Kitobni o'qish: «Дневник пустоты»

Emi Yagi

KUSHIN TECHO

© Emi Yagi 2020All rights reserved

© Тора С., перевод, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Примечание

Японское название романа – «Кусин тэтё» – отсылает к «Боси тэтё», названию буклета о материнстве, выпущенного Министерством здравоохранения, труда и благосостояния Японии. В буклет заносятся сведения о самочувствии беременной женщины, план посещения врачей и вакцинации младенцев и тому подобное. Буквально название буклета переводится как «дневник матери и ребенка», а в названии книги – «дневник внутренней пустоты». (Здесь и далее – прим. пер.)

Пятая неделя

Ранним вечером овощи выглядели свежими и яркими, даже листья салата казались сочнее, чем ночью. Среди покупателей тоже царило оживление, все выбирали продукты, предвкушая домашний ужин.

Я точно пришла в тот же супермаркет? Не видно ни подсохших сашими, ни подтекающих упаковок с курицей. Нет и людей с недовольным видом, разглядывающих готовые гарниры за полцены. Безупречно чистый белый пол блестел под лампами, а если прислушаться, можно было различить в фоновой музыке голос, повторяющий название магазина, – мелодия как нельзя лучше подходила веселой суете вокруг. Я встала в самую короткую очередь у кассы позади согбенного старичка, макушка которого не доставала мне даже до плеч. Хотя упитанностью он не отличался, в корзинке, слишком тяжелой для его слабых рук, лежала большая упаковка свинины из префектуры Кагосима, – видимо, планировался семейный ужин с сябу-сябу¹.

Пока я шла домой с увесистым пакетом, небо все еще было светлым и ярким. Когда я открыла металлическую дверь и ступила в темноту квартиры, у меня немного закружилась голова. Я скинула туфли и опустилась на пол прихожей. Лежа у двери, я все думала: «Какая это роскошь!» В разгар лета, когда жара уже успела порядком надоесть, я могу позволить себе отдохнуть на прохладном деревянном полу. Подняв голову, я увидела, как лучи вечернего солнца заливают дальнюю часть комнаты, и это наполнило меня тихой радостью.

Беременность – это истинная роскошь и истинное одиночество.

* * *

Я забеременела четыре дня назад.

– А чашки так и стоят? – пробормотал начальник отдела, как только вернулся к своему столу. В тяжелом вечернем воздухе теперь плыл запах сигарет.

– Давно они там? Ну да, после обеда клиент приходил, – это он произнес чуть громче.

Однако, как бы громко он ни говорил, сколько бы ни высчитывал время, чашки и блюдца не могли отправиться в раковину самостоятельно.

Никто из сотрудников не поднял головы. Они просто не допускали и мысли, что слова начальника адресованы им. Я последовала их примеру и опустила взгляд. Смотрела в одну точку на мониторе. Смотрела так пристально, что через пару секунд белый экран будто пошел трещинами. Я занята. Очень занята. Потому что у меня действительно много работы. Мне поручили сделать финансовый отчет за первое полугодие, и близился срок сдачи. Я занята работой, как и любой другой сотрудник.

На таблицу с отчетом легла тень.

– Чашки… – Он словно к ним и обращался. Звучало странно.

Плотно сжимая губы, чтобы не вдохнуть сигаретный запах, я несколько раз нажала пробел.

– Сибата.

Начальник стоял у меня за спиной. Я почти видела исходящий от него дым.

– Сибата, вы еще не убрали кофейные чашки из переговорной.

Хм, так и есть.

К тому времени, когда я встала, начальник вернулся к своему столу позади меня. Он поправлял на кресле купленную в Интернете подушку для спины.

Больше никто от компьютера не оторвался. Конечно, до грязных чашек им не было дела. Вряд ли кто-то вообще задумывается, что чашки в офисе нужно мыть. В коридоре я подняла и поставила на место ведро для мусора и пошла в зал переговоров на том же этаже.

Гордое звание переговорной носил угол, где стояли небольшой стол и несколько стульев. На перегородке, отделявшей этот угол от другой части офиса, виднелись куски клейкой ленты. Не знаю, откуда они взялись и для каких целей нужны, но обрывки клейкой ленты были на всех перегородках, кое-где липкой стороной вверх. Этажом ниже находилась приемная, но ей разрешалось пользоваться только руководителям.

В тот день я не то чтобы хотела устроить бунт, скорее провела небольшой эксперимент. Вдруг кто-то другой – например, сотрудник, присутствовавший на встрече с клиентом, – догадался бы вымыть чашки? Я надеялась, что хоть один человек подумает: «Ох, затянулся наш разговор… Надо бы убрать со стола. Сибата готовила нам кофе, теперь моя очередь».

Мне было любопытно, как поступят остальные, если никто не бросится наводить порядок. И, хотя сама в совещании с клиентом участия не принимала, я и впрямь собиралась безропотно вымыть чашки, – пока не увидела в одной из них окурок, который часами лежал в остатках недопитого кофе и распространял вокруг отвратительный запах.

– Извините, – окликнула я начальника своего отдела, как раз проходившего мимо. Должно быть, он направлялся в комнату отдыха, поскольку нес кружку и чайный пакетик. Он в последнее время пристрастился к чаю из дудника. – Не могли бы вы сегодня убрать со стола вместо меня?

Начальник опешил от неожиданности.

– Я сама не справлюсь.

– Что вдруг с вами случилось?

– Я беременна. От запаха кофе меня сильно тошнит. И от табачного дыма тоже. Кстати, в нашем здании вообще курить запрещено.

Вот так я и забеременела.

В отделе кадров меня спросили, когда ребенок появится на свет, и я ответила первое, что пришло на ум, – в середине мая. Значит, я на пятой неделе беременности. Сообщила работодателю даже раньше, чем нужно.

Мне сказали, что рабочая нагрузка во время беременности должна определяться с учетом моего физического состояния, поэтому я сначала посоветовалась с начальником отдела. А он посоветовался с вышестоящим руководителем. Тот, само собой, растерялся. Я была единственной женщиной в отделе. До того как я устроилась в эту фирму, на полставки работали еще две женщины, но одна уволилась, чтобы ухаживать за пожилыми родителями, а другая ушла сразу после замужества.

Я попросила дозволения не задерживаться на работе, пока самочувствие не улучшится, и, к моему удивлению, никто не стал возражать. О том, что могли говорить у меня за спиной, я предпочла не задумываться. Мой рабочий день немного сократился, и я приходила домой на два-три часа раньше обычного. На руку мне сыграла и короткая память руководителей – они почти не помнили, как проходила беременность у их жен.

Мой рабочий график беспокоил всех гораздо меньше другой проблемы: как теперь быть с кофе? Кто будет готовить его для посетителей и убирать со стола? Что делать, если закончится молоко? Меня даже попросили написать подробную инструкцию. В мое отсутствие коллеги устроили совещание, и в результате ответственным за кофе назначили молодого сотрудника, пришедшего в компанию в позапрошлом году.

– Не так уж и сложно! – резюмировал он, когда я показала, как сделать кофе.

– Поэтому он и называется быстрорастворимым, – ответила я.

Седьмая неделя

Сначала я решила, что все спешат на какое-то крупное мероприятие. Или, возможно, возвращаются в офисы после деловых встреч. Я понятия не имела, что большинство людей едет домой так рано, а электрички вечерами переполнены. Впрочем, далеко не каждый, кто сегодня имел возможность рано уйти с работы, выглядел довольным. Я же страшно удивилась тому, что так много людей покидает офисы в пять часов вечера, причем каждый день.

В основном электричками в это время пользовались мужчины и женщины намного старше меня. А еще юные девушки, которые стояли в переполненном вагоне, придерживая пышные юбки и глядя в экраны своих смартфонов. Накрашены они были гораздо ярче женщин, с которыми я раньше ездила поздними электричками. Однако у этих девушек тональный крем безупречно лежал на коже, а персиковые румяна на щеках сияли, словно только нанесенные пушистой кистью.

Многие женщины в летах, напротив, не пользовались косметикой. Чаще всего они носили кофточки. Не рубашки, не блузки и не трикотаж; единственное подходящее для этого предмета название – кофточки. Предпочтение отдавалось по большей части черным или белым, но, оглядевшись, я обнаружила и кофточки пастельных цветов: бледно-розовые, желтые и фиолетовые, – а сочетать их, похоже, следовало с брюками в тон и удобной обувью. Пока я глазела, женщина в светло-зеленом костюме вытащила термос, невозмутимо налила в чашку холодного чая и выпила. В термосе еще постукивали кубики льда.

Выйдя из поезда, я заскочила в супермаркет перед станцией. Я взяла мясо и овощи, сверяясь с рецептами, которые нашла в Интернете по дороге из офиса. Если приходить в магазин пораньше, то есть из чего выбирать. Фермерские овощи и сезонную рыбу я без колебаний отправила в свою корзину. Стоя в очереди у кассы, я выглянула на улицу: вокруг киоска с такояки² толпились старшеклассники, покачивая спортивными сумками с названиями своих школ. Они старательно дули на такояки, все настолько загорелые, что их трудно отличить друг от друга.

Оплатив покупки, я вернулась в свою квартиру, – часы показывали только половину седьмого. Когда вышла на балкон, я услышала фортепиано: кто-то, репетируя, повторял одну и ту же музыкальную фразу снова и снова. Я сняла вещи с сушилки, сложила их в шкаф, пропылесосила комнату и отправилась на кухню. Основным блюдом были назначены куриные бедра с вареными овощами. Оставив их кипеть под крышкой, я приготовила мисо-суп и небольшие закуски. В мисо добавила осенних баклажанов, а закуски сделала из зеленых овощей и тикува³. Теперь я могла больше времени уделить готовке, и питание стало более здоровым, что для беременной женщины важно. Моей коже это явно пошло на пользу, и я немного прибавила в весе. Вчера во время обеденного перерыва мужчина, сидевший напротив меня, спросил:

– Как себя чувствуешь? Тошнит по утрам?

– Да, но не сильно.

– Это хорошо. Я смотрю, ты перестала есть бэнто⁴ из магазина. Во время беременности нужно соблюдать осторожность, верно?

С прошлой недели я стала на работе обедать бэнто, приготовленными дома.

* * *

Когда я закончила ужинать, на улице наконец стемнело и ночной ветерок проникал через москитную сетку в балконной двери и ласкал мои босые ноги. Я встала, чтобы закрыть шторы, и тут же решила принять ванну.

Теперь, имея много свободного времени, я могу не наскоро мыться под душем, а понежиться в горячей воде. Иногда использую соли для ванн, которые когда-то получала в качестве подарков и с тех пор хранила в шкафчике. Возможно, мне только кажется, но дорогие соли для ванн хорошо снимают усталость. Думаю, они бы пришлись весьма кстати в напряженные рабочие дни, когда я добредала до дома только ночью и так уставала, что не было сил даже говорить. Жаль, но в таком состоянии про соль для ванны даже не вспоминаешь.

На этот раз я взяла соль Мертвого моря, и моя ванна превратилась в его крошечную бухту. На упаковке написано, что соль стимулирует потовые железы и выводит из кожи загрязнения. Я легла в горячую воду, и мне показалось, будто мое тело стало легче. Лежа в Мертвом море в беззащитной наготе, я вспомнила дюгоня⁵, которого однажды видела в океанариуме. Видела всего раз в жизни, но навсегда запомнила, как он медленно покачивался в воде зеленого аквариума с таким невинным видом, будто сам никогда не замышлял ничего предосудительного и не оказывался вовлеченным в чужие коварные планы. Дюгонь выглядел большим добряком.

Может, так действовала соль, но, когда я сушила волосы феном, в ванной мне стало жарко. С улицы доносились голоса проходящих мимо студентов. Я поставила в центр комнаты вентилятор, который собиралась на днях убрать до следующего лета, и села на маленький диван. Музыку не включала.

Мне всегда нравилась музыка. Я ее слушаю в смартфоне по дороге от дома до станции или когда жду – человека или поезд. Летом езжу на музыкальные фестивали. Однако я так и не привыкла слушать музыку в одиночестве. Пока невидимый артист старательно выводит ноты, я не знаю, куда и с каким выражением лица смотреть. Еще большее замешательство я испытываю, когда играет группа. А как, интересно, поступают люди, которые любят музыку? Они слушают молча с закрытыми глазами или качают головой и притопывают в такт, глядя в пространство перед собой? Мне уже больше тридцати лет, но я впервые начала понимать, как мало знаю.

Я выключила весь свет, кроме настенной лампы, и легла на диван, положив голову на подлокотник. Попробовала спеть, словно пытаясь записать мелодию на потолке. Голос был хриплым и звучал тоньше обычного. Я решила, что это к лучшему. Заинтересованная своим наблюдением, я продолжила петь. Потом взглянула на часы и поняла, что еще пару недель назад я бы в это время только садилась ужинать.

А сейчас впереди ждал целый вечер.

Восьмая неделя

Уже примерно неделю я между ужином и ванной делаю растяжку. Коллега из другого отдела вдруг подошла к моему столу и вручила мне копии журнальных страниц с упражнениями на растяжку для беременных – мол, надо заботиться о здоровье. По тонким бровям и неестественно развевающейся одежде у женщины, которая демонстрировала упражнения, я поняла, что журнал довольно старый. Фотография врача, объяснявшего технику, была почему-то размытой. Все же я решила попробовать, поскольку свободным временем располагала. Выяснилось, что эта гимнастика отлично помогает размять затекшие плечи, и я продолжаю ею заниматься.

Вместе с распечатками коллега еще дала мне чай. Точнее, по ее словам, травяной отвар с фолиевой кислотой, который рекомендовал ей знакомый учитель гимнастики. Чай имел до странного яркий желто-зеленый цвет и слегка пах серой, но оказался на удивление вкусным. Сегодня я пью его холодным. Чай приятно заполняет мой живот, в котором пустота.

* * *

За исключением той женщины, коллеги с моего этажа и сотрудницы отдела кадров, никто мной особенно не интересовался. Потом на совещании отдела управления производством в конце месяца начальник объявил о моей беременности и сообщил, что весной я возьму отпуск, поэтому с начала января нужно будет перераспределить мои обязанности между другими сотрудниками. С тех пор коллеги считают своим долгом справляться о моем самочувствии. Каждый раз, когда я останавливаюсь в коридоре или встаю со своего места, кто-то спрашивает меня: «Все нормально?» Но и только. Я ни разу не слышала никаких «Поздравляем!» или «Будет мальчик или девочка?». Наверное, потому что я не замужем.

Так или иначе, в небольшой компании по производству картонных тубусов новости распространяются быстро, и о моей беременности почти все уже знали. Иногда, стоя в лифте или у копировального аппарата, я чувствую, как кто-то смотрит на мой живот. На днях, когда я вошла в комнату отдыха, чтобы купить напиток в автомате, там все резко замолчали. Никто не мог найти тему для продолжения беседы, и повисла неуютная тишина. Я в таких случаях начинаю мягко поглаживать свой пустой живот. В конце концов, многое зависит от того, как ты себя ведешь.

Пообщаться со мной был не прочь только Хигасинакано. После совещания он подошел ко мне с вопросом:

– Ты уже выбрала имя?

Я ответила, что еще не знаю пол ребенка, и Хигасинакано понимающе кивнул, затем загнул несколько пальцев, словно что-то подсчитывая, снова пару раз кивнул и ушел. С каждым кивком с его головы сыпались какие-то белые пушинки. Видимо, перхоть.

С этого дня Хигасинакано, сидевший за соседним столом, справлялся о моем здоровье много раз в день. Если я надевала жакет, он тут же спрашивал, не замерзла ли я, а когда один раз кашлянула, предложил сходить в больницу. Однажды начальник указал ему на ошибку, допущенную в документе, после чего Хигасинакано долго стучал по клавиатуре – я решила, что он торопится исправить недочет. Однако позже он шепотом позвал меня и вручил листок бумаги. Вверху значилось: «Какие продукты следует больше есть во время беременности и каких лучше избегать». Рядом с «хидзики»⁶ было крупно написано: «Можно не чаще двух раз в неделю».

От Хигасинакано всегда пахнет клеем. Кажется, таким, которым я пользовалась в школе. Запах не отталкивающий, но и приятным тоже не назовешь. Просто запах клея. Однако за целый год я ни разу не видела, чтобы Хигасинакано что-то склеивал.

Десятая неделя

В выходной я пошла в ресторанчик недалеко от станции Хибия, чтобы встретиться с двумя подругами. Мы с ними вместе работали в фирме, в которую я устроилась сразу после университета.

Из-за тонкой перегородки тянуло сигаретным дымом и доносились голоса мужчин примерно того же возраста, что и мой отец. Нам пришлось слушать их воспоминания о школьных днях и временах, когда лопнул экономический пузырь, а еще про недавно начатый ими бизнес, связанный с платными парковками. Мы же, перекрикивая соседей, пытались поговорить про здоровье и красоту. Момои жаловалась, что стала плохо себя чувствовать после менструации, поэтому начала принимать лекарство на китайских травах.

– Вот и я тоже, на днях с мужем ходила…

Юкино всегда говорит «вот и я тоже», когда резко меняет тему. Я жевала осьминога. Он был очень холодным. Наверное, его замораживали.

– Ему на работе дали билеты в музей, где выставлены аквариумы, вот мы и пошли. Там очень красиво. Но я подслушала разговор одной парочки: парень обещал девушке, что будет рядом, даже если на нее ополчится весь мир. Представляете? Кто вообще в такое поверит?

– Да уж, бывают любители приукрасить, – согласилась с ней Момои, выбирая себе напиток.

Она поднесла меню к самому носу – наверное, плохо видела в полутемном зале. Несколько прядей жестких волос упали ей на лицо. По-моему, она стала коротко стричься с тех пор, как родила первого ребенка.

– Да, но меня удивило не это.

– А что?

– Он хочет, чтобы его девушка воевала с целым миром. Такое ведь не часто случается, верно? Да и победить весь мир не выйдет. Если он действительно ее любит, зачем желает такой участи? Это же ненормально, – сказала Юкино, отхлебывая из своего бокала. Из-под шарика мороженого, украшавшего ее коктейль, шли пузырьки. Виски с содовой и мороженым? Даже не знала, что такой напиток существует. Я хотела подтвердить свою догадку, но меню как раз листала, нахмурив брови, Момои.

Юкино всегда быстро принимала решения и ни на кого не оглядывалась. Она первой из нас сменила работу, первой вышла замуж. Когда мы втроем поехали на горячий источник, я заметила, что даже без макияжа у Юкино будто бы подводка на веках. На мой вопрос она ответила – это татуаж. Пока она рассказывала, насколько больно делать татуировку, мы с Момои тоже почти испытывали боль.

– Но у вас-то с мужем все хорошо. Как долго вы женаты? – произнесла Момои, а затем, похоже, устав разглядывать меню, подозвала официанта и попросила еще пива.

– Лет семь-восемь. Уж не знаю, все ли у нас хорошо. Но детей у нас нет, а двум взрослым проще договориться.

– У твоего мужа ведь свой бизнес? Кажется, я видела его в одном интервью в Интернете.

– Да, и дела у него идут неплохо. Но отношения бизнес, конечно, не улучшает. Ну вот, как раз муж звонит. Извините, я отвечу. В последнее время он названивает по поводу и без.

Юкино схватила телефон и ушла. Мы с Момои тоже вытащили свои смартфоны.

– Ох, я совсем забыла, что завтра обещала детям устроить пикник с их друзьями, – проговорила Момои. – Как теперь быть с едой? Готовыми бэнто отделаться не смогу, так что зайду в супермаркет по дороге домой…

– Давненько я не слышала слова «пикник». Непросто его организовать, наверное.

– Завтра там будут и другие мамы, поэтому все не так страшно. А вот готовить обед в день спортивных соревнований в детском саду – врагу не пожелаешь.

Когда Юкино вернулась, все засобирались домой. Момои допила только что принесенное пиво и просила счет. Мы вышли на улицу. Люди гуляли, разглядывая витрины; студенты весело болтали, сбившись в небольшие стайки. Юкино и Момои решили идти пешком до станции Юракутё, а я – ехать на метро от Хибии. Мы попрощались, и только принявшись искать проездной в сумке, я увидела сувениры из поездки к родителям на Обон⁷, которые планировала подарить подругам. В субботу после девяти часов в метро было безлюдно.

Когда я вышла из вагона, мне показалось, будто чего-то не хватает, но дело было не в пустом желудке, поэтому мое внимание привлек все еще открытый книжный магазин перед станцией. У входа в журнальной секции стояла женщина примерно моего возраста, увлеченная чтением. Судя по названию журнала, мы с ней в одинаковом положении. Время от времени она перевешивала бледно-розовую сумочку с одной руки на другую. И каждый раз позвякивало и раскачивалось что-то прикрепленное к ручке. «Точно», – подумала я, достала телефон, поискала адрес в Интернете и покинула книжный магазин.

Брелок с надписью «Я жду ребенка» удалось сразу получить у работника станции.

– Поздравляю. Вот, пожалуйста.

– Могу попросить еще один? Если это вас не затруднит…

Я хотела прикрепить брелок и к сумке, с которой обычно хожу на работу, и к рюкзаку – его я ношу, когда нужно взять с собой много вещей. Впервые я повесила что-то на сумку, с тех пор как бабушка купила мне в святилище Юсима-Тэммангу талисман для вступительных экзаменов.