Kitobni o'qish: «Нить Ариадны»
1
– Особое внимание – к обуви. Самое страшное – принести из Лабиринта на подошвах какую-то гадость. Еще хуже ее туда занести, – сержант демонстративно постучал по стальной пластине, заменявшей ему большую часть черепной коробки. – Поэтому ботинки всегда стерилизовать с вечера, чтобы утром надеть на свежую голову.
Уголки моего рта предательски дрогнули. Совсем чуть-чуть. Но и этого хватило.
– Ты! Чего лыбишься? Умом стремителен? Подбородок поднять! Равняйсь! Смирно! – Битик встал так близко, что мы едва не касались носами.
Его голос звенел от ярости. Сержант явно упивался властью. В свои тридцать восемь он мог себе это позволить. У него впереди целая вечность. У меня ее нет. Я умру через три месяца, как и все в этом возрасте. Проклятие Минотавра – с этим ничего не поделать.
– Выше, сказал! И спину выпрями! Что как собака сутулая? Ты ж боец «Тесея»! Авангард, мать его, борьбы с мировым злом! А оно любит дохлятину во всех позах! Собрался отдаться? – на каждом слоге Битик брызгал слюной. Изо рта несло густым перегаром, заполированным чесноком и кислыми щами.
– Никак нет!
– Молчать, я тебя спрашиваю! – твердый указательный палец едва не проткнул мою грудь. Красная капиллярная сеть на сержантских щеках потемнела до синего. – Я где нормальный, а где беспощаден. Не доходит через мозг, дойдет через коллектив.
Верхушки деревьев злорадно зашумели листвой, аплодируя солдафонской риторике. Казалось, старые древни хлопают в сотни зеленых ладошек, предвкушая неизбежную экзекуцию.
– Взвод, упор лежа принять! Встать на кулаки!
Мы успели привыкнуть к тонкостям местного воспитания умом, но не телом. Ванька на рукопашной повредила плечо, и стоять на костяшках ей наверняка больно. Сержант хорошо знал, куда бить. Эту тихую девчонку жалели. Не курсант, а питомец, которого хотелось покормить, погладить по голове и отпустить домой к маме.
Как это чудо вообще попало в «Тесей»? Во взвод будущих рейдеров?
И всё же – вот она. Краснеющая от взгляда, вопроса и, видимо, от собственных мыслей. Огромные светло-серые глаза. Неразговорчивая, будто прозрачная, с врожденной способностью ускользать от гнева начальников. А поводов для него девушка давала с избытком.
Да, Иванка не боец. Она хилер. Причем настолько хороший, что остальное прощалось. К тому же от нее не отходила женская особь весьма свирепого нрава. С потрясающей фигурой, но колючая и жесткая, как армейский штык. Да и прозвище у нее говорящее. Спуску Вилка никому не давала, ревностно охраняя душу и тело подруги. А желающих воспользоваться тем и другим могло найтись много.
Какое-то время считали, что женщинам в рейдах не место. Вероятно, Минотавр с этим был не согласен. Способности, которые человек получал в Лабиринте, зависели от пола бойца. Войну объявили не только мужчинам. Ее объявили всему человечеству.
– Забудьте всё, что о себе знаете! – продолжал поучать Битик. – В Лабиринте это будет не нужно. И ухом не моргнете, как наложите в штаны. А выгребать ваше дерьмо придется другим. Надеюсь, все помнят, что ждет облажавшихся?
Мы помнили. Оставшийся за Периметром сам становится монстром. Безумным и страшным. Сражаться с ним приходится выжившим.
Прошло минут пять. Но Битик и не думал униматься, продолжая бубнить о дисциплине и ответственности. Как нам повезло, что мы выиграли в Лиге Надежды. Что нас ждет самый страшный враг за всю историю человечества. Что мы избранные, а судьба цивилизации теперь в наших руках. И так далее, и тому подобное. Бу-бу-бу, бу-бу-бу…
Голос сержанта звучал приглушенно и как бы издалека. Мои мышцы дрожали от напряжения, и я перестал отслеживать затейливые зигзаги его красноречия. Ничего нового там не будет, а сейчас не до смеха.
Кулаки ломило так, словно костяшки прорезали и кожу, и мясо. Болело всё. Даже острая щебенка под ними. Казалось, мои обнаженные нервы проросли глубоко в землю и соединялись там в общую нейронную сеть. Я почти физически чувствовал мучения всего нашего взвода.
– Встать! – смилостивился наконец Битик.
Мы с трудом поднялись, выковыривая впившиеся в кожу камешки. Ещё легко отделались. В прошлый раз недовольный шёпот Вилки обошёлся дороже. Пухлик тогда даже упал в обморок.
Краем глаза я поймал его косой взгляд. Обманчиво неуклюжий толстяк меня и так недолюбливал. После такого точно возненавидит. Для большинства эти несколько минут стали настоящим испытанием, а уж с его-то комплекцией…
– Пока Ханса мило щерился, в мире умерла сотня-другая человек! В расцвете сил, совершенно здоровых! По пять-шесть в секунду! – обвинение подкрепили новым тычком в мою грудную клетку. Должно быть, под майкой она уже синяя. – Каждая профуканная секунда означает чью-то смерть! Проклятие когда-нибудь спадет, но будут и те, кто до этого не дожил. Совсем чуть-чуть. Ровно столько, сколько вы только что потратили времени!
С такими аргументами я согласиться не мог. Хотя бы потому, что не верил, что можно хоть что-то исправить. Человечество спасут и без меня, если оно вообще нуждалось в спасении. Когда появился Лабиринт, люди стали умирать в свой день рождения. Ровно в сорок лет, секунда в секунду, а знать точный час – то еще удовольствие. С таким трудно смириться. Хотя многие умудряются найти и в этом определенные плюсы. Особенно в юности. Цивилизация и выросла вокруг концепции смерти. Знание момента ухода изменило сразу всё – наши действия, мотивы, желания.
– Сколько еще умрет только потому, что вы расслабили булки? Теряете время? Думаете, оно у них есть? Думаете, эти люди подождут вас? – продолжил нас накачивать Битик.
Вот тут не поспорить. «Булки» в Лабиринте выворачивают мясом наружу. Нам показали жутковатые картинки сразу по прибытии. Несколько потрясенных курсантов тут же вернулись домой. По крайней мере, там они умрут с достоинством и комфортом.
Конечно, страховку в случае чего отвалят приличную, но ее только предстоит заслужить. А еще выжить, как наш сержант, чтобы остаток отведенного времени почивать на лаврах, делясь опытом с нубами. Герой-ветеран, сотни удачных вылазок, больше трех тысяч собранных кристаллов. Несмотря на армейское косноязычие, Битика уважали. Орденские планки едва бы уместились на его парадном мундире. Сержант их никогда не носил, не вылезая из комбеза даже на пенсии. Думаю, он в нем и родился, яростно матерясь и отдавая команды.
– Не слишком сложная мысль, Ханса? Ты ж вроде умный? Мозгов хватит понять? – щеку Битика дернуло судорогой. На мгновение и так не самое приятное лицо стало по-настоящему страшным. – Я-то свои оставил на дереве. Тот еще кустик. Древо Желания, слыхал о таком?
– Никак нет!
– Так я расскажу, а ты постарайся так же лыбиться, когда встретишь. Знаешь, почему его так назвали?
– Потому что исполняет желания? – осторожно предположил я.
– Верно. Исполняет. Но не твои, – криво усмехнулся Битик, машинально коснувшись уродливого шрама на лбу. – У Древа они однообразны. Тварь не жрёт ничего, кроме мух.
– Но ведь люди не мухи? – подобострастно подыграл Пухлик.
– Кто разрешил подать голос, толстяк? С тобой разговаривали? – зарычал сержант, охотно переключившись на новую жертву. – Упор лежа принять! Два! Нет, три наряда вне очереди! Чокнулись сегодня все что ли? Ума, как у ракушек, а туда же…
Куда «туда же» переспрашивать никто благоразумно не стал. Битик многозначительно выдержал паузу и невозмутимо продолжил:
– Люди для дерева не жратва, а наживка! Колючки выделяют нейротоксин, заставляющий жертву карабкаться вверх по стволу. Там она и превращается в сладенький, гниющий заживо плод. Мухи на него слетаются тысячами. Их жирными личинками Древо питается.
Взвод задумчиво притих, а порыв ветра вновь заставил листву аплодировать. Казалось, деревья пришли в восторг от находчивости кровожадных сородичей. Последнее время островная флора и фауна мутировала даже за Периметром. Пусть и не с такой агрессией, как в Лабиринте. Мне жить оставалось немного, поэтому страшилки Битика сильно напугать не могли. А вот на остальных они произвели впечатление.
Ванька привычно покраснела, видимо, добавив к и так жуткой сцене что-то своё. Вилка брезгливо скривилась, недоверчиво косясь на изуродованный череп сержанта. Похоже, пыталась понять, как и на какой стадии тому удалось выкарабкаться. Угрожающе звенящую тишину нарушало только натужное кряхтение Пухлика. Бедняга опять на грани обморока. Первые три дня в учебке самые трудные.
Поразительно, как скачкообразно меняется наше восприятие за такое короткое время. Раньше я не вполне ясно понимал выражение «мир перевернулся вверх дном». Теперь же оно воспринималось буквально. И на этом дне неприятно смердело. Видимо, тоже обязательная часть воспитания.
Запах гниющей плоти, запекшаяся кровь и вывернутые наружу внутренности больше не шокировали. Вещи, которые раньше бы показались немыслимыми, стали обыденными. Между останками человека и монстра не было разницы. Смерть пахла всегда одинаково. Ее сладковато-гнилостный аромат безошибочно ощущался шестым чувством и, проходя мимо выживших, я знал, кто из них скоро умрет. Умирали здесь часто.
В наши обязанности входила уборка «биоматериала», который ежедневно выбрасывал Лабиринт. Рейдеры забирали погибших товарищей с собой, нередко кусками. Цивилизация платила дань лучшими представителями человечества. Мы собирали то, что от них оставалось.
– Подъем, крепыш! – наконец разрешили Пухлику. – Впредь держи язык за зубами. Он наверняка тебе пригодится. Кто знает, может, в Лабиринте будешь зализывать насмерть?
Парень с трудом встал, бросив на меня очередной косой взгляд. Словно я виноват в его злоключениях. Думаю, Пухлик притворялся неуклюжим только в силу привычки. Удивительно, но он умел двигаться стремительно и бесшумно. Вероятно, на гражданке подобная мимикрия ему помогала. Но зачем делать это сейчас? Ведь мы в одной лодке. Нам нужно знать, как силу, так и слабость друг друга. Иначе, первая миссия станет последней. Сержант не шутил.
Я понимал это как никто другой. «Путешествие сознания» и было моей сверхспособностью. Замаскировать ее под «Ясновидение» стоило немалых трудов. Возможно, и Пухлик скрывал нечто подобное. Надо будет обязательно заглянуть в его голову.
– Ну а теперь объявление. Сегодня важный для вас день, сосунки! – торжественно провозгласил Битик, расплываясь в улыбке. – Выбор и подгонка снаряжения. Это раз! Прыжки с утеса в костюме-крыле и упражнения с реактивными ранцами. Это два! Похороны неудачников – три! Есть вопросы?
Вопросы были, но взвод предпочел их не задавать. Ответов не будет. Нас терзали по ускоренной, какой-то особой программе. За три дня лишь пара часов на тренажерах, да немного акробатики в аэродинамической трубе. Слишком мало даже для самых толковых. Первый выход в Лабиринт запланирован через неделю. Настоящее обучение пойдет уже в боевой обстановке.
– Отлично. Быстро схватываете! – довольно усмехнувшись, похвалил сержант. – Иванка Вачовски, вижу в глазках страх и смятение. Есть что сказать?
– Я боюсь высоты… – едва слышно прошептала та. – У меня…
– Акрофобия. В личном деле написано, – продолжил за нее Битик. – Я в курсе. А что, дорогуша, хотела? По земле ползать, пока товарищи летунов-жопогрызов гоняют? А как долбоящеры налетят? Снизу похилишь?
– У меня радиус хила…
– Сто метров, сокровище ты наше лечебное. Но для этого надо хоть немного пожить. Будешь порхать как бабочка и жалить как пчела! Вместе со всеми или бесславно размажет по камешкам. Я собирать кишки с них не буду, – зловеще пообещал сержант.
Ванька шмыгнула носом и опустила глаза. Подогнать под ее хрупкую фигурку солдатский ранец непросто. Девчонку из-под него и толком видно не будет. А ведь такого хилера на руках бы носить. Я согласился бы даже на шее. Лишь бы лечила.
– Не дрейфь, золотко. Там ничего сложного. Запас газа небольшой, не жги его за секунду Ножки на приземлении не раздвигай, держи вместе. Как коснешься поверхности, согни колени и падай на бок. Не пытайся устоять – сломаешь косточки. Они у тебя птичьи. Глаза не закрывай, рот не открывай. Не дай бог язычок откусишь, станешь орать и выдашь врагу диспозицию.
– Так точно, – тихо согласилась Ванька.
– А ты, кудрявый, наоборот, притормози, – повернулся Битик к Лирою.
Рослый белокурый парень всегда нетерпеливо переминался в строю, словно испытывал сильный зуд в заднице.
– Ты не рвись так. Слабоумие и отвага очень скверное сочетание. Постарайся запомнить: для прыжка с утеса костюм-крыло не нужен. Он нужен, чтобы прыгнуть дважды. Хотя бы дважды. Поэтому аккуратно и без суетливости. Только вчера такого героя по частям собирали. Уместились в совочек.
– Вы слишком заботитесь о наших курсантах, сержант, – негромко похвалил его невесть откуда взявшийся человек в камуфляже без знаков различия. Никто не заметил, когда он подошел. Казалось, сутулая фигура материализовалась из воздуха прямо за спиной Битика.
– Взвод, смирно! – вытянувшись в струнку, заорал тот что есть мочи.
– Вольно! – поморщился гость, махнув рукой. – Полковник Стрыкин. Шестой Отдел. Замполит, как бы раньше сказали. Ну-с-с-с… Пришло время познакомиться лично. Называю ник, делаете шаг вперед. Возраст, планируемый класс и вероятная сверхспособность.
Он постучал пальцами по запястью. Над ладонью тотчас высветился нейро-планшет с личным делом. Похоже, в знакомстве не было особой нужды. Видимо, полковник решил сам посмотреть новую партию из Лиг Надежды. Они представляли собой эмуляцию Лабиринта, созданную специалистами «Тесея» для поиска перспективных бойцов. Его виртуальное измерение соотносилось с оригиналом, как глобус с планетой.
Попав за Периметр, люди получали «сверхспособности» – особые навыки, работающие только в Лабиринте. Собранная статистическая база позволила выявить закономерности. Хотя бы в первом приближении понять, на что способен человек в аномалии.
Стрыкин ходил вдоль строя, как кот на мягких лапах. Мы по одному делали шаг вперед и представлялись:
– Лирой! Агро-генерация. Двадцать пять лет. «Рывок», «Железная Кожа», «Сопротивление»! – расплылся жизнерадостный верзила в белозубой улыбке.
– Пухлик. Баффер-контроллер. Двадцать семь. «Голод», «Стена Живой Плоти», «Торжество Веры»… – хмуро процедил толстяк.
– Юлий. Магия Стихий. Восемнадцать. «Файерболл», «Ледяной Дождь», – кивнул совершенно лысый колдун с поистине царским величием. Несмотря на юный возраст, на его теле не было ни волоска. Большие оттопыренные уши причудливо коррелировали с гримаской высокомерия и напускной брезгливости.
– Ага… – остановился напротив него Стрыкин. – Наслышаны о ваших подвигах. Говорят, разносили в пух и прах всех соперников?
– Так точно! – гордо подтвердил тот. – В Восточной Лиге равных мне не было.
– Проверим-проверим… – задумчиво хмыкнув, полковник перешел к следующему.
– Лишь пред сугатами, неотделимыми от дхармакаи, их благородными сыновьями, а также пред всеми, кто достоин поклонения, я простираюсь в глубочайшем почтении, – ухмыльнулся бородач с необычной татуировкой на лице.
На нем была выбита дата: последний день этого месяца. Некоторые так выкалывают точное время собственной смерти, словно бросая ей вызов. Но Петрович должен жить еще года четыре. Точно знает судьбу? Знает, что умрет в этом месяце?
Внешность тоже впечатляла: большие черные круги вокруг глаз, точно у дикаря-каннибала. Оберег от злых духов, как он утверждал. Вот в этом я как раз сомневался. Скорее «для злых духов», ибо веселая сумасшедшинка в глазах лишь чуть не дотягивала до безумия. Поговорить с ним нормально было почти невозможно. Он либо дико хохотал, либо вещал стихами сомнительной ценности.
– Петрович. Темная Магия. Немного не в себе, но боец приличный, – после красноречивой паузы представил его Битик. – Тридцать шесть лет. «Прах к Праху», «Костяной Гарпун», «Демоническое Око».
– Кхм… ясно, – Стрыкин поспешно шагнул к нашим близнецам, словно опасался заразы.
– Л-леша! – гаркнул один.
– М-миша! – тут же добавил второй. Оба чуть заикались, когда нервничали. – Милишники. Д-двадцать четыре. «Ц-циклон-вертушка» с булавой и п-парными клинками.
– Самохил? – спросил полковник, хотя наверняка знал мельчайшие нюансы способностей.
– Конечно! Извините. Так т-точно! – поспешно поправился Миша.
– Отлично. Надеюсь, вы его сохраните.
Братья синхронно помрачнели, изменившись в лице. Это больная для всех тема. «Циклон» имел практический смысл только с «Вампиризмом», иначе в толпе врагов ни один хилер не вытащит. Способности редкие. С большой вероятностью Лабиринт сохранит первую, но шанс второй невелик. К тому же их двое, а разлучать их нельзя. Списание одного будет означать уход и другого. Шансы остаться у ребят минимальны.
– Ханса. Наводчик-аналитик. Тридцать девять. «Ясновидение», – скромно представился я, отметив цепкий внимательный взгляд полковника.
– Вот с этим кадром хотелось бы поговорить обстоятельно, – сухо сообщил он Битику. – Возьму с собой. Верну к инструктажу, если успею.
Сержант понимающе кивнул, а Стрыкин наконец добрался и до женской части взвода.
– Иванка Вачовски. Хилер… – потупившись, пролепетал наш «питомец».
– Достаточно, милая, – остановил он, окончательно вогнав ее в краску. – Не буду смущать. Вам здесь нелегко. Я понимаю.
– Вилка! – женщина решительно сделала шаг вперед, заслонив собой Ваньку. – Рога. Тридцать три. «Скрытность», «Удар в спину», «Кровожадность».
– Не напрягайтесь так, – усмехнулся полковник. – Ваша подруга способна постоять за себя, раз прошла Лигу.
– Еще есть некоторые проблемы с дисциплиной и нервами. Мы поработаем над этим, – прокомментировал Битик, бросив красноречивый взгляд на Вилку.
– Бывает. У нас либо в рейд, либо в землю. Мозги чистят быстро. Верно, сержант? – Стрыкин многозначительно посмотрел на Петровича. Тот расслабленно хмыкнул.
– Так точно. Прочистим. Прямо здесь и начнем! – охотно подтвердил сержант.
– Так, и кто у нас остался? – полковник остановился в конце шеренги.
Ее замыкал самый маленький боец нашего взвода. По росту, но никак не по профессиональным качествам. Стремительная и опасная, точно юркая змейка. Думаю, она могла проиграть разве что Юлию. В тотализаторе я бы на нее точно поставил.
– Юфирь. Лук и арбалеты. Двадцать шесть лет. «Поющая Стрела», «Ликвидация», «Укол в Сердце», – представилась девушка, скромно умолчав о большей части своих талантов. Говорят, она уверенно пользовалась почти дюжиной.
– Впечатляет, – согласился Стрыкин. – А еще «Подлый Прием», «Каменный взгляд», «Контроль Разума» и что-то по мелочи, если не путаю. Вы слишком скромны. Помнишь Литынского, сержант?
– Конечно, – осторожно кивнул тот. – Это был настоящий феномен.
– В том-то и дело, что был… Получили парня из Лиги с двадцатью шестью навыками. В Лабиринте ничего не осталось. Всё пропало. Пустышка. Пришлось списать после первой же экспедиции.
Мог бы и не напоминать лишний раз. Взвод ощутимо напрягся, а близнецы так вообще приуныли. У каждого свой мотив и причины отправиться в Лабиринт. Семья, долги, амбиции или возраст, как у меня. К тому же платили здесь много. Монстры наружу не лезут, это мы лезем к ним. Кристаллы из рейдов – самое ценное, что есть на планете. Ими и кормят Дыру – загадочный и ужасный объект иномирья.
Она появилась только благодаря стараниям наших ученых. Яйцеголовых можно понять, но уж никак не простить. Их неуемное любопытство нам дорого стоило. Теперь они говорят, что любая цивилизация развивается лишь до смертельно опасного рубежа. Потом она уничтожает себя. Большой андронный коллайдер не переживает никто, но рано или поздно до этой технологии все добираются.
Ученые обещали настоящий переворот в науке и слово сдержали. Многолетние опыты в рамках исследований «новой физики» увенчались успехом. Столкновение пары топ-кварков создало крохотное пятнышко черной дыры, что вызвало небывалую эйфорию в ЦЕРНе. Одна из теорий суперсимметрии наконец получила экспериментальное подтверждение. А через несколько дней процесс вышел из-под контроля. Образование особых, так называемых «странных частиц» сопровождалось цепной реакцией.
Люди сорвали яблоко с Древа Познания. Библейское предупреждение намертво вшито в культурный код человечества, но кто его слушал? Мы долго испытывали природу на прочность и своего добились. Мир треснул.
Вот так сорок лет назад появилась Дыра. Прямо в мой день рождения. Вскоре она достигла макроскопических размеров, и никто не знал, как остановить ее рост. Каталитическое превращение обычной материи в «странную» грозило астрономическим событием, которое наблюдать стало бы некому. Решиться на эксперименты с частицами на таких скоростях могли поистине сумасшедшие.
Вероятно, где-то в универсуме сработала тревожная сигнализация. К счастью или к несчастью, Вселенная оказалась не столь пуста, как нам думалось. Заигравшемуся человечеству больно дали по рукам, и к нам пришло Проклятие. БАК трансформировался в Лабиринт, что всех и спасло. Добываемые в нем кристаллы затормозили цепную реакцию.
Люди так и не узнали, кто и как это сделал. Мы вели себя как любопытные дети, а за такую наивность обычно наказывают. Человечество выжило, но расплачивается до сих пор, и непонятно, когда долг будет погашен.
Пока невеселые мысли тяжело ворочались у меня в голове, Стрыкин и Битик, отойдя в сторону, обменивались впечатлениями. Сержант что-то яростно доказывал, полковник согласно кивал. Должно быть, обсуждали наши перспективы. Судя по кислым физиономиям, они были мрачными. Возможно, взвод оказался не таким сильным, как ждали.
Нет, хоронить нас еще рано. Выводы будут только после первой боевой вылазки, а до нее неделя, которую еще надо прожить. За Периметром всё может перевернуться с ног на голову. В измененной реальности сверхспособности непредсказуемо возникают, развиваются, беспричинно меняются или вообще исчезают. Но вот моя – совершенно особая, поскольку работает всегда и везде. Даже вне Лабиринта.
– Ханса! – выкрикнул Битик, почему-то брезгливо скривившись.
– Я!
– Выйти из строя! Инструктаж на горе. Не опаздывай. Специально для тебя повторяться не буду.
Стрыкин доброжелательно махнул рукой, приглашая следовать за ним. По моему телу побежали мурашки. Неожиданная аудиенция. Зачем я ему вдруг понадобился?
