Kitobni o'qish: «Охота на голодного мужчину»
Эмиль Вениаминович Брагинский
Охота на голодного мужчину
В детстве Сана болела свинкой. На шее, под правым ухом, вздулся и покраснел шар. Сана, конечно, выздоровела, но свинка сделала свое свинское дело – Сана слегка оглохла на правое ухо. Потом Сана болела редкой болезнью под красивым названием эритема. Потом ездила к тете в Ашхабад и подхватила местную заразу, название которой позабыла, но зараза зато Сану не забыла и оставила у нее на щеке клеймо, вроде тех, которыми когда-то клеймили каторжников. В первую свою туристическую поездку Сана съездила в Бельгию – благополучную и стерильную, как хирургическая салфетка. И в славном городе Брюсселе умудрилась заболеть аж черной оспой. Это был единственный в Бельгии случай заболевания черной оспой за последние двести лет. Отель, в котором останавливалась туристическая группа, срочно закрыли. Всех спутников Саны интернировали куда-то за город без права общения с белым светом. А Сану в специальной санитарной машине под почетным эскортом мотоциклистов сопроводили в инфекционную больницу. Прохожие судачили о том, что, должно быть, заболел приезжий Президент или Премьер-Министр. В больнице для Саны выделили отдельный этаж, и в течение нескольких недель ее обслуживало двенадцать человек, облаченных в скафандры и похожих потому на космонавтов. В конце концов Сана вернулась в Москву с лицом, побитым мелкими рытвинами, как некогда у товарища Сталина.
Вообще-то полное имя Саны было Оксана, в школе имя укоротили, и так осталось. А Сана, несмотря ни на что не терявшая чувства юмора, шутила, что ее имя Сана происходит от итальянского «санаре», что обозначает «оздоравливать».
Вернувшись из Бельгии, Сана долго рассматривала себя в зеркале и точно поняла, что с личной жизнью покончено. Но… Сана никак не желала с этим мириться. Она бросила институт иностранных языков, ибо никакие языки не могли ей теперь помочь, и поступила учиться… на повара. Сана точно знала, что путь к сердцу мужчины лежит через желудочно-кишечный тракт. Этот тракт стал ее единственным шансом. Училась Сана яростно. Если в студенческие времена стены туалета у нее в квартире были увешаны таблицами спряжения неправильных глаголов, немецких и итальянских, то теперь их заменили разнообразные кулинарные рецепты. Общеизвестно, что, когда сидишь на стульчаке, новые знания усваиваются лучше, нежели в любых других условиях. Санина мама – а Сана жила вдвоем с матерью, отец был, да сплыл в неизвестном направлении в полном смысле этого слова – ушел в плавание на сухогрузе «Иван Мичурин», а обратно не пришел, – так вот, Санина мама предпочитала теперь находиться в собственном туалете исключительно с закрытыми глазами. Читать что-либо вроде «салат из сушеных кузнечиков» или «легкая закуска из живого тунца» было свыше ее немолодых сил.
