Kitobni o'qish: «Трактирные шалости»

Shrift:

Пролог

Сколько ни мучайся на трёх работах, пытаясь оплатить кредиты, выбиться в люди, сделать карьеру – и всё равно не достигнешь желаемого. А если и добьёшься поставленной задачи, то, когда зачеркнёшь очередной пункт грандиозного плана, уже не получаешь удовлетворения, потому что оно тебе досталось слишком большой ценой. Было бы дешевле, а лучше вообще задаром – вот тогда другой разговор. А так…

Это как бег по кругу или блуждание в лабиринте, кому что нравится больше. Поворот, поворот, ещё поворот, и вот ты стоишь и думаешь: а где я? Куда забрела и что тут делаю? Как вернуться обратно? Как вернуть то время, потраченное впустую на бесполезные действия? Как вернуть секунды, минуты, часы, потраченные на рефлексию по недостижимому идеалу?

Лично я в своей прошлой жизни из-за грызни с мужем напрочь упустила период взросления моей дочери, и вот уже слышу от неё: «Да пошла ты, мама!» – когда пытаюсь дать дельный совет, глядя на её слёзы.

В такие моменты я желала провалиться сквозь землю. Хотелось за считаные секунды изобрести машину времени и отмотать назад все те дни, потраченные на пустые ссоры с мужем. Надо было идти сложной дорогой, подать на развод, забрать дочь и уехать куда-нибудь подальше из мегаполиса, чтобы замедлить свою жизнь, и без того полную острых углов. Ничего не имею против столицы, но её бешеный ритм накладывает свой отпечаток на нервную систему, и лично мне всегда за глаза хватало неприятностей, чтобы за их пеленой не видеть те крохи счастья, которые время от времени мелькали у меня впереди. Я смотрела зашоренным взглядом в будущее, и в глазах моих частенько стояли слёзы. Дочь считала меня истеричкой, муж – беспомощной дурой, а я… Я и сама со временем начала в это верить. Как там говорится в умных книгах? Правило трёх мнений? Достаточно троим из близкого окружения счесть тебя идиотом, и ты уже сам начинаешь сомневаться в собственных умственных способностях. А я была умной, во всяком случае, об этом свидетельствовали аттестаты и диплом об отличном окончании пусть и не самого престижного московского вуза.

Ах да. Кто был третьим в моём случае? Тот, кто счёл меня беспомощной истеричкой? Как бы ни было больно это признавать, но третьей оказалась моя мама. Она с детства не верила в мой успех – подрезала крылья у меня за спиной, стоило лишь окрылиться идеей, попытаться хоть что-нибудь изменить в своей никчёмной жизни.

Спортивные танцы? Зачем это нужно? Деньги на костюмы – пустая трата, брось. Выбери что-нибудь другое. Хореография? У тебя слишком широкая кость, походишь и бросишь из-за насмешек одноклассниц. И так далее, прочее и тому подобное. В общем, идеальный рецепт, как воспитать ребёнка-неудачника, пользуйтесь, пока бесплатно даю совет.

А если серьёзно, я просто задолбалась. Сильно, но не физически, а морально. Так, что в один из дождливых дней мокла на перекрёстке и пыталась вспомнить, в какую сторону идти, чтобы добраться домой. Туда, где меня ждал ненавистный мужчина и ненавидящая меня дочь.

Жизнь в очередной раз поставила подножку. Меня уволили после всего лишь месяца стажировки помощником администратора в трёхзвёздочном отеле. В результате я в середине рабочего дня застряла на маленьком бетонном островке, не успела перейти дорогу, потому что до последнего сомневалась, что так быстрее дойти до метро. Как вдруг красная машина вылетела на встречку. Громкий рёв мчащего авто, визг тормозов и краткий миг боли – ожидаемый конец, ожидаемая участь, но совершенно неожиданный финал.

Именно так и началась моя новая история. Встречайте, Алина 2.0 начинает свою работу в другом мире в качестве молодой хозяйки трактира, а беспризорница Илона станет моим шансом исправить старую ошибку. Уж теперь я сделаю всё как следует! И никаких мужчин! Точно никаких. Я твёрдо так решила… Правда?

Глава 1

Приятный пряный запах плыл по небольшой, но довольно обжитой харчевне, когда я за стеной, отделявшей от общего зала, доставала из печи чесночный хлеб.

Умопомрачительное сочетание действовало убойно на всех жителей ближайших улиц, куда доносились запахи из моего трактира «Бараний рог».

Первое время после моего здесь пробуждения было тяжело. Тощая молодая девушка лежала на скамье и, судя по всему, отошла в мир иной от голода. А вообще я не сильно утруждала себя поисками смыслов, потому что ситуация была скверная и пришлось срочно предпринимать меры.

Спасибо большое Болывану – соседу-кузнецу. Увидев меня, оборванку, вышедшую на улицу, окликнул и подозвал к себе. Как сейчас помню острый взгляд его жены, когда он привёл меня домой и накормил. Зато теперь она была частой гостьей в захолустной харчевне, в которой день ото дня клиентов становилось всё больше и больше, хоть я особо и не усердствовала над рекламой. Лишь припомнила несколько дешёвых рецептов да поначалу пекла один лишь хлеб.

Скрипя зубами, семья соседей дала мне небольшую ссуду, за что я не перестану быть им бесконечно благодарной. Как раз сегодня заканчивался срок выплаты последней части. Небольшой мешочек рубчиков – местная валюта – лежал в сундучке на кухне.

– Хей! – услышала я из зала, когда в дверях увидела проворную веснушчатую девчушку, Илошу, беспризорницу-подавальщицу, с которой мы не сразу нашли общий язык.

– Там это, Болван Болваныч пришёл.

Я укоризненно посмотрела на неё, нельзя так о спасителях говорить, хоть и имя у кузнеца было созвучным.

– А я что? Его все так зовут.

– Вовсе он не болван! – защитила я его.

Взрослый, работящий, немного неотёсанный, но невероятно добрый сосед, будто услышав, что мы говорим о нём, очутился за спиной молоденькой девчушки-подавальщицы. Мы с ней ночуем наверху, комнаты не сдаём, потому что третью я держу на всякий случай – вдруг ещё кто-нибудь прибьётся ко мне в работники, чтобы нашлось где его поселить. А больше, увы, мест наверху в небольшом каменном двухэтажном здании попросту не было. Да и зал невелик, поэтому я всё чаще стала продавать еду навынос, так сказать.

– Это, – начал Болыван. – Помощь нужна?

– Ой, нет, я сейчас! – Опомнилась, подхватила веточку розмарина и окунула в масляно-чесночную смесь, чтобы помазать хлеб сверху. – Секунда, и вынесу.

– Да вот, супруга у меня, – пожал он плечами, указывая себе за спину, – зовёт тебя поговорить. Молвит, будто дело есть важное.

– Угу, – смущённо ответила я.

А в уме подметила угрюмый вид молодого в общем-то мужчины. Неужели завысят проценты и попросят заплатить больше, увидев, как хорошо у меня пошли дела?

Нет, прогнала противные мысли подальше и быстро смазала свежеиспечённые булочки, по размеру аккурат с женскую ладонь. Удобно есть, и хлеб не нужно рвать на куски. Местным очень понравилось моё новшество, как и сдобные пироги.

Никогда бы не подумала, что мои не самые сильные стороны пригодятся там, где я очутилась. Но чем чаще видела довольные лица посетителей, тем больше убеждалась, что можно и нужно стараться ещё сильнее, чтобы нанять работников и попробовать расшириться. Конечно, деревушка хоть и считалась захолустной, но жителей здесь было много. Местные леса и водоёмы изобиловали живностью, рыбой особенно. Вода ключевая из родников – вкусная, иначе и не скажешь. Правда, и минусы тоже имелись. Для растопки печи требовалось очень много ручного труда. Дрова покупать, сама я их колоть даже не пыталась. К вечеру и без того выматывалась за троих.

Рубчик туда, рубчик сюда. Сушёные травы для маринада, щепа для копчения, соль вообще невероятно дорогое удовольствие, как оказалось. На выходе после трёх месяцев моего «прибытия» сюда у меня оставалось немного, чтобы не бедствовать и питаться с Илошой, не голодая.

– В общем… – Кузнец пожал плечами и развернулся, собрался выйти из кухни, но я его остановила.

– Ой, стой, оплата же.

– Успеется, – махнул он рукой.

А я закончила с подносом и кивнула Илоне – так её называла.

– Подхвати ещё мисочку с кунжутом. Может, кто-то захочет доплатить?

– Ага.

Девчушка отправилась к шкафу со специями и сноровисто достала со средней полки небольшой плетёный берестяной горшочек, называемый соответственно берестенем. Приоткрыла крышку и кивнула.

Я быстро переложила булки на плоскую деревянную посудину, больше похожую на продолговатый поднос. Вот ещё одна статья затрат – в самом деле, не нести же горячий металлический лист в зал. Спасибо Болывану, который быстро понял, что к чему, и сделал мне требуемое приспособление для дровяной печи.

Зал в это время суток был набит битком. Повезло мне, конечно, – нечистых на руку людей или воришек я пока не встречала. Да и в целом принцип самообслуживания быстро вошёл в обиход в моём заведении. Кувшины с квасом и местным чайным грибом я выставляла вперёд – кто хотел, брал чарку, клал четвертак и наливал себе до краёв. А мы с Илоной в основном стояли за стойкой, откуда и раздавали еду. Правда, первое время было тяжко. Приходилось много улыбаться и говорить, аж скулы сводило к середине дня.

– Хей, Болван Иван, или сюда, дело есть! – окликнул кузнеца кто-то из знакомых. Я вновь нахмурила брови, но промолчала, потому что тотчас обнаружила на себе острый оценивающий взгляд его жены. На вид сварливая, на деле такой и являвшаяся, она всё же не была лишена внешних достоинств. Пышная фигура, чувственные черты лица. Я немного ей завидовала, глядя на то, как легко она поднимает молот и лихо убирает инструменты по местам. Любо-дорого смотреть. Никаких лишних действий.

– Эй, Велимира! – позвала меня она.

– Сейчас-сейчас.

Я приязненно улыбнулась и кивнула. Возле стойки тотчас появилось сразу несколько покупателей.

– Три за рубчик, – ответила я одному из них. Заодно вытерла жирные руки о фартук, чтобы не пачкать лишний раз хлеб.

– Велимира… – снова позвала жена кузнеца. Не хотелось покорно идти к ней, но я ведь по-прежнему должна им деньги, поэтому пришлось махнуть ей рукой.

– Сейчас принесу, подойди, – мягко попросила я Рогнеду. Она надула губки, но встала из-за стола.

Я быстро кинулась на кухню, залезла в сундучок, достала мешочек. Встала и призадумалась – вздохнула, искренне надеясь, что пронесёт и ей, кроме денег, ничего от меня не нужно. Илона молодец, подменила за стойкой и умело принимала оплату, скидывала её в специальный туесок.

– Вот. – Я вновь показалась в зале и вышла навстречу к коренастой женщине, протянув денежку. – Здесь всё, что осталось.

– О! – Её глаза добродушно округлились. – Этому мы всегда рады, – кивнула она на стол, не желая принимать деньги из рук. Намекнула положить мешочек на столешницу. Так и поступила. Она быстро перехватила кошелёк, развязала и заглянула. – Дома пересчитаю.

Пожала плечами. Людьми они были честными, и я не видела смысла ставить всякие условия, иначе помощи потом не жди.

– Но я не о том, – хитро взглянула на меня Рогнеда. – У нас тут купцы приезжие, и, поговаривают, гости прибыли из столицы. Молва всякая ходит, – приподняла она брови. – Ищут ночлег и прочие удовольствия.

– Кха-кха, – поперхнулась я воздухом. Неужели она ославит меня на всю таверну как продажную женщину? За что так со мной?

– Да ты попусту не болтай, – осадил её муж, – и намёками не промышляй, говори уж как есть.

– Замуж тебе надобно, – выпалила Рогнеда. – Аль я не права?

– Да, верно говорит, – послышалось тут и там.

– Ну что вы, мне и так хлопот хватает, – развела я руками, показывая на таверну и то, во что она превратилась после генеральной уборки и небольшого ремонта. Тут заделана течь, там коврик на стене и узорная вышивка. Пучки сушёных трав на верёвках отбивали неприятные запахи, добавляли аппетита всякому покупателю и просто радовали взгляд.

– Дак не сразу же, посмотри, подумай, – снова принялась она намекать. – А ежели нужна помощь, обращайся. Сестра моя, опытная сводница, сразу скажет и расскажет, кто, где, когда. Если ты понимаешь.

– Наверное, – быстро ответила я, возвращаясь за стойку. Ладони мои мигом вспотели, ведь врать я не любила и уж тем более замуж выходить совсем не собиралась, но прямо отказать не могла, чтобы не создать о себе превратного мнения. И тогда прощай покупатели из женатой прослойки, а это очень сильный удар по кошельку. Некоторые из местных иной раз приходили целыми семьями.

– Сегодня, – наступала жена кузнеца, протиснувшись через толпу, – могу устроить встречу на рынке. Пройдёшься, посмотришь, поговоришь, м?

В общем-то, рынок – безопасная территория. Просматривается с разных сторон, да и закупки бы сделать.

– Хорошо, – согласилась со вздохом. – Но ничего не обещаю. Если время позволит, приду.

– В полдень. Аккурат после дождичка.

Ага, грязь помесить. Юбку потом не достираюсь и сапоги чистить. Вот же лиса хитрая.

– Это, мы пойдём.

Кузнец, хороший мужик, сгрёб жену в охапку, приобнял за плечи и собрался уходить, но я не могла отпустить их просто так.

– Вот, возьмите кусок пирога, – протянула им половину в салфетке, – а полотенце потом занесёте. И ещё раз спасибо вам от всей души.

Как положено, низко поклонилась, протягивая дар. В таком случае, если откажутся, значит, нанесут мне оскорбление. Но они этого не сделали, увидела лишь, что Рогнеда недовольно зыркнула в мою сторону. Неужели ревнует?

– Зря ты это, – услышала я ворчание одной бабули, сидящей на скамье. – Провоцируешь её, потом не плачь.

Я округлила глаза.

– Нет, вы что, они мне жизнь спасли, я от всей души поблагодарить хотела.

– Тогда почему половина? Намёк?

Вот так новости.

– Съели другую половину. Я вынесла пирог не на продажу, а люди, видать, подумали иначе.

– А, это я, – поддакнула Илона, стоя у меня за спиной. – Я не знала, Вель.

– Всё хорошо, позже схожу к ним, объясню и извинюсь.

Кивнула бабуле и вернулась на кухню, чтобы скрыть плохое настроение. Век живи – век учись. Всего не предугадаешь! Неужели какой-то добродушный жест может стать началом соседской вражды? Я же не нанесла им оскорбление, нет?

Ой…

Глава 2

Как и пророчила Рогнеда, через час после их ухода начался дождь, крупные капли шумно застучали по шатровой крыше и продолговатому козырьку у входа в трактир. Наверняка непогода и спугнула новых посетителей. А те, кто ещё оставался, наелись, поблагодарили каждый на свой лад: пучок рябины, мешочек сушёного сбора от хвори, улыбка, и были таковы. Поспешили домой перебежками от укрытия к укрытию.

Никогда не думала, что делать добро людям – это так приятно. Может, и выгоды почти нет, но тёплое душевное отношение в ответ всегда лучше, чем сквернословие и ругань.

Выходит, я сама была виновата? Мало улыбалась в прошлой жизни? Мало тепла дарила?

Припомнила очередной скандал на ровном месте. Нет. Не буду ворошить прошлое.

Вздохнула, глядя на опустевший зал, и пошла собираться. Раз уж пообещала, схожу на рынок, заодно узнаю, куда могу приспособить судачков и окуней. Местные рыбаки частенько заносили мне товар на копчение – я устроила на заднем дворе уличную печку, о чём быстро прознали соседи. Они продавали мне всякую всячину задёшево. Помогали как могли. И теперь у меня скопилось этого добра в избытке. Надо было куда-то девать. Сами мы с Илошей столько не съедим. Тем более что крепкие напитки, под которые неплохо шли копчёности, мы не продавали. Я даже связываться не хотела, чтобы не иметь дела с разгорячённым выпивкой людом. Для этого имелись другие харчевни. Всего их было пять вместе с моей.

Под эти мысли я быстро переоделась и снова спустилась вниз. Сняла с крюка у стойки вязаную шаль, накинула очередной подарок взамен одной услуги в прошлом. Надо было за маленькими детьми кожевников Вольги и Игона присмотреть, пока они в лес ходили за грибами да кедровыми шишками. Орешков тоже отсыпали, сделала из них масло.

– Илош, повесь табличку и закрой двери, как я уйду. Никому не открывай, пока не вернусь, хорошо?

Добро добром, а в город приехали чужаки. Мало ли кто заявится и начнёт буянить, требовать выпивки и ночёвки? Нет. Этого нам не надо.

Одно неясно. Жена кузнеца ничего не сказала, как этого самого претендента в женихи искать на базаре.

Ну ладно. Меня, наверное, саму найдут. А нет, так я с лавочниками поговорю да посмотрю, что надобно ещё прикупить.

Дождь к тому моменту, как я вышла из дома, уже слегка накрапывал. Широкий скат крыши перед зданием образовывал небольшие открытые сени, где я хотела в летнее время поставить лавочки и несколько столиков, чтобы заняться уличной торговлей.

Но сейчас не время для подобного. Погода стояла сырая, но приятная. Воздух пах озоном. Было не жарко, но и не холодно, как зимой. В самый раз. Раньше я не любила осень, но здесь и сейчас было сложно не отметить приятное сочетание природы и людского промысла. Небольшие каменно-деревянные домики, поросшие зелёным мхом на северных сторонах. Хвойный лес, обнимающий наше селение, ручеёк, протекающий посреди широкой открытой поляны.

Природа – самый искусный художник. Живописная картина радовала взор настолько, что мне хотелось застыть на месте и полюбоваться представшей взору сочной красотой. Лес, дождик и я, стоящая у крыльца.

Жизнь моя наконец стала объёмной и наполненной смыслом. Каждое утро в прошлой жизни я тратила некоторое время, чтобы найти причину вставать с постели, потому что не ждала ничего, кроме повторения вчерашнего дня, увы, нерадостного.

Здесь всё было иначе. Тут меня ждало спокойствие и умиротворение, за редкими исключениями наполненное приятными хлопотами.

Мне так не хотелось ничего менять, что я чуть было не отправилась назад в дом. Илоша быстро выглянула, улыбнулась мне с хитрецой во взгляде, перевесила табличку со словом «Закрыто» и плотно закрыла дверь на широкий засов.

Что ж.

Больше не медлила. Пустая трата времени – непозволительная роскошь в этих краях. Масса ручного труда требовала целую прорву энергии каждый день. Поспешила на базар, укутываясь посильнее. Грязь уже привычно тотчас облепила мои сапоги с разных сторон, хотя в центре деревушки была реденькая каменная брусчатка, в прогалинах между которой летом росла сочная зелёная трава. Сейчас же трава пожухла и неплохо скользила под ногами. Так что проще было идти напрямик.

Хотя можно, конечно, немного срезать.

Свернула в другую сторону от дома кузнеца, протиснулась вдоль околицы ткачихи. Дети пасли овец, блеющих сейчас в загоне с другой стороны дома, а сама Ильна пряла, вязала варежки, платки, ткала ковры, если был такой заказ. Муж у неё охотник-шкуродёр.

На очереди был домик местной знахарки. Избавление от сглаза и порчи тоже было её работой, хоть я и не верила в существование кликуш – одержимых людей, человекоподобных нетопырей, болотниц, лесных духов, ведьм и их сподручных. В общем, всякой нечисти, на деяния которых было принято списывать те или иные странности и неудачи.

И снова я сильно задумалась, потому что повернула за угол и чуть не споткнулась о лежащего в луже человека. Охнула и остановилась.

Лицо его было скрыто плотной липкой шапкой спутанных тёмно-русых волос. Хотя попробуй разбери, какие они после дождя и грязи. Но вот что меня сильно озадачило, так это красный цвет воды, окружающей беднягу.

Ох!

Секунда на сомнение – точно мимо пройти не смогу, – и я присела на корточки, чтобы проверить, жив ли?

Аккуратно сдвинула волосы на шее и пощупала пульс. Кожа была горячей. У него жар! Значит, жив, хоть и ранен.

– Та-ак, дружок, – со вздохом произнесла я, пытаясь приподнять его лицо. Сама я взрослого мужика не дотащу до дому, поэтому оставалось надеяться, что он сможет хотя бы передвигаться. – Просыпайся и помоги мне.

Надежды на то, что мне кто-то поможет его дотащить, не было. Здесь не любят чужаков, хотя народ добрый и незлобивый. Но черту проводят быстро, как и выгоняют людей в болота при малейшем подозрении на сговор с нечистой силой.

– М-н-м… – послышалось сквозь стиснутые зубы. – Н-м-ф.

– Вставай, и идём ко мне, там я гляну, что с тобой делать. Знахарку позову. Кстати…

Посмотрела на её дом и с неудовольствием увидела внешний засов на двери. Да и дымоход не чадил. Хозяйки не было дома. Видать, ушла в леса пополнять запасы лечебных трав.

– Ладно, давай подымайся, – как можно мягче попросила я, снимая платок, чтобы накинуть ему на плечи и голову. – Давай-давай, помоги-ка.

Раза с пятого раненый наконец послушался и нашёл в себе силы, чтобы подняться на ноги. Я закинула его руку себе на плечо и как могла помогала ему передвигаться, но это было сложно. Весил он много, а под ногами сырая земля, которая сильно усложняла задачу.

– Давай, молодец. Тут пройти-то…

– Вель? – окликнул меня кузнец, вышедший из дома в кузню. – Что там?

– Раненый, – крикнула я. – Веду к себе, чтобы осмотреть да подлатать.

Не сказав больше ни слова, Болыван вышел ко мне на подмогу.

Вовремя, иначе даже не знаю, смогла бы я справиться одна с такой тяжёлой ношей. Во всяком случае, силы мои кончились бы ещё в самом начале дня. А это уже не дело.

– Мн-н-н… – стонал бродяга, едва кузнец подхватил его под руку с другой стороны.

– Ой, нет-нет, – взвыла я, увидев кровь с того боку. – Возьми его отсюда, там у него рана.

Кузнец кивнул и перехватил страдальца с моей стороны. А я двинулась в трактир, чтобы подготовить чистую холстину для перевязи да воду вскипятить. Но вначале дозваться бы Илошу, чтобы дверь поскорее открыла.