Kitobni o'qish: «Даже не мечтай!»

Пролог

Он выступил из-за скалы, чутко пряднул ушами и медленно пошел по линии прибоя, изящно переставляя серебристые копыта. Рассвет окрасил его шкуру нежно-розовым цветом, и Галия облизнулась, представляя на миг, что единорог весь вылеплен из малинового суфле. Или вишневого, трудно сказать, какое лучше.

Между тем магический конь приблизился к озябшей на ветру девушке, подозрительно принюхался и фыркнул.

– Да девственница я, девственница, – усталым хриплым голосом заявила Галия, – специально для тебя кормили, растили и холили.

Зверь фыркнул так, что уставшая девчонка явно расслышала смех. Еще бы. Перед благородным зверем выступала чумазая оборванка, светящая тощими боками сквозь прорехи в нижней рубахе. Скаредная Марчана ободрала с нее все до нитки, последнюю рубаху приказал оставить жрец, да и то, чтобы парней не вводить во грех, девка то нужна нетронутая!

Грязные ободранные ноги – тащили по камням, сама от ужаса идти не могла. Исцарапанные мозолистые руки – к солцедару в огороде крапива вымахала в ее рост, да и лозняк недавно резали, самые глубокие ссадины еще не зажили. Пара-тройка синяков, красная щека – от оплеухи, «подаренной» бывшей хозяйкой напоследок. Она-то рассчитывала, что кто-нибудь по-тихому спортит девку и работница за кусок хлеба останется у нее навсегда, ан нет, Галия научилась ловко прятаться, быстро бегать и забираться на самые высокие и тонкие деревья, чтобы не достали озабоченные парни.

Белый конь с рогом во лбу еще раз обошел приготовленную ему жертву, и на этот раз фырк получился брезгливый. Ну да, ну да, – Галия насупилась и едва не заревела вновь. Неделю назад Марчана в гневе отрезала служанке косы, да еще и горшок сусла на голову опрокинула, а мыться не отпускала. Волосы слиплись, на них налетели жучки и мухи, а ночь на берегу моря не добавила им чистоты и красоты.

– Долго ты тут еще кружить будешь? – не выдержала девчонка, – не нравлюсь, убирайся прочь!

Голос предательски дрогнул, а вредный белый конь снова фыркнул и топнул копытом. Галия зажмурилась. Рядом с единорогом она казалась дворовой кошкой, подле волкодава – сожрет и не заметит. И хотя в легендах единороги не питались девственницами, а всего лишь усыпляли навсегда, забирая себе их жизненную силу, девчонке было страшно.

Неожиданно рядом раздался звук шагов, какое-то движение и веревки, на которых ослабевшая от слез и крика девушка буквально висела вдруг поехали вниз, увлекая ее за собой. Упасть жертве не дали. Большие руки в перчатках подхватили, поставили на ноги и придержали:

– Тебя что не кормили? – спросил глубокий низкий голос, эхом отозвавшийся в гудящей голове.

– Нет, – Галия не решилась открыть глаза, но старательно повторила слова Марчаны: – зачем конское мясо кормить?

Рядом вздохнули. Потом зашуршала ткань. На плечи опустилось что-то тяжелое:

– Пойдем, накормлю.

Глава 1

Глаза пришлось открыть, чтобы уставится в спину, обтянутую тривиальным коричневым камзолом. Кожаным. Почти такой же был у сборщика налогов, который приезжал в село осенью. Галия шла, не глядя под ноги, опасаясь выпустить спину из поля зрения. Не бьют, накормят, внутри плеснула надежда – а может, и убивать не будут?

За скалами, откуда появился единорог, обнаружился маленький лагерь. Кострище с котелком, полог, мешок с припасами и оружие.

– Садись! – мужчина, идущий впереди, указал на удобный кусок бревна, а сам снял с котелка крышку.

Над лагерем поплыл аромат мясной каши. Живот Галии загудел, и она покраснела, пряча лицо под растрепанными волосами.

– Поешь, а потом тебя помыть надо, – вздохнул мужчина, вручая ей миску. – Куда я такую замарашку повезу.

Галие было плевать на все – она вцепилась в миску, ложку и сухарь, словно утопающий в последнее корабельное бревно.

– Не торопись, – уговаривал ее незнакомец, – плохо будет, на вот пей! – и сам подносил к губам девчонки кружку, потому как выпускать хлеб и ложку она отказывалась.

Осоловев от съеденного, девчонка свернулась калачиком и прямо сидя уснула, вцепившись в миску с недоеденной кашей. Мужчина вздохнул, снова закутал ее в свой плащ и уложил на мягкие сосновые лапы под пологом. В этом году он пятый раз заступил на пост, чтобы забрать у селян предназначенную «белым богам» жертву, и каждый раз не уставал поражаться людской жестокости.

Пять лет назад это сельцо привязало к столбу древнюю бабку, умершую к рассвету. Гневный единорог потоптал поля, и снес ворота старостиной усадьбы. Больше крестьяне так не шутили. На второй год привязали к столбу девушку в возрасте невесты. Симпатичную, молодую, но хромую. По мнению местных работница из нее была плохая, вот и отдали «залежалый товар». В долине единорогов хромоножку подлечили и, вскоре она нашла свое счастье с одним из молодых самцов табуна.

На третий год была перезрелая по местным меркам дочка многодетного крестьянина. Не красавица, все лицо покрывали оспины, но неглупая и домовитая. В долине она открыла лавчонку и каждое утро выставляла на подоконник свежий хлеб и пирожки.

В прошлом году местные изловили путницу, идущую в дальний монастырь. Перепуганная девушка едва не убежала, но поразмыслив, согласилась пойти с единорогом и сейчас уже нянчила сына. А нынче…

Мужчина бросил взгляд на компактный клубок на его спальном месте. Похоже, кто-то сиротой пожертвовал. По правилам он должен был на рассвете вернуться в долину, но в человеческом обличье он туда не пройдет, а посадить себе на спину эту полудохлую замарашку было выше его душевных сил. Он встал, подкинул веток в костер, поставил на огонь кружку с остывшим чаем. Может навестить обнаглевших сельчан? Постучать старосте в ворота?

Девчонка ворохнулась под плотной тканью и застонала. Мужчина нахмурился. Похоже ее синяки и раны начинают болеть, придется… Он покопался в сумке отыскал склянку с бальзамом – и обезболит и заживить поможет. Потом решительно шагнул к плащу и осторожно раскрыл. Комочек. Сжавшийся так туго, что растрепанные слипшиеся волосы прикрывают кажется половину тела.

Он вылил зелье на руку и подождал, чтобы согрелось. Потом начал втирать лекарство в сбитые ступни, лодыжки, коленки. Разворчивать ее сейчас нельзя – напугается, а вот намазать синие пятна на спине можно и сквозь прорехи в ее так называемой одежде. И щеку чуть-чуть, ничего что мазь смешивается со слезами и грязью, состав магический, соль и пыль ему не помешают. Закончив лечение, мужчина снова укутал девушку. Потом перекинулся и уснул сам.

Проснулся от чего-то острого, впившегося в бок даже через длинную мягкую шерсть. Локоть! Маленький острый локоть! Ночью девчонка озябла и перебралась к нему под бок. Теперь придется купаться обоим. Единорог недовольно фыркнул. Встряхнулся, встал, сбрасывая соню и отойдя в сторону, сменил облик. Девчонка соскочила и остановилась, хлопая глазами:

– Вы кто? – наконец выдавила она, продолжая таращится на мужчину.

– Лорд Иссиэль, единорог, – представился «белый бог». – А тебя как зовут?

– Гали, – пробормотала девчонка, рассматривая того, о ком слышала лишь в страшных сказках.

– Гала? Свет?

– Гали, – девчонка потупилась, – галок в детстве так подзывала, вот и прозвали, а как мама звала, не помню.

– Сирота значит? – забыв про неприятный запах, мужчина принялся хлопотать у костра.

– Сирота, – подтвердила девушка. – Мама только до деревни дошла, тут и умерла, ничего рассказать не успела.

– Ясно. Завтрак будет через полчаса, так что пошли мыться.

К удивлению лорда Иссиэля девчонка обрадовалась купанию не меньше, чем еде. Долго нюхала кусочек травяного мыла, а потом яростно терла себя песком, травой и мылом, смывая даже память о жизни в селе. Единорог за новенькой жертвой не присматривал – сам смывал неприятное ощущение, что выкупался в грязи, приняв такую жертву без виры. Вспоминал слова наставника и крепил сердце, обливаясь ледяной водой.

Когда девчонка закончила купаться. Он сообразил, что надеть ей нечего. Ее лохмотья лучше сжечь, чтобы не оставлять следов, а его плащ требовал стирки. Пришлось вручить ей чистую рубаху, а самому идти к костру в одних брюках. Солнце уже встало, но прогреть лесок, притаившийся среди каменных лбов, не успело, так что Иссиэль шел и поминал всех старост самыми нехорошими словами.

Где спрашивается легендарные прекрасные девы с охотой и лаской идущие к единорогу ради благополучия родной земли? Последние сто лет только крестьяне еще приносят жертвы «белым богам» да и то неимоверно мухлюют. Хотя наставник объяснял, что нагрузка на сельские районы возросла из-за отказа городов приносить дары единорогам, и потому селянам проще смухлевать, чем отдавать по девушке в год:

– Раньше раз в десятилетие гонца присылали, – пояснял пожилой лорд, вставая из-за стола и тяжело опираясь на резную трость, – а теперь каждый год бегаем в надежде, что хоть пару симпатичных девушек получим.

– Но почему города перестали платить дань? – удивлялся Иссиэль, – ведь они живут магией! Если в мире не останется единорогов, не станет и магии!

– Люди редко видят дальше своего носа, дружок, – наставник улыбнулся, и тут же снова стал серьезным, – если так пойдет дальше, нам придется самим искать девушек согласных переехать в долину.

– Наставник, – по коже Иссиэля пробежали мурашки ужаса. Единороги согревали это мир своим светом, но при этом их ранила окружающая жестокость, ложь, предательство. Они практически не появлялись в городах, хотя в человеческом облике их могли вычислить разве что сильные маги, да и то принимали за коллег. Собирать «жертвы» из долины выходили только воины – специально обученные, закаленные не столько телом, сколько духом.

– А для чего я собираю в свой дом мальчишек, и гоняю их до седьмого пота, учу владеть собой и не вмешиваться в людские дрязги? – старый лорд вздохнул, – две трети мужчин в долине не женаты, сколько из них сумеют дождаться девушек, способных произвести потомство? А ведь молодняк подрастает!

– Вы правы, наставник, простите, – Иссиэль склонил голову.

– Значит, когда пойдешь за «жертвой» присматривайся вокруг, девушку расспроси, может где дом сиротский есть, или одинокая девушка-бесприданница.

С той поры прошло пять лет, и Иссиэль неукоснительно выполнял наказ наставника – выбирался из долины пораньше и колесил по окрестностям. Благо ему не нужно было звать повитуху, чтобы понять, невинна девушка или нет, единороги чувствовали это всей кожей.

Увы, «улов» был скромным. Отчего-то невинные привлекательные девицы предпочитали сидеть дома, а не болтаться по лесам. Правда, одну красотку, он все же привез в долину. Девушка из небогатой дворянской семьи просто заблудилась, собирая ягоды. Благородный мифический зверь спас ее и расспросил – нет ли у нее желания выйти замуж? Желание было, не было приданого. Так на спине прекрасного белого коня девушка попала в долину, а уже через месяц вышла замуж за избранного ею мужчину. Порой Иссиэль проходил мимо теплого уютного дома, выстроенного молодым мужем, вдыхал ароматы еды, молока, уюта и чуть-чуть сожалел о том, что не сумел пленить красавицу Суониру.

Под эти воспоминания мужчина довел девушку до лагеря, усадил, вручил миску с кашей и кружку с чаем:

– Извини, каша вчерашняя, к закату если поторопимся, будем в долине.

Галия не отвечала, только дробно стучала ложка. Иссиэль съел немного, и потихоньку потягивал чай, пока девчонка доскребала котелок. Потом встал и начал сворачивать лагерь. К его удивлению «жертва» принялась ему помогать – встряхнула одеяло, вымыла посуду, делала все спокойно и привычно, хотя закопченный котелок в ее тонких руках смотрелся чем-то чуждым.

Распушившиеся после мытья волосы мешали ей, лезли в лицо, попадали в рот, мужчина не выдержал, покопался в сумке, отыскал тесемку и протянул ей:

– Подбери волосы, будет удобнее.

Она покрутила полоску в пальцах весьма неуверенно, словно не знал, что с ней делать, потом пробормотала:

– У меня были косы, хозяйка обрезала, я не умею короткие волосы подбирать.

Если бы Иссиэль был хуже воспитан, он бы непременно закатил глаза, или многословно посочувствовал бедной девочке. Вместо этого он вынул из сумки гребень и встав за спиной Галии принялся разбирать разлетающиеся пряди. Волосы на деле были густыми, упругими и блестящими.

– А у твоей хозяйки дочки были? – спросил лорд, пытаясь уложить упрямую прядь на положенное ей место.

– Две, – кивнула Галия, – постарше меня, одну уже сватали.

– Понятно, – лорд грустно усмехнулся самому себе. Человеческая зависть и жестокость ранила его магическую натуру, но как воин он умел оставлять свои чувства в стороне. – Короткие волосы я тоже плохо умею укладывать, – предупредил он, – да и сестер у меня нет, так что только то что смогу.

Галия отмахнулась:

– Только что б в лицо не лезли, дома я их платком повязывала, да… – тон упал, в голосе послышались слезы, не то об утраченном платке, не то об оставленной за спиной жизни.

Иссиэль присел на корточки и стер пальцем пару слезинок:

– Не бойся, ничего плохого с тобой не случится. В деревню ты больше не вернешься, но если бы тебя выдали замуж, ты бы все равно уехала, ведь так?

– Не знаю, – Галия удивленно хлопнула глазами, – сирот взамуж не берут, только в работницы…

– А ты замуж хочешь? – единорог попытался зайти с другой стороны, зная по опыту, что для многих женщин слово «замужество» звучит лучше всякой магии.

– Нет! – девчонка насупилась и спрятала лицо в худые коленки.

– Почему? – удивился единорог.

Ему еще не встречались женщины, не желающие замужества.

– Да чего там хорошего? – удивилась Галия, – подай, принеси, пошла вон, да еще и работай с утра до ночи. Вон Марыська пока в девках бегала и пела, и плясала, и ковры ткала лучше всех! А как замуж вышла, ходит как тень – грустная, серая.

Лорд прислушивался к речи «жертвы» и удивлялся. Говорила девчонка чисто, и в речи причудливо мешались длинные правильные слова, принятые в городской речи и деревенские.

– Сколько тебе было, когда мама умерла? – спросил он, начиная подозревать, что Галия не так проста, как ему показалось сначала.

– Не знаю, – пожала она плечами, – меня Марчане отдали, потому, что я тоже заболела, вместе с мамой, а как поправилась, ничего не помнила, даже ложку держать учить пришлось.

– Так ты ничего не помнишь о себе? И бумаг никаких не осталось?

– Может что-то и было, не знаю, – Галия съежилась, когда длинные пальцы мужчины дернули какую-то особенно спутанную прядь.

– Интересно.

Иссиэль задумался. Девушка кажется очень маленькой, на вид лет двенадцать, но похоже это просто последствия голодания и тяжелых условий жизни. Костное строение у нее очень легкое, «птичье», в деревне таких хрупких не встретишь – слабые просто не доживают до репродуктивного возраста. Да и речь. Само построение фраз. Было что-то еще… Ну конечно! Мужчина усмехнулся, затягивая тесемку, она отламывала кусочки хлеба, как это принято в городах. Не кусала. Стоит послать разведчиков выяснить ее происхождение.

– Все! Не уверен, что получилось хорошо.

Галия подняла руки, осторожно касаясь подобранных вверх волос.

– Жаль, нет бочки с водой.

Мужчина замер. Пожалуй, этот жест был первым движением, говорящим о том, что перед ним девушка, а не парень-подросток. Красиво округленные руки, неуверенная, светлая улыбка и ощущение прикосновения к чему-то доселе неизвестному.

Собранные в «корону» волосы открыли то, чего он не сумел разглядеть под толстым слоем грязи и синяками – изящную лепку скул, правильную посадку головы, длинную шею и маленькие ушки. Глаза девушки, оказались большими и светлыми, а кожа тонкой и нежной. Удивительно, как этот цветок выжил в таких суровых условиях!

Лорд принял решение – нужно срочно возвращаться в долину и отправлять шпионов в это село. Быстро упаковав вещи в сумку, он спрятал все под большим камнем, а потом проинструктировал девчонку:

– Я сейчас снова стану единорогом. Сядешь мне на спину и будешь держаться за шерсть. Не бойся, не упадешь, я привяжу тебя магией.

– Куда мы поедем? – личико Галии снова стало серьезным.

– В долину единорогов. Тебе не надо ничего бояться. Если станет страшно не кричи, просто закрой глаза, – скривившись попросил он, вспоминая прежние путешествия.

– Хорошо.

Мужчина отошел в сторону, поднял руки, миг и на его месте стоит прекрасный белый единорог! Галия замерла, любуясь удивительным животным, но красавец требовательно топнул копытом и мотнул головой, призывая ее поторопиться. Замирая от восторга, девушка подошла ближе и… сесть на волшебного коня не смогла! Недовольно фыркнув зверь подвел ее к высокому камню, с которого ей удалось наконец взобраться на мягкую спину. Единорог потоптался на месте, давая ей сесть удобнее, потом Галия ощутила что-то похожее на пояс на талии, и волшебный конь сорвался с места!

Глава 2

Глаза девушка зажмурила сразу! Единорог несся с такой скоростью, что земля под его копытами сливалась в одну бесконечную полосу, а потом копыта застучали по камню и, внизу мелькнула вода…

Лорд Иссиэль без задержек двигался ко входу в долину и удивлялся. Девчонка молчала. Да вцепилась в его шерсть всеми конечностями, прижалась лицом к шее, но молчала. Даже небогатая дворянка, встреченная им в лесу, вопила так, что закладывало уши!

Отдавая дань уважения такой выдержке, единорог примерно через час замедлил бег. Поискав вокруг, он и остановился на небольшой поляне с трех сторон поросшей малинником. Галия так крепко держалась за коня, что ее пальцы не разжались даже тогда, когда он превратился в мужчину.

– Эй! – удерживая девчонку на весу, Иссиэль похлопал ее по щеке: – открой глаза, привал!

Глаза тотчас распахнулись, потом снова зажмурились, и наконец, с испуганным писком Галия отскочила от лорда.

– Здесь есть ягоды, перекуси, – предложил мужчина, отстегивая с пояса флягу, – вот вода. Разомнись, ехать придется долго.

Девчонка кое-как встала, ощущая невероятное напряжение в спине и бедрах. Мужчина тоже кривился, потирая спину. Ему еще повезло, что Галия такая худая, более упитанная аристократка стерла ему спину так, что пришлось неделю мазать кожу мазью.

«Жертва» немного покружила по поляне, потом отыскала солнечное местечко, где ягоды уже налились спелостью, и принялась собирать. Лорд общипывал кустики поблизости, стараясь незаметно понаблюдать за новенькой и прикинуть, кому может подойти такая невеста. Выбор всегда делала женщина, но мужчин в долине много – разного возраста, разного положения и занятия.

Крестьянок знакомили с парнями попроще, с теми, кто занимался земледелием или скотоводством. Образованные девушки доставались торговцам, травникам, воинам. Аристократки в долину попадали очень редко, и уж если случались, то выбирали из самых высокопоставленных лордов долины.

Эта же девушка оставалась загадкой – взята из деревни, сирота, но ест опрятно, говорит чисто, может дочь торговца или аптекаря? Многие отцы старались воспитать дочерей как можно лучше, чтобы выдать их в более родовитую или состоятельную семью. Иссиэль задумался, глядя, как тонкие руки срывают ягоды и складывают в большой зеленый лист лопуха. Вот тоже странность – сколько же ей лет? Дети обычно едят лакомство жадно, набивают ягодами рот, а Галия собирает их даже не в ладонь, а в своеобразное блюдо.

Когда держать лист стало совсем неудобно, девушка подошла к мужчине и смущаясь поднесла ему ягоды.

– Что? – удивился лорд.

– Мужчина должен благословить трапезу, – смущаясь еще больше, ответила она и, все стало на свои места.

– Можешь есть, срывать новые ягоды, и есть до сытости, – сказал Иссиэль.

Вот значит, откуда она. Как же столь редкая птичка залетела в эти края? Лорд бросил на траву свой камзол и присел, оперевшись спиной на высокую сосну. Теперь зная куда смотреть и что видеть, он замечал и исключительную точность движений девушки, и ее особое внимание к чистоте и полностью исцеленные синяки, на залечивание которых в обычных условиях ушло бы недели две.

Галия была частью старинной легенды о святой Сате.

Много столетий назад в теплых краях родилась девушка, получившая в наследство большой прекрасный дом, некоторую сумму денег и обширный сад. Все ее близкие ожидали, что она поспешит выйти замуж, родит детей и заживет обычной жизнью состоятельной матроны. Но девушка неожиданно покрыла голову белым покрывалом старой девы и пригласила в свой дом лекарей.

С той поры ее дом стал приютом для всех сирых и убогих. Лекари женились, и дети их вырастая в постоянном контакте с болящими и убогими тоже становились лекарями. Если же ребенок не желал заниматься медициной, или не имел к тому способностей, ему давали небольшую сумму денег на учение и отпускали.

Постепенно одного Дома стало мало, и девушка, ставшая уже по возрасту почтенной женщиной, построила второй, и третий. Через сто лет после смерти ее причислили к лику святых, а Дома святой Саты распространились по всем государствам. Дети, выросшие в этих домах, обладали особой исцеляющей магией, а еще почти все имели каплю южной крови. Вот откуда у Галии столь деликатное сложение!

Иссиэль заволновался – как дитя из Дома святой Саты очутилось в этих краях? Ближайший Дом находился в крупном городе, в двух днях пути южнее! И мать, может она была не матерью, а наставницей?

– Галия, – окликнул лорд, – скажи, а в тот год, когда вы с матерью пришли сюда, не было ли поблизости черной немочи, или еще какой болезни?

Девушка отвлеклась от деликатного поедания ягод, задумчиво покачала головой:

– Не знаю. Но возле могилы матушки много таких же могил.

– Понятно, – лорд опять задумался.

Много могил, относящихся к одному времени. Значит эпидемия. Служительница Саты прибыла сюда спасать людей, и погибла, истощив свои силы. Зачем взяла с собой ребенка? Скорее всего, действительно мать. Все служители Саты имеют силу исцелять, но кто-то особенно силен, а кто-то особенно искусен. Возможно, искусная мать взяла с собой сильную дочь? А может, просто не с кем было оставить ребенка. Во время эпидемий все служители Саты выходят на спасение жизней.

Лорд глубоко вздохнул, возвращаясь к реальности. Что ж. зацепка уже есть. Мужчина посмотрел на девушку:

– Собирайся, пора!

Та без возражения закинула в рот последние ягодки, тщательно протерла руки листом мыльнянки и подошла к единорогу.

Ехали весь день. К ночи копыта коня застучали по массивному деревянному мосту, в конце которого находились тяжелые дубовые ворота, окованные железом. Единорог недовольно фыркнул, топнул копытом и превратился, подхватывая падающую от усталости девчонку:

– Карис! Эй, Карис! – лорд гулко бухнул кулаком в ворота.

В широкой створке открылась маленькая калиточка, и в ней появилось довольное лицо немолодого мужчины:

– Это ты Иссиэль? Рад тебя видеть!

– Ты чего ворота закрыл? – возмущенно спросил мужчина.

– Так ведь солнце село! – широко улыбаясь, сказал привратник.

– Где оно село? – продолжал возмущаться лорд.

– Ну значит сядет, пока вы перекусите с дороги. На девочке лица нет. А моя Крина лучше всех пироги печет, сам знаешь!

– Опять ты своей жене подарочек устраиваешь, – буркнул лорд себе под нос и повернулся к Галии: – не бойся, это наш привратник. Его жена обожает знать все новости долины, а он ей помогает, как видишь.

Под разговор путники вошли в калитку, привратник тщательно закрыл ее за их спинами и повел жданных гостей в очаровательный домик, утопающий в цветах.

– Крина и похлебки наварила и пирогов напекла, как знала, что ты опять худышку привезешь.

Иссиэль только усмехнулся. При собственной субтильности Карис ценил женщин в теле, а его жена была способна откормить любого, кроме собственного мужа! Поэтому в их доме всегда пахло едой, а румяные щеки Крины служили образцом здоровой и счастливой семейной жизни.

В домике их встретила сама хозяйка. Ласково подтолкнула Галию к умывальнику, потом к столу и отвлекла лорда разговором, чтобы дать девочке время спокойно поесть. Иссиэль только головой покачал, и шепнул Галии, что она может кушать что угодно, здесь все безопасно.

Обычаи Дома Саты требовали благословения трапезы, чтобы старший группы или Дома мог обнаружить болезнетворные бактерии или яды. Короткий жест, несколько слов, а дети и женщины в безопасности.

Пока девушка ела, Иссиэль узнавал от радушных хозяев местные новости – кто приехал, что привез и как жила долина те несколько дней, что он носился по лесам в надежде отыскать еще пару девушек для воинов.

– Халиэль отличился, – подкладывая мужчине нежнейший паштет, сказала вдруг Крина. – Притащил девчонку из степнячек, женился, а когда родня явилась, калым заплатил. Вчера их уже трое у ворот топталось.

– Что? – ложка замерла, у лорда пропал аппетит. – Ты хочешь сказать, что сын второго лорда нарушил правила и отправился на охоту за девушкой сам?

– То и говорю, – вздохнула женщина. – Да ты не переживай, Исс, верховный лорд дал добро молодняку искать жен самостоятельно. Единственное условие, – тут женщина расплылась в улыбке, – самим заработать на калым.

Мужчина наморщился не понимая.

– Так степняки не лыком шиты, – вмешался в разговор привратник, довольно посмеиваясь в седые усы. – За красивую девку много золота просят, так что у лорда сейчас много желающих потрудится на строительстве.

Брови Иссиэля взлетели вверх. В долине ходили деньги, но их отливали в доме верховного лорда, вожака табуна. Многие единороги обходились натуральным обменом, даже зарабатывая ремеслом. Но степняки уважают золото. Получается весь молодняк, болтающийся у границ, теперь приставлен к делу. Каждый хочет свою женщину.

– И сколько же золота требуют степняки за своих красавиц? – сдерживая смех, спросил он.

– Четверть веса невесты, – открыто усмехаясь, ответил привратник.

Единорог не выдержал и фыркнул. Степнячки были невысоки, но в юности красавицами считались лишь те, что смогли наесть круглые щечки, сделав лицо «подобным луне». Выходило, что каждому юнцу надо заработать по двадцать фунтов драгоценного металла, а то и больше.

– И куда же верховный лорд денет такое количество желающих заработать?

– Как я слышал, наш вожак затеял ремонт замка, а заодно поновляет стену на перевалах. Самые торопливые расчищают пустоши под озимые.

– Хорошее дело, – Иссиэль действительно был доволен.

Наставник уже намекал ему, что неженатых юнцов стало слишком много. Их буйный нрав, не укрощенный женщинами, грозил вылиться в шумные драки, безумные гулянки, и прочие неприятности. А теперь все при деле и вскоре обзаведутся женами. Мужчина довольно кивнул сам себе и заметил испуганный взгляд Галии:

– Что такое, Галия? – спросил он.

Девушка потупилась и промолчала, но лорд и сам догадался. Служительницы Саты редко становились матерями в юном возрасте. Обычно они сначала получали одну-две ступени лекарского мастерства, работали на благо общины и лишь годам к двадцати подбирали себе супруга по сердцу.

– Не волнуйся, Галия, никто не заставляет девушек выходить замуж, – утешила гостью Крина, тоже сообразившая в чем дело. – Ты еще такая молоденькая и хрупкая. Ни один благоразумный мужчина не будет спешить, ведь рождение детей нелегкое испытание, – добавила добрая женщина, поглядывая на Иссиэля.

– Да я тут причем? – удивился он, – привезу в цитадель, сдам лорду и, пусть он ей няньку ищет, да с юнцами знакомит.

Крина осуждающе покачала головой и шмякнула на тарелку гостя огромный кусок мяса:

– Вот голову большую отрастил, а ума не прибавилось! – буркнула она себе под нос, и принялась рассказывать девушке, что у них в долине есть лавка, торгующая тканями, и портниха, и белошвейка. – Как лорд тебе покои назначит, так сразу и расспроси, где тут переодеться можно. Негоже ладной девице в мужских обносках ходить!

Надулись сразу оба. Галия решила, что женщина издевается, обозвав ее мощи «ладностью». А Иссиэль обиделся на «обноски» и чуть было не сказал в запальчивости, что его рубаха чистая и практически новая! Крина заметила их общую реакцию, но только улыбнулась и предложила обоим по хорошему куску сладкого пирога.

Сытный ужин тепло и мирные разговоры вскоре так разморили девушку, что она незаметно уснула прямо за столом, неловко облокотившись о стену.

– Неси крошку в постель, – дернула лорда за рукав Крина, – я вам в горенке постелила.

Единорог фыркнул:

– Крина, не надо нас сватать! Я всего лишь посыльный! А девочка еще очень молода.

Жена привратника подбоченилась и фыркнула в ответ, удачно скопировав лорда:

– А мне все равно, посыльный ты или нет! У меня другой кровати нет! Можешь перекинуться и ночевать в конюшне! – заявила она и ушла круто развернувшись.

Иссиэль тяжело вздохнул. Спорить с женщиной себе дороже. Он осторожно вытащил спящую Галию из-за стола и, отнес ее на огромную кровать, которая стояла на втором этаже домика привратника. Девушка буквально потерялась среди пышных стеганых одеял. Здесь на краю долины часто дул сильный ветер, поэтому постель отличалась многослойностью. С точки зрения мужчины это было просто замечательно – у него до сих пор нехорошо ныли ребра там, куда угодил острый локоток.

Никакого желания набросится на эти тощие кости, он не ощущал. Девчонка представляла ценность – и как будущая жена и мать, и как будущая целительница. Но в общем – мало ли подростков болтается по дорогам в поисках лучшей доли? Оборотень вздохнул, подумал и завернул Галию в отдельное одеяло как в кокон – и ей теплее и ему спокойнее. Потом сам снял камзол, пояс, сапоги, штаны и в одном белье забрался под одеяла.