Kitobni o'qish: «Отель для призраков»
От автора
Можно верить и не верить, можно жить в реальном мире, а можно в мире фантазий. Можно любить и не любить! Но… Есть в нашей жизни две неоспоримые вещи – это Рождение и Смерть.
Если с Рождением всё более или менее понятно, то к смерти мы относимся по-разному. Кто-то боится её приближения, кто-то ждёт с мольбой, надеясь избавиться от земных мук.
Но что, если Смерть приходит за вами, когда жизнь в самом разгаре: множество планов на будущее, дом, семья, дети? Что тогда? Вы остаётесь на этой земле, без возможности стоять на ней. Вы видите, но не можете потрогать, вы слышите, но не в силах ответить. Ваше тело мертво, но дух жив и просит о помощи.
И тогда помощь приходит в лице тех, кто призван оберегать неприкаянных и обездоленных, предоставляя им крышу над головой и веру в будущее, приглашая их души в «Отель для Призраков». Неказистый домик с высоким забором, с заросшим садом и обшарпанной калиткой… Длинные тени от высокой старой рябины, да фиолетовый свет фонаря, пожалуй, лишь это может привлечь ваше внимание. Но попробуйте заглянуть чуть дальше… Что прячется за этими невзрачными стенами? Кто живёт по соседству с вами и выходит на улицу лишь с наступлением сумерек?
Если Вы приглядитесь повнимательнее, то заметите, какие странные гости стеснительно мнутся у калитки, прежде чем войти, и лишь протянутая рука хозяйки вселяет в них уверенность и рассеивает их страхи. А Вам не страшно?
Что воет по ночам в доме напротив, где в едва освещённых окнах то и дело мелькают прозрачные тени… Что? Призадумались?
«Отель для Призраков» – это не выдумка!
Это – реальность, и она где-то рядом…
О главном!
Многие события и персонажи в романе «Отель для Призраков» – не являются выдуманными. Хроники катастроф, аварий, несчастных случаев, приведших к трагической гибели людей, описаны мною, превозмогая величайшую скорбь… Их боль не оставила меня равнодушной и, преломляясь в моём сердце, создала это произведение.
Их имена и фамилии изменены, их истории приобрели лёгкий налёт моей фантазии, от этого их образы перестали быть газетными персонажами из полицейской хроники разных лет.
Хорошо это или плохо – спорно, но люди быстро забывают чужую боль, и, чтобы оставаться живыми, мы должны помнить тех, кто не успел насладиться этим чувством до конца!
Прошу прощения у тех, кто, возможно, узнает в описанных персонажах своих родных и друзей. Вечная им память!
Начало…
Я унаследую только то, что создам сама.
Ты не всегда знаешь, в какой именно момент начнётся твоя история, и уж, конечно, совершенно не можешь догадываться, как и когда она закончится…
Но я знала…
Эта история началась в одну тёплую июньскую ночь, когда мне в первый раз приснился этот дом…
Сон начинался так: я иду по старой разбитой дороге, где-то на окраине города, теребя в руках и без того мятый листок с адресом, и в самом конце улицы, носящей имя великого русского писателя Николая Васильевича Гоголя, нахожу дом №13.
Он-то мне и нужен…
А калитка приоткрыта, словно меня уже ждут. Захожу и вижу его обшарпанные стены и глухой
забор, вдоль которого тянется тоненькая тропинка в сад, заросший вишнёвыми дичками и высокой крапивой.
Сад был слишком большой, а дом – маленький, просто крошечный, хоть и с виду казался вполне приличным.
Две проходные комнаты, кухня и веранда, остеклённая маленькими ромбиками, часть из которых давно выпали наружу и лежали под окнами мелкими осколками.
Во сне я медленно проходила по этому архитектурному «чуду» и пыталась оценить его реальную стоимость. На стенах с потускневшими обоями, покрытыми жёлтыми пятнами, висели рамочки с фотографиями из прошлого. Все эти люди были мне незнакомы, и их жизнь в этом доме показалась нереальной, несуществующей, но проходя мимо, я понимала, что люди на фотографиях смотрят в мою сторону и шепчутся.
Во сне я отчётливо слышу их голоса и испуганно спешу на кухню. А кухня – крошечная комнатушка, заваленная разным барахлом. Такая кухня просто находка для людей помешанных на диете, в таком убогом и грязном помещении не только готовить противно, но и просто присесть.
Я подхожу к окну, чтобы выглянуть в сад, и вижу, как по тропинке в сторону дома движутся люди. Их тела прозрачны, а движения плавные и неспешные, словно они плывут над тропинкой, не касаясь земли. Их становится всё больше и больше, и уже сад почти заполнен, и крайние из них стоят у входной двери.
От страха я вскрикиваю и выбегаю прочь из дома, собирая на свою одежду пыли паутину вместе с пауками и засохшими мухами, и оказываюсь во дворе.
На крошечной лавочке у двухметрового забора, под огромной рябиной заканчивается мой сон.
Но в следующую ночь – всё сначала…
Я просыпаюсь и ещё долго лежу в кровати, пытаясь прийти в себя.
Глава первая.
Сделка, подписанная кровью
Так больше не может продолжаться! Не может! Чёрт бы побрал этот сон.
Вчера я напилась снотворного и надеялась, что уж сегодня этот сон не посмеет войти в моё сознание, так нет, сон всё равно приснился, да ещё и с продолжением…
Я бегу по улице, а за мной толпа бестелесных призраков с протянутыми вперёд руками и выпученными глазами.
Фу, гадость какая!
В автобусе, заполненном под завязку, я доезжаю до работы и спешу напиться кофе, чтобы хоть как-то разогнать сон. После третьей чашки я облегчённо вздыхаю, глаза перестают слипаться и мысли выстраиваются в чёткую линию.
Если я не смогу избавиться от этого навязчивого сновидения, то, похоже, совсем скоро перестану спать. И жизнь моя закончится с широко открытыми глазами.
Но как найти то, чего нет?
Хотя, почему же нет?! Во сне я шла по определённому адресу, кем-то написанным для меня на листочке бумаги в клетку.
Итак, улица Гоголя, дом №13… Я набила этот адрес в поисковике, и объявления о продаже недвижимости замелькали перед моими глазами. Оказывается, улица Гоголя есть в каждом городе и несложно догадаться, что и дом №13 на ней тоже имеется. Целый час я потратила на поиск нужного дома, но тщетно.
В ожидании новой бессонной ночи моё несчастное тело медленно поплелось домой, ничего не замечая на своём пути и надеясь лишь на внутренний компас, знающий свой адрес и выбирающий кратчайший маршрут, как наилучший навигатор.
Выйдя из метро, я шла по длиннющему подземному переходу, и какая-то тётка сунула мне в руки газету с объявлениями:
– Бесплатная газета! Бесплатная газета!
Покупайте – продавайте, ни минуты не зевайте!
Какая поэтичная распространительница, подумала я, когда та пыталась подмигнуть мне правым глазом.
Газету я взяла, но на подмигиванье никак не ответила, а поспешила на остановку и, сидя у окошка в автобусе, открыла газету.
На третьей странице пестрели объявления о продаже дачных участков и, о Боже, я увидела тот самый дом…
Маленький уютный домик, ищет свою хозяйку.
Не лентяйку, не зазнайку.
Не на день и не на год этот дом хозяйку ждёт.
А на долгие века в дом войдёт её душа…
Тот, кто сможет в доме жить, будет время сторожить.
Он приют дарует тем, кто скорей похож на тень.
И в прозрачные тела он вдохнёт огонь тепла,
И душа к душе прижмётся, возрождаясь навсегда.
Под фотографией были написаны странные стихи и телефон продавца. Тошнота подступила к горлу и по губе потекла вязкая, тёплая жидкость. Машинально я слизнула её и ощутила во рту вкус крови. Алые капли упали на газету и растеклись по фотографии, придав ей красноватый цвет.
Я стала копаться в сумке, выбрасывая содержимое на колени, пока не нашла платок. Зажав нос, я выскочила из автобуса.
Постояв немного на остановке задрав голову к небу, я дышала через рот, пытаясь остановить кровь. Когда платок перестал намокать и, кровь запеклась, я тихонько пошла домой.
Голова кружилась, и ноги заплетались. Наверное, со стороны я была похожа на изрядно подвыпившую тётку, но мне было всё равно.
По пути мне пришлось несколько раз останавливаться и, держась за дерево, переводить дух. Тошнота стала невыносимой, и почти у самого дома, под корявой берёзой меня стошнило. Рядом была детская площадка, и молодые мамаши, похватав своих чад, поспешили убраться побыстрее, дабы не лицезреть эту ужасную картину.
И правильно!
Зрелище – из ряда вон выходящее. Я и сама была бы рада убежать, да не могла, ведь без меня это шоу не состоялось бы.
Вытершись всё тем же платком, я доковыляла до подъезда. Дальше я помню с трудом, но до квартиры я всё же добралась, так как очнулась через сутки именно в ней, родимой. Лёжа в кровати, прямо в одежде и с перепачканным лицом. Эту картину я увидела в зеркале, висящем напротив кровати.
Я не узнала эту женщину…
На меня смотрела незнакомка и похоже, что тоже не узнавала меня.
Вид у неё был жалкий и потрёпанный, а лицо серого цвета с бордовыми разводами. Руки тоже были перепачканы кровью, оттого создавалось впечатление, что эта чумазая дама совершила преступление, убила кого-то, а теперь прикидывается, что ничего не помнит.
Я кое-как сползла с кровати и сделала первые шаги по направлению в ванную. В голове шумело, но тошнило – слегка, и я благополучно, по стеночке, по стеночке, добралась до намеченной цели.
После душа мне полегчало. Я выпила кофе, и та женщина в зеркале перестала быть незнакомкой.
– Да, Варвара Александровна, влипли вы в историю!
Ничего не скажешь!
А всё почему? Да из-за сна этого. Похоже, пора саму себя в психушку сдавать, как шизофреника и параноика.
Мне этот «сонный» дом уже в газетах мерещится…
– Так, стоп! Газета! Где эта газета?!
Я побежала в коридор, и у входной двери увидела скомканную пропажу.
Распрямив страницу №3, я стала пристально вглядываться в запачканную кровью фотографию.
Бордовое небо над домом с тяжёлыми чёрными тучами, и казалось, что они медленно плывут, подгоняемые северным ветром. Я почувствовала холод, проникающий в меня, словно я была там, в фотографии, а не в своей тёплой уютной квартире. Тропинка в сад вдоль высокого глухого забора стала наполняться людьми, ещё и ещё, их становилось всё больше и больше, и они двигались по направлению в сад, но в какой-то момент эти люди обернулись на меня, словно я окликнула их или позвала. Первой стояла молодая девушка, её лицо было видно лучше остальных, она улыбнулась мне так ласково, с любовью, и поманила к себе. Господи, да это же я сама!
Я выронила газету…
Сомнений больше не было, я сошла с ума.
Я всегда была реалисткой, и фантазии в моей жизни занимали последнее место.
Да их просто не было!
Я чётко знала, что хочу от жизни, и шла к намеченной цели реальными путями без фантастических мечтаний.
Была ли я романтиком?
Тоже нет! Я любила окунуться в атмосферу праздника, но без излишеств. Любви я предпочитала безопасный секс, а стихам при луне – хорошую бутылку вина в приятной компании друзей.
Жизнь была разложена по пунктам, которые я выполняла один за другим и отмечала их крестиком, как уже пройденный этап.
А тут эти сны… Они ворвались в мою жизнь и перевернули всё с ног на голову.
И что теперь делать?
Сдать себя в психушку или всё же найти этот дом и узнать, что же он хочет от меня, в конце концов?
Поразмыслив немного, я приняла решение. Обратиться к врачу я всегда успею, а дом могут продать, и тогда сны не отступят, и рано или поздно я всё же окажусь в медицинском учреждении с решётками на окнах.
Значит, нужно спешить. По всей видимости, дом был в другом городе, до которого полдня добираться, но меня уже ничто не могло остановить. Проведя бессонную ночь, ворочаясь с боку на бок, я вскочила с первыми лучами солнца и позвонила по телефону, указанному в объявлении.
Очень долго в трубке была тишина, потом длинные гудки разбили пространство на ровные осколки и, наконец, мне ответили.
Голос был сонный и хриплый. Я даже сразу не поняла, мужчина это или женщина, пока голос не представился:
– Акулина Фёдоровна, матушка моя, прошу любить и жаловать. Что же рано-то так? Не спится?
– Заснёшь тут! – не удержалась я и гневно фыркнула.
– Понимаю, матушка, понимаю. Сновидения порой бывают так навязчивы. Так по какому поводу звоните, матушка моя?
– Вы дом продаёте?
– Дом? Ах, дом! Ну, конечно, продаём или меняем, но назад не принимаем… В трубке раздался смешок, и мне показалось, что этот голос я уже где-то слышала. Женщина продолжала: – Дом продаём, матушка, это конечно, но по вам ли цена?
– А сколько вы за него хотите?
– Это не телефонный разговор, – резко оборвала она. – Приезжайте, матушка моя, посмотрим, прикинем, может и цену скинем.
– Хорошо, диктуйте адрес, я сейчас приеду!
Записав адрес, я бросилась к компьютеру, чтобы найти его на карте, но, увы, как я не билась, но переулок Вечности как сквозь землю провалился. Пришлось взять «Путеводитель по дорогам России», и там, в крошечном ответвлении от улицы Весенней, я отыскала нужный мне переулок.
На сборы ушло не больше пяти минут и около часа на дорогу…
И вот я стояла на улице Весенней, как раз в том месте, где должен начинаться переулок Вечности, но его не было.
Мне несколько раз пришлось пройти по улице, туда и обратно, пока я не заметила низенькую арку между домами. Войдя в неё, я оказалась в нужном мне переулке.
Название переулка как нельзя лучше говорило само за себя. Время остановилось в этом странном месте ещё пару веков назад, и дух вечного покоя растворился в воздухе этого таинственного уголка, надёжно спрятанного кем-то от лишних взглядов и городского шума.
Здесь всё было особенным, не таким, как по другую сторону арки: чистый воздух с запахом ванили и бергамота, едва уловимый, но такой восхитительный. Домики, сошедшие со старинных фотографий начала прошлого столетия, стояли как маленькие сахарные леденцы, прижавшись друг к другу, с ажурными узорами лепнины на фасадах и белыми колоннами у входных дверей. Мощёный тротуар без проезжей части и ни одного автомобиля.
Переулок был крошечный: шесть домов с одной стороны и шесть с другой. Я прошла несколько раз из конца в конец, пытаясь найти нужный дом №3/2, но тщетно. За домом №3 по нечётной стороне, как и положено, шёл дом №5, а где искать эту дробь два, было неизвестно.
Расстроенная, но больше рассерженная, я уже хотела уходить, но тут из подворотни выбежала чёрная кошка и нырнула в узенькую калитку между домами, я пошла за ней и попала в узкий проход.
Я едва могла поместиться в нём, но пройдя несколько шагов, я поняла, что проход расширяется на глазах. Невероятно, но это было так.
Тут я увидела дом №3/2, он стоял в глубине прохода, и на его крылечке стояла старушка и махала мне рукой. Среди всех домов в этом переулке, пожалуй, этот был самым реальным. Его стены были увиты виноградом по самую крышу, и этот виноград на вид был вполне съедобным. Он свисал аппетитными гроздями фиолетового цвета с лёгким восковым налётом, в котором отражались белоснежные облака, плывущие по московскому небу. И всё те же облака медленно скользили в отражении множества чудесных оконцев этого двухэтажного творения неизвестного мне архитектора, а по совместительству – волшебника.
В каждом окне была своя отдельная история, сложенная из разноцветных стёклышек, собранных в сказочные витражи.
На первом этаже в одном из окошек весёлый пастушок играл на своей свирели для кудрявых овечек и пятнистой коровы. В другом, очаровательная красавица с русой косой плела венок из полевых цветов и смущённо поглядывала на пастушка из соседнего окна. У её ног сидели маленькие зайчики, косули и другие лесные обитатели.
Старушка пригласила меня сесть в удобное кресло, а сама устроилась напротив и бесцеремонно стала рассматривать моё лицо. Её чёрные глаза, как рентген проникали в мой мозг, и от этого мои руки покрылись мурашками, и я вздрогнула.
– Что ж, – сказала старушка, – займёмся тем делом, ради которого вы сюда прибыли, Варенька.
– Постойте, я же не говорила вам, как меня зовут.
– Как не говорили? – засмущалась старушка. – А разве в нашем утреннем разговоре вы не должны были мне представиться, как это делают все приличные люди?
– Наверное, – неуверенно сказала я и опустила глаза к полу.
– Итак, Варенька, вы хотели купить дом?
– Да, я хотела…
– Что ж, пройдёмте наверх, матушка моя, там всё и обсудим.
Мы стали подниматься по лестнице… Я едва прикасалась к перилам и старалась не дышать, уж слишком хрупким казалось это хрустальное чудо.
Всего один неосторожный шаг, и она рухнет вниз, а вместе с ней и я окажусь в куче хрустальных осколков, золотых кренделей и изящных цветов, украшающих её перила.
На втором этаже было несколько дверей. Мы прошли по коридору до самой последней, с двумя створками, украшенными декоративной резьбой. Искусному мастеру удалось вырезать на ней сказочные деревья с изящно изогнутыми ветками, на которых сидели диковинные птицы с распушёнными хвостами. Каждое пёрышко было отлично от другого, словно ветер теребил их волоски, растрёпывал кончики и закручивал хохолки. На головах у птиц были короны, а в свободной лапе по сочному яблоку. Вместо листьев маленькие колокольчики украшали ветки деревьев, а снизу ствол обвивали лианы с острыми колючками. Эти лианы пытались поймать птиц за лапки, но что-то мешало им, защищая пернатых красавиц.
Когда старушка растворила двери, заиграла музыка, словно ветер коснулся тех самых колокольчиков, что висели на ветках сказочного леса.
Мы вошли в комнату, и двери сами собой закрылись за нашими спинами.
У противоположной стены стоял стол с ножками – деревьями, работы того же автора, что и дверь, а за ним сидел маленький старичок и читал книгу.
Он перелистывал страницы не как обычно, от начала к концу, а наоборот, покончив с одной книгой, он взялся за другую…
– Егор Каземирович, я Вам Вареньку привела. Она дом купить хочет.
– Ту самую? – старичок поднёс к глазам пенсне и радостно запричитал.
– Какая радость, моя дорогая, а то дом уже истосковался, поизносился без хозяйки за столько лет. Проходите, Варенька, не стесняйтесь. Документы подпишем и дом ваш, как говорится – берите и пользуйтесь.
– Подождите, разве так можно. Мне бы съездить, посмотреть его, а потом уж и сделку заключать можно. Я ведь даже не знаю, сколько вы за него хотите.
– Да сущие пустяки, матушка моя, – вмешалась старушка.
– Сколько дадите, за то и купите.
А с деньгами не спешите. Сначала дом посмотрите, а потом и решим, да только документы сейчас подписать надо, пока Егор Каземирович ещё здесь. А то уедет к осени в Питер, и дело затянется на неопределённый срок.
Опасность потерять дом заставила меня сесть за стол переговоров и взять в руки, предложенные мне бумаги. Я стала читать…
Честно говоря, я не была сильна в юриспруденции, и обычно подписывала бумаги не глядя, но в этот раз я попыталась прочесть…
Но что за ерунда, строчки начали двоиться, а буквы в словах менялись местами, и было совершенно невозможно уловить сути написанного.
Единственное, что я поняла, это то, что дом менял хозяев несколько раз и последняя его хозяйка скончалась 29 лет назад, ровно за год до моего рождения.
Старичок вложил мне в руки перьевую ручку, и я уже готова была подписать, но в ней не было чернил и тогда…
Я царапала бумагу и очень нервничала, так сильно, что голова закружилась, как тогда, в автобусе, и я вновь почувствовала во рту вкус крови. Капля вязкой, почти чёрной жидкости капнула на стол, а Егор Каземирович радостно вскрикнул:
– Вот и чернила.
Пока я не поняла, что к чему, он макнул ручку в кровь и вложил её в мою руку.
– Подписывай, Варенька, не тяни, – ласково уговаривала меня Акулина Фёдоровна.
И я подписала.
Тошнота прошла, и кровь перестала капать.
– Ну, что же, дело сделано, можно и чайку попить – весело сказал старичок, почти заурчав, как делают это довольные коты, объевшись сметаны.
Мне не хотелось пить чай, мне нужно было выйти на свежий воздух, под ароматную виноградную лозу, чтобы окончательно прийти в себя.
Так я и сделала.
Никто не помешал мне, никто не остановил. Я вышла на улицу и обнаружила, что небо потемнело и звёзды, ещё бледные, туманные, но уже зажглись на его бесконечных просторах. Вечер!
Как же быстро летит время. Положив в сумку папку с документами на дом, я поспешила к метро. И в эту ночь я спала почти без сновидений.
Глава вторая.
Дом из моего сна
Нужно спешить! На то, чтобы добраться туда и обратно, у меня всего один день. Электричка с Курского вокзала отходит ровно в девять часов утра, и я едва успевала позавтракать. Заставив себя проглотить бутерброд с сыром, я двинулась в путь. Закрывая входную дверь на все замки, я почему-то съёжилась, словно от холода, и ощутила в душе странное чувство – потери или расставания…
Это было так странно. Я уезжала всего лишь на один день и к девяти вечера собиралась вернуться домой. Но есть кто-то свыше, что устраивает нашу жизнь по своему усмотрению.
И вот я иду по незнакомой улице с маленькими домиками на окраине чужого города, теребя в руках тетрадный листок в клетку с нужным мне адресом.
Частный сектор – как называются эти районы, где людям повезло иметь свой домик и садик в черте города, почему-то наводил на меня уныние. Разбитая дорога, пыльная обочина и крапива в кювете.
Я всегда хотела иметь домик в деревне, где было бы можно спрятаться от суеты мегаполиса, но иметь дом в другом городе – эта мысль была мне совершенно чуждой, и если бы не этот сон…
И вот дом №13 по улице Гоголя. Обшарпанная калитка вровень с высоченным забором, таким высоким, что, перейдя на другую сторону улицы, едва можно было разглядеть крышу дома. И тут я понимаю, что допустила непростительную оплошность, я не взяла у Егора Каземировича, ключ.
Чем я теперь открою причину моей бессонницы?
Тут зазвонил телефон, и я услышала в трубке знакомое хихиканье:
– Матушка моя, вы забыли взять ключ от дома.
– Да, я поняла это только теперь, когда с таким трудом добралась до этого места, – сказала я, а про себя подумала, что эта старушка умеет читать мысли.
– Не печальтесь, Варенька, я помогу вам открыть дверь, не сходя с места, – и старушка вновь начала хихикать, словно её кто-то щекотал.
– Здесь где-то спрятан ключ?
– Совершенно верно! И его нужно найти, матушка моя. Вторая доска в заборе, если считать от ручки двери – найдите её, Варенька. Она слегка качается. Отстраните её и просуньте руку. Нащупали ключ? Он висит по ту сторону калитки.
– Хорошо! Большое вам спасибо! Я перезвоню, когда посмотрю дом.
– Конечно, конечно, буду ждать, матушка моя. Удачи вам, Варенька! –сказала старушка и повесила трубку.
Я всё сделала так, как сказала мне Акулина Фёдоровна. Доска поддалась легко, и я просунула руку до самого локтя и начала исследовать доски. И вот я нащупала маленький ключик и уже почти сняла его с загнутого гвоздика, как мою ладонь пронизала острая боль.
Из последних сил я ухватила ключ и выдернула руку из щели. В кулаке, наполненном кровью, лежал ключик. Я взяла его другой рукой и вставила в замочную скважину, и дверь медленно открылась, сопровождая этот процесс жутким визгом петель и скрипом засовов.
Я глубоко вздохнула и вошла во двор.
И всё изменилось…
День превратился в вечер, городская духота сменилась свежестью, почти весенней прохладой с ароматами весны, когда почки набухают на деревьях и лопаются, высвобождая липкие листочки, и земля покрывается первоцветами и изумрудной травой.
Я прошла по тропинке, что так часто видела во сне, и остановилась у двери в дом. Я потянулась к ручке и обнаружила, что рана на ладони почти затянулась.
Но теперь мне уже было наплевать на эти чудеса и странности. Я толкнула дверь, и она открылась. В доме было темно и сыро. Благодаря сну я пошла по намеченному маршруту и вошла в первую проходную комнату с двумя окошками. Здесь было чуточку светлее, а на столике я обнаружила огарок свечи в подсвечнике и спички. Они немного отсырели, но после третьей попытки мне всё же удалось зажечь свечу. Пламя разгорелось и осветило комнату.
Всё точно как во сне, только добавились запахи , и усилилось ощущение волнения, почти ужаса. Моё сердце бешено забилось, я выскочила на улицу и схватилась за телефон, чтобы сообщить Акулине Фёдоровне, что сделка отменяется, но мобильный не работал.
Что я только не делала, чтобы вернуть аппарат к жизни, но тщетно, он остался бездыханным телом на моей ладони, и мне ничего не оставалось, как убрать его в карман.
Следующим отчаянным шагом было выскочить за калитку и бежать как можно дальше от этого ужасного места, но и здесь меня ждало разочарование – калитка не открывалась. Её словно забили гвоздями с обратной стороны. Сколько я ни стучала, ни толкала её, она даже не шелохнулась, а доска, которую я отогнула, чтобы найти ключ, встала на своё законное место – намертво соединившись с собратьями по забору.
Вот так попала! Хоть караул кричи, и то не поможет. Пришлось вернуться в дом, не ночевать же на улице. Пока я бегала и паниковала, небо совсем потемнело, и звёзды зажглись на небосклоне, пытаясь соревноваться по яркости с оранжевой луной, спрятавшейся на время за лёгкое облачко.
Со свечой в доме было гораздо уютней и теплее. Вынув из сумки тёплую кофту, я надела её и села в пыльное кресло. И моментально заснула, впервые за столько дней.
Но радость моя была недолгой…
– Смотри, смотри, она совсем не похожа на себя. Она совсем другая…
Конечно, другая. Она родилась в новом теле, а старое давно покоится на кладбище, земля ему пухом.
– Какая разница? – присоединился третий голос, более грубый, чем предыдущий. – Похожа, не похожа. Главное, что она вернулась! И теперь наведет здесь порядок, а то совсем от рук отбились!
– Кто отбился-то, Александр Петрович? Кто отбился-то? – возмутился голос номер два.
– Как кто? Все! И вы, милочка, в том числе.
– Как вы смеете, милостивый государь, говорить, что я отбилась от рук. Я не комнатная собачонка, а потомственная графиня голубых кровей. Моя прабабушка была сестрой самого короля Англии.
– Да, когда это было? – парировал грубый голос. – А сейчас вы просто пожелтевшая фотография и не более того.
– Как, впрочем, и вы, граф… – тихонько вставил первый голос, тоненький и печальный.
– А вы, сударыня, лучше бы помолчали! Вы здесь слова не имеете. И на фотографии вы совершенно случайно, по недомыслию моего непутёвого братца, который посмел жениться на прачке.
– Она белошвейка, а не прачка! – защитила девушку графиня.
– Какая, чёрт подери, разница, прачка или белошвейка? Она нам не ровня! И Вареньке она, не родня! Так пусть помалкивает, когда её не спрашивают.
– Не могли бы вы заткнуться, Александр Петрович? – раздался четвёртый
голос.
Он был громче всех остальных. И его нотки выдавали превосходство.
– О, вот и наше домашнее привидение! – усмехнулся вечно недовольный граф. – Собственной персоной нарисовался. Значит, жизнь в доме постепенно оживает, сразу видно, что хозяйка вернулась.
Я лежала и слушала эту перебранку, и не могла понять, кому же все-таки принадлежат эти голоса. Я медленно открыла глаза и стала вглядываться в темноту…
На стене висели фотографии, и свет луны падал прямо на них. Дама в шляпе с большими кружевными полями сидела в кресле и обмахивалась веером, а рядом стояла молоденькая девушка с потупленным взглядом и печальною улыбкой.
На другой фотографии большего размера стоял джентльмен с высокомерным взглядом. Задравши нос кверху, он позировал фотографу, чтобы тот как можно лучше запечатлел его графский профиль.
На поводке граф держал пару борзых собак, которые то и дело лаялись между собой и пытались укусить друг друга. Недаром говорят, что собаки зачастую похожи на своих хозяев.
Четвёртый голос раздавался из глубины комнаты, и говорящего не было видно.
Я привстала на локти, стараясь рассмотреть его, и тут меня заметили.
– Она проснулась! Цыц! Не смейте её пугать, господа настенные картинки!
Эта фраза принадлежала четвертому собеседнику, которого я не могла разглядеть. Но его голос приближался…
Дальше притворяться спящей не было никакого смысла, и я встала с кресла.
Фотографии на стене замерли, а четвёртый голос поспешил меня успокоить:
– Не стоит пугаться, дорогая, это просто фотографии, и не более того.
Ну, подумаешь, в полнолуние они позволяют себе лишнего.
Тебе это ничем не повредит, они болтливы, но совершенно безвредны. Я подошла к окну, и собеседник был вынужден подойти поближе, и тут я его рассмотрела.
Он был высок и хорошо сложен, молод и красив.
Смелый взгляд умных глаз сочетался с ласковой улыбкой, что едва касалась его губ. Этот взгляд был почти нежным, любящим, с небольшой поправкой на лёгкую растерянность.
На нём была белоснежная рубашка с поднятым воротником и тёмные брюки. Очень просто и в то же время элегантно.
Но не внешность этого господина привлекла моё внимание.
Особенным в этом парне было то, что он был призраком.
Его тело пропускало через себя свет яркой луны, а туманные кудри на голове становились от этого почти золотыми.
Я смотрела не него, и мне казалось, что я сплю, и это – новый сон, что врывается в моё болезненное сознание. Но юноша подошёл ко мне и притянул руку. В ответ я протянула свою, и наши пальцы соединились. Холодные и лёгкие, они коснулись моих лишь на секунду и проскользнули мимо.
– Ах, Варенька, как жаль… Видимо, сегодня не мой день.
В следующий раз я постараюсь сосредоточиться.
Не сон! Это был не сон! И дом, и юноша, и говорящие фотографии, всё было реальностью.
– Кто вы? – спросила я призрака.
– Коль ты совсем не помнишь меня, Варенька, я представлюсь. А там, будь что будет. Я Пётр Григорьевич Каховский. Русский дворянин и отставной поручик. Умер 13 июня 1826 года в Петропавловской крепости от рук палача в возрасте 29 лет. Был дважды повешен, но ни разу не побывал на небесах. Призрак высшей категории с возможностью материализоваться и частично обретать плоть, концентрацией своего эфирного тела. Так понятно?
– Приблизительно…
– Ты всё поймёшь, милая. Мы знакомы так давно, что для тебя не составит труда вспомнить всё, только чуть позже, когда ты немного успокоишься и придёшь в себя. Главное, что ты снова с нами, Варенька.
– Давно знакомы? И насколько – давно?
– Да уж больше 180 лет, не меньше, а что?
– Да, ничего… А мне тогда сколько?
– Около 320. Примерно.
Возмутительно, какой-то висельник говорит, что мы знакомы с позапрошлого века, как такое может быть, а сама я, просто древняя старуха?
Внезапно Пётр начал превращаться в туман и исчез, даже не попрощавшись.
Начало светать. Я вышла на крыльцо и посмотрела на небо. Звёзды таяли так же мгновенно, как и Пётр, растворяясь в лёгкой дымке утреннего тумана. Воздух был чистым и свежим, как роса на лугу. Он бодрил мой рассудок и осветлял мои мысли. Настало время обдумать всё то, что со мной произошло.
Мысль, что я сошла с ума, теперь была несостоятельной. Всё здесь было куда более реальным, чем там, в другой жизни, по которой я неслась как угорелая. Судьба подарила мне возможность обдумать, кто я и зачем живу. И пусть фотографии разговаривают, двери открываются кровавыми ключами, а призраки утверждают, что мне 320 лет, и пусть…
