Wuthering Heights. Грозовой перевал

Dort bei den Glocken verbring ich die Nacht Dort zwischen Schnecken ein einsames Tier Tagsüber lauf ich der Nacht hinterher Zum zweitenmal entkommst du mir

"Грозовой перевал" прекрасен, как стальной кухонный нож, воткнутый в беззащитную плоть. Ну, и еще какая-нибудь готическая метафора. За все время прочтения меня не отпускала одна навязчивая мысль: хочу кро-о-ови! Кровушки побольше! Канва романа будто специально предназначена для того, чтобы на нее кровь лить и кулаком растирать.

Начнем с того, что главный герой книги, Хитклиф, форменный садист. В самом классическом смысле этого слова - то есть по де Саду. Нет, он вовсе не сношал все, что отбивается, но весьма преуспевал в другом виде деятельности, воспетой во всяких "жюстинах" и "содомах" - применении великого и всеблагого правового законодательства для своих черных дел. Кроме того - он хитрец (по меркам девятнадцатого века), пламенный сторонник домашнего насилия и вообще настоящий Омен: мрачный чернявый мальчик-атеист, которому только стоило появиться в доме, и семья начала методично сбегать от него на тот свет. Извинений у него два: тяжелое детство и беспредельная любовь к своей неизменной наперснице Кэти. Но, согласно очевидцам, он все равно отвратительное чудовище, которое заберет у вас женщин, детей и частную собственность. Что и говорить, Хитклиф - неимоверно харизматический персонаж. Если бы не здравый смысл и не осознание того, что я, в общем-то, ни разу ни Кэтрин Эрншо, я бы назвала его идеальным мужчиной. Во всех отношениях.

Весь сюжет повествования крутится вокруг Хитклифа и компании наивных людей, которых он ровным слоем размазывал по надгробному камушку во имя своих низких и подлых целей. А рассказывает эту историю Эллен Дин, прислужница, которая всю жизнь жила под боком и кое-как пыталась наставить несчастных наивных на путь истинный. Они отчего-то ее не слушались, за что и поплатились.

В своей, в общем-то, не очень динамичной и якобы любовной истории, Эмили Бронте умудрилась изобразить все: реальность человеческих характеров, пугающую странность готической обстановки, силу и бессилие человеческих чувств; но, что понравилось мне больше всего, она смогла внести нотку утонченного эстетизма в общее упадничество, шизофению, телесное и духовное разложение. И нет, это не сопливое подростковое "давай резать вены и несогласных ради нашей высокой и чистой любви до следующего вторника", а настоящая страсть, которая, в общем-то, выходит далеко за пределы какой-то там страсти между мужчиной и женщиной, и становится страстью к жизни и смерти одновременно. Это, если хотите, какая-то вырвавшаяся из-под контроля шопенгауэровская воля, которая на своем пути разит всех неугодных. Благодаря этой огромной эмоциональной силе действия, которые практически не подчинялись логике, выглядят настолько правильными и уместными, что сразу кажется - иначе и быть не может.

Кроме того, "Грозовой перевал" - книга, содержащая в себе гораздо больше, чем можно найти в классическом дамском романе девятнадцатого века. Эмили Бронте подмечает самые тонкие черты человеческих характеров, и выводит их на поверхность парой-тройкой красивых фраз. Кажется, что всего-то и дел после этого - собрать с текста вкусные пенки, но самое сладкое все же таится внутри. Впрочем, и верхушка тоже бесподобна - красивый, сочный язык, лихо завернутые фразы и удивительной точности сравнения (давненько меня так не вертели словесные конструкции)!

В довершении мне хочется ляпнуть какую-нибудь банальность вроде "читать всем" или "жемчужина мировой литературы", но я воздержусь. Это же просто Грозовой перевал - грозовее не бывает.

Неоднозначная книга. Мрачная и тяжелая, полная человеческого горя и уныния. В ней описано достаточного неприглядного, что многим покажется гиперболизированным. Однако, мне видится, что реальность времен жизни Эмили Бронте была именно такова.

Если не вдаваться в сюжетные детали, то я бы сказала, что эта книга о чувстве раскаленном до предела; о чувстве потерявшем форму, изменившим инертное состояние, но в сердцевине своей оставшемся все тем же, чем оно и было создано изначально. Любовь Хитклифа к Кэтрин. Эта любовь словно химера, странная мечта, несбыточная, утопичная; фантастическое чудовище с тысячами лиц, что живет в сердце Хитклифа. Она его погибель, она его спасение. Противоречивое безумие, что толкает к краю пропасти, и принимает облик порочный и гневный в одном своём проявлении, и внимательный и страдающий в другом.

Кэтрин Эрншо и Хитклиф познакомились в самом раннем детстве, когда люди склонны прикипать душой ко всему, что является перед их глазами каждый день. Эта странная дружба, эта обречённая любовь, зародилась не волей злого рока, но странным стечением обстоятельств. Хитклиф был обречен на смерть в раннем детстве, но судьба дала ему шанс на жизнь. Он же захотел большего. Он захотел счастья. Двух таких щедрых подарков судьба не делает.

Хитклиф был рационалистом, в судьбу он не верил. Он решил, что все во власти человека. И обстоятельства и чувства других людей. Он возжелал получить все, чего как он считал, достоин. Он намеривался уничтожить любого, кто встанет у него на пути. Он бросил вызов судьбе, которая была к нему так благосклонна в самом начале. Гордыня застлала Хитклифу глаза и он совершил много гнусного и лишился самого дорого, что у него было.

Тут стоит добавить, что любовь и ненависть чувства взаимозаменяемые. Тот у кого забирают объект его любви, сгорает от ненависти и ревности.

О Хитклифе часто пишут и говорят как о «чистом зле», об отталкивающем жестоком человеке. Но не поверхностно ли это убеждение? Кто из нас готов простить злейших своих врагов, от которых мы претерпели сильнейшее унижение? Хватит ли нам добродетели, чтобы безропотно отдать дражайшее наше сокровище в чужие руки, ради высшего блага? Мне слабо верится, что Хитклиф получал наслаждение от своей жестокости. Он был одержим мыслью об отмщении, мыслью которая завладела всем его существом стерев все нормы морали и нормальности. Жажда мести так затуманила ему глаза, что он не смог вовремя остановиться и позволить Кэтрин жить. Он продолжил топтать своих врагов и не заметил, как затоптал и Кэтрин. Однако, он не раскаялся. После смерти Кэтрин он просто озверел от горя. Правильно говорит о нем Изабелла в диалоге с Хиндли "он человек лишь наполовину, да и то едва ли, а в остальном дикий зверь".

Мне вообще нравятся высказывания Изабеллы, и именно ее цитатой я хотела бы подвести итог этой рецензии. Эта мысль, та нить, морали что тянется через все повествование:

Я уже устала терпеть и была бы рада возмездию, если бы оно не возвратилось ко мне рикошетом; но коварство и жестокость - обоюдоострые копья; кто до них опустится, будет изранен больнее, чем его недруг.

Эту книгу мне посоветовала в рамках флэшмоба-2011 mariza , что меня очень обрадовало - непонятно почему, но роман с таким интригующим названием ускользнул в своё время от моего ненасытного глаза, и я давно собиралась его прочесть. Название ассоциировалось с такой примерно картиной: героиня (смутно напоминающая Джейн Эйр) застигнута грозой в горах, на перевале, причём непонятно, как она туда попала, там ей встречается кто-то такой весь романтический...и т.д. и т.п. Как оказалось, совсем не угадала: просто роман носит название поместья, где разворачиваются основные события. Но чем дальше я погружалась в чтение, наслаждаясь хорошим языком и замечательным стилем, тем больше думалось, что не так уж и обманчиво было первое впечатление от названия! Конечно, никаких гор, бурь и молний, во всяком случае в природе - чаще всего в этой местности, как я поняла, или идет снег, или погода хорошая. И уж совершенно не водится там никаких романтических героев, равно как и героинь! А ощущение грозы создаётся ничем иным, как общей атмосферой романа. За спокойным, нарочито отстранённым повествованием (этот эффект создаётся за счёт того, что ведётся оно от имени совершенно построннего человека) таятся такие бури и страсти, царящие в человеческих душах, что гроза в горах по сравнению с ними показалась бы совершенно незначительным событием. Центральный конфликт романа - отношения двух необыкновенно сильных и ярких личностей, Хитклифа и Кэтрин, которые отчаянно пытаются разрешить вечную проблему: как им быть вместе, не уступая друг другу ни на йоту! Хитклиф в романе - воплощенное зло, классический образ "кукушонка", пригретого из милости и вместо благодарности уничтожающего всех, кто живёт рядом. В его отталкивающем образе не было бы ни одной привлекательной черты, если бы... если бы не его великая, всепоглощающая любовь к Кэтрин! И она отвечает ему тем же, но в силу своей большей проницательности прекрасно понимает, что вместе им не быть, ибо двум медведям в одной берлоге, как известно, не ужиться... Для Хитклифа же нет жизни без неё, и в отместку за невозможность этого он мстит всему окружающему миру - ведь все без исключения в этом мире для него враги, кроме обожаемой Кэтрин... И чем больше клочьев летит при этом от душ и тел ближних - тем радостнее для Хитклифа. Мрачно. Тревожно. Совсем не весело. Порой просто безысходно. И всё-таки - совершенно замечательно!

Я всегда так делаю, когда мне плохо на душе - беру книгу потяжелее да потрагичнее, и топлю себя в ней окончательно, чтобы мучительное балансирование невыносимого зависания над пропастью закончилось "падением". Бодрые тексты не воспринимаются при душевной меланхолии, ибо буквы расплываются, а такие книги, как эта, как раз лучше читать с внутренней болью. Да, когда сам уязвим, то легко восприимчив к чужому горю и можешь быть уверен, что поймешь и впитаешь в себя все чужие душевные движения, какими бы странными они не казались на первый взгляд. Сытый голодному не товарищ, как и весёлый грустному... О, а мне сейчас в самый раз почитать сочинение сестры значимой для меня писательницы Шарлотты Бронте, автора моей любимой "Джейн Эйр". Поэтому передо мной и оказался готический из готических романов Эмили Бронте, о которой недавно смотрела британский фильм "Эмили". Он отчасти и побудил к чтению "Грозового перевала", который я когда-то давно слушала в аудиоверсии, чем осталась весьма недовольна. Тогда, лет десять назад, я не смогла на слух даже усвоить содержание, а в памяти совсем не осталось воспоминаний о сюжете, а лишь мрачный след глубоко трагической истории, окрашенной в весь спектр серых и чёрных тонов.

Во истину, аудиоформат не для моего мечтательного восприятия... Мысль немного отшатнулась в сторону, а чтец продолжает читать, не даёт подумать, не ждёт меня, видите ли, ну его... Да к тому же, буквы, строчки, бумага.. Где всё это? Что подносить к лицу, пока слушаешь, как видеть, сколько уже прочитано? Опять же, а закладку куда вставить? Ладно, я уже порядком увлеклась и отвлеклась от мрачной темы...

В фильме "Эмили" писательница показана юной тёмноволосой бунтаркой и дикаркой, неким гадким утёнком в своей семье, и в отличии от правильной Шарлотты, она долго не могла заслужить любовь и уважение своего отца, зато вполне удостоилась безумной любви своего родного брата, о чём с содроганием догадываешься только в самом конце этой тоже трагической истории. Наблюдая их совместное времяпрепровождение с ночным подглядыванием за соседской жизнью в чужие окна гостинной, с приёмом опиума и долгими прогулками, понимаешь, что сюжет фильма немного сворован из романа, только названные брат и сестра, трагическая любовь которых была центральной сюжетной линией в книге, не были родными, потому как Хитклиф был безродным найдёнышем, который в последствии практически разрушил всю семью, его приютившую. Как на самом деле протекала жизнь Эмили Бронте, мне предстоит узнать и сравнить с этим фильмом. Но, боже, какая же там любовь у писательницы с молодым и красивым священником! Просто, умопомрачительная страсть с глубокой и чистой любовью... Фильм современный, поэтому интимные сцены имели место быть, они на гране откровенной эротики, отчего эффект восприятия ещё сильнее... Головокружительный эффект...

Вот и книга с таким же эффектом... Бурлящая кровь переходит в скорбь со слезами... Затем снова безумство и всепоглощающая печаль. И так по кругу, до последней строчки. Боже, эмоциональные качели, как же я вас "люблю"... Но роману нужно отдаться, как возлюбленному, даже если он злодей... Иначе не поймешь сути этих безумств, которые творили демонический Хитклиф и одержимая им Кэтрин. Честно говоря, мне даже трудно писать рецензию на эту книгу, потому что я немного цепенею, делаю паузы, когда начинаю вспоминать то, что мне сложно описать. Я чувствую этих двоих, мне передалось их безумство, это влечение друг к другу. Оно необъяснимо, иррационально, об этом бесполезно рассуждать, можно только всё испортить, исказить... Но попробую чуть-чуть. Представьте, что вас рассекли на две части, создав из одного человека двух, соединённых между собой некой "пуповиной", которая выходит из области солнечного сплетения. Половина удаляется, пуповина натягивается, как струна, вытягивая из тебя всю жизнь, причиняя нестерпимую боль, с которой нужно как-то дальше жить... Упаси вас боже, от такой связи и страсти, если только вы не вместе. Она так сильна, что если не может созидать, то просто рушит всё и всех, как тайфун, смерч или вулкан, опаляющий всю живую среду на своём пути... Вулкан... Вспомнился мистер Рочестер, он тоже называл себя вулканом - чёрный, широкоплечий, резкий и горячий, слегка безумный. Но рядом с ним была целомудренная Джейн, она была почти святой и сдерживала неистовство его страсти. А тут два вулкана, волею судьбы, оказавшиеся рядом. Один получился таковым, благодаря своему затравленному детству нелюбимого найдёныша, а другая унаследовала роковые гены своего отца. Поэтому и такая судьба у них. Сгорели сами и сожги почти всё, что находилось рядом.

Книга проста в сюжете, но сложна в понимании и тем более принимании того, что там описано, учитывая очень мрачный окрас романа. Думаю, что читатели с уравновешенным темпераментом и прохладным руслом кровотока будут возмущены поведением двух главных героев с их безумными поступками. А современному человеку сложно будет понять, почему люди в то время так легко и быстро умирали от любовных горячек, безобидных простуд и неизлечимого тогда туберкулёза, от которого, надо отметить, умерли в возрасте около тридцати лет сёстры Энн и Эмили Бронте, Шарлотта в 39 лет. Так что, учитывая все эти обстоятельства, жизнь этих влюблённых безумцев напомнила мне вспышку молнии. Сверкнула яркой изломанной веной в тёмном грозовом небе, поразила разрядом несколько фигур и погасла. Однако, последние строчки этой готической истории озарены тёплым умиротворяющим солнечным светом, дарующим надежду, что после смертоносной грозы теперь надолго наступило затишье, а воздух наполнился очищающей озоновой свежестью...

Нам не дано выбирать то, какими прийти в этот мир... Будем ли мы, словно стихия, поражающая своим неистовством всё вокруг, или журчащим лесным ручейком с прозрачной и чистой родниковой водой. Кто-то освещает всё вокруг, а кто-то наоборот накладывает тяжёлые предательские тени... У всех своя судьба, у каждого своя боль и отмеренное счастье... Нет плохих и хороших, правых и виноватых. Есть просто жизнь.