Kitobni o'qish: «Другой мир. Степная угроза»

Предисловие

Просыпаться мне не хотелось. Но настойчивые звуки пробивались сквозь пелену сна, мешая погрузиться в него навсегда. Когда проснулось моё сознание, глаза мои оставались закрытыми. Кто я? Где я?

Последнее из того, что я помнил, были звёзды. Я стремился к ним, летел в бесконечность космоса, точнее даже не я, а моё сознание. А где было тело, спросите вы? Мне и самому хотелось бы это знать, ведь сейчас я снова ощущал себя внутри него. Это ощущение мне не понравилось, поэтому я переключился на предрассветное время, в тот момент, который ещё оставался в моей памяти, когда моё сознание готовилось покинуть бренное израненное стрелами тело.

Первое воспоминание об этом, столь же яркое как солнце, но столь же далёкое, словно небо от земли, прорезалось красочной картинкой: был бой, после перестрелки, когда враг подобрался к нашей позиции, а у меня разрядился арбалет, я взялся за саблю и щит, чтобы встретить атаку кочевников. А затем меня подстрелил Зверь – командир вражеского конного отряда. Я пытался добраться до него, но не смог бы этого сделать, если бы не Святослав. Скромный и молодой парень в тот момент в очередной раз был моим трусливым напарником. Он постоянно прятался за своим ростовым щитом, боялся высунуться и умереть. Поэтому Святослав только и делал, что заряжал для меня арбалеты.

Когда я добрался до злодея, то сам был почти мёртв. Мой враг, Зверь, я это точно помнил, оказался мёртвым – с собственным ножом в глазнице. А я, теряя сознание, проливая кровь из всех своих ран, должен был вскоре составить ему компанию. Однако, что-то пошло не так, сознание, которое уже удалялось от моего тела, по какой-то причине вернулось обратно.

Я знал только одну причину, которая могла бы воспротивиться моему упокоению, и эта причина – Василий, мой земляк, мой товарищ по несчастью, попавший вместе со мной в Другой мир! Я попытался зацепиться за это воспоминание. Что я помнил о нём? Он был молодым аспирантом, учёным, который помогал профессору создавать телепортер. Именно Василия я вытащил с того света. Этого товарища я спасал дважды, и он, видимо, решил вернуть мне долг. Только этот блестящий ум из того, родного, современного мира, что остался в нашей прошлой жизни, мог запустить процесс выздоровления моего израненного тела, недоступный аборигенам этого отсталого мира. В этом средневековом мире, который мы называли Другим миром, ещё не было умелых хирургов, не было тут и сильнодействующих лекарств, переливания крови и прочих достижений науки и медицины. Мы попытались адаптироваться к новому миру, привнеся в него немного своих знаний и частичку гуманизма. И Другой мир принял нас, как родных, с почётом, одаривая нас удачей и богатством. Но удача это женщина ветреная, её настроение переменчиво и непостоянно. Когда она повернулась ко мне своей прекрасной пятой точкой, я оказался на грани жизни и смерти.

Я готов был ко всему, в том числе к окончанию своего жизненного пути, но в моём сознании всё ещё были люди, ради которых стоило побороться за свою жизнь.

Звуками, которые разбудили меня, оказался женский плач где-то рядом. Пахло лекарствами и травами. Сил открыть глаза у меня не было, я чувствовал сильную усталость, и даже не заметил, как снова провалился в сон.

Глава 1

Во второй раз я проснулся от того, что рядом со мной разговаривали, причём разговаривали на повышенных тонах. Мужской голос, басовитый, настойчивый, уверенный в своей правоте чего-то требовал. Женский голос, измученный, слабый и неуверенный вяло сопротивлялся.

– Ну, что ты тут делаешь? – Этот мужской голос показался мне знакомым. – Посмотри, от него остались кожа да кости!

– Он живой! – Женский голос всхлипывал, кажется, этот голос и сам не верил в то, что говорил. – Он дышит!

– Что с того, дочка!? Если он не станет кушать, то вскоре умрёт, как умирает от голода старый одинокий волк, который потерял все свои зубы! Да только как твой Игорь будет кушать, если всё время спит!? – Мужской голос сменил тон, сейчас в нём появилась забота и беспокойство, но явно не обо мне. – А ты ещё молодая, тебе надо подумать о том, как жить дальше! Посмотри на себя, ты вся похудела! Лица на тебе нет!

– Мастер Василий сказал, что пока он дышит, нужно верить! – Возразила женщина, продолжая всхлипывать.

– Больно много понимает твой мастер! – Возразил мужчина, а последнее слово так вообще произнёс жутко кривляясь. – Я бы тоже хотел, чтобы твой Игорь поправился, но я в жизни многое повидал, доча! Не живут такие ранетые, сколько не лежи – умирають! Пойдём во двор, на солнышко выйдем! Тебе бы свежим воздухом подышать, а?!?

– Я никуда отсюда не уйду! – Заупрямилась женщина и заплакала, а я опять провалился в сон.

Проснулся я оттого, что кто-то совершенно бесцеремонно вливал в меня какую-то сладковатую жидкость. Первое, что мне вспомнилось в этот момент, были слова того нагловатого мужика о том, что если я не стану есть, то вскоре умру. Я стал жадно глотать, ручеёк с жидкостью увеличился. Мне надо есть, чтобы поправиться, думал я, но, к сожалению, быстро устал даже от таких простых действий и закашлялся.

– Марфа! Марфа! – Заорали у меня над ухом сразу два женских голоса, один из которых показался знакомым, но я опять провалился в сон. Мне снилась битва с вражескими стрелками. Раз за разом, волна за волной они, облачённые в кожаные лёгкие доспехи и такие же наручи, накатывались на меня и какого-то парнишку, который перезаряжал наши арбалеты. Потом меня ранили, подстрелили хищной стрелой. Я беззвучно кричал и плакал от боли, потому что мой рот не мог открыться, он меня не слушался, как не слушались меня мои ноги и руки. А потом я проснулся.

Я точно помнил, что вижу этот не блещущий разнообразием сон с пугающей частотой. Сейчас, в отличие от всех прошлых случаев, я осознал, что самым ужасным в этом повторяющемся сне было то, что врагов, специфической наружности с раскосыми глазами, никогда не становилось меньше, а болты к арбалету всегда заканчивались в самый неподходящий момент. Потом меня, как обычно, убивали, причём без шансов с моей стороны, потому что убивали меня стрелами, почти в упор.

Очередное моё пробуждение состоялось глубокой ночью. Не могу с уверенностью утверждать, что это произошло в тот же день. Вокруг было очень тихо, темно и тепло. Я проснулся сам, не понимаю, отчего это случилось. Захотелось открыть глаза, и я попытался их разлепить. Не сразу, но мне это удалось. В темноте я не смог ничего разглядеть, только женскую голову на своей кровати. Красивое измученное лицо спящей девушки было повёрнуто в мою сторону, оно пробудило во мне воспоминания о чувствах, которые я к ней испытывал. Похоже, она уснула у моей кровати, словно мой ангел хранитель. Я, попытался позвать её, но вместо этого ощутил противный вкус во рту, а затем снова провалился в мир грёз. Но на этот раз мне снились глаза и губы моего ангела. Нежные поцелуи, жаркие объятия, наши тела переплетаются, а потом мы счастливые уходим в ночь.

Следующее моё пробуждение произошло днём. Я услышал уже знакомые голоса и проснулся. Полностью открыть глаза было сложно, они слиплись, покрылись засохшей коркой. Когда я их разлепил, то увидел ту часть комнаты, где у выхода стоял Васька!

– … как только проснётся! – Расслышал я, как он втолковывал что-то каким-то женщинам. – Вы должны быть готовы накормить его бульоном! И бульон должен быть всегда тёплым!

– Пить! – Простонал я, еле слышно. Но они каким-то непостижимым образом меня услышали, все трое бросились к моей кровати.

– Ожил бродяга! – Смеялся Васька, Олеся поливала моё лицо своими слезами и содрогалась от рыданий у меня на груди.

– Дай скорее ему поесть! – Заявил мой земляк, оттаскивая девушку от моей тушки. – Олеся! Не мешай сиделке, дай покормить Игоря, ведь ему поправляться надо!

Женщина в белой форме, которую пошили для работников больницы, видимо, медсестра, села у моей кровати и с сомнением протянула мне ложку с бульоном.

Если честно, мне просто хотелось пить. Кушать мне не хотелось, но я понимал, что без еды не запустить процесс восстановления моего организма. Я послушно, но с большим трудом разлепил губы, тогда медсестра стала кормить меня с ложечки как младенца. В какой-то момент бульон показался мне божественным нектаром, лучше которого я в жизни ничего не пробовал. На каком этапе я снова уснул – не помню!

Дальше процесс моего выздоровления пошёл быстрее. Вначале Васька запрещал давать мне что-либо кроме бульона. Затем постепенно стал разрешать другое питание. Когда в маленькую комнату, которую с трудом можно было назвать палатой, стали приходить гости, пахнущие то углём и дымом, то хлебом и специями, то ещё чем-то, я уже мог немного слушать их и даже иногда кивал или мотал головой. Говорить я начал через неделю, когда достаточно для этого окреп.

Тем временем посетители приходили ко мне с разными новостями. От них и от Олеси я узнавал о том, что происходит в посёлке.

Во время осеннего боя в утреннем лесу почти полностью погибла полусотня, которой я командовал. Необученные военным действиям две бригады шахтёров, конюхи и возничие были практически уничтожены, прежде чем подоспели другие ополченцы. Погиб также Семён – первый помощник Василия. Этот умный и позитивный человек оставил после себя только светлые воспоминания. Теперь место правой руки Василия занял Григорий – наш кузнец. Из моей полусотни в живых осталось лишь пятеро, включая меня. Остатки вражеских сил были уничтожены подошедшими с флангов соседними полусотнями во главе с нашими сержантами.

За время пока я находился в беспамятстве, крупный приток беженцев потряс наше поселение ещё один раз, когда прибыло новое пополнение численностью в пять сотен поселенцев. Это случилось на следующую неделю после моего последнего боя, тогда население Игвы перевалило за двенадцать сотен человек.

С тех пор в Междуречье сохранялось относительное спокойствие. Наступила зима и последние оставшиеся вражеские диверсанты, ещё до её прихода, покинули герцогство или не показывались никому на глаза. Воевода Мстислав восстанавливал заставы на Кристальной реке. Все вокруг готовились к холодам и война затихла. В Игве царила беспечность и надежда, что теперь настанет мир.

Герцог продолжал скупать наше оружие, Игва процветала, регулярно получая заказы и в Междуречье, и в Кварте. Захар, наш торговый представитель прекрасно справлялся со своей задачей. Сейчас у него было два помощника в его торговых делах, а также он, по введённой мной традиции, держал при себе двух учеников. Его жена Лидия, добрая и скромная женщина, вела успешную торговлю в нашей продуктовой лавке. Ростислав силами своих двух больших лодок помогал нашей торговле. Молодой лавочник Митрофан женился на молодой девице, что помогала ему в его работе. Бойкая девчонка лихо торговалась, что с поселенцами, что с гостями. В наш постоялый двор теперь постоянно наведывались купцы со всех уголков страны. По реке время от времени приходили лодки из Тура и даже из Кварта. Наш корабельщик под руководством Василия почти достроил речную ладью. Василий соорудил и установил не ней два скорпиона. По одному на корме и на носу.

Новых набегов на Междуречье не было, поэтому поток беженцев иссяк. Те пять сотен, что прибыли в наш посёлок были поселены в новые общинные дома нашего посёлка. Таких домов теперь стало двенадцать.

Вакантное, в связи с моим ранением, место старосты занял Светозар. Многие хотели видеть в качестве старосты моего товарища Василия, но тот категорически отверг это предложение. Светозар, построив для прибывших беженцев общинные дома, развернул крупномасштабное строительство в частном секторе. Первым делом он отстроил два громадных двухэтажных дома: для себя и для Васьки. Затем построил неплохие дома для Григория, Захара и Лидии, Митрофана с его большой семьёй, Павла, Всеволода, Алевтины, Марфы, Спиридона, Пантелеймона и Вячеслава. А затем взялся за дома для бригадиров. Сейчас в посёлке насчитывалось более двух десятков домов в третьей зоне. Строительство велось за счёт денег, выделенных из поселковой казны. Производственных и инфраструктурных построек не возводили, зато закончили все те, что мы планировали ещё при мне.

Все силы Василия уходили на поддержание в рабочем состоянии существующего уровня производства, а также на моё лечение. Развитие производства в посёлке ограничилось тем, что все рабочие места были заняты, всё место в цехах полностью было использовано для производства и складирования продукции.

Накануне зимы были установлены столбы с южными и северными воротами. Пока это были только ворота, а вокруг них не было никаких стен. Но и этого Светозар не соизволил бы сделать, если бы не приезд Мстислава с представителем герцога Малеха. Они отметили небывалый прогресс поселения. Также сообщили, что если посёлок перевалит за две тысячи жителей, то получит статус города. Отсюда вытекало, что можно было бы собирать таможенные сборы на въезде в будущий город, но для этого нужны были ворота и обученные стражники.

После визита высоких гостей к нам прибыл сборщик податей. Подсчитав количество зданий, он обратился к Светозару за деньгами. Игва заплатила из своей казны баснословную сумму денег, как за производственные, так и за жилые здания. Казна ненадолго опустела.

Главной статьёй затрат Игвы стали частные дома, которые финансировал Светозар. Много тратилось на жалование работникам администрации и инфраструктуры, а также на пенсионное содержание. Поэтому пока я лежал в больнице, много думал над тем, как буду решать накопившиеся проблемы, как буду бороться с финансовым и социальным дисбалансом, который возник без моего руководства. Ну, и вообще старался думать о том, как буду дальше развивать посёлок.

Но я поправлялся медленно. Впервые рассмотрев свои руки, я обнаружил, что от них практически осталась лишь жёлтая сморщенная кожа да проступающие сквозь неё кости. Через две недели, когда за окном пошёл густой мокрый снег, я уже мог ходить.

– Тебе нельзя вставать! – Попыталась было возмутиться Олеся, но я естественно был другого мнения. Пролежав так долго в кровати, я жаждал свободы перемещения. Мне до чёртиков надоела больничная палата.

Когда я упал на втором шаге, с пола меня поднимали силами всего женского коллектива больницы, который сбежался на вопли перепуганной Олеси.

Моя невеста всё своё время проводила рядом с моей кроватью, забросив школу и другие дела. Меня это и радовало, и одновременно огорчало. А ещё меня беспокоил тот факт, что из видного жениха, я превратился в полуживой скелет. Я потерял около пятнадцати килограмм своего веса. Но Васька говорил, что во всём надо искать позитивную сторону медали.

– Что же позитивного в том, что я так выгляжу!? – Спросил я его.

– Так благодаря тебе в нашей больнице случился прорыв! Медсёстры, лекари и сама Марфа тебе благодарны за предоставленную возможность! – Васькины глаза блеснули озорными огоньками. – Ведь по тебе можно было анатомию изучать!

– Ах, ты ж… – я запустил в него подушкой, но она не долетела до шутника. Он со смехом вышел в коридор. Похоже, моя слабость его забавляла. Раньше-то всё было наоборот. Хотя нет, кажется, я над ним и его слабостью не потешался. Помню, как лично выкармливал его похудевшую тушку, вливал в него ложечкой супчик, когда он восстанавливался от своей раны, а потом ещё неоднократно лечил его от горячки.

Прошло ещё две недели, и я уже мог спокойно двигаться и ходить без посторонней помощи. Я вернул себе часть своей мышечной массы и теперь старался придать телу былую силу и ловкость. Тогда же мне удалось покинуть своё заточение в больнице. Марфа вяло сопротивлялась этому, но ничего поделать со мной не смогла. Кроме того, я ей надоел, постоянными запросами: то книгу принеси, то вдруг захотелось чего-нибудь вкусненького. И ведь главный врач нашей больницы могла бы мне отказать, но я действовал хитро и дальновидно, потому что мою просьбу всегда озвучивала Олеся, отказать которой не смел никто.

Тяжелее всего мне пришлось, когда моя любимая завела разговор о том, где я буду жить после больницы. Она настаивала на том, чтобы я поселился в доме Светозара, где у Олеси имелась большая и светлая комната на втором этаже. При этом она смотрела на меня своими тёплыми добрыми карими глазами. Но я отказывался подчиняться этому её желанию.

– Как это будет выглядеть!? Мы ведь даже не женаты и будем жить в одной комнате? – Сопротивлялся я.

– А ничего, что я беременна от тебя? – Обиделась Олеся.

– Беременна? – Меня будто обухом по голове ударили. Олеся беременна, а это значит, что я стану отцом. – Я стану отцом!?

– Ты что не рад?! – Я заметил, как в её глазах назревают первые признаки грядущих слёз.

– Ну, конечно, я рад! – Я попробовал изобразить радость. И радость во мне, конечно, была. Вот только кроме радости во мне была масса других противоречивых чувств. Я никак не мог разобраться с ними, эти ощущения меня сбивали с толку. Я был совершенно не готов к тому, что стану отцом. Нет, я понимал, что это когда-нибудь произойдёт, но я думал, что это случится как-нибудь потом, но не сейчас. Блин! Моя женщина всё ещё недоверчиво и с подозрением смотрела на меня, ожидая проявления моих бурных чувств. Я улыбнулся и защебетал. – Я очень рад, милая! Очень!

Я быстро обнял её, чтобы она не заметила моего смущённого выражения лица.

– Я уже думала, что ты оставишь меня в таком положении, – она всё-таки захныкала, – и сбежишь от меня!

– Куда сбегу? – Удивился я.

– В могилу! – Она расплакалась у меня на груди. Я вдохнул приятный аромат полевых цветов и трав, который исходил от её волос, а потом, как умел, утешал её. Раньше мне не приходилось заниматься этим делом со своими случайными подругами. А с беременными – тем более! Поэтому моя любимая иногда смеялась над моими неуклюжими попытками угодить ей.

И всё же мне удалось избежать совместного проживания с Олесей в доме Светозара. Почему-то не лежала у меня душа к этому. Нет, не из-за моей возлюбленной, а из-за нового бородатого старосты. Я чувствовал напряжение, которое возникло между нами. Мне казалось, что Светозар не спешит возвращать мне должность старосты. Это же главной темой звучало в каждом его посещении моей палаты. Заходил он, кстати, редко и находился возле меня крайне мало. Его интересовали только две вещи: сроки моего выздоровления и дата, на которую можно было бы назначить свадьбу.

Когда я, наконец, вернулся к себе домой, а точнее открыл дверь своей комнаты в здании администрации, то почувствовал себя гораздо лучше. Тут я был полноправным хозяином. Я принялся за уборку ужасно запущенной комнаты, здесь накопилось много пыли, воздух застоялся, отдавало плесенью и сыростью.

Чтобы хоть как-то побороть этот запах, выгнать лишнюю влагу из комнаты, я впервые по-настоящему растопил печку. Когда в комнате стало теплее, я стал изучать свои бумаги с планами на будущее. Мне не верилось в то, что посёлок оставят в покое. Я был уверен, что весной война перейдёт в новую фазу противостояния – вторжение вражеских войск неизбежно. Следовало обеспечить защиту посёлка, обнести его стенами по всему периметру. Титанический труд требовал больших усилий со стороны поселенцев уже сейчас, пока ещё была возможность справиться с таким огромным объёмом работы.

Я хотел побыстрее решить вопрос со строительством стены, поэтому на протяжении недели я просил Светозара организовать собрание руководителей, но тот всё затягивал и затягивал его под разными надуманными предлогами, утверждая, что мне следуют поберечь себя и не торопиться. Наконец, я отыскал краснощёких подростков Славку и Володьку, сообщив им, что настало время вспомнить о своих обязанностях.

Посыльных пришлось отвлекать от важного дела: у них была война с девчонками. Обе стороны отстроили себе снежные крепости в два роста высотой и теперь занимались тем, что поочерёдно пытались штурмовать их. С неохотой веснушчатые мальчишки выслушали мою просьбу, пожаловались на Марфу за то, что она не пускала их ко мне, а потом всё же отправились разносить мои сообщения.

Днём, узнав о том, что я собираю собрание руководителей поселения, прибежал Светозар. Он выглядел злым, его глаза налились кровью, его трясло от гнева, густая остриженная борода с застрявшим в ней снегом добавляла его и без того суровому лицу, грозное выражение.

– Игорь! Что это за собрание без моего на то слова! – Крикнул он, едва ввалившись в мою комнату. – Я разрешения на это не давал!

– Ты забываешь, Светозар, что староста не ты, а я! – Решил я ему напомнить о том, кто в Игве главный.

– Ах, так! – Он внезапно изменился до неузнаваемости. Вместо показного недовольства и гнева, он предстал передо мной собранным, решительным, и обманчиво мягким голосом сказал. – Ну, это мы ещё посмотрим!

До вечера я чувствовал себя неуютно. Меня терзали недобрые предчувствия. Обычно шумное здание администрации опустело, хотя время было такое, что в ней должен был стоять ор и топот. Наконец, когда вечером стали прибывать руководители, я успокоился, но чувство тревоги не прошло.

Я заранее пришёл в зал для собраний и занял своё привычное место во главе стола. А люди всё прибывали и прибывали. Они здоровались со мной отстранённо, в то время как со своими товарищами они общались с удовольствием, ко мне никто из них не лез, как это было раньше, никто ко мне не обращался. Пришли сюда также и мои старые товарищи: Всеволод, Павел, Митрофан и другие, но места для них возле меня не осталось, поэтому они устроились рядом со своими подчинёнными. Последними появилась большая компания строителей во главе со Спиридоном и Светозаром. Последний, увидев меня в кресле главы поселения, немного стушевался, но тут же подхватил свободный стул и придвинул его к столу с противоположного от меня конца. Таким образом у нас появилось два полюса влияния, и я надеялся, что мой авторитет окажется выше чем авторитет Светозара.

Собрание взялся вести действующий староста Игвы.

– Здравствуйте! – Коротко обратился он к присутствующим. – Сегодня нам надотъ решить кой-чаво. – Он дождался, пока утихнут последние разговоры, я ждал, что он озвучит задачу строительства оборонительной стены, а он вместо этого спросил у собравшихся людей о другом. – Кому мы следующую хату строить будем?

Я от такой постановки вопроса опешил. Но присутствующие тут бригадиры наоборот оживились. В ходе пятиминутных разборок, в которых агрессивно настроенные группировки строителей, каменщиков, шахтёров и цеховиков постановили: для того, чтобы никого не обидеть, необходимо строить одновременно четыре дома для каждой группы влияния. Я чувствовал себя при этом балагане абсолютно лишним. Всеволод, Павел и Спиридон, наоборот, активно участвовали в обсуждении, отстаивая интересы своих людей. В конце концов, они сообща выбрали счастливчиков, которым собирались построить семейное гнёздышко за счёт казённых денег. Ими, от каждой из групп влияния, оказались какие-то незнакомые мне бригадиры от шахтёров, каменщиков, строителей и цеховиков.

Кроме того присутствующие обговорили очерёдность следующих растрат казны. Очередь за халявным жильём напомнила собранию о том, что они надеются и ждут того самого счастливого часа, когда им тоже возведут их собственные дома. Хорошо хоть плата за земельные участки с этих любителей дармовой жилплощади взымалась согласно моему плану. Теперь этот план висел в этом же зале собраний. На огромном посеревшем полотне уже вывели имена тех, кто купил участок для своего дома, а также тех, кто за казённые средства получил новенький дом в личную собственность. Я посмотрел на этот план с неприязнью, все лучшие участки на нём уже были застроены, участки во второй зоне тоже уже были заняты домами, в третьей зоне часть участков была застроена, а другая часть уже была выкуплена. Мне в этом празднике жизни и халявы места почему-то не нашлось!

Светозар, одетый в красивую цветную рубаху и меховой кожух из белого меха, напрягся, видимо, почувствовал моё настроение. Люди потихоньку успокаивались, разговоры уже не гремели на всю комнату. Мой будущий тесть, мельком посмотрев на меня, как-то по-хитрому улыбнулся, встал из-за стола, опёрся на него кулаками и громко сказал, перекрывая все разговоры:

– А теперь предоставим слово Игорю! – Вот так, не старосте Игорю, не мастеру Игорю, а просто Игорю.

– Я рад видеть на этом собрании новые лица и старых знакомых! – Я улыбнулся присутствующим, оглядел недоумённые физиономии незнакомых мне людей, с интересом посмотревших на меня. Тут были и мои старые товарищи, которые смотрели на меня кто с одобрением, кто с какой-то надеждой что ли. Я остановил свой взгляд на лице человека, который сидел на противоположной стороне стола. – Хотел бы сообщить вам, что считаю необходимым немедленно бросить все силы на постройку укреплений вокруг Игвы.

– Игорь! – Светозар хитро улыбнулся. – Но ведь тогда нам придётся надолго остановить строительство всех домов!?

– Да. – Твёрдо сказал я.

Присутствующие удивлённо уставились на меня, затем послышались недоумённые возгласы, а потом по залу пробежал ропот, переросший в недовольный гул. Моё предложение достойному собранию не понравилось, его почти никто не поддержал. Васьки и Григория на собрании не было. Женщин тут в моё отсутствие не жаловали, Захар с его людьми был в Кварте. Из старой гвардии в меньшинстве оказались молодые ещё парни: Всеволод, Митрофан и Вячеслав. Люди шумели, их набилось в зал совещаний под сотню человек, перекричать их было бы серьёзной проблемой. Поэтому я просто ждал. Гул обрёл нотки недовольства. Кричали что-то типа: «Где справедливость!?», «Другим дома поставили, а мне?!», «Да, кто он такой!?», «Наш староста – Светозар!» и прочее.

Большинство собравшихся уже были обязаны Светозару тем, что получили за счёт казны посёлка свои дома. Наконец, дождавшись, когда все немного утихнут, вдоволь насладившись недовольной реакцией на мои слова, Светозар вмешался, легко и непринуждённо перекрикивая шум, он заявил:

– Ну, чего вы на мастера болезного накинулись! Человек только недавно с того света вернулся! – Сказал он, ухмыляясь себе в русую бороду. Он обрёл уверенность, глаза его блестели. – Игорь, как наш бывший староста может говорить всё, что ему хочется. Ну не будете же вы на него за это обижаться! Тем более, пока я староста, то последнее слово останется за мной! А моё слово вы уже слышали и не раз. Пока всем бригадирам дома не поставим, никаких других дел брать на себя не станем!

Собрание одобрительно загудело, некоторые тут же рассыпались в адрес своего лидера хвалебными речами. Громче других старался Спиридон, руководитель строительных бригад.

– Так что насчёт стен и укреплений? – Спросил какой-то шахтёр.

– А я разве строительство разрешил?! – Светозар уже улыбался. – Будем строить, как и планировали. Сначала построим дома для руководителей посёлка!

– А что нам укрепления не нужны? – Спросил я. Меня в шуме голосов услышал только Светозар.

– Почему же не нужны!? Очень даже нужны стены, зятюшка! – Сказал он, лихо и с притворной эмоциональностью, ударив кулаком по столу. – Завтра же каменщикам скажем, чтобы продолжали возить камень для стен. Дороги-то, итак строить нельзя, кругом снег лежит! Вот пусть они камень для укреплений и запасают.

Собрание было в восторге от своего теперешнего старосты. Мои старые знакомые сидели молча, они избегали моих взглядов. Больше эти люди не казались мне своими. Кроме всего прочего, в посёлке появились также новые люди, которых я раньше никогда не видел. Светозара же эти люди знали и уважали. Мог бы я поднять вопрос о том, чтобы вернуть себе должность старосты посёлка!? Да, мог бы, но я чувствовал, что сегодня и в ближайшее время мой тесть уже купил лояльность руководителей, поэтому они снова выберут старостой его.

Внезапно я почувствовал неприятный запах, который витал в зале. Как я раньше его не замечал?! Сейчас от всех этих людей несло потом и грязными портянками. Мне стало противно до чёртиков, поэтому я поднялся и вышел. Меня не пытались остановить, собранию уже подали идею, что я немного не в себе, поэтому мои действия никого не удивили. Чего, мол, удивляться чудаку?

В тот момент пребывание в моём собственном посёлке показалось мне невыносимым.

Вместо того, чтобы пойти к себе в комнату, я решил выйти на улицу. На улице было свежо и красиво. Снег всё ещё падал, закрывая земной покров мягким белым покрывалом. Ветра почти не было, поэтому снежинки падали неспешно, показалось, что время вокруг меня сильно замедлилось.

Я осмотрелся вокруг себя. Дома пока что стояли не прикрытые белым пушистым одеялом, белый снег таял, соприкасаясь с крышами отапливаемых домов. Повсюду к тёмному вечернему небу поднимался тёмно-серый дымок. Пахло сосновыми дровами и какой-то кашей.

Улеглись первые эмоции, я попытался проанализировать своё текущее положение, но не успел. Рядом заржали руководители, собранию было весело. Они уже расходились шумными довольными группами, поскольку, кроме дележа участков, других дел у них не было. Многие собирались идти на постоялый двор, где можно было выпить пива или вина. Ко мне подошли старые знакомые: Всеволод, Павел, Вячеслав и Митрофан.

– Есть разговор, мастер Игорь! – Со мной заговорил тепло одетый Всеволод, которого вновь назначили руководителем каменщиков. Он всегда имел повышенное чувство справедливости. Я посмотрел на него с грустью. Рядом топтались бывшие мои работники. Всеволод оглянулся на них и сказал. – Пошли-ка, ко мне ребята! Разговор предстоит долгий, нечего стоять тут и уши морозить.

Меня увлекли за собой. Я с трудом, немного запыхавшись, преодолел расстояние от администрации до красивого двухэтажного дома главного каменщика Игвы.

– Тут нас никто не побеспокоит. – Отметил Павел, который ещё год назад был моим напарником. Он кивнул в сторону двухэтажного деревянного дома, к которому нас привёл хозяин. Я с удовольствием отметил некоторые характерные особенности этого строения. Каркасная система, дощатые внешние стены, бутовый фундамент, ориентированный на юг балкон и терраса. Всё как на моём плане. Рядом стояли такие же дома по тому же моему проекту. Я поморщился. Дом Всеволода был поставлен на участке не то чтобы криво, нет! Этому я строителей научил. Однако, он был возведён на участке Всеволода немного глубже, чем следовало. А ведь я запроектировал в будущем строительство ещё одного дома, который бы аккуратно поместился между двумя соседними, при этом он бы занял точно такое же пространство, как и те, что находились бы от него справа и слева. Я вздохнул. Надо было сообщить строителям о своих планах заранее. Только пока никто из них не видел то, что видел я. А у меня перед глазами стоял город Игва! Большой, с плотной застройкой и красивыми фасадами город ремесленников. Знаменитый на весь Кварт, как своими изделиями, так и мастерами, продвинутой инфраструктурой, высокими социальными стандартами, особенный в том, что касалось вольностей и свобод его жителей.