Kitobni o'qish: «Шустрая Кэт. Курс второй»
Черт! ЧЕРТ! ЧЕРТ!!!
Говорила мать: «Перед тем, как что-то сделать, подумай. Раз сто. Вдруг всё же ума хватит сидеть и не рыпаться».
М-да…
Это я утверждала, будто работа некроманта лучше, чем воровское ремесло? Нет, тут, конечно, с какой стороны посмотреть… Везде есть недостатки. Точно не с той, в которую я попала сейчас.
– Би-и-ирм, вылезай, моя хорошая… – «буду тебя убивать», так и просится на язык. – Вылезай, моя золотая… – «медленно и со вкусом буду убивать. Потом поднимать и снова убивать…» – Бирм! Мать твою!
– А вот мать мою попрошу не трогать! – всё же подала голос я, понимая, что всё равно найдёт. – Святая женщина, между прочим.
– Ну да! Святее некуда, – проворчал магистр Дорк совсем рядом. – Вылезай оттуда!
– Бить будете? – уточнила я, не особо надеясь на ответ отрицательный, но всё же высунувшись из-за приоткрытой двери в подсобное помещение академического морга.
– Совсем немножко, – оскалился куратор, тут же оказавшись прямо передо мной и обещая зверскую расправу над маленькой мной. – Вот скажи, ты вообще охамела? Как ты только додумалась…
Как-как… Вот так и додумалась.
Оно вообще всё случайно вышло. Совсем неожиданно.
– Я всё могу объяснить! – тут же поспешила заверить я магистра Дорка. – И вообще, это было просто жизненно необходимо!
– Ну да. Вылезай давай и всё по порядку рассказывай.
– Да что там рассказывать-то…
* * *
Вечер был дурацким.
Погода бесилась, как истеричная невеста перед свадьбой. То снег повалит, мягкий, пушистый. Огромные снежинки распластывались на оконном стекле и тут же, скукожившись, таяли. То мерзкий дождь затянет. Такой, что кажется – сколько ни прячься от него, а никуда не денешься. То ветер взвоет, словно одуревший, нервно дёргающийся порывами зверь. То тихо станет так, что уши закладывает.
В общем, вы поняли. Приятного мало.
Кто, как Милка, считает, что за любую погоду нужно благодарить Единого – не жил на улице. И вроде я уже тоже не слоняюсь по подворотням, но всё равно, как-то хорошего настроения погодка не добавляла.
Выходить из комнаты не хотелось совершенно. Даже предложение Абрахама сходить продегустировать новый сорт горячего шоколада было мягко, но непреклонно отложено до лучшего настроения.
Ну и – под такое настроение прекрасно сотворять подлянки. Подливать слабительное в чай недругу или ему же сунуть в сумку несвежую конечность покойника, наложив перед этим на неё временную заморозку. Это меня, кстати, Высочество научил. Представить страшно, что будет с его подданными, когда он, солнце наше Рыжее, взойдёт на трон. Бедные его придворные.
– Слышь, Абрахам, мне консультация специалиста нужна, – решила я всё же прибегнуть к помощи, дабы не опростоволоситься.
– И почему мне уже страшно? – раздалось риторическое по ту сторону экстренной связи.
– Не боись, дорогой мой. Ничего противозаконного.
Тяжелый вздох прямо в экстренную связь…
– Излагай.
Ну я и изложила.
Проблема была в том, что Эарек Лорас, до которого дошли слухи об ужасно непристойном поведении сестрицы, всячески старался испортить ей жизнь. И пусть открыто в учебном заведении он ничего ей сделать не мог, потому как рисковал огрести по полной от ректора, а то и вылететь со свистом из Академии, зато потихоньку, исподтишка… Милка от такого братского внимания стала нервной и дёрганой. И теперь не то чтобы домой наведаться на выходные, а даже и в город прогуляться не решалась. Ревела, ходила как в воду опущенная… но Алеку ни слова, потому как: «Это же та-ак сты-ы-дно!». Мне тоже запретила говорить. Хотя как по мне – стоило сказать. Потому что я жаждала справедливости. Как этому холёному белобрысому, прости Единый, боевику, так можно свою визгливую лахудру по углам зажимать, а как Милке… И вообще, Алек мужчина или где? Как там Высочество говорил: «Основная задача настоящего мужчины – облегчить жизнь женщине!» или как-то так. Как бы то ни было, а моя душа требовала… да хоть чего. Говорить нельзя? Ну и ладненько – не буду. Буду действовать.
– Для начала: всё же без Милвены тебе не обойтись… – отрезал одним махом мои надежды на тайную операцию Абрахам.
– А жа-а-аль… – протянула я, понимая, что уговаривание целительницы поучаствовать в некромантском ритуале может слегка затянуться и не факт, что увенчается успехом.
– Кэт, призыв кровного родственника требует крови. Хоть ты тресни.
– Да поняла я. Что делать нужно?
– Пиши!
– Угу. Пишу уже…
Через полчаса у меня были подробные инструкции для проведения ритуала и нехилый энтузиазм проверить, так ли он действен.
– Смотри, – нарисовался мой братец за плечом, когда я уже, казалось бы, разобралась во всех нюансах. Тьма! Всё никак не привыкну к тому, что он появляется где хочет и когда хочет в стенах Академии. – Если во-от здесь изменить структуру порядка призыва, закрепить точку в Тени и завязать на тебя, то…
– Никто ничего моему подопечному не сделает, кроме меня. И он станет идеальным исполнителем, – закончила я его мысль, откинувшись на спинку стула и злорадно ухмыльнувшись. – А значит, цель будет достигнута в любом случае! Ты ж мой гениальнейший!!!
– Учись, пока я добрый! – бросил Рикар и снова скрылся в Тени.
Учусь! Ещё как учусь.
Спустя час, когда Горвих укутали плотные зимние сумерки, тучи на ночном небе чуть рассеялись и даже обрисовалось примерное место обитания на нём луны, я в свете единственного магфонаря отплясывала джигу под уютненьким академическим склепиком.
Кстати, будете удивлены, но лучше места не нашлось. Да! Все места заняты. Кто пьянствовал в честь окончания сессии, кто бесился, подтягивая хвосты. Кто рисовал шпоры, соревнуясь в находчивости. То есть спрятать шпору так, чтобы потом её ещё и найти.
Все носятся, практикуются, зубрят… Жуть.
Мне повезло. Я уже сдалась. Но тут сыграло свою роль моё везение. Ну и то, что Дорк меня жуть как любит. Прям до глубины души. А ещё у меня теперь есть на куратора рычаги давления в виде одного родственного мне лича, что оказалось очень даже полезным. По крайней мере, теперь я не только дорогая и золотая, но ещё и уважаемая. Периодически. Очень редко. Но вот мои одногруппнички и такого не дождались пока.
Туго мне сдавалось целительство у любимейшей магистрессы Олем. Пришлось зубрить наравне с Милкой, чтобы не осталось и малейшей прорехи в знаниях, которые мне ну вообще не нужны…
Ну, то такое… Сдала же. Даже с первого раза.
Сейчас я собиралась применять знания, остервенело добываемые мной на парах по некромантии, дополненные авторскими инструкциями Абрахама и откорректированные согласно наставлениям моего распрекрасного братца, на практике, со всей жестокостью. Представили, что это может быть В МОЁМ исполнении? Вот и мне малость дурно становится.
Милка появилась тогда, когда я начала желать ей жить долго и счастливо да вместе с совестью, которая, видимо, в этот вечер оставила её наедине с Алеком.
– Знаешь, любовь любовью, но я требую внимания к своей скромной особе. Между прочим, у некромантов здоровье похуже, чем у целителей. Заболею и умру… – начала я обвинительно.
– Ничего не умрёшь. Я не дам. А заодно и реферат по простудным напишу. А то всё никак руки не дойдут, – ну на-адо же, неужели мы уже и язвить научились? Похоже, общение с некой некроманточкой таки идёт целительнице на пользу.
– Ты мне тут не шути! Руки у неё не дойдут. Вылетишь со свистом – отправят замуж. Алек в запой уйдёт, а я даже компанию ему не составлю. Мне ещё ничего крепче кислого молока нельзя.
– Иногда ты такая занудина, что кажется, будто тебе не восемнадцать, а все восемьдесят, – наморщила аккуратный носик Милвена.
Занудина… Может, и занудина. Но уж как-то так сложилось, что милостью Единого разбрасываться не приучена. Любовь то такое… приятное, конечно, но бес его знает, как жизнь повернёт. А диплом за пазухой – это на всю жизнь!
Ну да ладно. Каждый должен решать за себя.
– Значит, так, ты сейчас можешь выпендриваться и падать в обморок, но мне всё равно нужна твоя помощь.
Милка на миг нахмурилась, явно представляя торжественное жертвоприношение, не меньше. Но тут же собралась и решительно кивнула:
– Всегда готова помочь, Кэт. Если это в моих силах.
Да ладно?! Что, правда? И даже театрально лишаться чувств не будем? И кричать: «Ты за кого меня принимаешь? Я порядочная целительница!» – нет? Даже неинтересно как-то.
– Идём, – отмерла я и кивнула в сторону склепа.
Милка вздохнула так, словно её прямо сейчас будут казнить и, как истинная аристократка, она готова встретить смерть с честью. Ох, уж эти предрассудки…
– Да идём уже. Клянусь любимым умертвием, убивать тебя не буду.
– Я ничего такого и не думала, – надулась Милвена, скорее, потому, что была раскушена на раз.
Ну да, конечно…
Склеп встретил нас так, как и положено склепу. Тишиной, холодом и запахом затхлой тряпки, который, к слову, до сих пор не выветрился. А это значит что? Это значит, что расстарались мы на славу. Вообще – бедные мумии. Я бы на их месте уволилась и затаскала некромантов по судам за особо жестокое обращение.
Шучу…
Это у меня нервное.
Всё же не каждый день решаешься провернуть подобное.
– Ну… Единый, помоги, – зажгла я толстую свечу, по-свойски приклеив её просто на крышку саркофага, и вздохнула, опускаясь на колени для художественного черчения пентаграммы.
Милка решила подсобить, чем могла, и подвесила мне над головой малый световой шар. Что было весьма кстати, так как в свете свечи (даже при наличии некромантского зрения) не очень-то заметны огрехи. Потому пришлось полностью перепроверять схему… а потом снова проверять… и снова…
В общем, я так боялась облажаться, что жуть просто.
Когда уже проверять и перепроверять было нечего, все закарлючки на своих местах, всё соответствует схеме, и дальше откладывать было глупо, я поднялась и сделала пару глубоких вдохов, чтобы успокоить сбоящее сердце. О Единый, а я ведь так ещё молода!
Ладненько…
– Дай руку, – скомандовала я Милке, и она молча протянула мне свою ладошку.
Та была холодной и дрожала так, что пришлось сжать её посильнее, чтобы не промахнуться.
Но в остальном я действовала быстро и как можно безболезненней. Резкий надрез на ладони. Пара капель крови на пентаграмму.
– Рикар! – позвала я, зная, что он всё равно где-то рядом и потешается надо мной.
Не ошиблась. Он появился тут же.
Отчего нервы Милки всё же подсдали и она, взвизгнув, попятилась в сторону двери.
– Ну? – поинтересовался он, чем может быть полезен.
– Помоги с переходом.
Я до сих пор не могу переходить в Тень осознанно. И вы даже представить себе не можете, как это огорчает магистра Дорка. Но об этом позже.
– Когда ты уже научишься хоть что-то делать сама? – проворчал Рикар. – От смены тела характер не меняется. Как ездила на мне, так и ездишь.
Но всё же взмахнул руками, и мир вокруг меня привычно посерел…
Здесь, в Тени, пентаграмма выглядела ничем не лучше, чем там, в реальном мире. Правда – из-за напитки кровью – чуть мерцала. Как тлеющие угли. Чёрная… с красными прожилками… Красиво.
– Не стой столбом. Время, – напомнил мне о цели моего здесь пребывания братец.
Та-а-ак… Я умная и удачливая. Всё у меня получится.
Формула заклятья была такой длины, что я невольно сравнила её с признанием в любви бродячего менестреля. Осчастливленная вниманием барышня благополучно состарится, пока он дойдёт до того самого «Согласна ли ты…» Мне тоже казалось, что формуле конца и края не видно. Но читала. Даже правильно дыхание распределяла. И всё же где-то под конец голова начала кружиться.
Ох. А ведь мы проходили малое заклятие. Это то, что без привязки, без условий, просто призыв и подчинение. В условиях боя оно весьма полезно. Призвал, подчинил и сразу бросил в атаку, не разбираясь кто и что. А вот если так, как мне, то это сложно. Даже сложнее, чем Абрахаму, когда он мать мою из-за Грани выуживал.
Ну, то такое…
Между тем тьма, до этого преданно облепившая застывшего в стороне Рикара, потихоньку ползла ко мне. Как загипнотизированный змей, она поднималась столбом высотой в десяток метров и раскачивалась из стороны в сторону, словно ее пытался согнуть несуществующий ветер. И продолжала расти.
В какой-то миг она достигла таких размеров, что приходилось прикладывать некоторые усилия, чтобы голос не дрогнул, и всё это богатство тёмной энергии не накрыло меня. Страшноватенько так, я вам скажу.
– Сиаро тим Отвэлло, – закончила я, наконец, схему и застыла.
Ну, если что пойдёт не так, несомненный плюс был – Дорку убивать будет просто некого.
Тьма качнулась ещё раз, взвилась и обрушилась в один миг прямо в центр пентаграммы. На миг полыхнуло голубым светом. Жутко смотрелось в полной тишине… Я едва успела зажмуриться, чтобы яркий свет не выел глаза…
…А когда проморгалась, увидела призрак маленькой сухонькой старушки с высокой причёской моды того же века, что и облупленный портрет в гостиной Волена. На ней было платье с высоким воротником и длинным, в пол, подолом, которых уже не носят с тех пор, как на землю рухнул Эсселинский метеорит. И что, ничего лучше не нашлось в роду Лорасов?
По большому счёту, запланированное мероприятие по призыву влиятельного родственника Лорасов можно было назвать вполне успешным. Хотя я предполагала, что самым влиятельным родственником Милки окажется некий дяденька под два метра ростом и с выражением лица, как у голодного волкодлака, а не старушенция с крючковатым носом. Но… может у них мужики вообще все слабовольные тряпки, способные показывать свою силу только перед детьми и женщинами. А женщины вон – наоборот.
– Здрасте! – решила я, что вежливость залог успеха.
Старуха поморщилась, почему-то сделавшись страшно похожей на гибрид сушёной груши и Кислого во время нашей последней вылазки в город в любимую всеми таверну «У Рохаса» по просьбе Высочества, но выпендриваться не стала. Всё же некромант – это сила, с которой ей стоит считаться. Потому меня удостоили величественного вежливого кивка.
Она что – королевой была при жизни?
Кажется, это я пробормотала вслух. Потому как Рикар тут же ответил:
– Нет. Первой фрейлиной Игусты Золотоголосой.
– Ты откуда ещё знаешь?
– А кто её не знает? Эта дама блюла честь придворных девиц так, что удивительно, как знать не вымерла во времена её службы при дворе.
– О, даже так? – ухмыльнулась я не хуже Его Змейшества магистра Абрахама Волена. – Как удачно вы призвались, миссис Лорас.
– Миссис Сейго, – прогудел призрак голосом, от которого волосы зашевелились на макушке. При этом смерив меня таким взглядом и состроив столь непередаваемое выражение лица (и, похоже, мысленно награждая меня такими эпитетами…), что захотелось сходить в душ.
И это она призрак. Представляю, на что была способна сия особа при жизни.
Бр-р-р…
– Итак, миссис Сейго, думаю, моё поручение не будет вам в тягость и никоим образом не запятнает вашу репутацию, – решила я всё же договориться со старушенцией по-хорошему.
Когда на тебя работают по собственному желанию, результат на порядок лучше.
– Тише ты. Все испортишь, – прошипела я, ткнув в бок Рыжего, потеснившего меня с места у замочной скважины в моей комнате.
– Мне ни черта не видно! – пожаловался наследный принц, который ни за что не пропустил бы очередное развлечение. – И вообще, ты мне на ногу наступила.
– Ну, знаешь ли, Эвер… Я тебя пригласила на представление года, а ты…
– Всё. Осознал. Исправлюсь, – привычно не стал вступать в спор Высочество. – И всё же, что мы здесь делаем?
– Классификацию полуразумной нежити изучаем, – ткнула я ему под нос книжку.
– Ты издева…
Довозмущаться у него не получилось. Потому как коридор женского общежития при Академии Магии и Ведовства огласил истеричный женский визг такой силы и тональности, что тараканы, давно посещающие целителя-психолога, собрали свои пожитки и твердо решили – эта жилплощадь таких жертв не стоит. Даже подготовленная я не ожидала такого, и мелькнула мысль: «А не пробежала ли здесь баньши?» Оказалось – нет.
Пробежала не баньши, пробежала визгливая брюнетка, имя которой я так и не смогла запомнить за полгода учёбы в Академии. Она буквально вылетела из своей комнаты в чём мать родила, неловко прижимая к груди нечто, на первый взгляд напоминающее мужское бельё. На второй, кстати, тоже.
Конечно, на песнь голодной сирены в её исполнении из комнат повыпрыгивали девочки, посмотреть, кого это тут убивают с особой жестокостью.
Мы с Эвером, в целях конспирации обняв книги по «Классификации нежити», не отстали от большинства. То есть мы вообще в первых рядах были.
Спустя несколько секунд, матерясь и поминая кого-то современному обществу неизвестного, из той же комнаты вывалился Милкин братец, на ходу натягивая штаны. Ну а за ним уже выплыла бабулька Сейго в полной боевой готовности. И всем своим видом она давала понять, что смертная казнь для распутников была бы безболезненней, чем то, что им приготовила бывшая королевская блюстительница чести и совести, не обнаружившая у них ни того, ни другого.
– Мне с-стыдно за вас-с, молодые люди! – плевалась призрачной голубой слюной старушенция. – Как можно так низ-зко пас-сть…
И так далее, и тому подобное. При этом бабуля обзавелась призрачной тростью и потрясала ею прямо перед носом то «развратной девицы, не знающей, что такое честь», то «похотливого самца, для которого инстинкты весят больше, чем воспитание и репутация».
Старушка разошлась так, что мне на миг показалось, что брюнетка сейчас огребёт этой самой клюкой по распухшему от истерики носу. Она уже не визжала, просто ревела, икала и пыталась пристроить трусы Лораса то повыше, то пониже. Хотя смысл уже что-то прикрывать? Тем более, что все остальные уже сползали по стенке, согнувшись пополам от хохота.
Одна Милка стояла столбом, не сводя с брата укоризненного взгляда и, казалось, едва сдерживая слезы. Если бы не знала, что она час тренировалась перед зеркалом, то даже не усомнилась бы, что сейчас она глубоко разочарована в единственном брате.
На визги, крики, хохот и истерики прибежала комендантша. Лягушенция в своём репертуаре смерила всех разом и каждого в отдельности таким взглядом, что все перестали ржать, брюнетка реветь, бабуля исчезла, а я малодушно сделал шаг назад, намереваясь спрятаться за Эвера, в случае чего.
– Как это понимать? – всё же решила прояснить ситуацию «пренеприятнейшая особа», как любит её называть Милвена.
«Воспитательный процесс», – едва не ляпнула я, но инстинкт самосохранения вовремя отнял у меня способность разговаривать.
И говорить я ничего, конечно же, не стала.
– Это все ты! – взревел, наконец, собравшись с мыслями, братец Лорас. – Ты, тварь мелкая! Везде свой нос сунешь…
И с видом голодного зомби, нанюхавшего свеженький мозг и намеревающегося его выесть немедленно (ну, или хотя бы прибить его обладателя), двинулся на меня.
Ага. Счас.
Меня мгновенно закрыл собой Эвер, недвусмысленно давая понять, что для того, чтобы разобрать меня на части, сначала придётся поиметь дело с равным по силе. Я, конечно, злобный некромант, но в рукопашной ему разве что плюнуть в глаз могу.
– Лучше тебе в это не влезать, – процедил через стиснутые зубы полуголый брат Милки.
– ТЫ мне будешь рассказывать, что для МЕНЯ лучше? – спросил Эвер тем самым тоном, которым затыкал магов магистрата. У меня даже мурашки по коже поползли.
– УМОЛКЛИ ОБА!!! – скомандовала комендатша, и мне почему-то подумалось, что Высочеству есть ещё куда расти. – Вы двое, – мотнула она головой на боевиков, – объяснять будете всё ректору. Вы обе, – то есть я и визгливая лахудра, – рассказывать свои версии деканам своих факультетов. Разошлись по комнатам. Мужчины – на выход.
Чёрт. Нужно срочно искать себе местечко с красивым видом на городском кладбище…
– Вот как-то так, – вздохнула я, завершая свой короткий, но весьма эмоциональный рассказ.
Дорк качнулся с пятки на носок, поджал губы и сел на железный стол, потеснив свежепривезённый труп.
– Ну хорошо. С этим всё понятно. Я твои методы, конечно же, не одобряю, но цели благородные… Почему призрак не отпустила? Ты же знаешь правила некромантии. Эта бабуля стала ночным кошмаром всей женской половины Академии. Тоэри едва дверь не вынесла в мой кабинет, после того как твоя блюстительница нравственности вычитала её за неподобающий вид просто посреди лекции по приворотным зельям. Бирм, ты когда-нибудь видела ведьму в гневе?
– Не-а.
– Некроманты просто испуганные котята по сравнению с этими фуриями. Ну так…?
– Я не знаю, как…
– Что значит «не знаю, как»? – искренне возмутился Дорк. – Бирм, я тебе в зачётке за что «отлично» ставил? Всё! Пересдаёшь мне весь материал по призывам. С практикой.
– Стандартная формула не работает, – решила я всё же защищаться. – Нужна другая и, похоже, обращать призыв нужно тоже в Тени.
Я быстро цапнула ручку, выдрала лист из журнала регистрации поступивших трупов и начала чертить схему призыва.
– Видите? Вот, похоже, потому и не работает, – ткнула я в карляку, что отвечала за закрепление.
– Вот… Бирм, я вот даже не знаю, что мне с тобой делать – хвалить или пороть.
На что я несмело улыбнулась и развела руками, мол, «вам виднее».
– Ладно. Давай будем разбираться с твоими схемами. Дать бы тебе всё же по шее…
– Оно того стоило. По крайней мере, теперь Милкин брат рта открыть не посмеет. Отметился так, что ого-го… – улыбнулась я. – А после визита к ректору и подавно.
– Ну, это – да, – хмыкнул куратор, едва сдерживая улыбку. – Ладно, Бирм, ещё немного и я начну тебя хвалить. А это непедагогично. Потому три дежурства в морге и летняя практика в моей подгруппе. И даже не думай, что тебе повезло. Семь шкур спускать с тебя буду.
– Есть семь шкур спускать! – радостно подпрыгнула я. – А где практика?
– На Проклятых болотах. Вместе с ведьмами и парой боевиков. Хочешь, подсоблю, чтобы Его Высочество с нами практику проходил?
– Ещё спрашиваете?!
– Тогда садись и думай, как обратить твой же ритуал. Можешь подключить своего брата, Абрахама, да хоть короля Объединённых Королевств, но чтобы избавила мне Академию от этой старушенции. Ясно?
– Яснее некуда! – кивнула я, стараясь состроить покаянную физиономию.
Ради этой практики я не то что призрак за Грань отправлю, я сама туда назад сбегаю.
А что?
Могу себе только представить, какой будет ЭТА практика…
