Спасибо за литературный труд! Неожиданно приятное открытие современной прозы на тему филологии и языка: богатая лексика, приятные слуху/глазу обороты речи, тонкий изысканный юмор! Для ценителей русской правильной речи с добродушным настроением.
Мелочи академической жизни
Забавные, остроумные поучительные «мелочи» из жизни учёных филологов . Многие из этих сценок перекочевали в «Соловьёв и Ларионов». Некоторые заметки поучительны – о Генрихе Шлимане, который мог о себе рассказывать что угодно, был удачным бизнесменом, в 50 лет бросил всё и раскопал Трою!
«Дом и остров» лирическая новелла о приключениях Евгения (Генриховича) в Пушкинском Доме в Петербурге, в котором автор нашёл свою жену, конечно Татьяну, русскую душою, и главное про ДеЭса – Дмитрия Сергеевича Лихачёва, который был научным руководителем автора книги на протяжении десятилетия. Автор пишет «Я стремился туда, как стремятся к острову во время шторма. Собственно, этим словом Лихачев наш Отдел и называл. Спасая от ареста нашего коллегу, имевшего неосторожность переписываться с Солженицыным, он сказал ему: „Вы не понимаете, что живете на острове“». И ещё Миф – это не выдумка, как легкомысленно кто-то может подумать. Миф (назовем его для благозвучия легендой) – это форма восприятия явления, наше активное к явлению отношение. Легенды возникают вокруг вещей масштабных. Они лишь подчеркивают их размер.
In memoriam (В память (чего-л.))
Прекрасные, проникновенные воспоминания о Дм. Серг. Лихачёве как человеке и как эпохе, оказывается к ДеЭсу постоянно шли самые разные люди (не учёные!) за советом! Записи о людях, с которыми бы знаком Евгений
Мы и наши слова
Из курса русской литературы мы знаем, что письма Достоевского из Германии доходили до Петербурга за 4-5 дней!!!
Интересные заметки о русских фамилиях, топонимах и современном русском языке, переживающим нашествие иностранных слов. Про TV и ведущих, которые не знают норм русского языка. «Между мифом и реальностью» – о том как мы русские воспринимаемся из Европы, очень поучительный текст!
Вопросы и ответы
Интересные комментарии автора к своим произведениям, в частности «Соловьеву и Ларионову» – «На научную среду – довольно специфическую и закрытую я попытался посмотреть извне. С одной стороны – зная ее, а с другой – удивляясь ей вместе с читателем. Взял читателя за руку и объявил день открытых дверей. Поэтому я говорю: не-филологи, за мной! Роман – о науке, но писать я его старался нескучно». Всем советую почитать!
Очень жаль, что нет ни одного отзыва. Даже мнение свое сравнить не с кем. До нее прочла «Лавр» и собираюсь «Соловьев и Ларионов». Хороший русский язык. В наше время даже скучаешь по нему…
Это вторая книга Евгения Водолазкина, которую я прочитал после сборника «Совсем другое время». Приятно читать книгу образованного и умного человека. Очень понравилось описание жизни и работы автора с Дмитрием Сергеевичем Лихачевым. Я, если честно, совсем мало знал об этом выдающемся Человеке с большой буквы. А теперь благодаря рассказам Евгения Водолазкина постараюсь восполнить упущенное, узнать более подробно и жизнь, и труды нашего великого соотечественника. Спасибо автору за труд!
Прекрасный подарок себе и друзьям – всем, кто читает книги, любит их обсуждать с умными людьми и дополнять историю литературы хорошим «анекдотом» или «байкой».
Короткие, ироничные, расширяющие кругозор истории из жизни филологов, которые – как все мы знаем, но иногда не находим повода воспеть – вообще-то прекрасные, интересные, находчивые и остроумные люди. (NB: читал предыдущую, менее объемную версию.)
Как нефилологи представляют себе филолога? Стараниями некоторых филологов, например, А. Аствацатурова, чьих "Людей в голом" пришлось забросить на фразе "Прочитав книги, люди глупеют окончательно...", создается унылый образ озлобленного неудачника, коллекционера несмешных каламбуров, который никак не простит папу за то, что папа не разрешал играть в индейцев (это я в середину заглянула). Приплачивают им, что ли, за поддержку негативной репутации русского интеллигента? Дабы вонючие мужики… в смысле, молодёжь обоего пола стать интеллигентнее не стремилась. Именно поэтому очерки Е. Водолазкина хочется размножать на гектографе, совать в холодные ладони прохожим на улице, кричать из окошка в матюгальник: Дмитрий Сергеевич! не рекомендовал! Говорить и писать! “информация”! там, где можно! Просто сказать! “сведения”!
Чтобы знали и помнили. Чтобы самой не запамятовать.
Даря мне одну из своих книг, он перечеркнул помещенный редакторами список его наград и званий и написал: «Прошу не обращать внимания на эту безвкусицу».
Без всякой дидактики, без проповедей-отповедей Водолазкин разворачивает перед нами узорное полотно научного мира. Свою кафедру в Пушкинском доме называет он Лабораторией по восстановлению Древней Руси в сознании. А неизменный глава кафедры, Д.С. Лихачёв говорил о ней так: «Вы не понимаете, что живете на острове». Водолазкин продолжает: «Это был действительно остров, куда можно было причалить и работать, не обращая внимания на бушующие стихии. Все обитатели этого острова до сих пор готовы ответить за любую строчку, написанную ими и двадцать, и более лет тому назад». Остров – это единомышленники, это ученики и учителя, это взаимная терпимость и уважение, это общее дело. Нам на материке слишком часто этого не хватает - общности. А также грамотной речи, вежливости, достоинства в поведении. Кое-кто даже привык притворяться: разве это ценно? Сейчас ценится совсем другое: быть хватким, амбициозным, энергичным! А на остров-то всё равно хочется.
В блокаду на улице его поразила куриная слепота. В глазах – мутный полумрак. Не видно ничего, кроме зыбкого контура крыш. – Как же вы дошли до дома? – спрашивают его. – Я смотрел вверх, – отвечает Дмитриев. – Следил за линией крыш. Она была видна на фоне неба.
Многие новеллы Водолазкина даже не о нравственности. О брезгливости, которая помогает делать выбор. Недаром, чтобы стать королём у троллей, Перу Гюнту пришлось наесться навозу. Основная задача – это не захотеть королевского престола троллей. Вообще не иметь никакого дела с этими фольклорными элементами. На Остров от них отплыть. В лес библиотечных полок уйти. В страницы, как в палые листья, зарыться. Перезимуем, как сказал у Водолазкина один тролль. Так что я ещё некоторое время буду мучить вас цитатами про Город, имена его улиц и небесную линию, про учёных-филологов и приблудных кошек, древнерусские рукописи и стенгазету «Не рекомендуется», немножко про троллей и как можно больше – про настоящих человеков. Кто заинтересовался, скачивайте на Виртуальной полочке. Спасибо за внимание.
Была несколько удивлена, обнаружив, что автор чуть младше меня. По писаниям он выглядит скорее этаким наполовину желчным, наполовину пафосным старцем со своеобразным чувством юмора (гораздо более свойственным предыдущему поколению). Ошибочное впечатление усиливают и манера автора снисходительно разжёвывать и без того понятное читателю, и сама структура этих записок, заставляющая вспомнить первоначальное значение слова «анекдот». Даже отвергание всего советского периода укладывается в эту схему («Это разве море? Вот до революции было море…» ©), даже употребление английских, французских и в первую очередь латинских выражений без перевода (уже подзабытая манера, воспринимаемая ныне как «умничанье», — а тогда это было естественным, как дыхание). И религиозность автора: не настырная, но явственная. Может быть, автор как-то объясняет это?
Много лет занимаясь древнерусской литературой, я ловлю себя на том, что в каких-то областях и сам ощущаю влияние исследуемого материала.
Сборник начинается с «Мелочей академической жизни», чем-то напоминающих записки Довлатова (обострённое чувство к слову, околопрофессиональная среда), а иногда и Веллера (общая ядовитость и лёгкая скабрёзность). Среди дневниково-анекдотических зарисовок неуместным островком торчит «Зона турбулентности» — явно художественный рассказец с зияющим финалом.
Раздел «In memoriam» совершенно другой по тональности: голос автора дрожит от наплыва чувств, когда он рассказывает о дорогих ему (иногда в качестве духоподъёмного примера) людях: от академика Д.С. Лихачёва, с которым Е.Г. Водолазкину посчастливилось работать продолжительное время в Пушкинском доме) до слегка ненормального Ханса-Петера из германского лечебно-педагогического центра ордена августинцев.
И наконец, третья часть — «Мы и наши слова» — то, ради чего я и приложила старания, чтобы раздобыть эту книгу в бумаге: ради «приключений русского языка». Их, к моему разочарованию, оказалось очень мало, и то в подавляющем большинстве пересказаны вещи известные. Практически нет того, что я не прочитала бы ранее у Левонтиной, Кронгауза, Северской… а до них всех — у Льва Успенского, ну да. Немножко рассмешила главка под названием «Компьютер» в «Трудностях русского языка»: она занимает две странички, из которых две трети страницы посвящены всего одному конкретному вопросу: откуда взялась запятая в стандартной подписи «С уважением, %имярек%»? Действительно, проблема.
Написано хорошо, не спорю. Читается легко и быстро. И всё же вызывает (у меня, по крайней мере) лёгкое недоумение разношёрстностью сборника и некоторой его необязательностью: как будто «быть или не быть» — не вопрос.
Замечательная книга! Сравнимо с разговором в уеденной библиотечной комнате, вокруг книги, а напротив сидит твой собеседник, умный и повидавший много всего интересного на своем веку человек. Можно было бы сравнить послевкусие текста из этой книги с разговором со своим научным руководителем, но к сожалению мне не так повезло, например, как Евгению Германовичу.
Книга состоит из множеств рассказов, мыслей и воспоминаний из жизни. О «Пушкинском доме», о Лихачеве Д. С. - собственно научный руководитель Водолазкина.
Множество исторических фактов с помесью юмора. Любовь к Санкт-Петербургу.
Давно хотелось прочитать что-нибудь, связанное с филологией) Смотрела-смотрела на эту книгу, наконец, решила взять и прочитать!
Книга в целом понравилась, но "тянет" на 4 балла ( из-за раздела "In memoriam"). Конечно, интересно было читать некоторые эссе из этого раздела; в целом же он скучноват...
Очень хочется сказать спасибо. После прочтения вспоминаешь, что главное и ценное - это не гонка, не успех, не борьба за идею. Главное - это мир внутри. И этот мир хочется лелеять, вопреки разным тенденциям и стереотипам. И не стыдно от того, что это вроде как означает 'сидеть сложа руки'. И доказывать, и оправдываться не хочется.
А хочется вырастать в качественного филолога, которым не стал, даже окончив соответствующую магистратуру. И хочется вырастать тихо, в РНБ, а не приобретя статус аспиранта и профанируя (понимаю, что тут кому как повезет). Когда понял, что сейчас именно на той волне, когда тянет и к житиям, и жить надо без указок славных Учителей.
Спасибо за отношение ко времени, корректирующее отношение к себе и к ориентирам.
«Дом и остров, или Инструмент языка (сборник)» kitobiga sharhlar, 14 izohlar