Kitobni o'qish: «Шрам»

Shrift:

Scholastic Children’s Books

An imprint of Scholastic Ltd.

Euston House, 24 Eversholt Street, London, NW1 1DB, UK

Registered office: Westfield Road, Southam, Warwickshire, CV47 0RA

SCHOLASTIC and associated logos are trademarks and/or registered trademarks of Scholastic Inc.

First published in the UK by Scholastic Ltd, 2019

Text copyright © Alice Broadway, 2019

The right of Alice Broadway to be identified as the author of this work has been asserted by her.

All rights reserved.

© ООО «Издательство Робинс», перевод, 2021

Посвящается Дейву, любимому


Глава первая

Я с размаху утыкаюсь подбородком в гравий. Зубы впиваются в язык.

На спину мне ставит ногу Джек Минноу и давит, наслаждаясь видом новой сторонницы, павшей перед ним ниц не по своей воле. Я сплёвываю пыль вперемешку с кровью, и на голой ступне мэра Лонгсайта расцветают алые брызги. Мэр склоняется ко мне и шепчет:

– Добро пожаловать домой, Леора. Нам будет о чём поговорить.

Я снова сплёвываю, на этот раз нарочно целясь ему в ногу.

Замершие в уважительном отдалении от властителя люди видят лишь, как я склоняюсь к самой земле. По толпе прокатывается радостный гул, однако приветствуют не меня – славят мэра Лонгсайта, возвышающегося надо мной и над ними правителя, человека, ставшего божеством.

Я думала, что нам нечего бояться, надеялась, что всё изменилось, ведь Лонгсайт умер.

Джек Минноу хватает меня сильными руками и ставит на ноги. Вцепившись в волосы, он поднимает мне голову и поворачивает лицом к горожанам – шум почти стих, люди готовы слушать. Я молча вглядываюсь в толпу, в тех, кого считала друзьями. С ними я выросла. Пытаюсь отыскать взглядом Галл, но её нигде нет.

– Вот она, изменница! – торжествующе объявляет Лонгсайт. – Она привела врага к нашей двери и убийцу на нашу площадь.

Над толпой разносится зловещее рычание. Мэр ждёт, пока гул немного стихнет.

– Друзья мои, пусть она и принесла нам зло, я обратил его во благо. Меня хотели уничтожить, однако я восстал, возродился. Есть высшая цель, и даже нечестивые намерения предателей не в силах изменить предначертанное судьбой. Не тревожьтесь и не поддавайтесь страху. Я победил.

Я качаю головой и тут же жалею, что шевельнулась: пальцы Минноу путаются у меня в волосах, саднят раны во рту. Минноу больше не придерживает мне голову, он хватает меня за локоть, тянет к тёмной двери, к зданию городского совета.

– Пришло время поговорить, – произносит мэр Лонгсайт, когда мы все вместе переступаем порог.

Глава вторая

В кабинете мэра Лонгсайта я уже бывала. Однако на этот раз в знакомой комнате я чувствую себя иначе. Раньше я была здесь желанным гостем, потому что была нужна мэру, чтобы отправиться в Фетерстоун. Я одна могла справиться с ролью шпионки. А потом я была ему нужна, чтобы показать меня всем – выставить послушной марионеткой, куклой. Боюсь, больше я ему не нужна.

От густого запаха в кабинете сводит живот. Пахнет кожей, пóтом, непрочитанными книгами и полированным деревом. Металлический привкус во рту напоминает о холодном оружии: об острых клинках, но, облизав распухшим языком губы, я понимаю, что это всего лишь вкус крови. К этому я скоро привыкну.

Я стою посреди кабинета на дрожащих, подгибающихся ногах. Джек Минноу горячо дышит мне в плечо, однако не пытается схватить, связать, пригвоздить к месту. Ведь я больше никому не угрожаю, так что меня бояться? Попытаюсь сбежать, так меня поймают, не дадут дойти и до двери. Да и устала я бегать – всё равно ничего хорошего не выходит.

Мэр Лонгсайт смотрит на меня, будто довольный кот. Завернулся в пурпурную накидку и уселся в кресло, закинув ногу на ногу. Локоть упирается в мягкий подлокотник, подбородок – в ладонь. Лонгсайт широко улыбается, лениво моргает, как будто знает тайну, скрытую от простых смертных. Он жив. Это невозможно, немыслимо, но всё же…

– Разве ты не хочешь узнать, в чём мой секрет? – Он поднимает брови и изучает меня пристальным взглядом, склонив голову к плечу. – Неужели ты не изумлена? Ни капельки? Всё-таки люди воскресают не каждый день.

– Ваша наглость и вправду изумительна, – произношу я на удивление спокойно и уверенно. Не хочется показывать мэру, что на самом деле я поражена, ведь произошло нечто невероятное. – Вы затеяли опасную игру. Хотя вам всегда нравилось обманывать. И вовсе вы не воскресли. – Я с трудом выдавливаю кислую улыбку. – Чудо только в том, что все вам поверили.

– Все… кроме тебя.

Он не спрашивает, просто сообщает, глядя на меня с задумчивым разочарованием. Потом встаёт и, обогнув стол, подходит ко мне. Из-под накидки на мгновение сверкает его восхитительная кожа. Лонгсайт будто бы светится, от него исходит тёмное сияние, как от тлеющих углей в жаровне. Кажется, стоит коснуться его кожи, и обожжёшься.

– Жаль, что ты во мне сомневаешься. – Он стоит близко, так близко, что я чувствую жар его тела. – Взгляни… – Скинув с плеч шёлковую мантию, он широко разводит руки, открывая передо мной все татуировки до последней точки, очертания всех мускулов. – Ты видела кровь. Ведь ты была там, когда на меня напали.

Я стараюсь не думать об этом, приказываю памяти не проигрывать снова те минуты, но тщетно – я вижу его, лежащего на земле после удара ножом в бок, истекающего кровью. Вижу закутанную в чёрное Сану. Она торжествует. Она убила его… Во всяком случае, я думала, что…

– Ты помнишь то утро. Вижу, что помнишь. Взгляни на меня, Леора. Посмотри сама.

Шрам сразу бросается в глаза.

Тёмная линия под рёбрами отсвечивает розовым. В три пальца шириной от края до края. След от жестокого, сильного удара. Он должен был умереть. Он и был мёртв.

– Но как? – едва слышно выдыхаю я и протягиваю к мэру руку.

Лонгсайт довольно смеётся.

Минноу подходит ко мне сзади почти вплотную.

– Не смей до него дотрагиваться, – предупреждает он.

– Да ладно, Джек, – отмахивается Лонгсайт. – Пусть сама убедится. В конце концов, только так мы заставим её поверить. Сам знаешь, как я люблю видеть в наших рядах новообращённых.

Он с вызовом смотрит на меня, провоцируя сказать «нет», призывая сказать «да».

Не успев осознать, что делаю, я касаюсь его тёплой кожи. Затем опускаюсь на колени, чтобы рассмотреть поближе, прижимаю ладонь к шраму и смотрю Лонгсайту в лицо.

«Интересно, он вздрогнет от боли или хотя бы поморщится?»

Однако мэр отвечает мне блаженной улыбкой, как будто я поклоняюсь обретённому божеству, а вовсе не ищу истину.

«Это всего лишь шрам», – говорю я себе.

Вот только это шрам на теле человека, которого убили у меня на глазах.

Глава третья

Хрупкое мгновение, когда мои пальцы прижимаются к коже мэра, разбивает резкий стук в дверь. Лонгсайт непринуждённо набрасывает накидку, как будто всего лишь показывал мне новую татуировку, и Минноу, приоткрыв дверь, что-то тихо говорит посетителю. Я поднимаюсь и отряхиваю колени от приставших ворсинок мягкого, пушистого ковра. Дверь закрывается, и Минноу набрасывается на меня, хватает за горло и прижимает к книжным полкам:

– Ты привела пустую в Сейнтстоун? Как ты смеешь осквернять наш город?

«Значит, они нашли Галл».

От страха меня бросает в жар, но боюсь я вовсе не Минноу… Галл не переживёт ярости Сейнтстоуна.

– Хватит, Джек! – резко приказывает Лонгсайт, и Минноу застывает, только его грудь ходит ходуном, а горячее дыхание обжигает моё лицо. Он по-прежнему держит меня за горло. Мэр приближается, будто рассматривая принесённую охотниками добычу.

– Пустая? Здесь? – удивлённо переспрашивает Лонгсайт. – Ай-яй-яй, Леора, я думал, ты умнее. Если ты привела пустую в город, значит, открыто заявляешь: я на стороне врагов.

Я судорожно пытаюсь сглотнуть, но шею больно сжимает рука Минноу. Мне не выговорить в ответ ни слова.

– Ты осквернила нашу чистоту и оказала дурную услугу своей подруге. Неужели ты думала, что наши люди её примут? И всё же… – Он задумчиво смотрит на меня. – Подержим её взаперти, подальше от горожан. Пока. Я сам с ней поговорю.

Джек Минноу неожиданно убирает руку, и я потираю шею. Мэр Лонгсайт давно и крепко опутал меня своей паутиной, но теперь, когда у него в руках Галл, я влипла по-настоящему.

Посмеиваясь, Лонгсайт усаживается за письменный стол. Он довольно наблюдает, как полыхают мои щёки и сверкают в глазах злые слёзы.

«Что он надеется получить от меня? Что ещё ему нужно? Люди и так преданы своему лидеру. Они любили мэра и раньше, а теперь, когда он обманул саму смерть, попросту обожают. У него в руках власть и сила, о каких мечтает любой правитель. Неужели ему мало?»

Лонгсайт склоняет голову набок, будто раздумывая о моей судьбе.

– Что же нам делать с тобой, Леора Флинт? Мы рассчитывали на твоё возвращение, ждали тебя. Ведь ты всегда приходишь домой. А теперь, когда ты здесь, я могу начать… Однако сейчас главное – терпение. Торопиться не стоит. – Он глубокомысленно кивает. Я нервно сглатываю и бросаю взгляд на Минноу. Тот молчит. Мэр Лонгсайт, холодно оглядев меня с головы до ног, наконец вздыхает. – Конечно, ты нам пригодишься. И даже очень пригодишься в своё время. А вот что нам делать с тобой сейчас – это вопрос.

Слегка повернув голову к Минноу, Лонгсайт командует:

– Отправь вестника к Мел, пусть ждёт нас у нижней двери.

Минноу выходит.

– Я хочу встретиться с матерью, – заявляю я.

В ответ раздаётся смех.

– Неплохо держишься, Леора. Однако, во-первых, твои желания никого не интересуют, и, во-вторых, твоя мать не придёт. Даже если мы её вызовем, она откажется тебя видеть.

«Слова, это просто слова, – мелькает у меня в голове. – Слова, призванные ранить меня и запугать».

– Я вам не верю, – невозмутимо отвечаю я, хотя сердце бешено колотится, а колени дрожат.

– В Сейнтстоуне ты вовсе не героиня, Леора. А всего лишь предательница, которая привела к нам пустых.

– Мама не поверит. Она меня знает.

– Из-за тебя она перенесла ужасные страдания. Её ненавидят и презирают. Она пария, отверженная в родном городе. И она отказалась от тебя, конечно. Что же тут удивительного? От такой дочери одни неприятности. Хоть сейчас оставь её в покое, Леора.

Я упрямо молчу. Мама никогда бы не отреклась от меня. Ни за что. Я точно знаю.

Мэр мягко улыбается:

– Пойми, Леора, у тебя больше нет матери. Смирись. Так всем будет проще. Ты поселишься там, где я прикажу.

– Я пленница?

Лонгсайт удивлённо приподнимает брови:

– Пленница… Это слишком сильно сказано. Гостья, пожалуй. И то, только если тебе небезразлична судьба твоей пустой подруги.

У меня в голове всё смешалось: мысли путаются, уплывают, как обломки погибшего корабля, которые уносит течением или тянет ко дну.

Минноу возвращается и коротко кивает Лонгсайту.

Мэр лениво улыбается мне и, поднявшись, разглаживает шёлковую накидку.

– Идём, Леора.

Минноу крепко сжимает одной рукой мои запястья, а другой – плечо. Я ожидала, что мэр пойдёт быстро и уверенно, однако он медленно ступает по коридорам, благосклонно кивает служащим, которые, низко опустив головы при его приближении, прижимаются к обитым деревянными панелями стенам. Рядом с безмятежным Лонгсайтом Минноу кажется неуклюжим и угловатым.

– Ты не представляешь, как это прекрасно – не бояться смерти, – мурлычет Лонгсайт в такт шагам.

– Вы верите, что вас ждёт вечная жизнь? – Несмотря на все старания, в моём голосе звенят насмешливые нотки. Но Лонгсайт лишь приподнимает плечо, будто говоря: «А ты посмотри на меня». – И… что же вы сделали? Как совершили это невероятное чудо? Произнесли заклинание или прошли ритуал посвящения?

Пусть мои слова и сочатся сарказмом, на самом деле мне отчаянно хочется узнать, что же произошло: как так вышло, что тот, с кого уже должны были снять кожу и сшить из неё книгу, шагает по коридору рядом со мной.

– Ага, наконец твоё любопытство разыгралось! Я так и знал, что долго тебе не выдержать. С радостью расскажу тебе, что произошло. От своих у меня секретов нет, Леора. Но сначала послушай одну историю.

Минуту-другую он молчит, пока мы проходим мимо застывших в поклоне сотрудников и слышим лишь их приглушённые голоса. Потом мы сворачиваем за угол, и мэр снова обращается ко мне:

– Знать свою судьбу – одно дело. Прожить жизнь, следуя предначертанному пути, – совсем другое. – Припоминаю, как часто мне говорили, что я рождена ради особой цели, называли меня символом, знаком, мостиком. – Свои самые сокровенные мысли я поверял только Джеку. А он, хоть и верный слушатель, всё же поглядывал на меня недоверчиво. – Лонгсайт улыбается. – Конечно, я тебя прощаю. Не так-то просто принять что-то новое.

Мэр останавливается, чтобы взглянуть на висящую на стене картину, и Джек застывает на месте, притянув меня к себе, не давая врезаться в Лонгсайта. На картине изображён Святой, наш спаситель, статуя которого стоит в самом центре города. Здесь он идёт по длинной дороге, к зрителю обращена его спина. Земля под ногами алеет. Может показаться, будто за Святым тянется красная торжественная ковровая дорожка, но на самом деле земля приобрела такой цвет из-за крови, сочащейся с каждым шагом из его тела. Он идёт домой, в Сейнтстоун, прочь от пустых, чья коварная предводительница заживо сняла с него кожу в наказание за то, что он принёс её людям надежду. Эту историю я знаю с детства. Рассказ о Святом звучал в моей жизни столько раз, что буквально отпечатался в каждой клетке моего тела.

Однако теперь я знаю и другую версию этой истории.

– Великая легенда, – произносит Лонгсайт, не сводя глаз с картины. – Вот только немногие задаются вопросом: «Что случилось потом?» Что стало со Святым, когда он пришёл в Сейнтстоун?

– Потому что мы и так знаем, – отвечаю я. – Он пришёл, завернувшись в свою кожу, как в королевскую мантию, и его встретили как героя. С тех пор в память о нём мы снимаем кожу с наших умерших и делаем из неё книги, – скучающим голосом добавляю я, опасно скучающим.

Минноу больно стискивает мне запястья. Предостерегает. Однако Лонгсайт лишь коротко усмехается:

– У тебя хорошая память. Но я о другом. Что случилось ещё позже, потом, после всего?

Я пожимаю плечами:

– Неужели его сделали мэром, и он стал совсем как вы? Не может быть.

Лонгсайт обожает объявлять себя новым Святым, и потому в слово «мэр» я вкладываю всю ненависть, что накопилась в душе.

Лонгсайт едва заметно кивает Минноу, и тот выворачивает мне руки с такой силой, что я падаю на колени.

– Не испытывай моё терпение, – ласково просит Лонгсайт, как будто увещевая шаловливого щенка.

Я поднимаюсь, прищурив затуманенные от боли глаза.

– Полагаю, он стал бы прекрасным мэром, Леора, – продолжает Лонгсайт. – Ему просто не хватило времени. Святой рассказал горожанам, что с ним произошло… а потом умер. Об этом не принято говорить, ведь в наших историях речь о героях, а не об обычных людях. – Мэр снова шагает вперёд. – Любой хороший рассказчик знает: оставь героя в живых, и слушатель ни на секунду не задумается, как персонаж умер. Такая вот маленькая хитрость, вроде и не обман, но и не вся правда.

«А ведь он прав, – проносится у меня в голове. – Все герои легенд живут долго и счастливо».

И тогда я вспоминаю кое-что ещё: пока я не знала, что у меня была другая мать, то и не думала о ней. И, только узнав о Миранде, услышав историю её жизни и смерти, я стала её оплакивать, горевать о ней. Ничего нового не произошло, всё осталось как было, но на меня вдруг навалилась тяжесть потери. Изменилась моя история, и больше ничего.

– Со мной всё иначе, – произносит Лонгсайт. – Моя история не окончилась смертью, о нет. Моя смерть – всего лишь начало. Когда рассказчики станут говорить обо мне, они не скажут «он был», в их устах я всегда буду жив, всегда в настоящем.

– И вы всё это предвидели? – любопытствую я. – Заранее знали, что… бессмертны?

– Да, я всегда чувствовал, что не похож на других, – кивает он. – Не такой, как все. Прародители будто готовили меня для особой цели. И люди это поняли. Они сами сказали, что я заново рождённый Святой, что я несу им новую эру надежды, силы и перемен.

Люди действительно говорили что-то такое во время выборов мэра, да и потом тоже. И я чувствовала тогда что-то похожее. Дэн Лонгсайт дарил ощущение перемен к лучшему. Когда-то я его за это обожала. Сказать бы, что даже тогда я видела его истинное лицо, предчувствовала обман, но к чему врать? Я поддалась общему настроению – Лонгсайтом восхищались все. Точнее, почти все. Вóроны всё видели и понимали: Коннор, Оскар, Обель и другие повстанцы. И папа. Почему он тогда ничего мне не сказал?

– Джек, а помнишь, как ты пытался меня отговорить? – вдруг спрашивает Лонгсайт. Минноу молчит, и мэр с улыбкой продолжает: – Когда я поделился с тобой своим планом – завлечь Сану, позволить ей нанести удар, о котором она так отчаянно мечтала, – ведь ты был потрясён? – Минноу на секунду приподнимает брови.

«Неужели он действительно был потрясён? Вроде бы Сана упоминала, что они с Джеком всё сделали вместе?»

– Я увидел в твоих глазах сомнение, – отвечает мэр на немой вопрос Минноу. – К чему звать врага к себе на порог? Зачем облегчать пустым задачу? Почему я выбрал смерть? Но теперь-то ты понимаешь. Я занял высокое положение, возглавил город, потому что я настойчив, умён и не трачу времени на жалость.

– А ещё вы особенный и необыкновенный, – вкрадчиво напоминаю я.

– Конечно. – Он улыбается. – Мы знали, что Сана не откажется покрасоваться на публике, и буквально скормили информацию вóронам, сообщили, где и когда я обращусь к народу. И Сана не устояла. Разве можно упустить такой шанс захватить противника врасплох. По её мнению, конечно. Ей представилась возможность не просто сразить вражеского лидера, но и сделать это на глазах его подданных.

Мне почти – почти! – жаль Сану. Её обманули. Осталось только выяснить как.

– На ноже, который я обнаружила в Фетерстоуне, были следы крови, – говорю я.

– Конечно, – соглашается Лонгсайт, – она воткнула лезвие мне в бок. Никаких фокусов. И кинжал был настоящий, и кровь, и смерть. У меня и сердце остановилось. Люди через несколько минут после нападения узнали правду – мэр расстался с жизнью. Моё тело даже выставили для прощания, и люди два дня приходили, чтобы выразить соболезнования. Меня натёрли благовониями, обернули в синюю ткань – подготовили тело к встрече с обрядчиком.

Уставившись на Лонгсайта, я выдавливаю сквозь зубы:

– Однако мёртвые, как правило, не оживают.

– Верно. Обычные люди не оживают.

И с этими словами мэр Лонгсайт отворачивается и идёт дальше по коридору. На мгновение мне кажется, что Джек бросает вслед мэру хмурый взгляд. Он смотрит на правителя не как на воскресшего Святого или чародея-чудотворца, а будто бы на дурака. Однако выражение лица Минноу тут же меняется, и он снова толкает меня в спину, приказывая следовать за Лонгсайтом.

Глава четвёртая

Мы идём вперёд, спускаемся по лестнице в цокольные этажи. Здесь пахнет иначе. Воздух как будто старый, из прошлого. И в этом подвале, глубоко под землёй, я вдруг вижу двухстворчатые деревянные двери. Это вход в тайное крыло мэрии, о существовании которого я и не подозревала.

Мел, рассказчица Сейнтстоуна, ждёт нас. Она с уважением кивает мэру, наши взгляды на мгновение встречаются, и я, как и прежде при встречах с Мел, ощущаю исходящий от неё мощный заряд энергии. Рассказчицу ни с кем не спутаешь. Каштановые кудри Мел заколоты на затылке. Искусные татуировки на её коже напоминают о детстве, когда я слушала наши истории. И хотя сейчас рядом с Мел мне скорее неуютно, всё же она напоминает о доме, и я тихонько вздыхаю с облегчением.

– Твоя новая подопечная, – сообщает рассказчице Минноу, указывая на меня преувеличенно театральным жестом.

– Ей не сделали татуировку? – Мел потрясённо оглядывает меня с головы до ног и задерживает взгляд на моей левой руке. – Но почему? Она преступница, и её следует отметить.

Лонгсайт недовольно поджимает губы: мэру не нравится, когда его решения не принимаются беспрекословно. Однако отвечает он спокойно и непринуждённо:

– Боишься, что я встану на пути справедливости? Поверь, рассказчица, преступница не избежит наказания. А пока Леора на твоём попечении.

Мел открывает было рот, но потом молча кивает.

Лонгсайт крепко сжимает ей руку:

– Я очень рассчитываю на тебя, Мел. И ценю твою преданность.

Мэр Лонгсайт и Минноу уходят, прикрыв за собой деревянные двери. Мел молча провожает их взглядом.

– Что ж, тебе, по крайней мере, не пришлось побывать в тюрьме. – Она смотрит на меня непроницаемым взглядом. Не поймёшь, что у Мел на уме. – Преступникам наносят метки неподалёку от тюремных камер. Оттуда доносятся не самые приятные звуки.

– Обель сейчас там? – Я всматриваюсь в длинный тёмный коридор, который, скорее всего, ведёт в тюрьму.

– Наверное. Если он жив, – отвечает Мел.

В следующую секунду она отворачивается и быстро направляется по коридору. Мне лишь остаётся шагать следом и стараться не потерять рассказчицу в полутёмном лабиринте, пробегая мимо зловещих закрытых дверей.

Наконец я вижу знакомые места и понимаю: мы прошли под землёй в здание на противоположной стороне площади и добрались до кабинета Мел в цокольном этаже музея. Я и не знала, что все административные здания соединены подземными переходами. Надо было следить, куда и когда мы поворачивали, может, удалось бы найти выход.

Я оглядываю кабинет Мел. Повсюду – полки с книгами, на полу – потёртый ковёр, на письменном столе – кипа бумаги. Сюда я приходила, чтобы узнать о результатах экзаменов. Здесь мне сообщили, что я стану ученицей в студии Обеля. В этот кабинет я бегала за помощью и советом к Мел, когда считала рассказчицу своей наставницей и думала, что я ей небезразлична. В прошлый раз я видела здесь воспитанницу Мел, девочку по имени Изольда. Интересно, где она теперь?

Мел показывает на две двери. За одной – маленькая ванная комната, за другой – спальня рассказчицы.

Кивнув на матрас и подушки в углу, Мел сообщает:

– Ты будешь спать здесь. Удобно, бока не отлежишь.

Окон нет, и, взбивая подушки, я с трудом соображаю, который сейчас час. Рядом с Лонгсайтом время всегда течёт очень странно.

«Долго ли мы сегодня разговаривали? Несколько минут? Или целый час? Как я устала…» Ведь мы с Галл всю ночь пробирались по лесу, в город пришли на рассвете.

«Бедняжка Галл, – закрыв глаза, я думаю о ней. – Она сейчас совсем одна, быть может, в тюрьме. Или в больнице, – нашёптывает злобный голосок. – Или мертва. Нет. Лонгсайт обещал, что с ней ничего не случится. По крайней мере… пока».

И я отчаянно цепляюсь за эту мысль.

От стола Мел доносится шелест бумаги, карандаш, убаюкивая, скребёт по странице. И я засыпаю.

* * *

Мне снится, что настала ночь. Кто-то зовёт меня по имени. Я бегу на звук, но никак не могу приблизиться к тому, кто зовёт на помощь. В спину мне впиваются острые пальцы, я бегу изо всех сил, но никак не могу вырваться, спастись. Преследователи не отстают, и я оборачиваюсь, чтобы взглянуть им в лицо. У них серая кожа, сквозь трещины в которой пробиваются лучи света. Я будто смотрю на разбитые глиняные фонари, испускающие свет. Их пальцы хватают меня и царапают, как сухие ветки, и я не знаю, бороться ли с ними или сдаться, сделать их трещины шире, выпустив больше света, или залепить те, что есть, закрыть путь ярким лучам. Там, где меня коснулись, моя кожа сереет. Однако боюсь, что во мне свет не разгорится.

* * *

Я просыпаюсь от собственного крика.

– А ты ворочаешься и бормочешь во сне, – говорит Мел из-за стола и придвигает к себе книгу.

Я отправляюсь в ванную, чтобы умыться. Заодно приподнимаю майку и разглядываю себя в зеркало. С тех пор как в Фетерстоуне меня цапнула собака, следы от укуса, кажется, ползут дальше. Ну конечно, по животу змеятся тонкие полоски – страшный знак будто просится наружу. Стараясь стереть тонкие линии влажным лоскутом мягкой ткани, в глубине души я понимаю, что ничего не получится, новый рисунок выступит на моей коже, как когда-то появился знак вóрона. С особыми метками так и бывает.

В кабинете разлит приятный, умиротворяющий аромат. Кожа Мел, натёртая цветочными маслами, благоухает розами, полевыми травами и лавандой. Книги на полках и на письменном столе будто дышат – ведь их так часто рассматривают и оставляют лежать с раскрытыми страницами, глядящими в небо. Я сажусь, распрямляю спину и смотрю, как работает Мел.

Сдвинув брови, рассказчица склонилась над книгой из кожи, каштановые завитки в беспорядке рассыпались по плечам, высвободившись из тисков заколок. Перед Мел не просто книга, а страницы из кожи рассказчика. На телах рассказчиков записывают только священные истории, на описание судьбы самого рассказчика места не хватает.

Судя по всему, эту книгу Мел взяла в потайной комнате на чердаке, под самой крышей музея, где однажды побывала и я. Неужели когда-то рассказчица так мне доверяла, что даже привела в самое сокровенное, священное место? Тогда я будто оказалась в другом мире. Имён рассказчиков мы не помним, они не звучат на поминальных чтениях, их не почитают и не вспоминают родственники, не чествуют их поступки и свершения, как всех прочих горожан. Вдоль позвоночника рассказчикам не пишут имён, не рисуют лиц родственников или семейное древо. На коже рассказчика лишь истории, которые они всю жизнь пересказывают слово в слово. Книги из кожи рассказчиков прошлых лет стоят бок о бок на полках в потайной комнате.

Почти никто в городе не знает их имён, и лишь для Мел они родственники, символы прошлого, семья.

Мы долго сидим в тишине. Мел переворачивает страницы, а я в полудрёме смотрю на неё.

– Ну где же ты? – хмуро бормочет под нос Мел. Она придвигает книгу ещё ближе и медленно рассматривает каждую страницу, вооружившись увеличительным стеклом. – Ведь было же… где-то здесь.

Потянувшись, я встаю, и Мел поднимает голову.

– Помочь? – спрашиваю я, растягивая губы в не самой искренней улыбке. – Глупо сидеть без дела.

Мел приподнимает брови:

– Искусство читать знаки не каждому дано, сама понимаешь.

Рассказчица немного отодвигается от стола.

– Что это за история? – спрашиваю я.

– Возьми стул и садись рядом.

Мел сдвигает кресло, освобождая место за столом, а я подтаскиваю деревянный табурет, маленький, низкий, явно сколоченный для ребёнка, и усаживаюсь рядом, склоняясь над книгой из кожи. Оказывается, Мел разглядывает всем известную историю о спящей принцессе – любой знает эту легенду с детства, знакомясь с ней ещё до первых уроков в школе.

– Но эти метки совсем не похожи на твои! – восклицаю я. – Разве рассказчики не должны хранить истории и пересказывать их слово в слово?

На коже Мел переливаются рисунки всех цветов. На руке – рисунок к легенде о спящей принцессе: девушка в переплетении зелёных колючек терновника склонилась над сломанной прялкой. На ноге, ниже колена, изображены влюблённые. Они стоят рядом, солнце и луна почти сливаются в одно целое. Образ Святого отчасти скрыт под юбкой, но я вижу его фигуру в золотистых тонах, в отблесках славы. Рисунки на теле Мел, как спелые фрукты, а книга перед ней на столе – серая с чёрным. Бесспорно, все рисунки прекрасны, но, только приглядевшись, я нахожу сходство между иллюстрациями в книге и на коже Мел. Рассказчица лукаво улыбается.

– Люблю такие вопросы, жаль, задают мне их очень редко. Да, с течением времени метки действительно очень изменились. – Она мягко проводит рукой над открытой книгой. – Если бы рассказчики всех поколений встретились и прочли какую-нибудь из всем известных легенд, наши голоса звучали бы в унисон. Мы произносили бы одни и те же слова, ведь мы давно научились передавать и ревностно хранить наши истории. А вот рисунки, иллюстрации… их мы вольны выбирать сами, лишь бы картинки точно отражали основные мысли легенд.

– А почему вам дали такую свободу выбора? – спрашиваю я. – Обычно в Сейнтстоуне всё подчинено строгим правилам.

Мел весело качает головой:

– Как цинично ты рассуждаешь. – Откинувшись на спинку кресла, она касается кончиками пальцев линий татуировки на предплечье. – Рассказчик призван не просто подробно пересказать историю. – Я удивлённо приподнимаю брови, но Мел продолжает, не давая сбить её с мысли. – И я не просто рассказываю, я помогаю слушателям верно воспринять сказанное. Глядя на мир, который нас окружает, я стараюсь сделать так, чтобы истории помогли нам осознать наше настоящее, как и где мы живём. Я должна помочь нашим гражданам увидеть, как мы все связаны с нашими легендами. Метки на моей коже – способ интерпретировать истории, сделать их ближе к нам сегодняшним. Разве не в этом цель любого творческого порыва? Искусство снова и снова обращается к старинным легендам и пересказывает их на новый лад, помогает нам осознать мир снаружи и духовное начало внутри нас.

Я подаюсь вперёд. Такое ощущение, что я снова на уроке.

– А если рассказчик ошибётся? Вдруг его толкование окажется неверным или даже он извратит легенду, чтобы добиться своих целей?

– И потому мы всегда возвращаемся к началу. Книги из нашей кожи – доказательство нашего служения поколениям граждан. Каждый новый рассказчик возвращается к давно известному – произносит те же слова, пересказывает те же легенды, делает пусть пугающее, но священное дело. – Мел пожимает плечами. – Мы просто добавляем кое-что от себя.

– А что ты привнесла в наши легенды?

Мне и правда любопытно.

Подумав, рассказчица отвечает:

– Когда я только начала свой путь, казалось, наступил золотой век. Вокруг было столько страсти, веры, новообретённой любви и покорности учениям наших предков…

– А что теперь? Ты думаешь иначе? – Я осторожно подталкиваю Мел к новым откровениям.

Она вздыхает:

– Теперь… сегодня я вижу, что люди испуганы куда сильнее, чем прежде, и, как ни парадоксально, в то же время более уверены в собственной правоте. Возможно, так всегда бывает. Наверное, я была слишком наивна или меня переполняли надежды, из-за которых я не видела недостатков.

Я снова бросаю пристальный взгляд на книгу на столе.

– Но почему ты взялась за старинные книги именно сейчас? – спрашиваю я. – Почему?

Мел тоже смотрит на раскрытые страницы.

– Мне всё время кажется, что я что-то упустила. Нечто очень важное. – Между бровями рассказчицы появляется морщинка. – Всякий раз, когда в нашей истории случалось что-то необычное, рассказчики и рассказчицы обращались к старинным книгам и находили в них предсказание произошедшему, какой-то намёк, спрятанный в известных всем легендах. Все самые важные события в истории – переселение пустых, например, – были так или иначе предсказаны. Но не… – Она отрешённо постукивает по столу пальцами. – Но не это.

Сердце в моей груди глухо стучит.

– Ты имеешь в виду мэра Лонгсайта и его возвращение из мира мёртвых? – тихо уточняю я.

32 079,51 s`om
Yosh cheklamasi:
16+
Litresda chiqarilgan sana:
05 may 2023
Tarjima qilingan sana:
2021
Yozilgan sana:
2019
Hajm:
200 Sahifa 1 tasvir
ISBN:
978-5-4366-0838-9
Mualliflik huquqi egasi:
Робинс
Yuklab olish formati:
Uchinchisi seriyadagi kitob "Книги на коже"
Seriyadagi barcha kitoblar
Matn
O'rtacha reyting 4,3, 3 ta baholash asosida
Matn
O'rtacha reyting 4,6, 11 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 3,7, 3 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,5, 4 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 3,3, 7 ta baholash asosida
Matn, audio format mavjud
O'rtacha reyting 4,3, 3 ta baholash asosida
Matn
O'rtacha reyting 4,5, 15 ta baholash asosida
Matn
O'rtacha reyting 4,3, 21 ta baholash asosida
Matn
O'rtacha reyting 4,6, 11 ta baholash asosida