Kitobni o'qish: «Ливень судьбы»
Пролог
Мария сидела в машине и смотрела на потоки воды, льющиеся по стеклу. Что ж сегодня за день то такой, а? А ведь она думала, что всё плохое, что могло случиться сегодня, уже случилось.
Мария любила дождь. Она любила не спать под него, нет! Она любила смотреть на него из окна. Дождь это всегда хорошо, он смывает всё старое и уносит всё ненужное. И в природе, даря жизнь всему живому, и в городе, смывая пыль и грязь со всего, и в её жизни, знаменуя новый период.
Ведь на смену старому всегда приходит что-то новое. Вот только не всегда и не сразу мы это понимаем и готовы принять это что-то новое в свою жизнь. Почему-то именно такой почти тропический ливень всегда знаменовал в жизни Марии новый этап.
– Прямо-таки, ливень судьбы! – усмехнулась Мария сама с собой вслух, глядя на потоки воды, льющиеся сейчас за окном её автомобиля.
Вот и сегодня как раз такой день, который всё никак не закончится, день, когда, как говорится, мы думали, что мы опустились на дно, но тут снизу постучали.
Как же она не хотела ехать с шефом в эту командировку в филиал их фирмы в этот Тьмутараканск! Денис, правда, неожиданно поддержал Николая, её шефа:
– Машунь, ну сколько там тебя не будет-то? Неделю всего? Да что ж я тут не справлюсь без тебя, что ли?
– Денис, да ведь завтра с утра же ехать уже!
– И что тебя останавливает? Детей маленьких нет, больных, тьфу-тьфу-тьфу, тоже не наблюдается! – Денис сплюнул и постучал по столу.
– Да ведь холодильник пустой! Сам готовить будешь? – прищурилась она тогда, глядя на мужа.
– Ой, Маш, да брось! Утром я пью только кофе. Кофе дома есть? Есть! – сам спросил, сам ответил Денис и продолжил:
– Обедаю я в городе. А ужин, ну, что ужин? Ну, закажу пару раз пиццу, пару раз сварю пельмени. Один раз к матери на ужин заеду, один раз бутербродами поужинаю, а там уже и ты приедешь. Делов то? Да что я, маленький, что ли?
И она сдалась. Собрала сумку из расчета, что едут они с Николаем на неделю и работать, значит, только рабочий гардероб. То, что Николаю уехать из дома – только в радость, она знала. У них с Людмилой был непростой период. Почти двадцать лет люди вместе прожили, и вдруг развод. И что интересно – инициатором развода была сама Людмила, хотя домоседов более, чем она, Мария не знала.
О том, что её шеф разводится с женой, Мария знала – слышала, как её подчиненные обсуждали это. Обсуждали, думая, что её нет на своем рабочем месте. Вот за это их, бухгалтеров, и не любят – не бухгалтерия, а сплошные сплетницы!
Но у них то с Денисом всё хорошо. И да, просто не любит она внезапных командировок, ни своих, ни мужа, вот и не хотела уезжать.
Всё хорошо. Было. До сегодняшнего вечера.
Ситуация как в бородатом анекдоте про мужа, вернувшегося из командировки раньше времени. Только в их с Денисом случае из командировки раньше времени вернулась она, Мария. На целых два дня раньше!
Вернулась, сбежав от недвусмысленных, сначала, намеков, а потом уже и откровенного домогательства своего же шефа.
Николай был ровесником Дениса и по всем параметрам смотрелся выигрышнее её мужа. Фигуру имел подтянутую – Мария знала, что он ходит в тот же спортзал, что и она. Они там даже регулярно встречались. Шевелюра тоже с годами не поредела, а только приобрела благородную седину, придававшую Николаю определенный шарм. Вот только Марию он не привлекал как мужчина абсолютно!
Ни трезвый, ни, тем более, пьяный. Буйным Николай под парами алкоголя не был, а вот любвеобильным да, был. Ещё каким любвеобильным!
Кончилось все тем, что Марии пришлось, ругая себя последними словами за то, что согласилась на совместный ужин с шефом, закрываться в номере гостиницы и спешно собирать свои вещи.
– Мария Сергеевна, это же просто ужин в гостиничном же ресторане! Ужин двух коллег, волею судьбы оказавшихся в чужом городе! – уговаривал её Николай часом ранее.
И ведь уговорил!
– Ха! Волею судьбы! – ругала сама себя Мария,– волею его решения, а не судьбы было поехать в этот Тьмутараканск! Сдалась ему эта проверка филиала!
А потом, рано утром, стараясь не создавать лишнего шума колесиками чемодана, а потому подхватив его на руки, Марии пришлось сбегать из гостиницы от своего любвеобильного шефа.
Вот же Николай кобель! А она ещё его жену не понимала и не одобряла её решения подать на развод. Собственно, уезжать Мария и хотела раньше, чем было запланировано её шефом, проверку филиала они закончили, остались довольны результатами, а значит, можно и домой ехать. Да, собственно, это и послужило последним камешком на весах, качнувших стрелку в сторону согласия на ужин с шефом.
Вот только хотела она сегодня спокойно пройтись по городу, погулять, посидеть в каком-нибудь уютном, желательно семейном, кафе, просто понаблюдать за жизнью городка и его жителей. Мария любила такие маленькие городки. Для неё это был бы вот такой день-отпуск. А вечером собрать спокойно чемодан, принять душ и завалиться спать, чтобы завтра утром рвануть домой, к мужу, обрадовав любимого мужа преждевременным возвращением.
Да, не такого подтянутого, как её шеф, и с поредевшей уже шевелюрой, но от этого не менее родного и близкого! Ведь почти двадцать лет они с Денисом вместе. Знают, как говорится, все недостатки друг друга. Знают и принимают, а потому мужу Мария не стала звонить из автобуса. Сначала потому, что было слишком раннее утро, и Денис ещё спал. Зачем будить мужа и портить и ему день, верно? А потом, не хотелось делать достоянием посторонних слушателей истинную причину её более раннего, чем она рассчитывала, возвращения домой. В том, что Денис обязательно спросит, почему она возвращается сегодня и на автобусе, а не с Николаем и на его шикарной машине, Мария не сомневалась.
Обрадовала…
Дверь квартиры Мария открыла своим ключом. Вошла в прихожую и замерла, глядя на женские туфельки. Кажется, их ещё называют балетками. Игривые такие туфельки, в блестках. У самой Марии таких балеток не было. Да и с чем ей их носить? С деловыми костюмами?
На звук открываемой двери из их общей с Денисом спальни выпорхнуло беременное чудо в игривом шелковом халатике и захлопало кукольными глазками.
– Жена, – выдало чудо. То ли спросило, то ли констатировало.
– Да нет, похоже, что это Вы здесь жена. А я командировка, – вздохнула Мария и, разувшись, прошла в спальню.
Она методично собирала свои вещи и складывала в огромный чемодан. Вот и пригодился этот "гроб на колесиках", как окрестил его когда-то Денис. Она слышала, как это беременное чудо кому-то звонило. Скорей всего Денису. Не в полицию же. Мария здесь тоже прописана. Скандал она не учиняет, просто собирает свои вещи.
Зашла в ванную комнату, и, увидев капли от воды на душевой кабине и открытый шампунь, между прочим, её шампунь, усмехнулась.
– Ну да, не мужским же ей шампунем голову мыть. Ничего, Денис ещё купит, а этот мой, я его только перед отъездом у своего парикмахера покупала! – и с этими словами Мария собрала свои бутылочки с полок.
В тот момент, когда она открыла дверь квартиры, чтобы отнести свои вещи в свою же машину, стоящую внизу, эту же дверь с той стороны толкнул Денис.
– Маша…
Договорить мужу она не дала, перебив:
– Привет, Денис! Поможешь чемодан до машины дотащить? Я, хоть и не беременная, но всё-таки женщина. Представляешь, какой вместительный этот гроб на колесах, оказывается! Все мои вещи влезли. Кажется, ничего не забыла. Если вдруг забыла, то будь добр, не выбрасывай, хорошо?
Денис растеряно подхватил чемодан и покатил к лифту. Без чемодана Маша всегда спускалась и поднималась на их пятый этаж пешком. Лишняя нагрузка ещё никому не мешала, а уж ей то, с её сидячей работой у компьютера и подавно!
– Маш, я всё объясню, – попытался возобновить Денис разговор в лифте.
– Денис, что ты хочешь объяснить? Как ты не ожидал, а она забеременела? Так мне это знакомо! Молодец, девка, молчала, наверное, до последнего, да? Не то, что я, глупая, сразу тебе сообщила. Только вот теперь у тебя будет ребенок, а у меня уже никогда. Ну что ж, совет вам да любовь! На развод я сама подам. Тебе квартира в центре, мне дача за городом. Не возражаешь?
– Мы, вообще-то, думали, что ты нам дачу оставишь. Маленький ребенок, ему свежий воздух нужен…
– А мне предлагаешь жить в той квартире, где вы с ней кувыркались? Нет уж, увольте! Или подожди, вы и квартиру, и дачу хотели себе оставить, да? – глаза мужа забегали. "Угадала, значит!" – поняла Мария.
– А мне ты предлагаешь в гостиницу переехать? Серьезно? Денис, кто у нас мужчина в доме? Не хотите жить в квартире? Продавайте, покупайте себе дом. Я точно одна с этим не справлюсь. А дачу мы сами строили, там подводных камней нет. Не согласен? Подавай на раздел имущества. Только не забудь, что платежи по обеим ипотекам с моего счета делались.
– Маш, ну мы же жили на мою зарплату. Как ты можешь вот так? – вдруг выдал муж.
– Денис, да что за театр абсурда! Чувствую себя бессердечным мужиком, выкидывающим беременную жену неумёху на улицу! Только это ведь ты мне изменил, а не я тебе. И это ведь ты только что планировал оставить себе и квартиру и дачу, а меня выгнать на улицу!
– Да? Ты ещё скажи, что сама не изменяла мне!
– Что? – Мария смотрела на мужа и не верила своим ушам, – Денис, ты в своем уме?
– Хочешь сказать, что не спишь со своим директором? Ещё неизвестно кто кому раньше рога наставил! Ты думаешь, я не видел, как Николай на последнем вашем корпоративе тебя глазами облизывал? И как ты перед его носом своим задом крутила? – взвился вдруг Денис, – баню они, видите ли, заказали! Ты думаешь, я не понимаю, для кого ты тот шикарный купальник купила?
Мария открыла багажник своей машины, и Денис, видно, даже не осознавая это, погрузил её чемодан в багажник. Тот, что поменьше, из командировки, она загрузила сама, так и не разобрав его. А ведь в нем был подарок мужу. Ничего, тряпки в хозяйстве всегда нужны! Вот она и пустит ту футболку по назначению!
Муж хотел что-то ещё сказать, но в этот момент у него зазвонил телефон, Денис, поморщившись, вытащил его из кармана куртки, и Мария, увидев, высветившееся имя "Николай", рассмеялась.
– Мо-лод-цы! Нет, правда, молодцы, ребята! Спелись! И когда только успели? Хотя, правду говорят: кобель кобеля видит издалека!
– Маша, прекрати этот спектакль! Тебе не идет. Ты же умная женщина и должна понимать! – поморщился Денис.
Что именно она должна понимать, Марию не интересовало, а потому она кивнула на телефон в руке мужа:
– Привет коллеге! – и, захлопнув багажник, села за руль и уехала. Уехала, оставив мужа говорящим по телефону. Судя по тому, как Денис размахивал рукой в момент разговора, он сейчас выговаривал своё недовольство её бывшему шефу.
– Что ж ты, Коля – Николай, подельника то своего так глупо подставил? – усмехнулась Мария в зеркало заднего вида, – не позвонил, не предупредил. Ай-ай-ай, как нехорошо вышло, не по-товарищески!
Пока она ехала по трассе, следя за движением, она слышала, что на телефон пришло несколько сообщений. Мария была не из тех, кто одной рукой держит руль, второй – телефон, а третьей тушь для ресниц. Ах, у нас только две руки? Ну, тогда, руль держим коленом.
И вот сейчас она, не доехав совсем чуть-чуть до дачи, сидит в машине и пережидает стоящий сплошной стеной ливень. К вечеру уже стемнело, да ещё ливень добавил плохой видимости. Указатель на их поселок со смешным названием Ромашкино, конечно, был, но Мария боялась его пропустить. Фонаря, освещающего указатель, там не было. Сам указатель стоял в тени разросшейся ели. Его и в светлое то время суток в последний момент замечаешь, а тут ещё и ливень, и гравийная дорога. Мария, откровенно говоря, боялась ехать под таким ливнем. У её машины совсем лысая резина. В семейном бюджете вопрос о замене резины на её автомобиле стоял следующим на очереди, после замены колес на автомобиле Дениса.
– Не достоял! – усмехнулась Мария, и пообещала сама себе:
– Ну, ничего, теперь этот вопрос будет у меня первым на очереди.
Вспомнив про сообщения, решила прочитать. Всё равно ведь стоит.
Одно было от мужа с просьбой ничего пока не говорить его маме.
– Ха! Очень надо!! Вот, бегу и падаю, роняя на бегу тапки! Тоже мне, нашел подруг. Нет уж, Денисик, сам своей мамочке всё расскажешь.
Второе было от шефа и состояло всего из двух слов: "Ты уволена".
– Вот же ж чудак на букву "м"! – ругнулась Мария и, отключив звук на телефоне, убрала его в сумочку. Хватит с неё на сегодня сообщений!
Она сидела за рулем в своей машине, смотрела на ливень и пыталась осознать, как так вышло, что она, неглупая женщина с высшим образованием, к своим сорока годам с хвостиком осталась и без работы, и без мужа, и без детей. Две подруги сейчас не в счет. Да и не сказать, что очень уж близкие они подруги. Жены коллег мужа. Да, они много лет отмечают все праздники вместе, делятся какими-то рецептами, иногда собираются втроем в каком-нибудь уютном кафе: подруги – поругать мужей и детей, Мария – больше помолчать и послушать. Мужа она никогда перед подругами не ругала, а детей у них с Денисом нет. Вот, правда, оказалось, что это только у неё нет…
Слезы полились сами. Слёзы жалости к самой себе.
Она рыдала в голос, благо никто не слышал и не видел. За окном было сыро от дождя, а в салоне автомобиля – от её слёз. Со слезами пришло осознание, что она одна на всем белом свете. Даже кота нет. У Дениса была аллергия на шерсть животных.
Мария рыдала, не стесняясь своих слез. Всё равно поделиться не с кем, так хоть проплакаться.
А когда кончился ливень, кончились и слезы. На душе было пусто и ново.
– Вторым, после замены резины на машине, у меня на очереди будет, завести кота! – пообещала сама себе Мария, вытирая слезы, – и собаку!
Вытерев слезы и попив воды из бутылки, она поехала в свой дом, строить новую жизнь.
Свою! Новую! Жизнь!
С котом, собакой и новой резиной на автомобиле.
Глава 1
Спустя три года.
– Мария Сергеевна, ты дома? – голос соседки Нюры заставил выйти Марию на крыльцо.
– Да, Нюр, дома. Хотела что?
– Да вот яичек тебе принесла, да молочка свежего.
– Заходи! – махнула Мария соседке, – ох, Нюра, Нюра! Ведь не глупая же ты женщина, а не знаешь, что яички – у твоего мужа в штанах! А из-под курицы – яйца.
– Ой, да ну тебя!! Понаехали тут городские! Жизни учуТь, прохода от вас, городских нет! – рассмеялась Нюра, заходя во двор к Марии. Эта их перепалка была своего рода ритуалом.
– Медведь, подвинься! Ох, и здоров же он у тебя, Мария, как есть медведь! Такой же здоровый и ленивый! – Нюра качнула головой, обходя собаку, разлегшуюся на дорожке, – слыхала, у тебя новые соседи!
– Нюр, ты меня сейчас спрашиваешь или новость сообщаешь? – рассмеялась Мария, – чай с пирогом будешь? Я тут новый рецепт опробую.
– Чай с пирогом буду, больно уж он у тебя вкусно пахнет! – согласилась Нюра, заходя в дом и ставя принесенные продукты на кухонный стол, – того и гляди, мои сорванцы учуют и прибегут на твой пирог! Маш, правда, что ли, не слышала, что дом соседний купили?
– Да слышала, конечно. Баб Маня-патефон уже сообщила! – Мария усмехнулась, – самих соседей, правда, ещё не видела. Благо забор у нас с ними глухой и высокий. Только слышала, как им вещи разгружали. Садись за стол, пирог будем пробовать.
– С чем хоть он у тебя? – охотно переключилась Нюра на тему пирога, разглядывая большой кусок, лежащий сейчас перед ней на тарелке.
– С ягодами и безе. Пробуй!
– Нуу, рецепт можешь мне не давать! Я такой точно печь не буду. Уж больно хлопотно! Хотя и вкусно, конечно! – откусив и прожевав кусок, похвалила Нюра.
– Ну пирог то заберешь своим сорванцам? Раз уж ты деньги с меня ни за яйца, ни за молоко брать не хочешь, возьми хоть пирог для своих мальчишек!
– Спасибо. Заберу. Им сколько ни дай, всё мало. На холодильник хоть замок вешай, честное слово! Съедают, обормоты, всё, что не приколочено, готовить не успеваю, – вздохнула Нюра.
У Нюры с Анатолием росли два сына погодки, десяти и девяти лет. Подвижные, как ртуть, а потому ненасытные, любопытные, но добрые мальчишки. Мария охотно их подкармливала, особенно когда, вот как сегодня, что-то пекла. А пекла она часто, выпечка стала её отдушиной. Благо ягоды у неё свои. На заднем дворе у неё, в отличие от соседки Нюры, росли только плодовые деревья, малина, да два куста черной смородины. Грядка была, но всего одна, для зелени. Огурцы, помидоры ей все соседи несли сами, Марии этого хватало. Много ли надо одинокой женщине? А по осени она, спасибо соседям, даже умудрялась несколько банок тех самых помидор закатать на зиму.
Нюра с Марией сдружились, когда Мария переехала жить сюда, в Ромашкино. Они и раньше нормально общались, по соседски. Но раньше Мария с мужем приезжали как дачники, на выходные, да в отпуск. Две совершенно разные женщины нашли общий язык, а муж Нюры, Анатолий, спокойно принял на себя мужские обязанности и в доме Марии.
Мария, как городская до мозга костей жительница, многого не знала о жизни в деревне. Пусть и в своем, и в современном, доме, но мужчина, хозяин должен быть обязательно. Вот его обязанности и взял на себя муж Нюры.
Стыдно сказать, но она не знала, как включить котел подогрева воды, не знала, как открыть ворота, если электричество вдруг отключили. Глупо? Смешно? Ворота на электрическом приводе, а потому без электричества ворота не открыть. О специальном ключе, снимающем блокировку, Мария и слыхом не слыхивала. Спасибо Анатолию – показал, как открыть без электричества, если именно сегодня, когда нет электричества, надо срочно ехать в город. Не знала Мария и где заказать дрова, и с кем из деревенских мужиков договориться, чтобы тебе их привезли. Со всеми этими, и много ещё какими нюансами Марии и помогал разобраться Анатолий, муж Нюры. Молчаливый и худой, как щепка, мужчина. Сама Нюра была разговорчива и пышна телом, вдвоем с мужем они удивительно органично смотрелись, дополняя друг друга во всем.
Нюра с Анатолием стали первыми, кто принял её, городскую фифу, в деревенскую общину. Это ведь для Марии здесь была дача, а для многих это дом с круглогодичным проживанием в деревне.
Мария с Денисом купили здесь участок с домом развалюшкой. Купили, потому что место хорошее, рядом лес и речка, будто и не в 30 километрах отсюда большой город. Развалюшку они снесли и построили вот этот дом. Строили, как дачу, но с учетом их городских потребностей – чтобы зимой тоже можно было приезжать, и топить дровами не печку, а камин и только для уюта и души, да воду из колодца не таскать, а включить бойлер. Они даже думали, что на пенсии переберутся сюда жить из города насовсем.
Вот Мария и перебралась насовсем. Правда, совсем не на пенсии и одна.
Три года назад, осенью и в сильнейший ливень, который пережидала почти двадцать минут в машине, не доехав до указателя, как оказалось, всего метров сто.
Сейчас Марии даже стыдно это вспоминать, как можно не знать, где указатель и поворот. А тогда, хоть сама она и водила машину, но именно на дачу их всегда возил Денис. Так уж повелось, что на дачу они ехали на его машине, а раз на его машине, то и за рулем он сам, а Мария просто пассажир. За руль своей красавицы Денис жену не пускал, считая, как и большинство мужчин, что жена машину водить не умеет. Аргумент, что за все эти годы у Марии не было ни одного штрафа, мужем не рассматривался. Вот и поставила она сама себя тогда в ту неловкую и даже нелепую ситуацию. Сказать Нюре, так засмеёт!
Хотя тогда, сидя в машине и пережидая тот ливень, она рыдала. О таком рассказывать она никому не собиралась. Сидела и ревела белугой. Так же она ревела двадцать лет назад, в тот день, когда ей объявили, что детей у неё не будет. Никогда. В тот день тоже шел такой же сильный ливень. Только тогда она сидела под зонтом и на скамейке в парке. И тоже одна.
* * *
После скромной свадьбы они с Денисом стали жить со свекровью в её большой трехкомнатной квартире, но главным здесь было то, что квартира была свекрови. О чем она и напоминала постоянно:
– Машенька, детка, – Роза Абрамовна обращалась к Марии только так, снисходительно и уменьшительно ласкательно. Хотя Мария на тот момент уже окончила институт и работала в очень солидной компании, пусть, конечно, не главным, но бухгалтером. Имея уже тогда зарплату почти в два раза выше, чем её сын Денисика. Да, своего сына она тоже звала уменьшительно ласкательным именем.
– Машенька, детка, – говорила Роза Абрамовна, – ты могла бы не хлопать так дверцами кухонных шкафчиков. Они здесь стоят так давно, что страшно подумать, сколько им лет. Их ещё отец Денисика, Давид Маркович заказывал по великому блату! Вам, молодым, этого не понять, – вздыхала свекровь, а дальше шли воспоминания, как Давид Маркович заказывал эту самую мебель.
– Машенька, детка, ты могла бы не трогать эту чашку. Она стара, как эта кухонная мебель. Её ещё…
– Давид Маркович покупал! – заканчивала мысленно фразу Мария и оказывалась права.
Дальше опять шли воспоминания о том, что Давид Маркович, оказывается, любил именно эту чашку.
Ни о какой перестановке местами дивана и кресел, даже в их с Денисом комнате, речи и быть не могло. Их тоже именно так поставил ещё его отец. Можно подумать, что Давиду Марковичу, ушедшему в мир иной уже несколько лет тому назад, было дело до того, как стоит мебель в комнате его женатого сына.
Мария не спорила со свекровью. В конце концов, это она пришла в эту квартиру. Она где-то даже понимала свою свекровь. Молодая девушка, ни кола, ни двора за душой, пришла на всё готовое. Не известно ещё, как она сама примет невесту их с Денисом сына. Маша как раз сегодня узнала, что беременна. Она готовила ужин под неусыпным контролем свекрови и предвкушала, как сообщит мужу, что у них будет ребенок. Маша, почему-то, была уверена, что это будет сын. Настроения ей не портили даже комментарии свекрови:
– Машенька, детка, так не трут морковь для этого салата, а вот капусту, как раз режут крупнее.
– Машенька, что ж ты картофель так крупно порезала? Разве ты не будешь делать пюре??
И далее по списку.
То, что у самой Маши нет ничего своего – это не её вина. Мама умерла, когда ей исполнилось семнадцать. Через год Маша окончила школу и уехала поступать в институт, как и мечтала мама. Подвести маму она не могла и поэтому поступила. С первого раза поступила в самый престижный институт, как и мечтали они вместе с мамой.
Отец стал пить сразу после смерти жены. Заливал своё горе алкоголем. Маша оказалась сильнее отца. И школу закончила почти с одними пятерками, и за домом следила, и отца держала в руках, пытаясь вразумить. Пока Маша с ним жила, он ещё держал себя в руках, но стоило ей уехать, и он совсем сорвался.
Приехав через год на каникулы, Маша не узнала ни отца, ни их квартиру. Все каникулы Маша отмывала квартиру, гоняла новых друзей алкашей отца и пыталась его вразумить. Но в августе Маша уехала, а тот опять сорвался. Отца нашли зимой на детской площадке. До подъезда он не дошел двадцать метров. Маша похоронила отца, и тут выяснилось, что её квартира уже и не её квартира. Отец, в тот день, когда замерз, продал их квартиру. Видимо, продажу квартиры он и обмывал с новыми друзьями, которые его же, судя по всему, и обокрали. Денег при себе у отца не было.
Вот так, к своим двадцати годам Маша осталась сиротой и без жилплощади. С Денисом они поженились сразу после окончания Машей института. Денис был старше на два года и уже работал. Вот так, сразу после свадьбы, они и поселились в квартире свекрови.
Маша накрывала на стол и уже строила планы, как они будут жить все вместе – она, Денис и их сын. Почему-то Маша была уверена, что у них родится именно сын. Может и Роза Абрамовна, наконец, признает в ней полноценную женщину. Она же родит ей внука!
Но мечтам Маши не суждено было сбыться, и её радость закончилась здесь же, за семейным ужином. Денисик с мамой были на удивление единогласны:
– Рожать сейчас? Когда у НАС нет своего угла?
– Когда у ВАС нет своего угла? – эту фразу мама с сыном произнесли одновременно, но каждый на свой лад. Роза Абрамовна услышав, что сын с ней согласен, удовлетворенно кивнула и продолжила:
– Рожать, когда ты, детка только устроилась в такую замечательную фирму? – надо же, даже этот факт пошел, не в заслугу Маше, а как аргумент в отказе от ребенка, – у тебя прекрасная возможность подняться по карьерной лестнице! Что ж вы хотите, чтобы ваш ребенок рос, не видя своих родителей?
– Но мы же не в детский дом его отдаем! Да, мы оба работаем, но не вахтовым методом на буровых вышках, верно? – попыталась возразить Маша.
– Не хотите ли Вы мне сказать, уважаемая Мария, что Вы планировали оставлять ребенка со мной? – вопрошала грозно свекровь. Даже на "Вы" в обращении к Маше перешла.
Роза Абрамовна потрясающе умела переворачивать с ног на голову любые факты, делая их, по своему усмотрению, как положительными, так и отрицательными аргументами.
Маша сделала тогда аборт, пойдя на поводу аргументов свекрови и мужа, испугавшись остаться одной с ребенком и на улице. Свекровь ей и на это намекнула. И Маша сдалась. Потом она целый месяц не могла видеть и слышать свекровь. Мужа она не винила, приняв тот факт, что он все делает так, как велит ему мама. И почему она раньше этого не замечала? На этот вопрос у неё ответа не было.
Маша уходила из кухни, едва туда входила Роза Абрамовна. Обсуждать ей со свекровью, как оказалось, тоже нечего, а едва та пыталась пуститься в очередной рассказ о Давиде Марковиче, как Маша прерывала её, чего не делала никогда и ни разу до этого. Прерывала даже не словами, нет! Прерывала своими действиями: включала чайник, открывала воду и начинала мыть посуду, делала телевизор громче. Говорить с Розой Абрамовной Маша физически не могла, все слова застревали у неё в горле огромным комком, перекрывая кислород. Кончилось все тем, что Роза Абрамовна закатила грандиозную истерику сыну, обвиняя Машу в том, что она её ненавидит. Маша наблюдала сольный концерт свекрови с каменным лицом, и когда та, по прошествии получаса, напившись валерьянки, лежала на диване в их с Денисом комнате с полотенцем на голове и выражением страдания на лице, спросила:
– Роза Абрамовна, Вы сегодня будете спать в нашей комнате? Если да, то, я постелю себе в зале, надеюсь, что Давид Маркович не будет против? Мне завтра очень рано вставать! – Маша проговорила это всё спокойно.
Свекровь сдуло с их дивана, Денис кинулся успокаивать мать уже в её комнате, а Маша расстелила диван и уснула беспробудным сном, каким не засыпала весь последний месяц.
Утром, по дороге на работу, в автобусе, она таким же спокойным голосом сказала Денису:
– Или мы съезжаем от твоей мамы вместе, или я съезжаю одна, как только найду приличное жилье. Озвучь, пожалуйста, свое решение до вечера, мой рабочий телефон ты знаешь. Хорошо? – и вышла на следующей остановке. Денис остался в автобусе, ему было ехать дальше ещё 5 остановок.
В тот раз Денис выбрал съехать от мамы вместе с женой. Видно, что-то такое услышал он тогда в голосе Маши, что заставило его принять именно это решение. Ну или может и он, наконец, устал жить с мамой.
К Розе Абрамовне они приезжали на все праздники, приглашая её к себе с ответными визитами только на День рождения Маши. На День рождения Денисика свекровь накрывала стол всегда у себя, приглашая своих же старинных друзей и подруг, накрывала всегда точно в день рождения Дениса. Машу эта демонстрация материнской любви смешила, а потом она перестала реагировать. Ну не может мама отпустить своего великовозрастного сына от себя. Хоть больше в их с Денисом семейную жизнь не лезет, и то счастье! С тех пор свой День рождения Денис празднует всегда два раза – с друзьями своей мамы и с их Машей общими друзьями.
– Праздновал…, – поправила Мария сама себя, – когда со мной жил. Вот не удивлюсь, что и сейчас так же. Да вот тьфу на них! Не к ночи будь они помянуты!
