Kitobni o'qish: «Интервью»

Если мысли материальны, тогда обретая причудливую форму, как сильно они способны управлять нашей дальнейшей жизнью?

Посвящается моей дорогой, горячо любимой подруге.

Александра! Молюсь за тебя. И, надеюсь ты до сих пор в этом мире.

Продолжай бороться…

Ты навсегда в моих мыслях…

Глава А

Можно согласиться, что женские судьбы схожи. Если вы посмотрите со стороны, то наверняка согласитесь, что где-то уже это видели или будто слышали или читали. Словно это один бесконечный, скучный роман. Все без исключения кажутся одинаковыми и понятными. Детство, бурная юность, замужество, семья, все как у всех. И все же каждая женская история неповторима.

– Куда ее определили?

– В 215, там вчера освободилось местечко.

– Кхе, кхее, значит старик все-таки окуклился?

– Ага, ночью.

– Завозим, аккуратненько бросаем, – прошептал словно слова из песни вертевшейся на языке, молодой и чересчур бойки медбрат, скинув меня на кровать. Не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, да и послать его туда, что и отсюда не увидишь, не поворачивался язык. Забинтованная в гипс с головы до ног словно мумия, я так и пролежала до утра, пока не поняла что снова пришла в сознание, когда увидела над собой пару лукавых зеленых глаз, которые внимательно, я бы даже сказала скрупулезно изучали меня, словно я была инопланетным существом.

– Привет. Тебя как звать?

– Мммм, – смогла только промычать я. На большее сил к сожалению, не хватило. Забывшись до утра следующего дня, мне приснился весьма странный сон.

Узкая каменистая тропа все поднималась и поднималась вверх, и не было ей конца и края. Я взбиралась все выше и выше, успевая считывать под ногами каждый то крупный, то мелкий булыжник. Очень хотелось верить, что если не останавливаться, то наверняка получится отогнать назойливые мысли. Они словно гвозди в старом заборе, царапали изнутри. Они увеличивали кровоточащую рану, которая на удивление не доставляла боли, но зловоние, как я думаю исходившее именно от меня, которое невозможно было объяснить, сводило с ума. Время от времени возникающее токанье, ток-ток ток-ток, ток-ток где-то ниже пупка, нарушало гармонию. Так хотелось избавиться от этого, что даже узкая тропка, ведущая на вершину вовсе не казалась опасной. Я не обращала внимания на щемящую, сдавливающую боль в груди и одышку. То и дело останавливаясь от нехватки воздуха и головокружения, каждый следующий шаг давался с трудом, тяжесть в икрах, боль в стопах заставляли встряхивать то и дело ноги, но я была непреклонна, я упрямо продолжала подниматься вверх.

– Если идти быстрее, я совсем перестану чувствовать тяжесть и страх. Я уже не слышу гул в ушах, не чувствую как щиплет виски, как колет в подреберье. Продолжай идти вперед, сто пятнадцать, сто шестнадцать, – снова сфокусировавшись на серых камнях, попадающихся под ногами. Резко остановившись я тут же развернулась, посмотрела назад и сколько оставалось сил, не разбирая дороги понеслась вниз. Чувство легкости, почти невесомости, так понравились мне, что крик, вырвавшийся из груди разнесся далеко вниз по обрыву, возвращаясь звонким отголоском эха. Ноги словно сами собой оторвались от земли и лишь касаясь, понесли туда, куда так стремилась моя душа. Иногда, оглядываясь в сторону отвесных скал, мелькающих внизу, пропасть с которой оставалось только соединиться уже нисколько не пугала, наоборот, чувство что еще чуть – чуть и ты пробежишься через обрыв к соседней еще более высокой скале, становилось вполне реальным. Затем каким-то странным образом я оказалась в чужом старом доме. Но еще более странным оказалось, что я увидела себя, как будто наблюдала со стороны. Я что смотрю фильм? О чем они там говорят? И кто эти люди? Эй, почему звучит закадровый голос?

– И зачем вы мне все это читаете? – спросила недоуменно Лилиан у своей подопечной. Соседка, пожилая одинокая женщина, которую навещала девушка после смерти своих родителей, была не слишком любезна, может из-за старости и немощи, а может из-за скверного характера, доставшегося от предков, как подозревала Лилиан. На протяжении пяти лет продолжая исправно и абсолютно добровольно выполнять свои обязанности, девушка настолько привыкла, что вовсе перестала обращать внимания на странности соседки. Она была убеждена, что лучше заглядывать к этой брюзге, нежели каждый вечер выслушивать слюнявые рассказы младшей сестры. Было невыносимо наблюдать, как та весело проводила выходные с друзьями и каждый раз подавлять чувство ревности.

Лилиан давно перестала задаваться вопросом, что с ней не так, почему у нее не все так радужно складывалось в жизни в отличие от младшей сестры, перестала ночами реветь в подушку, чтобы наутро не просыпаться с головной болью и красными опухшими глазами. Смирившись с ролью абсолютной неудачницы, которую отвела ей судьба, Лилиан покорно проживала день за днем, сохранив в сердце лишь жалость к соседке и заботу о сестре. Кроме муниципалитета и нее, вспомнить и позаботиться друг о друге, было некому.

– Затем, что нечего витать в облаках подобно этой дуре, которую кстати, зовут так же как и тебя. Имя несет в себе своеобразную карму. Ты разве не знала? – спросила мисс М, заметив удивление на лице Лилиан.

– Нет, не знала, – ответила сухо Лилиан, продолжив протирать пыль с многочисленных статуэток и слоников, выстроенных в ряд на старом комоде.

– Волна суицидов захватила Пенсильванию за последние четыре года. С регулярностью в несколько месяцев продолжают происходить странные и необъяснимые случаи. Группа опытных полицейских ведущих расследование согласились побеседовать с нами. Вот что нам рассказал один из них, – красивая холеная репортерша перевела микрофон к рядом стоящему полицейскому, ковырявшему в это время толстым пальцем в ухе. Заметив, что камеру направили на него, он тут же отдернул руку, и выпрямившись на сколько это позволял внушительный живот, свисавший через широкий ремень брюк, уставился недоуменно на девушку, словно не понимал о чем его только что спросили. – Что вы можете рассказать о несчастных случаях, которые произошли за последнее время? И как вы считаете, они схожи со случаями, которые вы расследуете на протяжении последних месяцев?

– А ну да, расследуем…

– Вот придурок, – мисс М ударила, что было сил клюшкой по телевизору, отчего тот чуть не упал со стула. – Куда катится этот мир? Как можно было доверить этому идиоту, такое серьезное дело? – мисс М принялась ругать полицейского, говорящего с экрана телевизора, что Лилиан даже невольно обернулась, чтобы посмотреть, кого так страстно поносила мисс М.

– Вы доели свой ужин?

– Вот вредная девчонка. Ты что уже уходишь? – мисс М выглянула из – за широкой спинки кресла и с тоской посмотрела на девушку натягивающую ботинки.

– Да, сестра ждет. До завтра, – бросила устало на прощание Лилиан. Закрыв за собой дверь, она не сразу решилась выйти из-под козырька, хотя задерживаться на пороге чужого дома тоже не имело смысла. Но так как шагать в темноту без зонта было не совсем комфортно, да и не хотелось перебегать лужи, хотя до дома было подать рукой, Лилиан осталась стоять на соседском крыльце, решив что ничего не будет страшного еще несколько минут подождать пока непогода ослабнет. Запрокинув голову наверх она вдруг улыбнулась. и обняв себя покрепче что-то забормотала, словно читала один из псалмов об улучшении погоды. Но порывистый ветер и ливень лишь усиливались, нарушая спокойствие вечерней улицы. Не было ни души в этот час, если не считать Лилиан и заблудившейся серой кошки пристроившейся под кустом можжевельника.

Вечером следующего дня, Лилиан, как обычно первым делом заглянула к соседке. Она знала, что ей будут не рады, но идти домой не хотелось еще больше, было невыносимо стыдно, ведь кроме молока и хлеба в доме ужинать было нечем. Оставалось лишь надеяться, что улучив возможность, можно будет украдкой забрать остатки ужина мисс М.

– Зачем приперлась? Сегодня же среда, – спросила мисс М, преграждая клюшкой вход.

– Теперь я понимаю маму, которая каждый день жаловалась на вас. Зачем она выбрала такую неблагодарную профессию сиделки, когда в наше время существует столько всего интересного и замечательного? Если вы немедленно не уберете эту чертову палку, я клянусь, что больше не переступлю порог вашего дома. Тогда вы действительно останетесь одна, – в сердцах бросила про себя Лилиан. – Здравствуйте мисс М, – мило поприветствовала она старушку, вложив всю нежность в охрипший голос.

– Не мисс тупица, а миссис. Разве я не показывала тебе фото с моим мужем? – опустив клюшку, пыхтя и бурча себе под нос, мисс М вынула из-за пазухи сверток, тыкая в фото из журнала обернутое в старый целлофан.

– Да, простите, – не сдержавшись, хмыкнула Лилиан. И хотя мисс М была глуховата, но заметив ухмылку, даже нашла силы замахнуться на девушку скрюченным от артрита кулачком.

– Не хочу тебя больше видеть, негодница, – заворчала мисс М шаркая широкими тапками по деревянному полу. Усевшись в любимое кресло она принялась переключать каналы, пока не нашла любимый сериал.

– Как спалось сегодня? Бессонница не беспокоила? – бросив дежурную фразу, Лилиан прошла на кухню, чтобы выгрузить продукты из бумажных пакетов. Чтобы не закипеть от злости и не наговорить чего-нибудь неприятного и обидного, она тихо замурлыкала песенку про толстую гусеницу, пока мисс М продолжала ворчать. Недолюбливая старую женщину, Лилиан подавляла в себе чувство раздражения, понимая, что какая бы мисс М не была вспыльчивая и грубая, на самом деле она каждый день ждала и радовалась ее приходу.