых и сержантов.