Kitobni o'qish: «Кофе»

Предисловие

08.01.2021 04.51 пятница

Иногда, в уравнении с одним неизвестным неожиданно возникают новые переменные. Новые лица странным образом появляются в историях, где нет ни единого имени, но зато, в случае, если эти мои записи попадут случайно в руки мистера А., мистера В., или мисс С., то они будут в ярости оттого, что их драгоценные секреты, выболтанные мне случайно за чашечкой кофе известны с этой минуты не только мне одной…

Вероятно, мне даже придется удариться в бега, отыскать где-нибудь срочно подходящий под цвет глаз парик, первым рейсом вылететь в Мексику, скоропостижно выйти замуж за молочника или почтальона и убедительно делать вид, что я не знаю, о чем идет речь в письмах с угрозами и повестках в суд.

С другой стороны, меня довольно сложно будет привлечь к ответу, ведь вся эта история – не более чем, небольшой перечень НИКАК не связанных друг с другом коротких рассказов.

Каждый из которых – АБСОЛЮТНАЯ ВЫДУМКА без малейшей капли правды.

Все совпадения – случайны.

Все случайности – совпадения чистой воды.

.

Приятного кофе, мой друг.

Самое время – просыпаться…

Самое время послушать чужие рассказы про всякую всячину, например:

А. – Про метро

01.10.2019 23.27 вторник

Давка в метро – это то, что угнетало его всегда. Столица прекрасна в любом виде и в любое время года… Но эта давка – просто капля дегтя в бочке меда.. Он попытался занять место ближе к стене, чтобы никто не задел его новое пальто не всегда чистой верхней одеждой. А ехать еще целых семь станций… Он внутренне похвалил себя за свое спокойствие.

Внезапно, сделав еще один небольшой шаг назад, он почувствовал, как наступил кому-то на ногу, обернувшись, он наткнулся на ледяной взгляд знакомых зеленых глаз.

В короткое мгновение внутри него пронесся вихрь смешанных чувств в диапазоне от раздражения «боже, почему именно она» до неожиданной тайной ребяческой радости, логического объяснения которой у него не находилось.

– Ты на меня наступил, – мрачно процедила она, находясь буквально в полуметре от него. Так близко к ней он еще не разу не находился. Это при том, что они работали в одном офисе уже почти полгода.

– Извини, не заметил, – охотно повинился он, радуясь тому, как незаинтересованно и ровно звучит его голос, – Не смотрю под ноги…

На одну секунду она улыбнулась, и он в который раз отметил, как существенно преображает ее лицо улыбка. Любой человек, улыбаясь, становится симпатичнее, но она просто кардинально преображалась. Из красивой, но холодной и злой женщины она превращалась в маленький смешной комок света, делаясь милой и совершенно юной. Вообще, он с неприязнью ловил себя на мысли, что ему довольно приятно на нее смотреть: наблюдать, как она говорит, какая живая и забавная у нее мимика, как она внимательно смотрит на собеседника, как спорит, как смеется… В момент, когда она смеялась, у него рождалось странное ощущение беспомощного умиления. Он старался уйти в это время, боясь, что на его лице отчетливо проступит желание … по меньшей мере сказать «какая прелесть», что совершенно не увяжется с его образом, его авторитетом и привычным поведением.

Одна мимолетная улыбка, а у него внутри целый ворох размышлений…

Вот чертовка, – выругался он про себя.. В минуты, когда приходилось признавать, что она обладала над ним какой-то особенной властью, он начинал злится… И это случалось довольно часто в последнее время.

– Ну? – поторопил он, добавляя в голос равнодушия, – А где саркастический комментарий? Издевка? Сарказм?

– Обойдешься… – буркнула она, – Хватит с тебя…

В этот момент вагон качнуло, двери открылись и новая партия людей ломанулась внутрь. Толпа набилась так плотно, что они внезапно оказались стоящими буквально вплотную: расстояние между ними едва переваливало за десяток сантиметров. Он почувствовал свежий и сладкий запах духов. Отчего-то это обстоятельство оказало на него совершенно гипнотическое воздействие. Он был сбит с толка и очень взволнован. Просто метро, просто дорога домой, просто коллега… Интересно, сердце выпрыгнет через рот или сломает ребра изнутри? Он, в попытке отвлечься, попытался вспомнить, когда в последний раз у него был такой пульс и… не смог.

Она, в то же самое время, чувствовала себя крайне некомфортно. Это было отчетливо заметно по мимике и общей скованности фигуры. Правой рукой она нервно прижимала ворот пальто к подбородку, а левой вцепилась в поручень.

Он припомнил, как уже наблюдал ее в метро. Толпа людей явно не приносила ей душевного покоя. Она выглядела немного напуганной и очень забавной. Не в пример своей обычной уверенности и язвительности.

– И судя по всему, на следующей станции, это и будет продемонстрировано еще ярче, – с удовлетворением подумал он.

Вагон снова резко качнуло, она едва удержалась на ногах, вызвав у него снисходительную улыбку. Затем двери открылись, и буквально человек пять сделали свое (раньше бы он сказал «черное») дело…

Народ, набившийся в вагон, вынудил ее встать к нему вплотную… До такой опасной степени вплотную, что они соприкоснулись. Она отчаянно пыталась максимально отстраниться, но за спиной напирали люди… От его снисходительности, как и от хладнокровия, не осталось и малейшего следа. Толпой ее «оторвало» от поручня, и она протянула руки по швам, чтобы не упираться локтями в рядом стоящих пассажиров. Ворот пальто вернулся в исходное состояние. Он посмотрел на линию ключиц в вороте платья и его бросило в жар.

Справедливости ради надо заметить, что последняя его подружка была моделью: она буквально была 90-60-90. Совершенное тело, идеальное лицо, метр восемьдесят холеной роскоши. Но никогда, ни в каком дорогущем шикарном белье, она не вызывала такого ступора и такого тумана в голове…

Кто-то попытался протиснуться к выходу, задел ее и она сильнее вжала голову в плечи.

Не понимая, что им движет, и, не отдавая отчет своим действиям, не контролируя себя ни на один процент, он, повинуясь непонятно откуда взявшемуся острому желанию ей помочь, притянул ее к себе, приобняв за плечи и развернулся корпусом тела, закрывая ее от толпы, так, что она оказалась между стеной вагона и им.

Спустя мгновение, он понял, что это была страшная ошибка.

Его рука сама собой скользнула по спине до талии.

Лучше бы он этого не делал.

.

Непонятно какие демоны в его подсознании пробудились в этот момент, но ощущение испуганной, хоть и отчаянно пытающейся сохранить лицо, девушки, которую он к себе прижимал, вызвало эффект разорвавшейся бомбы.

Он горячо взмолился всем возможным богам, чтобы никто не вышел из чертового вагона и поезд сошел с рельсов.

Пульс горячо и гулко стучал в ушах так громко, что казалось, вся толпа в вагоне это слышит.

.

Она подняла на него глаза…

Он, с величайшим трудом собрав остатки воли и разума, мысленно приготовился оправдываться, дескать, он не пытается ее обнять, а всего лишь давка (благослови ее Господь) и больше ничего личного (кроме желания обнять ее второй рукой и … прочь такие мысли… надо срочно подумать о чем-то гадком)

– Самое ужасное, – шепотом сказала она, – Что если нас сейчас задавят до смерти, в очереди на Страшный суд, нам придется терпеть компанию друг друга…

.

– Это отлично подходит, – подумал он, – Умеет она испортить момент.

И тут он увидел, что она дышит.

Разумеется, она дышала и раньше… Просто делала это на безопасном расстоянии. Сейчас же, отметив, как вздымается ее грудь под тканью платья, он почувствовал, как ему ощутимо поплохело. Сейчас он вынесет эту женщину из вагона и его посадят лет на шесть за вполне определенные действия в отношении ее персоны.

– Можно выйти на следующей станции и подождать вагон менее людный… – выдавил он, внутренне проклиная себя за эту мысль. Скорее, он это подумал, но совершенно случайно вслух (повезло, что только это), оттого, что сохранять равновесие и (хотя бы внешнее) самообладание было практически запредельно сложно.

Мысль о том, что людей будет меньше, явно пришлась ей по душе. А, может, ей не нравится, когда ее так очевидно лапает неприятный ей коллега. Это весьма очевидно.

– За эту гениальную идею, обещаю не думать о тебе плохо весь оставшийся день… – с явным облегчением сказала она, – Как раз остался примерно час… Думаю, смогу.

Головой он понимал, что она выдала очередную колкость, но рука, крепко прижимающая ее за талию к себе, явно препятствовала функционированию мозга.

.

Объявили станцию, он, не отпуская ее, протолкнулся к выходу сквозь толпу (благослови ее Господь). Снаружи было очень свежо. Он отпустил её, и она отошла от путей к скамейке. Кажется, он сделал первый за все это время вдох и выдох.

Она стояла, убрав руки в карманы пальто, и выглядела абсолютно спокойной, словно ее сейчас не обнимал посторонний человек, которого она всячески изводит последние полгода.

Он встал рядом.

Есть две минуты до следующего поезда…

Уже меньше… Считанные секунды…

Он повернулся к ней, чтобы сказать что-нибудь (придумать можно по ходу), звезды сложились так (да благословит их Господь… и всё, всё вообще существующее), что именно в этот момент, она повернулась к нему, чтобы логично тоже что-то ему сказать. Их взгляды встретились и его совершенно замкнуло.

Начхав на последствия, на огромную вероятность получить по лицу, на возможный скандал и на все вообще… он быстро склонился к ее лицу и поцеловал ее…

Чертова девка… Внутри полыхнуло так, словно взорвало бензоколонку. Он поцеловал ее даже не в губы, а в краешек губ, ближе к носу… Отличный повод для бесконечного количества насмешек.. Но и от этого поцелуя.. Просто прикосновения губ к коже.. У него снесло крышу.. Он почувствовал всех бабочек мира, сплошное наркоманство. Так не бывает и так не должно быть. Чертова ведьма… Мозг отчаянно сигнализировал, что для продолжения наслаждения внутренними феерверками, жизненно необходимо сделать вдох.

Вдох.

Он протянул ладонь и коснулся ее шеи, придвигая ее лицо ближе.

Поцелуй в губы подобен смерти.

Никогда, ни одна из женщин не имела на него такого наркотического влияния… Впервые он почувствовал то, что видел и высмеивал сто раз в фильмах, на которые ходил только, чтобы не обидеть очередную подружку…

Метро отступило… Не было ничего… Абсолютный космос.

А. – Про отъезд

04.10.2019 23.27 пятница

Своего отпуска он ждал так долго и так страстно, что все жены декабристов ему бы обзавидовались… Но именно сегодня, в последний свой рабочий день, он приуныл. Его охватила смутная тревога и беспокойство. Он даже поделился этим с мягкосердечной коллегой, которая выслушала и участливо кивнула. Да-да… Это виноваты магнитные бури…

– Бури, как же, – буркнул недовольно он.

Вовсе никакие не бури и ему это было понятно.

Единственная буря и основная проблема была в другом. Он не хотел уезжать. Вернее расхотел, потому что долго не увидит эту ведьму… А когда вернется, может, она и совсем уедет. При этой мысли сердце у него предательски щемило… Хотя не должно было.

Например, сегодня, когда он пришел прощаться, пожал руку всем парням, и полез обниматься к сотруднице, стоявшей рядом с ней, разумеется, специально, чтобы в итоге обнять ее. Но вредная женщина, даже не встала с места. Сидела, и всем видом показывала, что он крайне ей неприятен. Как обычно. Даже уже немного привычная реакция.

Эх… если бы можно было забрать ее с собой. Прямо там, прямо с тем ее равнодушным лицом и ехидцей, поднять с места на плечо и вынести из здания. Усадить в машину и запереть. На заправках таскать кофе. Интересно, она бывает доброй вообще? Или только в его мечтах.

Когда он думал об этой женщине, он почему то всегда ловил какую-то волну мечтательности и приподнятого настроения… Хоть и пытался огрызаться и шутить, скрывая свое к ней отношение… Но, когда не нужно было не перед кем притворяться, он улыбался, размышляя о ней, и ничего не мог с этим поделать.

Такая острая на язык, такая колючая, такая красивая…

Когда зашел разговор о браке на обеде среди коллег, он мимоходом спросил ее, почему она не замужем. Она ответила что-то про характер. Но в глазах мелькнула такая затаенная серьезность. Что-то было в ее жизни… И это что-то вызывало в нем острые уколы ревности. Слишком острые и слишком мучительные.

И он не понимал, как мог, совершенно не общаясь с человеком, так сильно ему симпатизировать. И так тщательно это скрывать.

В. – Про предложения

14.10.2019 11.57 понедельник

Он перевернулся на бок и провел рукой по холодной простыни… По тому месту, где ночью он оставлял свою женщину… Которая по утрам который раз уже сбегала из постели. Он поймал себя на мысли, что назвал ее своей и это было совершено естественно… Эта мысль заставила его улыбнуться.

Он переехал, когда она отмечала крестиками в настольном календаре вторую неделю очередной командировки. Пока у нее был отпуск, они практически жили вместе, исключая его редкие визиты домой. Он за неделю так привык засыпать обнятым прохладными руками, так привык ворчать, что его не нужно укрывать, и так жарко. Привык завтракать в ее компании, иногда сбегал к ней обедать, и поздние ужины стали чем-то очень правильным и очень теплым.

К началу второй недели он понял, что не горит желанием задерживаться на работе. Ведь "дома" его ждут. Ждет ужин, ждет женщина, которая будет слушать, спорить, смеяться. Которая подойдет, после того, как он отпихнет ее от мойки, и, пока он будет мыть посуду, обнимет его и уткнется в его спину.

Никогда бы раньше он не подумал, что можно ощущать себя таким сильным, когда просто обнимают…

В те ночи, когда ему приходилось оставаться у себя «дома», он подолгу ворочался, уснуть не выходило, все раздражало неудобностью. Зато как прекрасно было потом возвращаться к ней… Сквозь сон, усталый и довольный, он ощущал как танцуют прохладные пальчики по спине, и все отступало…

Когда ее отпуск закончился и ее, отработавшую пару недель всего, снова забрали в очередную командировку, ему стало совершенно тошно. Он скучал так отчаянно, что делалось жутко. И когда, наконец он понял, что нет другого выхода и волевым решением изменил свое место работы, приняв предложение, которое обдумывал так долго… Он приехал по делам и сделать сюрприз. Ждал около работы, увидел, как она выходит, окруженная каким-то мужиками. Ревность застлала ему глаза. Кровь ударила в голову и он готов был уже натворить глупостей, как она пропустила всех вперед и стала набирать смс. Раздался звуковой сигнал.

"Я закончила работать на сегодня. Как твой день?"

Вся злость закончилась, он догнал ее, обнял, растворяясь в родном запахе, целовал прямо на улице. Потом было знакомство с ее коллегами, подскочившими спасать ее от маньяка, едва не ввязавшимися в драку. Он по-собственнически держал ее то за талию, то за руку. Смотрите, она моя. Все руки прочь. Эти воспоминания подогревали его самолюбие. В глазах ее коллег он увидел плохоскрываемую зависть.

Он прошлепал на кухню, она смотрела видео на телефоне и косилась на поджаривающийся бутерброд. Такая домашняя, такая уютная.

Доброе утро.

Обмен поцелуями, завтрак, она опять шнурует ботинки за час до начала рабочего дня.

– Мне надо переодеться и на работу, – она целует его в щеку и упархивает.

Досыпать одному неинтересно, на работу рано, но делать нечего.

Несколько раз он пытался завести разговор о том, чтобы она привезла вещи, осталась у него… В его новом доме, но она отшучивалась, что ей неловко, что ближе к работе и прочее.

Это его беспокоило и с каждым днем все больше.