Kitobni o'qish: «Музыкант»

– Не пойму, Нил, почему ты не хочешь принять участие в этом фестивале? – обычно добродушное лицо Риса Мейлора, моего менеджера, выглядело сейчас очень расстроенным. – Юстинда – твоя родная планета. Ты столько лет там не был. И приз! Два миллиона галактикоинов! Да и лететь туда по космобану всего неделю.

– Да и чёрт с ним! Я отдохнуть хочу! Сочинить что-нибудь для души. Я год не могу ничего родить! Ни одной мелодии.

Дело было не только в этом. Юстинда – земная колония и планета, где я родился в городе Соденс. Тут прошло моё детство, юность, здесь я учился музыке, начал давать концерты, которые потом распространились на множество обитаемых миров по всей Галактике. Но когда на Юстинде произошёл переворот – к власти пришёл Орден Святого Зива, я решил больше не возвращаться туда, и перебрался на Землю, откуда родом мои родители. Ненавижу и боюсь религиозных фанатиков.

Я вскочил с дивана, подошёл к балконной двери, резким движением отодвинул. Отсюда открывалась дивная панорама: высокие башни причудливой формы из особого материала, который впитывал энергию солнца днём и отдавал ночью, когда они начинают сиять мягким золотистым светом. Ветер плеснул в лицо прохлады, и я зажмурился, прислушиваясь к его мелодии, которая все громче и громче разгоралась в голове.

– Тебе не стоит отказываться, Нил, – рядом оказался Рис. – Это по поводу твоего клуба… – он замялся.

Дзинь. Мелодия жалобно оборвалась, словно лопнула струна.

– Что по поводу клуба? – по спине проскользнул холодок.

– Там была проверка, много нарушений нашли. Теперь тебе грозит штраф. Большой.

– Да выплачу я его. Не мучиться же из-за этой хреновины.

– Ты не сможешь, – Рис выглядел таким расстроенным, что я забеспокоился. – На твоё состояние наложен арест до окончания расследования. Вот.

– Рис, это ведь твоя забота следить за моими делами? И за клубом – тоже, – я постарался изжарить его на месте взглядом.

– Извини, – он развёл руками.

Горы спускались в голубоватой дымке к тёмно-синей глади озера. Ритмичный шелест набегавших с шипением на берег волн, лёгкий бриз, напоённый ароматами вечнозелёных тассель-скоуков, приносил откуда-то издалека едва слышные крики птиц. Вибрации звуков природы проходили сквозь мою душу и превращались в гармоничную мелодию, которую я словно видел наяву как живую быстро меняющуюся картину бытия.

– А, и Нил Дилэйни тут, – знакомый голос заставил меня вздрогнуть. – Рад видеть.

Мелодия, звучавшая в моей голове, рассыпалась с тихим звоном. На балконе стоял Хедд Беллис, румяное круглое лицо в обрамлении светлых редких волос, расплылось в улыбке. Округлая фигура, покатые плечи, уже выступающий живот, скрытый отлично сшитым летним костюмом светло-серого цвета.

– Красиво? – продолжил Беллис, сделав широкий жест. – Уже что-нибудь сочинил новенькое?

– Пока нет, – пробормотал я, стараясь всеми силами не показать раздражения. – Только прилетел.

– Знаешь, Нил, мне приятно, что ты будешь моим соперником, – продолжил Беллис с воодушевлением. – Всё-таки два таких виртуоза вместе – какая интрига! И главное, конкуренция не сделала нас врагами. Не правда ли?

– Да, это точно, Хедд. Ты всегда поступаешь честно.

Когда летел сюда, случайно увидел интервью, где Беллис коснулся нашего соперничества. Рассыпался мне в комплиментах. Заявил, что я – один из лучших фларктонистов современности, виртуоз, «поражающий воображение красотой своих музыкальных импровизаций». Но при этом сказал, что у меня недостаточно развитый музыкальный вкус и техникой игры я владею неважно.

У меня завибрировал на запястье коммуникатор, я набрал код и увидел на экране физиономию главы оргкомитета Элгара Мордекая, тонкие губы растягивала улыбка, но взгляд тёмных глаз был колючим и неприязненным.

– Господин Дилэйни, просим зайти в оргкомитет.

– Зачем? – по спине пробежал неприятный холодок.

– Не задавайте лишних вопросов, – отрезал он и отключился.

Я бросил взгляд на добродушно улыбающегося Беллиса, но теперь в его глазах светилась едва уловимая нотка злорадства.

– Нил, я думаю, это не страшно. Может быть, что-то не так оформлено в списке произведений, который ты будешь исполнять. У них же жёсткий отбор.

– Цензура?

– Ну, – Беллис замялся. – Не совсем. Так. Обычная перестраховка.

Я вышел из отеля и направился к приземистому зданию, выкрашенному в грязно-белый цвет. Взлетел по широкой лестнице вверх и толкнул дверь.

В огромном кабинете за столом сидело трое – Мордекай, полная немолодая женщина и лысоватый субъект со скучающим выражением на треугольном лице с выступающим острым подбородком.

– Господин Дилэйни, – изрёк Мордекай. – Вы не предоставили комиссии конкурса список произведений, которые будете исполнять.

Я набрал побольше воздуха в лёгкие, сделал паузу, чтобы сдержать рвущееся из души раздражение:

– Мой менеджер предоставил вам список: Мисфар Мона, Исаам Солтани, Ликотси. Естественно, лучшие представители земной культуры: Гайдн, Моцарт, Паганини. И мои собственные сочинения.

– Этого мало, – резким голосом отчеканила женщина. – Нам нужно знать, что вы будете показывать в визуальном плане.

– В визуальном? Вы серьёзно это говорите? Я – интуит, импровизатор. Что у меня получится при исполнении, сам не знаю. И разве кто-то может это знать? Это зависит от обстановки, зрителей, моего настроения. Даже физического состояния. Если я буду в горячке играть – у-у-у, такое сотворю, – слова звучали издевательски, и я даже не старался этого скрыть.

– Это неприемлемо, – отрезал Мордекай.

– Почему? Вы боитесь, что я покажу нечто неприличное? – это уже начало злить.

Если бы не долг за проклятый клуб, я бы плюнул и улетел с планеты к чёртовой матери. Терпеть не могу, когда кто-то вмешивается в моё творчество, делает указания. Это разрушает магию, которая рождается в моей душе.

Они переглянулись, посовещались между собой.

– Ну, хорошо, вы можете предоставить эскиз, наброски? – поинтересовался тенорком третий участник.

Я на миг прикрыл глаза, вздохнул и выдавил из себя:

– Могу.

– Вот и сделайте, господин Дилэйни. Иначе…

– Вы снимите меня с участия в конкурсе? – с вызовом спросил я.

– Возможно, – не отрывая от меня взгляда, ответил Мордекай.

Посещение комитета вызвало в душе сильнейший разлад, разорвало нити, соединяющие меня с космосом. Я вернулся в отель, и, захватив футляр с фларктоном, отправился на поиски вдохновения.

Утопавшие в буйной зелени домики Соденса, прилепились как ласточкины гнезда к склону горной гряды, спускавшейся к озеру Кастио. На их плоских фасадах, выкрашенных в розовый, жёлтый, красный цвет, выступали балкончики с ажурными бронзовыми ограждениями. Яркие блики играли в чисто вымытых узких окнах.

У одного дома я остановился, он напомнил тот, где я начал свой путь музыканта. Нахлынули воспоминания, заполнили душу щемящей грустью.

Меня угораздило появиться на свет в бедном квартале Соденса, где главным нашим занятием в детстве было копаться в кучах мусора, источающих невыносимую вонь. Почти каждый мальчишка вливался в многочисленные городские банды. И я не избежал этой участи. Худенький, гибкий как лоза, я с удовольствием выполнял любые поручения главаря, пролезая в такие места, куда другие проникнуть не могли.