Kitobni o'qish: «Пока мы люди»

ПРОЛОГ

Она сидела тихо, боясь шелохнуться. Липкие, черные щупальца страха плотно обхватили горло девочки, едва давая сделать вдох. Ужас. Чувство, которое проникает в голову, вынуждая трястись, обливаться холодным потом и не дышать.

Эта ночь, порождающая желание забиться в угол дома, спрятаться в шкаф или с головой накрыться ветхими одеялами, снова настала. А казалось, будто она была только несколько дней назад, а не год. Неужели девочка уже прожила целый год с прошлого раза?

До полночи оставались считаные секунды. Она зажмурила глаза и затаила дыхание. Тонкие пальцы вцепились в коленки, до боли впились в кожу ногти.

Глава первая. МИРА

Мира и Лиза встретились на дороге по пути в школу. Лиза радостно поприветствовала подругу, на что та откликнулась лишь легким взмахом руки.

Сегодня в Ковчеге был необычный день. Лотерея, которая позволит трем школьникам оставить свою привычную жизнь и следующие годы провести в роскоши и богатстве.

Мира еще с прошлого года решила для себя, что совсем не хочет расставаться с семьей и друзьями. Ей нравилось в поселке, огороженном забором с колючей проволокой, грунтовыми дорожками и аккуратными хоть и очень маленькими, но уютными домиками для семей с детьми. Остальные люди проживали в специальных бараках, которые делились на женские, мужские и семейные.

И хоть здесь обязывали соблюдать определенные правила, такие как комендантский час или прополка общественных грядок каждое воскресенье по утрам, Мире тут нравилось. Школа не вызывала отвращения, а общение с Лизой и еще парой девчонок делало жизнь значительно привлекательнее всяких дорогих апартаментов.

–… не переживу, если снова выберут не меня, – Лиза что-то тараторила о том, как ей нужна эта победа, как она мечтает выиграть, но подруга слушала ее краем уха.

Миру уже с утра мучило плохое предчувствие. Она только проснулась, как поняла – сегодня быть беде. Возможно, она слишком сильно не хотела никуда уезжать, поэтому так резко реагировала на лотерею. Другим же объяснением плохого настроения были улыбающиеся плакаты с призывами: «Ученик, радуйся, если выиграл!» – и сами школьники, без умолку трещащие о вечернем розыгрыше.

– А я надеюсь, что меня не выберут, – призналась девочка Лизе, когда они вошли в класс.

Лиза же удивленно захлопала глазами. А вот проходящая мимо одноклассница, услышав это, крикнула на весь кабинет.

– Вы слышали? Мирослава Морриган не хочет победить!

Ребята захихикали, называя ее странной. Только вот девочка еще помнила, как семья по соседству жаловалась, что их сын зазнался от богатой жизни и почти перестал выходить на связь. Большинство одноклассников поведет себя так же. Они как глупые мыши были готовы драться за этот кусок сомнительного сыра. А девочка довольствовалась тем, что у нее было.

– Смейтесь, смейтесь. Посмотрим потом, как вы улыбаться через год будете, – выкрикнула в ответ Мира.

Она с шумом села за парту и стала разбирать сумку.

– Действительно, может, пересмотришь свое отношение? – поинтересовалась Лиза. – Это странно. Все хотят поехать в Обитель. Одна ты фыркаешь на это.

– Так пусть выберут кого угодно из тех, кто хочет, – пожала плечами девочка.

– Не прощу себе, если в этот раз буду не я, – твердо произнесла Лиза. – Пообещай, что откажешься ехать, если победишь!

Мира вздохнула.

– Ты же знаешь, что это невозможно.

– И все равно. Пообещай, – потребовала подруга, нахмурившись. Она словно считала, что они соперницы. Но Мира не хотела ни с кем соперничать, а хотела спокойно жить дальше в поселке, в отдалении от города.

– Хорошо. Обещаю, – кивнула девочка. Сложно отказывать друзьям, когда тебе четырнадцать, и кажется, будто ты никому не нужен.

***

 И вот настал ненавистный вечер. Сжавшись, девочка сидела на диване и смотрела на то, как мама спокойно вышивает крестиком очередную картину. Только ее подрагивающие пальцы выдавали напряжение, которое женщина тщательно пыталась скрыть.

Мира тоже старалась изобразить хладнокровие, но впивающиеся в колени пальцы выдавали ее с головой.

Отец уже давно застыл на второй странице газеты и, кажется, смотрел вообще сквозь нее, лишь изредка пробегая глазами по одной и той же строчке. Напечатанные слова для него сегодня так и не смогли обрести смысл.

 На экране беззвучно открывал рот белозубый ведущий. Мире не нужно было слышать, что тот говорит, она знала это наизусть. Сейчас речь шла о том, как рады должны быть дети, которые выиграют сегодня Золотой билет. Лотерея. Но не простая. Эта разыгрывает жизнь.

 Тех, кому выпадал Золотой билет, забирали в Обитель – резиденцию правительства. Детям обещали безбедную, счастливую жизнь в знак благодарности за тяжкий труд их родителей. Семья же за это получала определенные суммы, которые давали возможность больше не гнуть спины на заводах и полях. Так звучала официальная версия. Только дети, уезжающие в Обитель, больше оттуда не возвращались. Целый год по новостным каналам крутили довольные лица «Золотых» ребят, а потом появлялись уже новые «Золотые», старых победителей же будто и не существовало.

 Стрелка громко стукнула двенадцать. Звук на телевизоре включился автоматически. Мира еще сильнее сжалась в комок. Плохое предчувствие не покидало ее сегодня весь день.

Три имени. Три «Золотых» имени сейчас будут произнесены.

 Первый парень пятнадцати лет даже не остался в памяти. «Все равно через год его уже не будет в живых» – решила для себя Мира, хотя никаких оснований так думать у нее не было. Вторая – шестнадцатилетняя девушка. И третья…

 Мира с воплем отчаяния вскочила с дивана и бросилась к телевизору. Со всей силы нанесла удар кулаком по пластиковому корпусу, но от удара появилась лишь едва заметная трещина.

– Это не могу быть я! – вопль перерос в рык, а потом в глухие рыдания.

 Она бессильно упала на ворсистый ковер и, подтянув ноги к груди, осталась лежать.

«Почему? Почему жизнь так несправедлива со мной? Я единственная, кто не хотел ехать туда. И вот, пожалуйста, выбрана!» – слезы застилали глаза, Мира их даже не пыталась вытереть.

 Мама поджала дрожащие губы, на минуту бессильно взглянула на отца и, получив в ответ лишь тяжелый вздох, поднялась с дивана. Она заправила выбившуюся прядь за ухо и приблизилась к дочери.

 Мире казалось, что миновали часы, когда мягкая мамина рука коснулась ее головы. Ладонь, пахнущая специями, нежно прошлась по светлым длинным волосам с розовыми, только недавно окрашенными, прядками. Ей нравилось выделяться из толпы, но не сегодня.

 Как бы она хотела отдать все, чтобы стать сейчас серой и незаметной и не быть выбранной для Обители.

– Поднимайся, Мира, – голос мамы дрожал.

– Они ведь пропадают, – прошептала девочка, когда никто не ожидал, что она заговорит. – Скорее всего, даже умирают. Почему люди до сих пор не восстали против этого?

 Отец недовольно кашлянул, но Мира не обратила на него внимания. И снова задала вопрос.

– Никто не пропадает, детка. И уж тем более не умирает. Они просто живут в Обители. Присылают сюда письма, разговаривают по телефону. Им ведь не позволено больше видеться с семьей. Возможно, они считают, что если будут звонить реже, пережить это окажется легче, – Мира всегда умела раскусывать родительскую ложь. И в этот раз мама врала. Только понять, в чем действительно заключалась ложь, было невозможно.

 Отец наконец-то отложил газету в сторону и подошел к телевизору, рассматривая трещину.

– Мы копили на него несколько лет. Чтобы ты могла смотреть детские программы. И что теперь? Трещина! – мужчина сжал руки в кулаки. Ему было тяжело осознавать, что единственная дочь через несколько дней навсегда исчезнет из его жизни. И он не знал на ком можно сорвать весь тот гнев, то негодование от несправедливости, навалившейся на его семью.

 Мира поднялась и с болью взглянула в глаза отца, она не понимала, почему он не обнимает ее, почему не пытается успокоить и предложить решение, ведь они всегда были так близки. Мира знала, что родители любят ее, вот только такой реакции девушка никак не ожидала.

 И она сделала то, что творят все подростки в этом возрасте – нагрубила.

– Ну, ничего, – презрительно произнесла девочка дрожащим голосом. – На деньги, за которые вы меня продаете, купите себе новый телевизор. А может, и новую дочь!

 Если бы девушка могла уйти в свою комнату, хлопнув дверью, она бы так и поступила, вот только единственной комнатой в доме была гостиная, в которой они и находились. Именно поэтому Мира схватила куртку и, как была в тапочках, выбежала прочь из дома.

– Мира! – донесся ей вслед окрик матери, но девочке было все равно.

 Какой смысл оставаться с теми людьми, которые буквально продают ее за деньги? Это только через час Мира поймет, что ошиблась с выводами. А сейчас она бежала сломя голову между одноэтажными домиками, громко шлепая тапочками. Галька, которой были усыпаны дорожки, с каждым шагом хрустела, всем выдавая местоположение Миры. Одиночные фонари света производили мало, но девочке чудом удавалось не споткнуться.

 Мира почти добралась до ворот, ведущих из поселка к городу, как ее ослепил свет карманного фонаря.

– Вы нарушили комендантский час!

 Она негромко чертыхнулась и резво свернула в ближайшие кусты. Если повезет, и ее не поймают – останется безнаказанной.

 Ветки с силой хлестали кожу, но девочка упрямо прорывалась вперед. Через несколько метров она упала на живот и, не боясь испачкать одежду, поползла по-пластунски. Волосы собирали с земли веточки и грязь, но Мире было сейчас все равно. Она хотела уйти от погони и остаться наконец-то один на один со своим горем.

 Луч от фонаря метался над кустами и все никак не мог засечь девчонку. Мира ехидно улыбнулась. Пусть побегают за ней. Просто так она не дастся.

 Девушка еще немного проползла до ближайшего дома, завернула за угол, где ее уже не мог видеть надзиратель (вообще-то, он был всего лишь охранником, но в народе их прозвали именно так) и припустила в сторону домика подруги Лизы. Она надеялась отсидеться у нее до утра и придумать план бегства, чтобы ее не отправили в Обитель.

 Мира быстро забарабанила незамысловатую мелодию в окно. Спустя несколько секунд, занавеска отъехала в сторону. Лиза показалась Мире недовольной. В длинной ночной рубашке, с распущенными волосами – девушка уже ложилась спать.

 Лиза повернула ручку, впуская Миру внутрь.

 Финансовое положение семьи Лизы было едва ли лучше чем у родителей Миры, однако, у той имелась своя маленькая комнатка. Кровать и тумбочка – вот что помещалось в жилище подруги. Зато это было ее личное пространство. Мира иногда даже завидовала Лизе из-за этой досадной, на ее взгляд, детали.

 Мира аккуратно встала на подоконник и уже собиралась спрыгнуть на пол, но Лиза остановила ее.

– Нет. Уходи. Ты преступница, если прячешься, – замотала головой подруга, ее темные кудряшки запрыгали по плечам. – Я видела. Тебя выбрали. Ты должна вернуться домой и ждать, когда за тобой придут.

 Лиза нахмурила брови и скрестила руки на груди.

– Мы ведь лучшие подруги, Лиз! Я только переночую, утром же уйду, – Мира так и замерла на корточках, сидя на подоконнике. Девушка не верила, что ее лучшая подруга, с которой они делили все горести и напасти вместе, с которой плакались друг другу о проблемах, просто возьмет и вышвырнет ее на улицу.

– Больше нет, – покачала головой девочка. И, предвидя вопрос, тут же ответила на него. – Я не хочу навлечь на семью беду. А ты всегда считалась бедовой. К тому же ты теперь у нас «Золотая» в отличие от меня.

 Последнее слова Лиза злобно прошипела, будто в этом была вина Миры, что ту выбрали.

– Я бы для тебя сделала все, – горько произнесла Мира и спрыгнула обратно на улицу. Холодный ветерок быстро прокрался под тонкую курточку и заставил поежиться.

– Попробуй отказаться, – предложила Лиза и с шумом закрыла окно.

 Мира чувствовала себя такой несчастной, что была готова расплакаться. Она тихо сползла по стене дома и прижала голые колени к груди. Домашние шорты и футболка совсем не грели, а курточка едва ли защищала от пронзающего ночного ветра.

 Она ведь просто хотела спокойно жить этой хоть и бедной, но такой хорошей жизнью. Мира думала, что у нее есть лучшая подруга и любящие родители, на деле же…

 Девушка всхлипнула. Бежать ей было некуда. За границей поселка только город с его богатенькими служащими, а с другой стороны поля, заводы и защитный купол.

 Вся жизнь, оставшаяся после Гибели, сконцентрировалась в единственном среди пустыни оазисе. Люди, которым повезло, с остатками знаний и технологий организовали Ковчег. Те, кто обладал полезной информацией и способностями, заняли высшие чины, построили весь город и заводы. Остальные же помогали с его обустройством и пропитанием.

 И хоть, на первый взгляд, все казалось честно, Мира чувствовала, что в этом распределении есть какой-то подвох. Она каждый раз задумывалась, почему детей тех, кто пахал на заводах и полях, не обучили чему-то еще? Почему они из поколения в поколение продолжают вести бедный образ жизни, гнут спины за копейки и надеются, что именно их семье повезет, и их ребенка заберут в Обитель.

 Девушка замотала головой, отгоняя плохие мысли, и попыталась поверить, что все будет хорошо. Все-таки, может, ее семье действительно повезло? Она будет купаться в роскоши, а родители получат хоть какое-то избавление от тяжелых работ. Вот только… Лотерея проводится пять лет подряд, а потом о ней ничего не слышно еще двадцать. Неудивительно, что люди забывают, что когда-то кто-то пропал и больше не звонит и не пишет.

 Мира заправила за ухо розовую прядь и встала. Голова ударилась о выступ окна и дико загудела. Девочка потерла шишку и смахнула выступившие от боли слезы. На руке осталась бурая кровь.

 Она вышла из-за угла и медленно побрела по дорожке из гальки к дому. Девушка даже думать забыла, что еще минут пятнадцать назад ее преследовал надзиратель. Эта необдуманность стоила ей дорого.

 Мужчина подкрался незаметно. Заломил сначала одну, а потом и вторую руки за спину и злобно прошептал на ухо:

– Попалась. Сейчас комендантский час, и ты его нарушила.

 И надзиратель повел Миру обратно к воротам – в участок. Девочке оставалось только повиноваться. Она уже чувствовала себя птичкой, пойманной в серебряную клетку.

Глава вторая. КРИС

Крис улыбался. Его имя красовалось на телеэкране. Теперь семья будет обеспечена всем, чем только можно. Он гордо стоял посередине гостиной и смотрел, как глаза матери наполняются слезами. Младшие сестренки, как только появилась его фотография, бросились обнимать брата и кричать, что никуда его не отпустят. Парню оставалось только потрепать обеих по головам и крепко прижать к себе.

 Теперь он сможет узнать, почему его старшая сестра Алекс больше им не звонит и не пишет, хотя прошло всего-то два года с момента, как она выиграла.

 Крис уже представлял, как встретится с ней. В его воображении Алекс почему-то представала в ярко-розовом платье с блестками и заносчивой улыбкой на лице. И как только он ее увидит такой, возомнившей о себе неизвестно что, парень подойдет к сестре и горько спросит: «Неужели из-за твоего богатства мы перестали быть семьей?» – он несколько раз тщательно обдумывал то, что собирался сказать. А Алекс в ответ на эти слова должна удивиться и спросить: «Как ты здесь оказался?». Крис как-нибудь отшутится, а потом снова потребует объяснений.

 На самом же деле мальчишка не был уверен, что сможет беспристрастно допрашивать свою старшую сестру. Он так соскучился по ней. И первое, что Крис сможет сделать, когда увидит Алекс, просто обнять ее. Все укоры и вопросы будут потом.

 Кристиану повзрослеть пришлось рано. Отец погиб в пожаре на заводе, когда парню только исполнилось двенадцать лет. Остались они тогда впятером: мама, Алекс, Крис и двойняшки Эрика с Симой. Вот только мама уже была на девятом месяце беременности. Братик должен был родиться со дня на день.

 Все хозяйство Алекс взяла на себя, хоть ей только и исполнилось четырнадцать. Она сидела с трехлетними сестренками, убиралась и готовила. Крису же, вместо школы, пришлось ходить работать на поля. Получал он копейки, денег не хватало. Очень часто парень видел, как Алекс отказывается от ужина ради мамы или Эрики с Симой. Крис брал пример с сестры и тоже часто выходил из-за стола, ничего не съев, хотя у самого живот просто бурчал от голода, а слюни заполняли рот.

 Перебиваясь с хлеба на воду, семья протянула год. А потом произошло чудо – Алекс победила в лотереи. Маме выплатили деньги, жизнь наладилась, пока несколько месяцев назад у младшего братика не обнаружили серьезное заболевание. На лечение выплачиваемых денег не хватало.

 Поэтому Кристиан очень обрадовался, когда узнал, что выиграл. Маме не придется работать. Сумма должна покрыть все расходы!

 ***

 Спать пошли, как только по телевизору закончили объявлять победителей, на фотографии которых Крис даже не взглянул. И если все остальные уснули быстро, парень еще долго смотрел в потолок.

 Ночь прошла беспокойно. Крис никак не мог погрузиться в сон и все ворочался с боку на бок, снова и снова прокручивая выдуманный диалог с сестрой.

 У дома кто-то был. Сначала громко зашуршали кусты, потом через несколько минут послышалось дыхание и шаги прямо под окном.

 Крис напрягся. Какой-то человек нарушил комендантский час. Зачем вообще его нарушать? Стащить что-то? Но как раз на такой случай везде стоят камеры. Тогда зачем?

 Крис аккуратно выполз из-под одеяла – Сима и Эрика, которые лежали по обе стороны от него, заворочались в поисках брата и, нащупав в полудреме друг друга, снова крепко уснули, прижавшись телами. Парень в темноте подкрался к окну, стараясь не разбудить маму и остальных. Это была девчонка, и она медленно шла к следующему дому и плакала.

 Может, ей нужна помощь? Вдруг что-то случилось?

 Парень уже собирался предложить помочь, но девчонка постучалась в окно соседнего дома. Ей открыли. Дальше наблюдать Крис не стал, задернул шторку и вернулся обратно в постель, а утром даже не вспомнил о ночном инциденте.

 В школе Кристиану нравилось. За покладистый характер, а также за недурную внешность учителя его любили, а девчонки часто набивались в подружки. Крис рос точной копией отца. Те же черные, прямые волосы, острый подбородок и выраженные скулы. И глаза. Никому из его сестер и братьев не достались отцовские глаза цвета осени – светло-карие, почти медовые, с яркими золотистыми вкраплениями. В детстве мама называла их капельками солнца и говорила, что человек с такими глазами будет жить очень счастливо. Крис верил.

 Школа встретила шумом и гамом. В старших классах учились всего два дня в неделю по несколько часов. Обучать взрослых ребят было нечему. Читать и писать они умели еще лет семь назад, а все остальное время тратилось на занятия по агрономии и другим полезным в рабочем деле вещах.

– Поздравляю, дружище! – тяжелая рука Роба, закадычного друга Кристиана, ударила по плечу. Крис гордо улыбнулся в ответ и пожал протянутую руку.

 Парня начали обступать со всех сторон одноклассники с поздравлениями, но ему удалось быстро ретироваться в соседний коридор, где народу уже было намного меньше. Такое внимание со стороны знакомых казалось наигранным. Крис чувствовал, что они все чего-то добиваются, но не мог понять чего именно, ведь скоро он уедет отсюда и больше не вернется.

 Роб громогласно расхохотался.

– Они действительно думают, что смогут получить от тебя какие-то деньги, если будут дружелюбны.

 Крис вскинул голову и нахмурился, о таком он даже предположить не мог. Никто никогда не передавал деньги сторонним лицам. Парень улыбнулся. Ситуация выходила действительно забавная.

– Я буду скучать по тебе, дружище, – честно признался он Робу, но тот принял это за шутку и снова заржал.

– А я по тебе, дорогой, – сквозь смех выдавил друг, а потом стал серьезным. – А вообще. Ну, ты и шмат навоза, конечно.

– Это всего лишь удача, – пожал плечами Крис.

– Большой, вонючий… – продолжил Роб. –…чертовски богатый и удачливый шмат навоза.

 Крис снова задорно рассмеялся. Роб знал о ситуации с больным братом, так что был действительно рад за друга.

 ***

 После школы вместе с Робом, Крис отправился к лесу. Там располагался большой глубокий пруд, где можно было искупаться в последние теплые деньки лета, которые стремительно улетали, как секунды, что Кристиану осталось пробыть в своем доме.

 Около воды уже кто-то сидел.

– Девчонка, – фыркнул Роб, указав пальцем в сторону сгорбленной фигуры в джинсовом комбинезоне и клетчатой рубашке. – Поиграем?

 Игрой Роб называл приставания к любым девушкам. Иногда Крис подыгрывал, но сегодня ему не хотелось.

– Я пас, – махнул парень головой. – Без меня.

 Роб фыркнул, пробурчал что-то про зазнавшихся богачей, и пружинящей походкой двинулся в сторону девицы.

– Красивые волосы, сама красила? – громко спросил Роб. Пряди у девчонки были розовыми.

 Девушка подскочила так, будто ее кто-то ужалил. Испуганные свинцовые, как грозовое облако, глаза уставились на двухметрового Роба, на подбородке которого уже давно пробивалась щетина. Потом взгляд девушки перескочил на Криса и обратно на Робби. Незнакомка быстро вытерла слезы, блестящие на глазах. Неужели она плакала?

– Сама, – пробормотала девочка, делая шаг назад. Крис заметил, что она их боится и даже не удивился. Здоровенный Роб и не такой здоровый, но тоже довольно высокий и мускулистый, Крис. Эти двое давно не походили на школьников. А вот девчонка, рядом с ними казалась совсем ребенком. Кристиан не знал, сколько ей лет, но навскидку она точно была младше них.

 Крис прислонился к дереву и пока не вмешивался.

– Хочешь закурить? – предложил ей Роб, протягивая сигарету. Курить в Ковчеге запрещено, но если не на людях, то никого особо не штрафуют. Главное – на глаза надсмотрщикам не попасться. А на камеры те даже и не смотрят. Видеозаписи с них просматриваются, только если произойдет кража или другое происшествие.

 Крис один раз попробовал сигарету и понял, что это не его. А вот Роб частенько затягивался, иногда даже балуясь одуряющими веществами.

– Я… нет, спасибо, – девчонка мотнула головой. Она вся была напряжена, и Крис понимал, что пора Роба остановить, но ничего не предпринимал.

– Что, никогда не пробовала? – понятливо хмыкнул Роб и сел на траву, закуривая. От сигаретки потянуло сладковатым дымком.

– Вот еще! – девушка вздернула нос. – Конечно, пробовала. Не понравилось.

 Иногда Крис восхищался, как его друг умеет провоцировать людей.

– Значит, – Роб медленно выдохнул дым. – Ты просто еще малявка.

 Фраза глубоко задела девчонку, и та плюхнулась на попу рядом с Робби и протянула подрагивающую руку. Парень ухмыльнулся, подавая самокрутку.

 И тут Крис решил вмешаться, игра ему уже давно перестала нравиться. Он, конечно, старался не давить на Роба с моралью. Каждый должен решать сам как жить, но подбивать других на это, парень не позволял.

– Что ты куришь, Роб? Наркотики? И ей их предлагаешь? – Крис ухватил девчонку за локоть и резко дернул вверх. Сигарета вылетела из несжатой ладони и упала прямо в воду около берега, с шипением затухнув. – Вставай. Сколько тебе лет? Двенадцать?

– Ну, ты серьезно? – обиженно протянул Роб, двумя пальцами поднимая вымокший бычок. – Сам же знаешь, как трудно достать…

 Крис еще не был взбешен, но злость в нем начинала закипать.

– Мне почти пятнадцать, – девчонка вырвала локоть из рук Криса, одарила того презрительным взглядом, развернулась и медленно пошла прочь.

 Парень видел, как через несколько метров она испуганно оглянулась на них и бросилась бежать со всех ног.