«На обратном пути» kitobidan iqtiboslar, sahifa 2
Часть моего существа служила разрушению, сражалась на стороне ненависти, вражды, убийства. Но во мне осталась жизнь, а это уже почти цель и путь. Хочу трудиться над собой, хочу быть готовым, хочу занять руки, мысли, хочу не надуваться индюком, а идти дальше, даже если иногда тянет остаться. Много нужно построить, исправить, есть над чем работать, есть что копать, доставая засыпанное землей в годы гранат и пулеметов. Необязательно каждому быть первопроходцем, понадобятся и руки послабее, силы поменьше. Там я буду искать свое место. Тогда мертвые умолкнут, и прошлое будет не преследовать меня, а помогать.
Колонна выстраивается и мрачно идёт дальше. Это совсем другая колонна, чем вчера. Потерянная рота, брошенная армия. Котелки мерно постукивают в такт шагам: всё-зря-всё-зря.
Можливо, війни трапляються знову і знову лише тому, що одні ніколи не зможуть до кінця відчути страждання інших.
всегда найдутся два-три месяца, из-за которых что-либо жалко бросить. так и не заметишь, как подойдёт старость...
мы представляли себе все иначе. мы думали: мощным аккордом начнётся сильное, яркое существование, полновесная радость вновь обретённой жизни. таким рисовалось нам начало. но дни и недели скользят как-то мимо, оно проходят в каких-то безразличных, поверхностных делах, и на поверку оказывается, что ничего не сделано. война приучила нас действовать почти не размышляя, ибо каждая минута промедления чревата была смертью. поэтому жизнь здесь кажется нам очень уж медлительной. мы берём ее наскоком, но прежде, чем она откликнется и зазвучит, мы отворачиваемся от неё. слишком долго была нашим неизменным спутником смерть; она была лихим игроком, и ежесекундно на карту ставилась высшая ставка. это выработало в нас какую-то напряженность, лихорадочность, научило жить лишь настоящим мгновением, и теперь мы чувствуем себя опустошенными, потому что здесь это все не нужно. а пустота родит тревогу: мы чувствуем, что нас не понимают и что даже любовь не может нам помочь. между солдатами и несолдатами разверзлась непроходимая пропасть.
– Ребята! – кричит он в ветер, в ночь. – Ребята! Нас предали! Нам нужно в поход! Против них! Против них! Ребята!Пробивается луна, он стоит перед крестами, видит в темноте их контуры, кресты поднимаются, раскрывают объятия, и вот уже гудит от их поступи земля, он стоит перед ними и шагает на месте, выбросив руку:– Ребята, марш!Он лезет в сумку и снова поднимает руку… Раздается усталый одинокий выстрел, который подхватывают и уносят порывы ветра; затем Георг Раэ, шатаясь, опускается на колени, упирается руками и последним усилием разворачивается к крестам; он видит, как они шагают колонной, маршируют, слышит тяжелые шаги, они ступают медленно, путь далек, идти долго, но они идут вперед, они дойдут и дадут последний бой, бой за жизнь, они шагают молча, темная армия, такой далекий путь, путь к сердцам, он займет много лет, но что им время? Они выступили, они идут.
нятно? Есть одна-единственная борьба – против лжи, половинчатости, компромисса, ветхости! А они нас поймали на эти словеса, и вместо того чтобы сражаться против них, мы сражались за них. Мы думали, они пекутся о будущем! Да они против будущего. Наше будущее мертво, потому что мертва несшая его юность. Мы всего-навсего уцелевшие остатки! А другие живут, сытые, довольные, сыты и довольны как никогда! Потому что за это умерли недовольные, напористые, штурмующие! Подумай об этом! Уничтожено поколени
Впервые за долгое время я опять вижу красоту, чистую красоту, отражение в лужице – просто красиво. И сквозь страх распирает сердце, все на мгновение отступает, я впервые чувствую – мир, вижу – мир, до конца понимаю – мир
ми стоїмо саме на порозі життя. Ми ще не встигли пустити коріння. Війна вирвала нас із ґрунту. Для інших, старших, війна – це тільки якийсь часовий відтинок, вони можуть подумки його проминути. А нас війна вихопила зі звичайного життя, і ми не знаємо, чим це скінчиться. Тим часом ми збагнули тільки, що якось дивно й болюче зашкарубли, зате тепер ми вже нечасто сумуємо
«Я молодий, мені двадцять років, але в житті я бачив тільки відчай, смерть, жах та поєднання безглуздої легковажності з неймовірними муками. Я бачу, що хтось нацьковує народ на народ, і люди вбивають – мовчки, слухняно, по-дурному, не розуміючи, що роблять, і не відчуваючи ніякої провини. Я бачу, що найкращі уми людства винаходять зброю і слова, аби це тривало й далі, та ще й у найвигадливіших формах. І разом зі мною це бачать усі люди мого віку, тут і за кордоном, в усьому світі, зі мною це переживає все моє покоління…. Довгі роки ми робили тільки одне – убивали, це стало нашою першою професією у житті. Усе, що ми знаємо про життя, зводиться до одного – до смерті. Що ж буде потім? І що ж буде з нами?»
