Kitobni o'qish: «Глупая»

Глава 1

Все началось с того, что мой бестолковый… ой, мудрейший папенька решил выдать меня замуж. Целых двадцать лет никому не отдавал, а тут вдруг сообщил: пора доче внуков рожать. Будто он их нянчить собирался единолично. И вообще, у него жена всего на десять лет старше меня, мог бы сам детей наплодить, а не принуждать к этому свою кровинушку.

Естественно, я отказывалась, используя самые действенные методы убеждения: сопли, слёзы и угрозы. Всё это не справилось с упорством папеньки. Он непоколебимо желал отдать меня замуж, не слушая доводов против. Я до последнего надеялась на розыгрыш, ошибку, побег жениха, но…

В общем, сегодня у меня свадьба.

Ночь, как полагается, я не спала. Утром меня за это отругали, но замуж выдавать не передумали. Оставалась лишь надежда, что откажется сам жених. Но увы, предприимчивые тётеньки нацепили фату, скрывая весь заспанный лик, который не смог стать свежее даже после профессионального макияжа.

В течение двух месяцев, пока шла подготовка к торжеству, меня не выпускали из дома, не позволяли принимать гостей и даже лишили газет. А я ведь так любила разгадывать в них кроссворды. Но все это ерунда по сравнению с тем, что мне до сих пор не представили будущего мужа. Даже имени не сказали. А ночная вылазка в кабинет папеньки закончилась неудачей – родитель предугадал её. Говорю же, мудрейший.

Когда возникал вопрос о свадебном одеянии, я настаивала только на одном: чтобы не было стелющегося по земле подола. Знала бы моду лучше, подошла бы к своим требованиям более обстоятельно. Потому как прозрачный корсет, пусть и усыпанный блестящими камушками, точно не соответствовал моим вкусам. Хотя на его фоне я вполне быстро смирилась с пышной многослойной юбкой, убеждая себя тем, что при падении не испытаю боли. А ещё никто не увидит моих дрожащих колен. Но стоило мне сделать несколько шагов, как я осознала всю тщетность самовнушения. Ткань шуршала, будто шла я по ржаному полю. Или по пшеничному. Не суть.

Обидевшись на всех, я уселась и стала дожидаться папеньку, но тот всё не приходил. Может, передумал? Смилостивился над единственной дочуркой? Или жених помер? Меня устраивал любой вариант, лишь бы оставалась девичья фамилия. Потом что-то изменить будет сложно, практически невозможно.

Явившийся родитель был взволнован и непривычно рассеян. Скользнув по мне взглядом, он попросил поднять фату. Вредность моя всегда со мной, и потому я отказалась, объяснив папеньке, что только мужу сие позволено. Зря не промолчала. Мудрейшему для опознания хватило и голоса.

Все жалобы по поводу свадебного наряда родитель пресёк на корню. Оказывается, одеяние для невесты прислал сам жених, к нему и претензии. Мне оставалось только вздохнуть и шуршать рядом с папенькой.

На улице я еле сдержала себя, не закричав: «Свобода!». Всё равно радость была бы недолгой, ведь меня быстренько усадили в лимузин, при этом аккуратно расправив юбку. А потом я осталась одна в этой большой искусственной коробке. Раздался щелчок блокировки дверей, стекла подёрнулись дымкой, а после и вовсе – потемнели. Перегородка, отделявшая меня от водителя, естественно, поднята.

И от этого всего я должна была быть счастлива?

И вообще, следует папеньке сказать, что так внуков не делают.

Лимузин ехал не меньше часа, хотя до храма пешком можно добраться за сорок минут. Знала бы, что так долго ехать, поспала бы.

Щелчок, и за открывшейся дверью предстаёт папенька, а за ним такая толпа, что мне резко расхотелось выходить. Чего они все собрались?

– Джениса, поспеши, – поторопил он, держа руку протянутой.

Была бы у меня мелочь, непременно вложила бы её в ладонь родителя. Но монет я при себе не имела, и потому пришлось вручить свою кисть. Папенька тут же сжал её, легонько, но довольно крепко. Похоже, чувствовал мою нерешительность и подстраховался. Не зря, должна признать. Никогда не любила скоплений народа, особенно если находилась в центре внимания. Именно поэтому я научилась избегать всяких торжественных и не очень приёмов. А когда попадала на них, вернее, когда папенька раскусил мои уловки с недомоганиями в самый неподходящий момент, то старалась уйти в тень, а то и вообще – улизнуть домой.

Аккуратно выбравшись из лимузина, я гордо выпрямилась. Точно, как учила мачеха. Хотя до её талантов мне далеко – Лоретт, казалось, просто не умела сутулиться. Во всяком случае, за те десять лет, которые она прожила в нашем доме, я за ней подобного ни разу не заметила.

Фата не только скрывала лицо, но и не позволяла мне хорошенько осмотреться. Да ещё эти люди… Кто они такие? Почему так вглядываются в меня? Понятно, что невеста всегда имеет повышенный интерес окружающих, но мне он всё равно не нравился. Я бы предпочла всеобщее игнорирование.

Мой вздох прозвучал довольно шумно, и это немало взволновало папеньку. Наклонившись ко мне, он чуть слышно проговорил:

– Без глупостей, Джениса. Если ты опозоришься, то мы потеряем всё.

– Так бы и сказал, что проводишь очередную сделку, а не за дочь и будущих внуков радеешь, – ответила я.

– Ты меня услышала, – удовлетворился папенька, и мы начали шествие.

Никогда не думала, что мне так не повезёт. Договорные браки давно прекратили быть правилом, но закон, принятый около века назад, никто не отменил. Согласно ему, родители могли провести помолвку детей без их участия, если последним не исполнилось двадцати двух лет. А несчастные дитятки обязаны подчиниться такому волеизъявлению. Противных случаев просто не подразумевалось. А брак, как и совершённый полюбовно, оставался таким же практически нерушимым – до смерти одного из супругов. Или как решат Сияние или Тьма, в зависимости от храма, в котором заключался союз.

Несмотря на гул, стоявший вокруг, стук моих каблуков о брусчатку раздавался неприлично громко. Будто каждым шагом я вела обратный отсчёт.

– Папуль, – тихонько обратилась к отцу, – а почему этот храм?

– Позже поймёшь, – сквозь зубы ответил родитель, не поворачиваясь ко мне.

Да уж неглупая, осознаю, что в храме Тьмы не сиянием благословлять будут. Но неужели об этом нельзя было предупредить? Ведь это столько неучтённых мной нюансов!

Пока я подавляла в себе гневные мысли, папенька довёл нас до входа. Люди остались за спиной. Значит, и ритуал бракосочетания состоится по древним обычаям, когда пару венчала только Тьма, не любящая свидетелей. Это в храме Сияния всё происходит напоказ. И, признаться, я никогда не предполагала, что моя свадьба свершится иначе.

Колени до последнего держали отлично, но тут сплоховали. Хорошо, что папенька всё ещё придерживал меня под локоток, иначе упала бы точно. А ведь даже ступеней нет, на которые можно списать всю вину.

Арка, ведущая в храм, была затянута тьмой, и входить в неё мне совсем не хотелось. Тем более одной. До этого момента я не до конца понимала происходящее, не чувствовала его реальность. Но теперь… мной овладела злость. Тихая и скромная, конечно, но всё же. Мало того что отдают замуж, держа в полном неведении, так ещё подсовывают белое платье перед храмом Тьмы. Войдя в таком виде, я нанесу оскорбление покровительнице, ведь она не любит не только свидетелей, но и показушного, вызывающего поведения.

– Папуль, – растерянно протянула я. – Что делать, папуль?

Он не ответил. Уже отошёл от меня, оставив совсем одну. Может быть, родитель и стоял недалеко, но эта ткань перед глазами мешала всматриваться в окружающих. Ко всему, толпа стихла: ни звука, ни шороха, ни чиха. Наверное, я не единственная знала о предпочтениях Тьмы. И в глазах людей мне предстояло сделать нелёгкий выбор: отказаться от брака, что в принципе невозможно в моём случае, или оскорбить покровительницу храма.

От волнения я закусила губу. Если жених жаждал позорного бегства невесты, то, значит, у него огромный зуб на папеньку. Не зря мудрейший предупредил о последствиях, такими вещами он, поднявшийся с самых низов, никогда не шутил. Выходит, неизвестный будущий муж совсем не хотел брака, потому и прислал это белое платье. На его месте довольно разумно предполагать гнев Тьмы и, соответственно, моё последующее выдворение из храма. В этом случае договор считался исполненным.

Ну, мудрейший! Намудрил, так намудрил! Мог же нормально поговорить со мной, объяснить всё. Да хотя бы не сочинять байку о внуках!

Поправив полупрозрачные митенки, усыпанные, как и платье, блестящими камешками, я аккуратно подобрала шуршащую юбку и шагнула вперёд, уверенная, если меня отвергнет Тьма, то папенька потеряет меньше, ежели я попытаюсь сбежать сама. Последнее вообще ничего не даст, ведь придётся возвращаться в храм. А раз так, то логичнее выбрать вход в арку.

Темнота отрезала не только зрение, но и слух. Если на улице было очень тихо, то тут звуки отсутствовали вообще. Даже мои каблучки оставались бесшумными. Надеясь на ровность пола, я продвигалась дальше, едва сдерживаясь от того, чтобы выставить руки перед собой. Постоянно казалось, будто встречи со стеной или колонной не избежать.

– Хоть бы свечку зажгли, – проворчала вслух. – Я же совсем не маг. Мало того что замуж насильно выдают, так ещё и бросают в темень. Тоже мне, торжественная церемония.

Внезапно под ногой что-то сдвинулось, я покачнулась и уже была близка к испытанию юбки на мягкость, как меня подхватили чужие руки. Крепкие такие.

– Благодарю, – тут же сказала я, немного растерявшись.

– Не стоит, – ответил обладатель крепких рук, помогая принять вертикальное положение. – Вам следует быть осторожнее.

Умный какой! Молча попыталась отойти от незнакомца, но тот продолжал удерживать меня.

– Пустите, – мягко попросила я.

– Думаю, нам с вами по пути, – нагло заявил он.

– Жених? – догадалась я.

– Невеста? – насмешливо повторил мой тон.

– А вы кого-то другого ждали? Если так, я могу сходить и позвать.

– Идёмте, – сказал он и тут же подтолкнул вперёд. – Вам следовало дождаться меня у входа.

Я чуть не задохнулась от возмущения. Не успел жениться, а уже претензии предъявляет. Лучше бы имя назвал или сам показался. Тут же стало интересно, узнаю ли я после церемонии имя своего мужа, или его продолжат скрывать?

Остановились мы резко. Темнота, тишина, мужчина за спиной. Его дыхание, шевелящее фату на моей голове. Трясущиеся колени.

Резкая вспышка света ослепила.

Глаза заслезились.

– Предупреждать надо, – обиженно отозвалась я, моргнув несколько раз.

Жених не ответил.

Воспользовавшись случаем, я попыталась обернуться, но мужчина не позволил.

– Рано, – пояснил он.

Ой-ой, не больно-то и хотелось.

Конечно, я обиделась. Развёл тут таинственность. Я, быть может, жду гнева Тьмы и хочу хоть краешком глаза посмотреть, кого папенька в отцы моих детей подобрал.

А теперь не успею.

Вздохнула.

Всё-таки в храме Сияния венчание проходит красивее. А тут стоишь и не знаешь, что делать. Стоять, что же ещё. Но это неинтересно. И что я потом расскажу о своей церемонии? Мы стояли в темноте, жениха я не видела, а периодически впереди что-то сверкало?

Уже не пытаясь раскрыть глаз, я расслабленно опёрлась затылком о мужчину, стоящего позади. Зевнула раз. Второй. Хотела и третий, но жених положил руки на мои плечи в предупреждающем жесте. Тиран!

– Ты не видишь, но вокруг нас танцуют тени, – склонившись к уху, прошептал он. – Завораживающее зрелище!

– Хвастун, – буркнула я, обидевшись ещё сильнее.

Никакого праздника для невесты! Наверное, и поесть нормально потом не дадут.

Скользнув ладонями по моим рукам вниз, жених переплёл наши пальцы. А следом пришла боль, будто кисти окунули в кипяток. Вскрикнув, я попыталась вырваться из захвата, но у меня ничего не вышло.

– Отпусти! – потребовала у жениха.

– Сейчас всё пройдёт, – ответил он. – Тьма венчает несколько… болезненно.

– Тебя в детстве не роняли? Мне больно!

Жених сжал пальцы ещё сильнее. И в тот же момент боль ушла, словно её и не было.

Я всхлипнула. Папенька совсем не любит меня, раз позволил такие издевательства. Лучше бы ещё лет двадцать дома держал, чем замуж за мага да в храме Тьмы. Когда у меня будет дочка, ни за что не пущу её сюда!

Жених тем временем не стоял просто так. Не расцепляя пальцев, он поднял руки.

– Не может быть! – поражённо воскликнул он.

– Теперь-то отпустите? – спросила голосом, который непременно должен вызывать жалость.

Не проняло.

– Этого не может быть! – крикнул жених.

Похоже, он ещё и больной.

– Тьма, почему?!

– Вы ведёте себя невоспитанно, разговаривая с Тьмой в то время, как мне не дано её слышать, – я не смогла удержаться от упрёка.

И вообще, что это за мужчина, который не бросился успокаивать свою рыдающую невесту? Ну да, не совсем рыдающую, но ведь он не проверял. Вот встречусь с его мамой, обязательно пожалуюсь!

– Тьма! – уже тише, на выдохе, произнёс жених.

Точно, нездоровый.

Дёрнувшись, я сумела освободить свои руки и, воспользовавшись свободой, тут же развернулась. Вот только вспышек света больше не было, жених так и остался невидимым в темноте. Я уже хотела поднять фату, чтобы рассмотреть хотя бы очертания, не может же быть всё настолько непроглядным, как раздался странный звук.

Уловить момент, когда мы переместились на улицу, не удалось. Все произошло в мгновение, меньшее, чем взмах ресниц.

Ну вот, Тьма выгнала меня. И, похоже, не одну – всё ещё неизвестный маг стоял за моей спиной. Главное, суметь доказать папеньке, что во всём виноват неудавшийся жених, ведь я была самой послушной дочкой, как и обещала.

Возгласы толпы слились в единый гам, отдельные фразы тонули в нём. Отец не подходил, не забирал меня, а идти одной в таком платье мне совсем не улыбалось. Украдкой вытянув шею, я стала выглядывать родителя.

Внезапно жених дерзко, но мягко развернул меня к себе. Не успевая среагировать, я оказалась прижата к его груди.

– Люди ждут поцелуя, – сказал он, явно не испытывая от этого радости.

– Зачем? – удивилась я. – Нас же Тьма выставила из храма.

– Тьма нас обвенчала.

Не веря словам, я взглянула на свои руки.

– Не может быть, – полушёпотом повторила я недавнюю фразу… мужа?

Стянув митенки, я не просто убедилась в сказанном, но и испытала настоящее потрясение. Вязь, чёрная-чёрная вязь, обвивала все пальцы, шла мелким узором по тыльной стороне ладони и переплеталась браслетами на запястьях. Все пальцы, обе руки… Но это же…

– Не может быть!

Теперь я понимала ошеломление мужа. Не больной он, совсем не больной, что, конечно, немало радует.

Тьма! Да я замужем! По-настоящему! И навсегда…

Муж потянулся к фате.

– Не трогай! – прошипела ему.

Только сейчас я взглянула на того, с кем меня связала тьма. И снова не смогла сказать больше, чем:

– Не может быть…

Один из самых сильных магов страны, палач, которому никто не мог соврать, загадка природы, сотканная из самой тьмы, и просто умопомрачительный мужчина – Артемио Лафар.

Да, папочка, твой сюрприз удался! Если уж выходить замуж, то только за Артемио Лафара!

Но самому Тео о таком знать не позволено. Я всё ещё обижена на него.

Муж, дожидающийся, пока спадёт мой первый шок, возобновил попытку поднятия фаты.

– У меня макияж смазался, – предупредила я. – А поцелуй необязателен. Это же храм Тьмы, тут не дозволена показушность.

На всякий случай посмотрела на его руки – такая же вязь – и с облегчением выдохнула. Позже стоит непременно заглянуть в храм и поблагодарить Тьму за такой подарок.

От идеи с поцелуем муж отказался. Конечно, если открыть лицо жены, то прятать его заново не принято. Полагаю, Артемио вовсе не нужны слухи о его издевательствах над невестой в храме Тьмы. И совсем необязательно сообщать ему, что всё, нанесённое на меня, не только водостойкое, но и магостойкое. Ведь мне самой легче прятаться за полупрозрачной тканью от этих многочисленных голодных глаз, тем более с их стороны нет ни одного просвета.

– Лимузин или портал? – спросил муж, приятно удивив меня.

– Портал, конечно.

Это Тео к ним привычен, а я, человек, не владеющий и каплей магии, не упущу возможности прикоснуться к обычно недоступному мне.

И снова всё произошло слишком быстро. В мгновение мы переместились от храма в большой холл, по которому сновали люди в униформе. Тео тут же отошёл от меня на шаг.

– А те, что там остались, не обидятся? – уточнила я.

– Я никого не звал, – муж пожал плечами.

– А папенька? – спохватилась я.

– Он должен быть на полпути сюда.

Ну теперь я практически спокойна. Осталось только несколько нюансов.

– Где я могу привести себя в порядок?

– Твои комнаты уже готовы, – ответил он, оглядываясь. – Катрис, проводите мою жену.

Не успела выйти замуж, как Тео начал тыкать, а какой-то Катрис выкает. Прищурившись, я со всем ощущаемым возмущением посмотрела на супруга, совершенно забыв, что он моего взгляда увидеть не может. Вот как запрусь в комнатах, будет знать цену своего пренебрежения. Мог бы и сам проводить. Или переместить. Зря, что ли, магом родился?

Мой хитроумный план по отсиживанию в комнате провалился. Катрис, статная женщина с идеально гладким пучком на волосах, слегка тронутых сединой, не пожелала оставлять меня одну. А находиться с этой молчуньей до самой ночи было выше моих сил. Ну кроме шуток? Я спрашиваю, а Катрис только и делает, что косится, как на нерадивую ученицу. Разве что глаза не закатывает. А ещё всюду по пятам следует, будто я не в свои комнаты пришла и могу что-нибудь украсть.

Выделенная жилплощадь, к слову, мне совсем не понравилась. Двери: только входная, в санузел и гардеробную; спальня, кабинет и гостиная имели лишь проёмы. Хотя наличие кабинета меня немало порадовало, пусть он и был практически пуст.

– Ваш муж уже отдал распоряжения переоборудовать комнату в детскую, – сообщила вездесущая Катрис.

– Какую детскую? – возмутилась я. – Мне кабинет нужен, а не игрушки.

– Детская предназначена для вашего ребёнка, – спокойно ответила женщина.

– У меня нет детей, – отрезала я.

– Для вашего общего ребёнка, – настаивала Катрис.

Ах, она про тех желаемых папенькиных внуков. Но ведь это мой кабинет…

– Тогда пусть муж свои комнаты переоборудует, – нашла я выход.

– Я обязательно передам ваши пожелания, – ровно отозвалась Катрис.

– Зачем передавать? – удивилась я. – Мне несложно и самой сказать.

Женщина снова замолчала. Видимо, лимит её речей исчерпался. Лучше бы она отвечала на первые вопросы, чем покушалась на мой кабинет.

Осмотрев комнаты, я зашла в ванную. Полупустую, безо всяких косметических и не очень средств, разве что мыло тут было. А ещё в самой ванне лежал красный чулок. Не просто так Катрис промолчала, когда я спросила, скольких из своих любовниц мой муж приводил к себе. Теперь мне также интересно, которые из них задержались в этом доме. Вряд ли чулок оставила рассеянная горничная, и уж точно его не потерял сантехник.

Прошуршав обратно в спальню, я заглянула в гардеробную. Вещей там не оказалось. Папенька меня совсем голодранкой чужим людям отдал. Вздохнув, я обернулась к Катрис.

– А где комнаты мужа?

– На втором этаже.

А меня на третий заселил! Даже не подумал, что я ножками везде хожу, а не перемещаюсь в мгновение, как он.

– Ведите! – решительно распорядилась я.

– Таких указаний не было, – со спокойствием отказала Катрис.

Вот так, мой голос ничего не значил.

– Тео просил вас проводить меня, не уточняя куда, – настаивала я.

– Я бы на вашем месте не ходила туда, – или показалось, или самообладание женщины покачнулось.

Но теперь, после этих слов, мне ещё интереснее посетить комнаты мужа.

– Вот как окажетесь на моём месте, непременно не пойдёте туда.

Я первой выскочила в коридор и сразу же направилась к лестнице.

Если бы папенька не любил меня и не подарил такие замечательные туфельки, я стоптала бы себе все ножки. Но пока я шуршала довольно бодро.

Катрис проворно догнала меня и шла рядом, всё такая же невозмутимая.

– А там будут кишки недругов висеть? – спросила я. – Или ванна, наполненная кровью? О! Засушенные головы врагов вместо светильников…

Мои предположения разбивались о молчание женщины. А ведь могла и подготовить к увиденному.

Дверь открылась с тихим скрипом. Нехозяйственный мне муж попался, раз даже не смазал петли.

Внутри было темно-темно, как в храме. Недолго думая, я прошла вперёд, где предполагаемо находились окна, и, приложив немало усилий, раздвинула тяжёлые шторы. Обернулась. Обескураженная Катрис стояла в проёме. А обескураживаться было чему. Всё: стены, мебель, текстиль – чёрного цвета. И никаких кишок, голов и крови. Последнее я специально проверила, зайдя в ванную.

Вкус у Тео, конечно, дурной, но страшных вещей, о которых повсюду ходили слухи, я не увидела. Даже немного жаль стало. Но в глубине души отлегло. Слухи оказались просто слухами.

– Душно тут, – пожаловалась я. – И света мало.

Катрис если и хотела что-то сказать, то не успела. Я уже раздвинула все оставшиеся шторы и раскрыла окна настежь.

– Вот так намного лучше!

– Вашему мужу это не понравится, – осторожно заметила женщина, так и оставаясь на пороге.

– Это только его заботы, – отмахнулась я. – Мы с ним связаны навечно, потому следить за здоровьем мужа – моя прямая обязанность!

– Навечно? – тихо переспросила Катрис.

– Именно, – ответила я и стянула митенки. – Ой, кажется, вот эта завитушка изменилась… или нет.

Когда я взглянула на женщину, та окончательно растеряла своё хладнокровие, держа ладонь у раскрытого рта.

– Только не говорите: «Не может быть!», – попросила я. – Тео сам удивился.

– Доигрался, мальчишка! – вполголоса произнесла Катрис.

– Это во что он так играл? – уточнила я.

– Не берите в голову. Просто такой союз – огромная редкость. Тем более…

– Между магом и человеком, – договорила я. – Знаю, вопиющий случай, – мило улыбнулась, вновь забыв о фате.

Конечно, раньше я вплотную не интересовалась брачными вязями и потому знаю о них не так уж много. Цвет – чёрный или белый – зависел лишь от храма, в котором проходила церемония. Сам узор мог появиться на одном или нескольких пальцах, а также запястье, реже – на обеих руках. Раньше этому явлению посвящалась целая наука. Вязи пытались прочесть, классифицировать, найти закономерность возникновения. Успех был достигнут только в некоторой трактовке рисунка. Вернее, толкование затрагивало степени его распространения.

Если узор касается только пальцев, то этот союз называют «дружеским». Соответственно, количественно определяется и сама величина «дружбы». Пара в таком браке может находиться в достаточно свободных отношениях, вплоть до раздельного проживания в течение многих лет. Подобное расставание не приносит никаких неудобств ни одному из супругов. А со временем вязь имеет вероятность и вовсе – померкнуть или исчезнуть. В этом случае супруги получают возможность заключить новый союз, как друг с другом (что происходило весьма редко), так и с кем-то другим. Но по желанию расторжение брака неосуществимо.

Когда рисунок распространяется на тыльную сторону ладони, причём не важно, с одного ли пальца или нескольких, то союз именуют как «верный». Вдали друг от друга муж и жена испытывают невыносимую тоску. Но, вопреки наивному мнению, измены имеют место и в таком браке. И потому в народе он нередко нарекается как «мученический». Случаев с исчезновением вязи никогда не происходило, дать свободу может только смерть одного из супругов.

Запястье оплетается в «истом» союзе. Чаще всего муж и жена получают такие «браслеты» на разные руки. Намного реже вязь проявляется только на левых или только на правых запястьях супругов. А на обеих сразу – крайняя уникальность. Из ныне живущих в нашей стране известны лишь около двух десятков семей, находящихся в «истом двухбраслетном» браке.

Особенность такого союза в его нерушимости. Узор не меркнет и не исчезает даже в случае смерти одного из супругов. Кроме того, у вдовца или вдовы рисунок становится ярче, словно сообщает всем об утрате, постигшем носителя. Впрочем, он ненамного переживает свою половинку, сгорая буквально за несколько месяцев.

Иногда, очень-очень редко, «истый» союз может померкнуть до «верного». Но только если оба супруга живы и здоровы. Чем это обусловлено, как и само появление узоров – настоящая загадка.

Бывает и такое, что супруги получают разные вязи: один «дружеский», а второй «верный», или любое другое сочетание. В таком браке соразмерна и «зависимость», определяемая узором на руках носителей.

Не исключено и то, что Сияние или Тьма не одобрят союз вовсе. Оснований для этого может быть масса, но все они являются лишь домыслами, не подкреплёнными фактами.

Я твёрдо убеждена, что есть ещё немало раскрытых закономерностей, но по каким-то причинам их скрывают. Не могли же за всё существование науки узнать так мало? Я бы не останавливалась на полпути. И не остановлюсь. Вот только разберусь со своим браком.

– А где сейчас мой муж? Куда он направился? – не особо надеясь на ответ, спросила у Катрис.

– Полагаю, встречает гостей.

– Без меня? И кого же он представляет в качестве жены?

Женщина лишь развела руками. Всё-таки я сумела склонить её к солидарности со мной. Ведь видела, что ей такое поведение Тео тоже не по душе.

– Ну, раз уж он справляется без меня, то проводите меня, пожалуйста, на кухню. Есть хочу смертельно! Хотя… минуточку.

Шуршать в этом безобразии, скрывающем больше лицо, чем тело, мне надоело. Мой гардероб пуст, а у мужа он полон. Конечно, не женскими вещами, меня бы насторожило подобное, но уже что-то.

Нагло перевернув полки и сбросив вешалки с непонравившимися тряпками, я не смогла отрыть ничего подходящего для себя. Бесполезный и бестолковый муж мне достался! Я уже начала скучать по дому папеньки. Вот там всё было организованно, никаких накладок и бардака. Последний разве что от меня.

На мгновение мне стало стыдно за своё вторжение сюда и последующую неаккуратность. Но… не убирать же теперь? И вообще, так Тео хотя бы вспомнит, что с недавнего момента он не свободный мужчина. А то, судя по его поведению, он не придал сему факту никакого значения. И это немало обижало.

– А вот теперь на кухню, – бодро скомандовала я.

Кивнув, Катрис тут же освободила проём, выйдя в коридор. Она вновь была невозмутима и несгибаема, как моя мачеха. До холла первого этажа нам никто не встретился. Если бы не шум, доносившийся снизу, я бы решила, что дом пуст.

Прислуга смотрела на меня странно. И вновь я поёжилась от такого внимания. Пусть люди сновали, занятые своими делами, но всё равно находили мгновение, чтобы поглазеть.

– А где принимают гостей? – тихонько спросила я у Катрис.

– В правом крыле. Там большой зал для подобных случаев. Вход отдельный, – ответила она, не останавливаясь и не поворачиваясь. – Вас проводить?

– Нет, – поспешила отказаться от предложения.

Ещё не хватало, чтобы я мужа выискивала, когда он там… с кем-то что-то делает. Мой живот, заурчав, явно соглашался со мной.

На кухне царила неразбериха, и мы с Катрис оказались совсем не к месту. Перед женщиной почтительно расступались, чем я и воспользовалась, идя почти след в след. Она провела меня в небольшую комнатку, где находилась только одна горничная.

– Чего бы вы хотели? – спросила Катрис, жестом предлагая усесться за стол.

– Чего-нибудь сладкого, – не задумываясь, ответила я.

Горничная тут же выскочила из комнатушки. Несколько минут прошло в молчании.

– Вы не поднимите фату? – не выдержала женщина.

– Потом, – я повела плечом.

Мне хотелось избавиться от всего этого наряда, но показываться прислуге раньше, чем мужу, я посчитала неправильным. Планов рушить его репутацию я не имела. А если уж прошла сюда со скрытым лицом, то стоило и дальше терпеть это неудобство.

Наконец, мне принесли еду. Хотя папенька и говорит, что мороженое – это не еда. Фруктовое, шоколадное, сливочное – вот она радость девичья!

После красноречивого взгляда Катрис горничные, принёсшие вкусности, вышли, прикрыв за собой дверь.

Я стянула митенки и ненадолго засмотрелась на вязь: казалось, что она переливается. Затем с удовлетворением откинула фату назад.

– Надо, наверное, что-то на колени постелить, – запоздало сообразила я, уже взяв ложку. – Заляпаю.

Катрис отреагировала не сразу. Немного замешкавшись, оно всё же дала салфетку. А потом неожиданно села напротив.

– Позвольте спросить, сколько вам лет?

– Двадцать, – ответила я, отправляя в рот шоколадное мороженое. Моё любимое.

– Совсем молоденькая, – женщина покачала головой.

– А Тео сколько? – поинтересовалась я, не обращая внимания на сетования.

– Тридцать пять.

– Нормально, – кивнула я, протягивая ложку к фруктовому лакомству. – Не скоро умрёт.

– Вас совсем не смущает разница в возрасте? – продолжала Катрис каким-то осторожным тоном.

– Нет. У папеньки с мачехой больше.

Всего на год, но я не стала уточнять. Занимать рот мороженым намного приятнее, чем речами.

– А долго торжество продлится? – спросила я, чувствуя острую необходимость во сне.

Хорошее лакомство: мне всегда после сладкого хотелось спать.

– До утра, вероятнее всего.

– Отлично! Значит, успею выспаться.

Приведя себя в порядок, я отдала салфетку Катрис и первой направилась к выходу. Передо мной тут же образовался коридор из расступившихся людей. Их явно не радовала помеха в виде меня, которая мешала работе, о чём я могла судить по выражению недовольных лиц. Хотя возможно, что они просто устали.

Уже подойдя к лестнице, я попыталась отвязаться от компании, заверяя, что прекрасно запомнила путь, но женщина оставалась глуха к намёкам.

На втором этаже мне не удалось удержаться от любопытства. Я остановилась и заглянула в коридор, не особо надеясь кого-либо застать там.

Навстречу мне, уставившись в пол, шёл Тео. И кто же тогда встречает гостей? В недоумении обернулась на Катрис.

– Артемио! – внезапно раздался женский голос.

Повернувшись, я увидела появившуюся из ниоткуда темноволосую женщину в красном платье. Она возникла прямо за спиной моего мужа.

– Сабита? – удивился Тео, резко крутанувшись.

Вот это скорость! Я ж замерла от восторга. А вот гостья, которая явилась сразу на этаж мужа, мне совсем не понравилась. Нормальные люди и маги пользуются дверями.

– Как хорошо, что я тебя застала, – положив руку к нему на плечо, вещала Сабита. – Мне срочно нужна твоя помощь!

А ничего, что у кого-то сегодня свадьба?!

– Рассказывай, – ровно отозвался он, даже не шевельнулся.

– Не тут. Перемести нас в какое-нибудь безлюдное место.

А папенька обещал мне красивые церемонию и торжество…

Подобрав юбку, я преодолела оставшиеся ступеньки бегом. Катрис и не стремилась поспевать за мной. Добравшись до комнаты, я тут же заперлась внутри.

Всё-таки надо было искать другой выход, помимо поспешного брака. Пусть отец постарался на славу с выбором жениха, и Тьма защитила меня практически идеально, я оказалась совсем не готова к союзу с мужчиной. Не с таким, как Артемио Лафар.