Kitobni o'qish: «Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды»

Andrew Lownie

Stalin’s Englishman. The Lives of Guy Burgess

© Andrew Lownie 2015

© Перевод, «Центрполиграф», 2017

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2017

* * *

Предисловие

После того как Гай Бёрджесс и Дональд Маклин в 1951 году бежали в Советский Союз, было написано множество книг о кембриджских шпионах. Все авторы пытались ответить на вопрос: как не только эти два человека, но и другие – их имена с годами стали известны, – несмотря на свое привилегированное происхождение и влиятельное положение, стали шпионить на страну, чья система ценностей была в корне отличной от их собственной.

Из всех членов Кембриджской группы Бёрджесс приковывал наибольшее внимание, не в последнюю очередь потому, что никто не понимал, как можно принимать его всерьез. Рассматривая книгу «Череда неудач» (A Chapter of Accidents) – мемуары о Гае Бёрджессе его друга Горонви Риса, – романист Изабель Куигли пишет: «Бёрджесс – неоднозначная личность, больше похожая на вымышленный персонаж. Он привлекательный, блестящий, забавный, эксцентричный человек, живущий в мире грез и воплощающий в нем свои собственные фантазии. А еще он пьяница, дурно пахнущий, неряшливый, утомительный, жующий чеснок или барбитураты, словно мятные леденцы. При этом он сексуально неразборчив и ненасытен. Персонаж комикса? Он предал свою страну, но своим собственным изощренным способом, согласно принципам, которые, вероятно, трудно распознать при сталинизме. Так кто же он: новый трагический герой или современный клоун?»¹

Сам Горонви Рис признает: «Я далек от мысли, что моя история расскажет всю правду о нем: никто не может дать ничего, кроме частичного и очень неполного повествования о таком сложном и противоречивом человеке, обладающем неудержимой страстью ко всему изощренному и тайному»².

Бёрджесс – определенно самый неординарный и загадочный из кембриджских шпионов, человек необычайно противоречивый и сложный. Он имел дурную репутацию, считался ненадежным и неспособным к полноценной трудовой деятельности, но тем не менее сумел взять такие бастионы истеблишмента, как Би-би-си, министерство иностранных дел и МИ-6. Он пользовался уважением Уинстона Черчилля, Невилла Чемберлена и Энтони Идена и использовал свое положение для передачи важнейших тайн в течение более пятнадцати лет. На каждого человека, которого отталкивала его неряшливость и эгоизм, находился другой, очарованный его обаянием, умом и добротой.

Хотя было выпущено несколько полных биографий других членов Кембриджской группы – Кима Филби, Дональда Маклина и Энтони Бланта, – конкретно о Бёрджессе написано сравнительно немного. Такой литературный пробел вполне понятен. Бёрджесс умер на 25 лет раньше, чем остальные его соратники по шпионской деятельности, лишь немногие на Западе контактировали с ним после 1951 года, и лишь незначительная часть его переписки сохранилась. Таким образом, он очень долго оставался тайной, джокером в кембриджской колоде.

Настоящая книга опирается на двадцатилетние исследования в архивах всего мира, интервью с более чем сотней людей, лично знавших Бёрджесса, которые раньше никогда не комментировали это знакомство, сейчас их уже нет на свете, а также секретные файлы, опубликованные во исполнение закона о свободе информации на обоих берегах Атлантики. Она дает новое представление о Гае Бёрджессе – идеалисте, шпионе, предателе и человеке, считая его самым важным из кембриджских шпионов.

В книге представлена история богатого, имеющего хорошие связи, блестящего кембриджского студента, начиная с его детства в Гэмпшире до трагикомического бегства в Москву. Рассказано о его пьянстве, возмутительном поведении, сумбурной личной жизни, а также дружбе со многими выдающимися личностями, такими как Джон Мейнард Кейнс, Сирил Коннолли, Исайя Берлин, У.Х. Оден, Э.М. Фостер, Дилан Томас, Стивен Спендер, Кристофер Ишервуд, Люсьен Фрейд, Джордж Оруэлл, Майкл Редгрейв и Фредерик Эштон. Англичанин в сердце и в некоторых аспектах (по большей части сентиментальных) патриот, он запомнился как шпион и предатель своей страны.

Жизнь Гая Бёрджесса полна интригующих загадок. Почему человек, принадлежавший к сердцу английского истеблишмента, решил предать его, став советским агентом? Как его завербовали? Как им руководили? Почему его не раскрыли до самого бегства в 1951 году? Какую информацию он передавал? Насколько сильно повлиял на изменения хода истории XX века? Будут ли открыты имена новых шпионов? Ответы на эти вопросы, а также многое другое вы найдете в этой книге.

Пролог

Полный круг: суббота, 5 октября 1963 года

В сгущающихся сумерках осеннего вечера небольшая похоронная процессия собралась на кладбище церкви Святого Иоанна Евангелиста – готического сооружения с синей черепичной крышей в гэмпширской деревне Уэст-Меон. Это прелестное сонное древнее место, где начиная с XII века всегда стояли церкви.

Похоронная процессия расположилась среди поросших мхом надгробий, в числе которых были поставленные четырьмя веками раньше. Здесь были похоронены Уильям Коббет – публицист, памфлетист и историк, и Томас Лорд, знаменитый крикетист и основатель стадиона для игры в крикет в Сент-Джонс-Вуде – стадион носит его имя. К северу от церкви, в небольшом отдалении расположена низкая могила с крестом, возле которой в темноте и стояла похоронная процессия.

В ней было всего пять человек. Преподобный Джон Херст, здешний викарий с 1950 года. Рядом с ним стоял худощавый человек лет пятидесяти в очках. С ним были его жена и сын – юноша двадцати лет или около того. Венков было три. На ленте самого большого из них была надпись: «Моему милому дорогому мальчику с любовью от мамы». Престарелая женщина была слишком больной, чтобы явиться лично. Другой венок – от брата усопшего – Найджела, стоявшего у могилы. Третий – от группы друзей. Церемония была простой, без музыки, гимнов и проповедей³.

Эти люди собрались здесь в вечерней тьме, чтобы захоронить прах сына Уэст-Меона, человека до мозга костей английского, как и место, где он провел детство, человека, который любил свою страну и гордился ею. В то же время этот человек был предателем, настолько здесь нежеланным, что даже его останки пришлось хоронить втайне.

«Пробудились очень сильные чувства, – впоследствии вспоминал преподобный Джон Херст, – и я боялся, что какой-нибудь репортер может последовать за Найджелом в Уэст-Меон, когда он привез сюда прах, поэтому вырыл яму для урны всего за десять минут до его прибытия». Когда небольшой сосуд был помещен в поспешно вырытую яму, викарию пришлось пережить неловкий момент: яма оказалась недостаточно глубокой, чтобы вместить изысканно украшенную урну. «На крышке был заостренный шпиль, верхушка которого оказалась как раз вровень с травой. Я отломал его и спрятал в карман»⁴.

Прах усопшего упокоился рядом с могилой его отца, умершего сорока годами ранее. На кресте имелась надпись: «Малколм Кингсфорд де Монси Бёрджесс, умер в 1924 году». Теперь к надписи предстояло добавить: «Гай Фрэнсис де Монси Бёрджесс, умер 30 августа 1963 года».

Гай Бёрджесс наконец исполнил свою мечту. Он вернулся домой.

Глава 1. Начала

Корни Гая Бёрджесса в Кенте, но его семья изначально была гугенотской. Такое происхождение было для него чрезвычайно важным, и он впоследствии приравнивал бегство его гугенотских предков, по зову совести, в Британию в XVII веке к своим собственным путешествиям в Москву тремя веками позже⁵.

Абрахам де Буржуа де Шуийи, имевший незначительный титул и связи при дворе, прибыл в Кентербери в 1592 году в возрасте тридцати пяти лет, чтобы избежать религиозных преследований во Франции. Семья быстро вросла в жизнь Кента, и во время Наполеоновских войн ее представители процветали в роли банкиров в Рамсгейте и Маргейте⁶.

Семья, в которой родился Гай Бёрджесс, имела сильные военные традиции. Его дед по отцовской линии Генри Майлз Бёрджесс вступил в королевскую артиллерию в 1854 году в возрасте пятнадцати лет и большую часть времени служил за границей⁷. В августе 1865 года он женился на Амелии Кингсфорд, дочери богатого купца, обосновавшегося в Луишеме. У них было пятеро детей, младший из которых, отец Бёрджесса Малколм Кингсфорд де Монси, родился 13 августа 1881 года в Адене.

О ранних годах Малколма известно очень мало – перепись 1891 года застала его в Сент-Мэри-Бредине, неподалеку от Кентербери, Кент, – но его карьерный путь был ясен: ему предстояло стать военным моряком. В январе 1896 года, в возрасте четырнадцати лет, он поступил на учебный корабль «Британия», тогда стоявший на якоре на реке Дарт, недалеко от Дартмута. Здесь он прошел начальное обучение, изучая самые разнообразные предметы, от навигации до французского языка. Правда, его успехи в общеобразовательных дисциплинах были незавидными. Учителя называли его «склонным к лености, но постепенно исправляющимся»⁸.

В январе 1898 года Малколм стал гардемарином 3-го класса. В то время Королевский военно-морской флот имел 350 кораблей и почти 100 тысяч моряков и был больше флотов Франции, России, Германии и США. К тому же это была в высшей степени престижная карьера – будущий король Георг V пятнадцатью годами раньше тоже учился в Дартмуте⁹.

Прогресс Малколма был основательным, но не вдохновляющим. Он служил младшим офицером на большом корабле и не имел возможности выделиться. Его положению не способствовал тот факт, что, находясь на модной военной службе, в окружении офицеров-аристократов, он не имел высокого социального статуса. Да и следственная комиссия в 1902 году признала его виновным в столкновении его корабля, носившего название «Трэшер», с другим – «Пантера». И хотя ему был сделан лишь выговор – «ввиду неопытности», – его карьера рухнула, так толком и не начавшись. А капитан считал, что «недостатки этого офицера делают его непригодным к службе на эсминцах»¹⁰.

В марте 1904 года военный суд счел его виновным в пренебрежении своими обязанностями. На линкоре «Принц Джордж» была потеряна сигнальная книга, когда флот находился в Виго¹¹. Ему дали еще один шанс продолжить службу на корабле другого класса, и после этого Малколм служил на разных крейсерах и линкорах, и его характеристики стали улучшаться. Однако они были недостаточно хороши для будущего старшего офицера, и в 1907 году он был направлен для берегового обучения с резервом – губительный фактор для военно-морской карьеры – в Давенпорт.

В декабре того же года двадцатишестилетний морской офицер женился в Портсмуте на Эвелин Джилмен. Эвелин, на четыре года моложе супруга, была дочерью Уильяма Джилмена, партнера в маленьком семейном банке «Грант, Джилмен и Лонг» с отделениями в Портсмуте и Саутси. В 1903 году банк был продан Ллойду, что сделало Уильяма богатым лентяем.

У.Г. Джилмен, названный в честь знаменитого крикетиста Уильяма Гилберта Грейса, женился на деньгах. Его супруга Мод Купер, которую он встретил, путешествуя по Северной Америке, была наследницей первых шотландских поселенцев и происходила из видной канадской семьи. Масон, мировой судья и директор портсмутских газовой и водной компаний, Джилмен был видным человеком в Гэмпшире. Эвелин, младшая из троих детей, выросла в большом доме со слугами – Рутленд-Хаус, в северной части Саутси, и была отправлена учиться в пансион в Хендоне.

Первый семейный дом Малколма и Эвелин Бёрджесс находился в Давенпорте по адресу Албемарле-Виллас, 2. Это был один из серии отдельных трехпролетных двухэтажных домов с коваными балконами, стоящих над Стоунхаус-Крик. Дома были построены около 1825 года для отставных морских капитанов. Там 16 апреля 1911 года и родился их первый сын Гай Фрэнсис де Монси Бёрджесс. Спустя два года у молодой пары родился второй сын – Найджел.

Малколм часто отсутствовал дома. Три четверти его карьеры прошло или в море, или на иностранных военно-морских базах. Так что это был женский дом. Здесь царила экономка Берта Оливер. Также в доме жили кухарка Элис Пул и горничная Эмили Харт – им всем было около тридцати лет. Таким образом, с самого раннего возраста у Гая Бёрджесса установились очень близкие отношения с матерью, а уравновешивающего мужского влияния не было вовсе.

Сразу после своего тридцатого дня рождения в сентябре 1911 года Малколм был произведен в лейтенанты-коммандеры (капитан-лейтенант), и в начале 1914 года он принял командование торпедной канонеркой «Хиби» («Геба»), которая была переоборудована в плавбазу для подводных лодок и базировалась на Тайне. Это было далеко не самое престижное назначение. На канонерке он провел первую часть Первой мировой войны – в основном в порту, а не в море, обслуживая субмарины, которые охотились за немецкими подводными лодками в Северном море¹².

В июне 1916 года Малколм стал коммандером (капитаном 3-го ранга) и принял командование 6-й флотилией подводных лодок, которая в то время базировалась в Харидже. Эту должность он занимал до конца войны. В этот период его служебные характеристики в основном хорошие. «Очень усердный и способный офицер, всегда готов оказать содействие… отличный исполнитель и хороший организатор» – но это была умеренная война¹³.

После прекращения противостояния в Европе Малколм стал помощником капитана на корабле «Ганнибал», плавбазе для вспомогательных патрульных кораблей в Александрии, поддерживающих сил, действовавших из Египта и в Красном море. Но это назначение тоже не было престижным. Впоследствии он был назначен в штаб контр-адмирала в Египте – командовал обслуживанием и обеспечением. Он жил в Исмаилии, на Мальте и в Египте до лета 1920 года. Гай Бёрджесс впоследствии утверждал, что в возрасте восьми лет жил на вилле в Исмаилии, главном городе на Суэцком канале, в европейском квартале, расположенном в восточной части города¹⁴.

После этого Малколм провел несколько месяцев на корабле «Бенбоу» – занимался снабжением и административными вопросами, в том числе дисциплиной и форменной одеждой. Его командир писал: «Внешний облик корабля представляется в высшей степени похвальным, учитывая уменьшенный штатный состав. …[Малколм] в хорошей форме, увлечен общественной жизнью. Он покидает корабль по собственному желанию, и я хочу отметить, что он выполнял свои обязанности вполне удовлетворительно»¹⁵.

Осознав, что адмиральского чина не получит никогда, Малколм в июле 1922 года по собственному желанию оставил действительную службу и был помещен в список резервистов. Ранняя отставка также могла быть вызвана проблемами со здоровьем и общим разочарованием во флоте. Его младший сын вспоминал, как отец поспорил на Мальте со старшим офицером и, хотя был прав, в итоге оказался проигравшей стороной. Если так, это могло косвенно повлиять на отношение его первородного сына к власти¹⁶.

Поскольку у семьи уже не было необходимости жить на побережье, Бёрджессы перебрались в Уэст-Меон, прелестную гэмпширскую деревушку с населением около 2 тысяч человек, где любили селиться отставные морские офицеры. Дом Бёрджессов, Уэст-Лодж, был большим элегантным георгианским особняком из выцветшего красного кирпича с эркерами, серо-голубой черепичной крышей и изящным портиком и веерообразным окном над дверью. В нем была дюжина хорошо спланированных комнат, включая кабинет, музыкальную комнату, холл и пять спален. Также здесь был огороженный стеной огород, коттедж грума и двор и еще 8 акров лужаек, пастбищ и леса. Семья знала всех в округе. Детей с няней, Олив Диерсли, часто видели в местном магазине мистера Талли, где они с удовольствием тратили свои карманные деньги.

О раннем обучении Гая Бёрджесса ничего не известно. Почти наверняка он учился дома с гувернанткой. В сентябре 1920 года, в возрасте десяти лет, он отправился в подготовительную школу-интернат. Такое решение было традиционным для мальчиков его круга, но, ко всему прочему, его активно поддерживала мать, восхищавшаяся своим умным сыном. А отец хотел, чтобы сына приучили к строгой дисциплине и мужскому влиянию.

Локерс-Парк – небольшая подготовительная школа, основанная в начале 1870-х годов для подготовки учеников в Рагби. Это была одна из первых специализированных школ в Англии. Она располагалась на территории в 23 акра возле Хемел-Хемпстеда и имела в своем составе часовню, библиотеку, бассейн, спортзал, площадку для игры в сквош и стрельбище. И до нее от Лондона было всего час езды на поезде. Она быстро завоевала популярность, благодаря здоровой обстановке, а также удобному положению на пути из Лондона в Рагби.

Во время, когда даже дети из благополучных семей нередко умирали во время эпидемий, немаловажным было покровительство лейб-медика королевы Виктории, сэра Уильяма Дженнера. «Я никогда не был в школе, расположенной в более здоровом регионе или где была лучше сконструирована канализация». Так начиналось письмо, которое с гордостью публиковалось во всех школьных проспектах, как королевская гарантия на следующие три десятилетия.

Самая дорогая школа в Англии, она также стала модной в аристократических кругах. Большинство ее выпускников впоследствии учились в Итоне, Хэрроу, Винчестере и Веллингтоне¹⁷. Школой управляли совместно Томми Холм и Норман Вуд Смит, которые приняли ее за год до появления в ней Бёрджесса. Локерс-Парк – маленькая школа. В ней училось всего восемьдесят мальчиков. Здесь были очень сильны военно-морские традиции. Одним из современников Бёрджесса был достопочтенный Питер Битти, сын первого лорда адмиралтейства Дэвида Битти. Другим учеником – прямо перед Первой мировой войной – был принц Луис Маунтбаттен, сын второго морского лорда, правнук королевы Виктории. В сравнении с ними достижения отца Бёрджесса представляются весьма скромными. Мальчики были разделены на группы. Военно-морская группа носила синие блейзеры (Битти, Крэдок, Джеллико), армейская группа – красные блейзеры (Хейг, Робертс, Китченер). Бёрджесс, по мнению Китченера, уже тогда был «красным».

Повседневная форма состояла из фланелевых костюмов или черных жакетов и темно-серых брюк. Итонские воротнички носили поверх пиджаков. Комплект одежды включал две пары подтяжек, твидовую шляпу, соломенную шляпу и восемнадцать носовых платков. Плата составляла 50 гиней за семестр. Дополнительно мальчики изучали музыку, бокс, танцы, плотницкое дело, также они учились стрелять. Визиты родителей не допускались в течение первых трех недель, а затем – по субботам и в первую среду каждого месяца. Не разрешалось посылать детям сладости – вместо этого родителям рекомендовали «ограничить свою щедрость периодическими подарками из фруктов и лепешек».

Для маленького чувствительного мальчика попасть туда – настоящий шок. Современник Бёрджесса, Питер Коут, наследник шотландской хлопковой империи, вспоминал: «Воспитатели в Локерс-Парк в то время были отталкивающими личностями… Один казался откровенным садистом, получавшим удовольствие, доводя девятилетних мальчишек, никогда раньше не уезжавших из дома, до слез. Он давал своим подопечным то, что называл «подзатыльниками», – жестокие сильные удары, и при этом его глаза возбужденно блестели, а в уголках рта показывалась слюна. Мальчишки плакали от страха и бессильной злости»¹⁸.

Выросший среди женщин и имевший, по утверждению его брата, «нездорово близкие» отношения с матерью, Бёрджесс никак не мог приспособиться к подобным порядкам¹⁹. Его современник Стэнли Кристоферсон вспоминал: «Я старался держаться от него подальше. Он не был мальчиком, с которым мне хотелось бы дружить. Он был неправильным»²⁰.

Классы формировались частично по возрасту, частично по способностям, для которых существовала градация от высших – А1 до низших – С3. Бёрджесс начал с С1 и немедленно проявил себя со всем блеском, завершив семестр вторым в классе. На второй семестр он был переведен в В2 и закончил его первым в классе.

После двух семестров в А2, где он был вторым в школе, летом 1922 года он перешел в А1. Ему было всего одиннадцать лет, и он провел в этом классе следующие пять семестров и завершил обучение в 1923 году вторым в классе. Он был добросовестным учеником и постоянно получал VG (очень хорошо). Бёрджесс преуспевал не только в академических науках. Он освоил фортепиано и в ноябре 1922 года исполнил на школьном концерте соло «Дух твоего народа» (The Spirit of Your Race). Зимой 1922 года он играл во втором составе школьной футбольной команды, а зимой 1923 года – в первом.

Было очевидно, что Бёрджесс в возрасте двенадцати лет интеллектуально перерос Локерс-Парк. Но он не мог отправиться на учебу в Дартмут, как хотел его отец, пока ему не исполнится тринадцать с половиной лет. Тогда был найден компромисс, устроивший его мать, – он проведет год в Итоне. На Рождество 1923 года Бёрджесс покинул маленькую подготовительную школу из восьмидесяти учеников, сменив ее на одно из самых знаменитых учебных заведений Англии, где училось более тысячи человек.