Kitobni o'qish: «Ангелы тоже люди»
АНГЕЛ ЕГОР И ПЕРСИКОВАЯ ФЕЯ
Его «целью» оказалась худенькая голубоглазая девчушка, совсем не похожая на все его прежние задания. Егор служил разжалованным ангелом. За крамольные мысли и непослушание был сослан обратно на Землю. И за то уже спасибо, что обратно в цепь перерождений не отправили. Однако теперь Егор опять имел человеческое тело, вследствие чего был смертен как самые простые смертные, с той лишь разницей, что являлся одним из немногих, кто достоверно знал, что на самом деле все смертные абсолютно бессмертны, так как смерти не бывает вообще. Служил Егор на Земле уже седьмой год: охранял президентов, давал советы важным государственным деятелям, подавал «нужные» идеи техническим гениям, а также людям искусства. Ему оставили некоторые сверхкачества, необходимые для работы, среди которых присутствовали способности к гипнозу и внушению, так что «клиенты» думали, что это они сами такие умные и талантливые. Впрочем, так это и было, просто иногда даже гениям нужен некий толчок, чтобы продолжать быть гениями дальше. Один раз Егор помогал роженице вовремя успеть в больницу, и дело было не в ней, а в том ребенке, которого она носила, он должен был стать великим писателем. В матери подобрали дурынду беспокойную, видите ли, в день родов ей приспичило к подруге детства в гости наведаться на другой край города, потом схватки, а на дорогах пробки. Вот и назначили Егора таксистом. Он, конечно, с перепугу работу выполнил чисто: разгонял силой мысли на пути все машины, как мог, внушил гаишнику не штрафовать его за нарушения и даже сопроводить до самой больницы. Так что доехали они с мигалками, успели как раз вовремя, гаишник потом все удивлялся, каким неожиданно для себя сердобольным оказался, и гордился этим. И так ему понравилось быть героем, что стал совершать безрассудно глупые для службы, но добрые по сути поступки, за что был объявлен среди коллег странно помешавшимся и выжит из коллектива, вследствие чего счастливо нашел себя на абсолютно другом поприще. Но это уже совсем другая история.
Вобщем, много полезных и нужных дел успел «натворить» за время ссылки Егор и подустал даже. А вот «амнистия» для него все не выходила. Егор обиделся немного, сколько можно за прошлое наказывать, пора бы и обратно. А тут опять «блестящий» показался, ангел то есть, для всех смертных невидимый. Даже Егор в теперешнем состоянии распознавал его только как блестящий полупрозрачный силуэт. Этот силуэт возвестил, что его оч-чень ответственным заданием становится некая Ева. И сидит Ева в аэропорту, дожидаясь своего рейса, и дождется опять же. Вот только этот рейс никуда не прибудет, потому что в самолет попадет молния, и все его пассажиры упадут в море, не выживет никто. Что делать, время от времени случаются катастрофы. Погибшие бедолаги в цепи перерождений попадают на следующий уровень и приравниваются чуть ли не к народным героям без никаких личных усилий, хотя родственникам, конечно же, этого не объяснишь. Но суть даже не в этом, а в том, что Ева ни в коем случае не должна на самолет сесть, поскольку ей предназначена совсем другая судьба. Ей предназначено встретить особого человека, в результате их безумной любви родится мальчик, вот в мальчике-то и дело. Он должен стать во главе организации, которая объединит все церкви мира и положит конец религиозным распрям, и это будет единственный путь к спасению человечества. Так что, попробуй только не справься. Ему было не впервой важные задания получать, только такой симпатичной голубоглазой клиентки еще не было, и такой хрупкой…
В очередной раз объявили о задержке рейса «Москва – Сочи» по причине погодных условий. Ева удобно расположилась за столиком аэропортовского кафе. Ждать она не любила, но что делать, диктовать Богу она не умела. За окном открывался вид на посадочную полосу и взлетающие самолеты. Погода была действительно мрачная, то и дело срывался дождь, стуча каплями по стеклу, а где-то на горизонте проблескивала гроза, и доносились далекие раскаты грома. Ева не боялась летать и даже любила смотреть сверху на открывающийся ландшафт, но сегодня ей было как-то не по себе, получившаяся задержка рейса не то что радовала ее, но особо и не огорчала. Розовощекий в красном комбинезончике малыш, выбравшись наконец из своей коляски как из ненавистного плена, с радостным визгом кинулся убегать от своих родителей, обосновавшихся за соседним столиком. Нерасторопная мамаша бросилась ему вдогонку, когда малыш свернул и… оказался на руках у Евы.
– Попался! – воскликнула она, передавая визжащее создание молодой улыбчивой брюнетке. – Извините, я случайно подслушала, что вы тоже летите в Сочи. Не знаете, на сколько еще задержат рейс, меня мама там встречает, хотелось бы сообщить ей хоть что-нибудь.
– Похоже, это надолго. Муж узнавал в справочной, говорят, грозовой фронт, когда, что – ничего не известно.
– Спасибо, – поблагодарила женщину Ева и подумала, что мама дома, наверное, приготовила ее любимое «Оливье» и котлетки на пару, а папа сидит в кресле-качалке и, нервно качая ногой себя вместе с креслом, пытается читать «Аргументы», то и дело поглядывая то на часы, то на телефон. Домой! Экзамены за четвертый курс сданы, можно с легкой душой и чистой совестью предаться всем тем развлечениям, что сулит лето на теплом Черном море.
– Можно к Вам подсесть? Извините, Бога ради, но все столики забиты, а Вы сидите одна… – васильковые смеющиеся глаза, какой –то немного по-детски нежный румянец на щеках, широкая белоснежная улыбка, непокорный чуб зачесан набок и наверх, джинсовая куртка накинута на плечи. «Симпатичный паренек, – подумала Ева, жестом приглашая его присесть на соседний диванчик, так как дыхание почему-то сперло, и голос куда-то пропал, – девочкам на курсе понравился бы. Хотя у нас, на филфаке, при отсутствии мужских особей красавцем показался бы любой, лишь бы не очконосный хлюпик…» – строго урезонила она сама свои же восторги.
Поразительно беспечно оставив без присмотра синюю спортивную сумку «Найк», паренек, представившись Егором, быстро смотался за кофе, причем не только для себя. Да еще и галантно прихватил два кусочка шоколадного тортика, от вида и запаха которого у Евы началось обильное слюноотделение и заранее появилось чувство вины перед начатой ею неделю назад в преддверии купального сезона диетой. Но разве можно отказаться от такой вкусняшки именно сейчас, в этом унылом аэропорту, тем более из рук такого сказочного красавчика. Ева живо представила как она, жеманно поджав губки и мотая головой – «да как можно!» – отодвигает этот сладкий рай. Но на самом деле ее руки уже тянулись к заветной тарелочке, глаза благодарно сверкали, а предательские уста с радостной улыбкой говорили «спасибо».
Егор был доволен, пока все шло по плану. Правда, времени не так уж много, меньше чем через час дадут вылет. А программа серьезная – за столь короткое время войти в доверие к девушке и объяснить ей все так, чтобы она поверила и не сочла его рассказ чушью. Причем не особо открывая свои карты. Идиоты начальственные, вечно у них времени не хватает! Девчонку надо было обработать гораздо раньше, еще до прибытия в аэропорт! Экзамены отменить, подругу «заболеть», да хоть ногу сломать! А теперь что ей прикажете говорить? Какую-нибудь полу-правду, если поверит, конечно…
Напустив на себя облако очарования, Егор взглянул прямо в глаза девушке и тут же утонул… Какие синие, чистые и наивные. Такие же были когда-то у его матери, но не в этой, а в прошлой жизни… Магии здесь не требовалось, было и без того понятно, что девушка им уже очарована, этот простодушный заинтересованный взгляд и смущенная улыбка провинциалки купили Егора больше, чем все натренированные, отточенные в боях силиконовые ужимки столичных дам света и полусвета, которых он за время «работы» повидал предостаточно. Интересно, удивился сам себе Егор, почувствовав, что его ранее хладнокровное сердце ангела совершает абсолютно человеческое сальто-мортале. Однако, служба есть служба, и с чего-то надо начинать…
– Итак, если нам предстоит здесь томиться вместе ближайшие часы, давайте познакомимся ближе. Как я сказал, меня зовут Егор, а вот своего имени Вы мне, прекрасная незнакомка, так и не назвали… Хотя нет, молчите, я попытаюсь угадать… Дайте мне, пожалуйста, свою руку…
Когда бледная узкая рука Евы коснулась его, между ними как будто ток пробежал, какое-то новое сладкое чувство от пальцев быстро распространилось вверх и укрепилось где-то в области груди. Егор понял, что, наверное, то же самое почувствовала и Ева, угадал по трепетанию ее быстро опущенных ресниц и легкому румянцу, залившему щеки. Егор взглянул на линии ладони. При жизни он никогда не был хиромантом, да и в ангельстве к этому мало стремился. При желании, сделав над собой определенное усилие, можно получить любую информацию о человеке из общей энергетически-информационной системы. Однако, тратится личная сила, и по мелочам этим никто не занимается. Но копаться в этих хитросплетениях линий еще хуже. К счастью, он получил о Еве кое-какую информацию от поланца, пока этого хватит. Состроив очень серьезную мину, он начал вещать с факирскими интонациями:
– Вас зовут Ева. Вы родились в маленьком приморском поселке недалеко от Сочи. Ваши родители, Наталья и Артур, оба уроженцы того же поселка, основное занятие – сельское хозяйство. Вы очень любите своего младшего брата Димку, хотя он и сорванец. У вас на участке рядом с домом растет пятнадцать персиковых деревьев, очень сладкого сорта «нектарин». Ваш дом стоит недалеко от трассы. Когда персики созревают, бабушка по отцу, Эмма, кабардинка по национальности, устраивает рядом с дорогой импровизированный рынок, ей нравится торговать, и она умеет это делать. А Вы – особенная в семье, и всегда были такой. Когда другие ребятишки носились по улицам, предпочитали чтение, когда девчонки дни напролет играли в куклы, Вы рассматривали картинки с исчезающими видами флоры и фауны. Вам всегда нравилось учиться. Вашими успехами и сейчас гордится вся родня.
Когда он оторвался от ее ладони, синие глаза Евы от удивления казались еще больше, но смотрели с недоверием. Она быстро выдернула свою руку и спросила:
– Откуда меня знаете? Как только я Вас увидела, у меня сразу было такое чувство, как будто я знала Вас раньше. Только вот откуда, не помню, хоть убей. Ну-ка, признавайтесь, – Ева опять улыбнулась и по-дружески легко стукнула его кулачком. – И если Вы меня откуда-то так хорошо знаете, то давайте тогда уже перейдем на «ты».
– Как-то летом, когда тебе было четырнадцать лет, зачитавшись сказками народов мира, ты заснула под персиковым деревом, и тебе приснился удивительный сон, -продолжал Егор. – Тебе приснилась прекрасная фея в легком персиковом платье, она сказала, что у вас на чердаке хранятся несколько старинных и не очень, но без сомнения интересных книг, которые принадлежали твоей другой бабушке, по материнской линии, которую ты, к сожалению, не застала в живых. И она хотела, чтобы ты их посмотрела. Когда ты проснулась, помнила все детали этого удивительного сна, но, что было совсем уж удивительно, ты действительно нашла эти книги на чердаке. Среди них были «Большая история религий мира», несколько старинных книг по христианству, астрология, работы Блаватской, «Роза мира» Даниила Андреева и много других, тогда еще не совсем понятных тебе книг. Весьма странный набор. О них ты никому не сказала, да они, кроме тебя, никого бы особо и не заинтересовали. Но вот отобрать могли. Чтоб глаза не портила ненужной литературой. Постепенно ты прочла их все. А если тебе что-то было непонятно, ты звала фею, она приходила к тебе во сне и все объясняла, да и вообще, вы много о чем с ней разговаривали. Правда, теперь вы общаетесь редко, твоя светлая головушка забита другими, более житейскими вещами, и ты ее больше не зовешь.
Ева сидела бледная, с опущенной головой. Подняв глаза, она сказала внезапно охрипшим голосом:
– Я не знаю, кто ты, но об этих книгах и о моей персиковой фее не знала ни одна живая душа. Ты – фокусник? Ты умеешь читать мысли? Прошлое и будущее? Мне страшно…
– А еще ваш любимый кот Афоня не убежал, и его никто не украл. Ты похоронила его в уголке сада, он умер, чем-то отравившись, но ты не хотела огорчать брата Димку, он так плакал и надеялся, что кот еще вернется, – совсем уж безжалостно «добил» ее неизвестной никому правдой Егор и тут же пожалел об этом. Ева была похожа на маленькую, сжавшуюся в комочек девочку. Обняв себя, как будто ей было очень холодно, она вжалась в спинку дивана и с ужасом смотрела на Егора. Он понял, что, пожалуй, перегнул палку, и добился совсем не того эффекта, которого хотел.
– Посиди здесь, я быстро смотаюсь за коньячком, по-моему, тебе надо расслабиться перед тем, как придется выслушать кое-что еще.
Вернувшись, Егор не застал девушку на месте, ее сумки тоже не было. Надо же было сначала напугать, а теперь упустить ее, ругал себя Егор, пытаясь просканировать огромное помещение, чтобы найти в нем маленькую, теплую, такую нужную точку.
Ева стояла в женской уборной комнате и ополаскивала лицо холодной водой. Посмотрев на себя в зеркало, она увидела в своих глазах страх. Что хочет от нее этот странный юноша, который непостижимым образом знает о ней все. Кто он, зачем пришел и что еще хочет сообщить? И нужно ли ей все это слушать, она и так готова сойти с ума от всего этого бреда. Позвать милиционера? Но что она ему скажет? И поверит ли он ей? Она и сама с трудом верила в реальность происходящего…
За дверью послышались шаги, она сначала попыталась спрятаться, но потом подумала, не посмеет же он искать ее здесь. И оказалась права: в дверь вошла ее старая знакомая брюнетка, которая с малышом отдыхала за соседним столиком. Они улыбнулись друг другу как старые знакомые, все в порядке. Едва открыв рот, чтобы спросить, не знает ли она новой информации, она заметила, что глаза дамы начинают существенно округляться, и тут же почувствовала на своем плече сильные и жесткие как тиски пальцы.
–Что Вы тут делаете, немедленно выйдите из женской уборной! – возмущенно вскрикнула брюнетка.
Парень, посмотрев взглядом Кашпировского мамаше прямо в глаза, спокойно произнес:
– Галя, Валерий Вас уже обыскался. Андрюша требует Леву Беню и кричит как сумашедший, бьется в истерике, а Вы унесли Беню в сумочке, можете проверить.
И действительно, Галя вытащила из сумочки игрушечного львенка. С причитаниями, «иду, маленький, бегу, миленький», она бросилась из туалета успокаивать своего разбушевавшегося отпрыска, совершенно забыв о своей новой знакомой и этом возмутительном нахале.
Егор ослабил хватку. Ева устало сказала:
– Ну вот, ты и тут все устроил…
– Работа у меня такая, – не менее устало ответил Егор.
– И что же за работа? Волшебником?
– Ну, почти… Пойдем отсюда, прошу тебя. Разговор действительно серьезный, и эти апартаменты для него не подходят.
К счастью, столик оказался еще незанятым, а то у Егора не хватило бы ни сил, ни желания пересаживать какого-нибудь жирного командировочника, хлебающего кофе, или семейство с надсадно орущими детьми. Коньяк тоже оказался на месте, что было не менее странно. Ева не разбиралась в дорогих напитках, однако, сделав глоток, по изысканному вкусу поняла, что его, скорее всего, смакуют мужчины в дорогих костюмах, и тут же выпила бокал залпом до дна. На голодный желудок, да еще и после таких переживаний, блаженное тепло быстро разлилось по ее телу, мышцы немного расслабились, да и страх куда-то девался сам по себе. Почувствовав, что ей в руку сунули кусок шоколада, она опять решилась взглянуть на такого симпатичного, но уж слишком необычного спутника.
– Меня послали предупредить, что тебе грозит большая опасность. Ты не должна лететь на этом самолете. Пойдем со мной, я провожу тебя до твоей квартиры, и ты не раз вспомнишь с благодарностью тот день, когда меня послушалась.
– И кто же те люди, что тебя послали со столь благородной миссией?
– Это не люди.
– А кто тогда? Ты божественный посланник? – усмехнулась Ева.
– Считай, что так.
– Значит, ты – ангел, – немного пьяно хохотнула Ева, ткнув в него своим маленьким хорошеньким пальчиком с наманикюренным ноготком.
– Сейчас я человек, – слегка обиженный такой фамильярностью и неуважением к чинам, хоть и прошлым, ответил Егор.
«Объявляется регистрация билетов на рейс 254 «Москва – Сочи». Просьба к пассажирам – пройти к …» – раздался совсем некстати женский гнусаво-металлический голос диктора аэровокзала. Люди вокруг засуетились. Засобиралась брюнетка с розовощеким малышом, пытаясь наскоро засунуть Леву Беню обратно в сумку. Пожилой седоволосый мужчина стал вытягивать застрявший под креслом непомерно огромный чемодан, на помощь ему пришел высокий военный с мужественным и честным лицом…
– Ну что же ты, – вскочив, закричала Ева, – ну скажи, скажи им всем, что самолет разобьется, что они не должны лететь!
Несколько человек обернулись и посмотрели на нее с выражением явного неодобрения на лицах. И так погода не ахти, а тут еще эта пьяная девка беду накаркивает. Егор постарался успокоить ее, но Ева продолжала:
– Остановитесь, прошу вас! Меня ангел предупредил, да вот он сам. Ну что же ты молчишь, Егор, скажи им! А лучше покажи им свои фокусы, пусть поверят!
– Советую Вам успокоить свою девушку, – строго сказал военный. – Сейчас не время и не место, у всех и так нервы на пределе!
И добавил, покачав головой:
– А с виду такая приличная девушка была, вот что с людьми делает алкоголь…
У Евы от возмущения потемнело в глазах:
– Да я же вас всех спасаю!!!
Егор сжал ее в объятиях и постарался прижать голову девушки как можно крепче к своей груди.
– Безобразие! – произнесла старушка, прошаркавшая в сопровождении девочки, видимо внучки, – и куда только милиция смотрит!
Ева больше не пыталась вырваться, и Егор ослабил хватку.
– Извини, ты не оставила мне выбора…
– Почему, почему ты им не сказал? – всхлипнула Ева, слезы двумя ручейками заструились по ее щекам. – Еще не поздно, давай сделаем это, давай спасем их!
– Невозможно. Все предрешено.
– И нет ни единого шанса у этих несчастных?
– Есть один тысячный шанс, но это практически невозможно. Если в самолете, кроме тебя, найдется еще одна важная персона, тогда шансы становятся гораздо выше, и то никто не даст гарантии, что ход событий захотят изменить, вмешательство опасно. Чтобы самолет гарантированно приземлился, необходимо присутствие трех таких персон.
– А как же ты? Ты можешь полететь! Ты же ангел, значит, уже важен!
– Разжалованный, – грустно улыбнулся Егор. – К тому же, сейчас такой же обычный смертный. Так что мою персону к важным никак не причислишь. Видишь, шансов практически нет!
Ева бессильно опустилась в кресло и обхватила голову руками.
– Пойдем отсюда, не терзай себя, – потряс ее за плечо Егор.
– Оставь меня, мне надо подумать, – отрешенно ответила девушка. Егор сел рядом и стал молиться всем богам, чтобы та приняла верное решение.
Наконец Ева подняла голову.
– Я не могу так. Никогда не прощу себе того, что, зная обо всем, я не смогла спасти этих людей. У меня всю оставшуюся жизнь будут стоять перед глазами этот малыш в красном комбинезончике с Левой Беней, старушка со своей внучкой… Конечно, я уже не смогу, да и просто не успею им все объяснить, уговорить. В конце концов мне опять не поверят и просто отправят в милицию. Но… Как ты говоришь? Один шанс из тысячи? Я, пожалуй, рискну… И если я действительно Ему нужна, – она кивнула наверх, – то Он знает, что надо делать. А если Ему все равно, то…
Она с размаху до дна «хлопнула» практически не тронутый Егором бокал коньяка и взяла в руки сумку.
– Постой, – схватил ее за плечо Егор, пытаясь остановить.
– Прошу тебя, не надо, я уже все решила. К тому же, ты, наверное, знаешь не все. Однажды моя персиковая фея сказала, что раз в жизни мне придется принять очень важное решение, и необходимо, чтобы оно было на сто процентов верным. Тогда я подумала, что это было сказано о моем поступлении на филфак. Теперь я знаю, о чем она говорила. И знаю, какое решение будет единственно правильным.
Егор смотрел вслед уходящей Еве. Когда ее не стало видно, у него появилось такое ощущение, что в его жизни стало пусто, он потерял что-то важное…
Высокая голубоглазая стюардесса, прямо как с рекламного плаката, в «аэрофлотовской» униформе уже проверяла, пристегнуты ли ремни безопасности, когда рядом с Евой кто-то плюхнулся на сидение и сказал:
– Сегодня ты от меня просто так не отделаешься!
Ева повернула к нему голову и улыбнулась:
– Если бы мы встретились при других обстоятельствах, ты бы не отделался от меня всю свою жизнь!
Сильно было сказано, раньше она не осмелилась бы об этом даже подумать. Но сейчас все можно, и эта свобода немного кружила ей голову. И парень на нее смотрит так тепло, с такой нежностью. Турбины заработали, самолет вздрогнул и понесся прямо навстречу своей судьбе. В животе у Евы свело от страха, но ее руку надежно сжимала крепкая рука Егора, и от этого было как-то ново и удивительно спокойно. «Так, наверное, бывает всегда, когда принимаешь единственно правильное решение», – подумала она и спросила:
– Егор, правда ведь, смерти не бывает?
– Правда, – ответил Егор и улыбнулся. Он не стал объяснять, что умирать страшно всегда, даже если ты уже делал это тысячу раз. Такова природа этой милой «старушки с косой». Поэтому надо сделать еще одну вещь… Собрав оставшиеся силы, он постарался передать своей спутнице умиротворение и сон. Ева, зевнув в кулачок, положила свою белокурую головку на его плечо. Во сне она счастливо кому-то улыбалась, когда через час самолет начало трясти, как телегу на колдобинах. «Ну вот, наверное, начало конца», – подумал Егор и увидел рядом с собой легкое свечение, заметное ему одному.
– Посланник? – прошипел он. – Ты зачем здесь? Сказать, что я не справился? Препроводить в ад за проваленное задание? Я готов, валяй, прямо сейчас. Только сделай одно, если сможешь, спаси Еву, она ведь такая чистая… Да ладно, ты ведь не можешь. В самолете даже теперь только две важные персоны: ты да она…
– Падший ангел Егор, – задумчиво произнес только ему слышный голос, – ты действительно провалил это задание, поэтому вот тебе новое: береги Еву. Она очень хрупкое и очень важное создание… Это тебе последнее задание на Земле…
– Самолет не упадет?
– Нет. На борту находятся три особые персоны.
– Ева, ты, а кто еще?
– Отец ребенка.
Сердце Егора ревниво кольнуло. Он попытался оглянуться вокруг в поисках кандидата, но Ева засопела, и он, побоявшись ее разбудить, принял прежнюю позу.
– Боже, мужчины… Даже когда вы становитесь ангелами, вы остаетесь такими же глупцами… Если хочешь, могу похлопотать об амнистии…
– Не надо, – не раздумывая отказался Егор, и образ ангела исчез, оставив легкий след персикового аромата…
Гроза утихла, самолет плавно двигался в небе, унося в новую жизнь счастливого разжалованного ангела Егора, бережно обнимающего свое свалившееся на голову счастье.
ТЯЖЕЛЫЕ КРЫЛЬЯ АНГЕЛА МАРИИ
Мария гордо вышагивала впереди. Именно так, как ей казалось, должны были вышагивать все ответственные лица. Вернее будет сказать чины, так как выражение «ответственные лица» все же более подходили к предыдущему, земному существованию, теперь же у нее была не должность, а чин, хотя и маленький, но ангельский. При жизни она ни до чинов, ни до приличных должностей не дослужилась, так как с точки зрения социальной была личностью асоциальной. Да и кто такая для общества монашка – пустое место, цыпленок табака, распятый на кресте своих убеждений и неудавшейся личной жизни. Впрочем, личной жизни как таковой у сестры Марии никогда и не было, даже еще в ту пору, когда ее звали Машкой Виноградовой, и жила она со своими не очень молодыми родителями в коммуналке. Не очень молодыми, так как Маша была поздним и любимым ребенком, заласканным, заученным, слегка пришибленным как бы самим собой свалившимся на голову историческим факультетом и перестройкой, внезапно перестроившей заодно и всю ее жизнь. Захотелось воздуха, света, свободы, новых встреч… Через девять месяцев все это закончилось рождением крохотного создания – Лидочки или Лялечки, как ее называли обезумевшие от внезапно свалившегося счастья и общественного стыда дедуля и бабуля. Отец был неизвестен: юная мама точно указать виновного не могла, а разбираться в этом, как ей казалось, деликатном вопросе, было выше ее чести и достоинства. Дальше ветер перемен понес Машу по волнам Хари-кришны, Дзен-буддизма и прочих новомодных течений, а вынес весьма благополучно в лоно материнского христианства, церковных песнопений, утренних молитв, раскаяния за неправедно прожитые годы, коих теперь, будучи послушницей, сестра Мария устыдилась и денно и нощно просила Господа, отца нашего, простить ее и весь род людской. Присмотр за душой, рожденной от греха и разврата, она возложила на Господа и дедулю с бабулей, которые, будучи добросердечными старикам, не особо сопротивлялись. Почти двадцать лет провела она в монастыре в затворницах, предаваясь размышлениям о скорби мира и молясь за все грешное человечество, уходила в пещеры, постилась, брала обет молчания, истязала себя голодом и холодом, и, в конце концов, упокоилась с миром, прощенная и принятая в руки ангелов небесных. С блеском выдержав собеседование с высшими чинами, была принята на испытательный срок в сонм ангелов низшего чина. Теперь в ее обязанности входил прием вновь прибывших душ у ворот небесных и сопровождение оных на Святейший суд.
Впереди летевшие ангелы «разбирали» вновь прибывших подопечных. Ей досталась совсем уж бледная, хрупкого вида девица со вспухшими следами уколов на руках, явно наркоманка. Мария тяжело вздохнула: она уже насмотрелась на таких в свои первые дни и поэтому знала до скучного наверняка – вскоре девица будет препровождена в «места не столь отдаленные», которые люди называют адом, а на самом деле это чистилище перед новой цепью перерождения. И вряд ли она чем-то сможет помочь, таким дорога уже уготована, скука одна. Прожившие жизнь более-менее прилично, если не становятся ангелами, попадают в «рай», где уже определяется их дальнейшая судьба. Одни отправляются на более развитые планеты, но в основном снова возвращаются на Землю, чтобы родиться мудрецами, писателями, музыкантами, гениями, святыми, миллионерами, президентами и тому подобное, по желанию.
Девушка с отсутствующим видом брела за ней, не делая попыток ни оглядеться, ни оглянуться, ни задать какой-нибудь вопрос. Обычно души себя вели по-другому. Все, конечно, по-разному: некоторы плакали, не желая расставаться со своими земными привязанностями, некоторые с интересом оглядывались, третьи пытались завалить сопровождающего ангела вопросами. Но такое равнодушие Мария видела впервые. Она даже попыталась сама завязать беседу, спросив у девушки имя, но та не пожелала даже взглянуть в ее сторону. Раз так, то Мария решила больше не тормошить спутницу. Конечно, долгим в этот раз покажется ожидание суда, обычно в это время можно поболтать с прибывшим, узнать новые истории жизни, но сегодня, видно, не судьба…
Три верховных ангела во главе с председателем смотрели на девушку с сочувствием и любовью, но по-отечески строго, как полагается.
– Так-так, кто тут у нас? – произнес один, адресуя вопрос больше не к несчастной, а к себе самому, глядя в сторону огромной светящейся сферы, на которой, как в кинотеатре, проходили картинки основных периодов последнего воплощения души. – Лидия Виноградова, двадцативосьми лет отроду. Родилась в городе Санкт-Петербурге в неполной семье. Отца не знала, была оставлена матерью на попечение бабушки и дедушки в возрасте двух лет.
Не может быть. Мария стояла рядом с девушкой ни жива, ни мертва, если подобное выражение вообще может быть применимо к ангелу. Ее Лялечка! Не может такого быть! Мария пыталась вглядеться в бледные черты дочери. Как же давно она ее не видела! Да лет шесть уже, наверное… В последний раз они встречались на похоронах отца и Лялечкиного дедушки. Девочке тогда было 22, она выглядела вполне современным ребенком, закончила школу очень даже неплохо, но поступать никуда не стала, пошла работать куда-то в престижное место, чтобы помогать материально старикам… Что такое «престижное место» Мария тогда не уточнила. Да и зачем, если и так все идет своим чередом, бог видит ее старания и, конечно же, позаботится о ее девочке. Тем более, у Марии был в то время такой важный период, она принимала посвящение от самого Наставника…
– Школу закончила хорошо, хотя присутствовало много психологических проблем. Замкнутость, зависть к успеху других… Особенно не нравились ей дети из полноценных обеспеченных семей, которым маленькая Лидочка любила делать мелкие пакости. Из хороших качеств – любознательность, любовь к животным, трудолюбие, терпение, упорство в достижении цели, однако, с негативной оговоркой – достижении цели любым путем.
На светящейся поверхности сферы пробегали моменты жизни Лялечки. Вот она с девчонками бежит в кинотеатр, вот она в подъезде подбирает несчастного одноглазого котенка, его потом назвали Пиратом. А вот плачет злыми слезами над сочинением «Папа, мама, я – вместе дружная семья». Что она может в нем написать? Папу она никогда не знала, да и маму видела несколько раз в жизни… Вот она пробралась в учительскую, чтобы выкрасть журнал и намалевать себе по физике пару пятерок… А вот и выпускной бал… Лялечка «нечаянно» проливает бокал красного вина на шикарное платье «звезды» выпуска Нелли Недотоминой… «Бедная моя девочка, я ничего этого не знала и не видела… Сколько же я пропустила!»
– По окончании школы Лидия Виноградова прошла специализированные курсы и поступила на работу в казино «12 стульев» крупье. Поначалу работала честно, зарплату приносила в семью, чем поддерживала своих воспитателей. Однако, через время, всвязи с возросшими запросами девушки на шикарную жизнь, была поймана на манипуляциях дирекцией казино, но была оставлена в штате в обмен на сексуальные услуги управляющему.
На экране промелькнуло потное жирное лицо управляющего и несчастное, растерянное лицо Ляли…
– Затем эти же услуги она за деньги стала оказывать и постоянным клиентам заведения. Всем этим оргиям сопутствовало чрезмерное употребление алкоголя, а, впроследствии, и наркотиков. Лидия Виноградова начала с того, что «нюхала» вместе с клиентами для так называемого кайфа, однако, впоследствии пристрастилась к более дешевым наркотикам. Лидию выгнали из казино, так как она открыто пыталась надурить клиентов казино и шантажировать некоторых из них в поиске денег на дозу. К тому времени один из опекунов, дедушка Лидии, скончался, а бабушка, видя, что с внучкой что-то не так, неоднократно пыталась с ней поговорить, однако, Лидия на контакт совершенно не шла. Домой стала приводить сомнительного вида дружков, с которыми варила так называемую «маковую соломку». Бабушка умерла от сердечной недостаточности, ее похоронили соседи на собранные средства. Девушки на похоронах не было, она была в отключке после очередной дозы…
