Kitobni o'qish: «Искра в ночи»

Shrift:

Jodi Lynn Anderson

MIDNIGHT AT THE ELECTRIC

* * *

Посвящается Джейми

Двое влюбленных сидят в темноте и искрятся.
Вуди Гатри.
So Long, It’s Been Good to Know Yuh (Dusty Old Dust), альбом «Dust Bowl Ballads¹»

Адри. Часть I

Глава 1

Сверху казалось, будто Майами моргало, только-только проснувшись; восходящее солнце отражалось в городских окнах. Адри – в пижамных штанах на пару размеров больше, непослушные черные волосы кое-как собраны в хвост – въехала на мост Майами и остановилась на парковочной полосе. В ее «тете» накрылась плата управления. Надо чинить. Но это потом, а пока Адри в последний раз смотрела на город. Ничего особенного, если честно. Но она его больше не увидит.

Небо над Саут-Бич было низким и серым. На его фоне темнели пустые прибрежные отели, вода доходила почти до середины окон первых этажей. По всему побережью стояли заброшенные, опустевшие постройки. Квартал за кварталом, океан потихоньку захватывал город, превращая его в зачарованное королевство из старой сказки, в Атлантиду, уже превращавшуюся в миф. Утренние почтовые дроны деловито гудели над полузатопленными домами, раскачивались на ветру, но оставались на заданном курсе, выполняя свою задачу: доставить посылки тем, кто остался, – угрюмым упрямцам, неприкаянным одиночкам или людям, которым некуда больше идти.

Еще вчера Адри была одной из них; всю жизнь она наблюдала, как океан поглощает город. Она не будет скучать по Майами, но перед тем как вернуться в машину, ей пришлось сделать глубокий вдох. Адри собрала бумаги и смятые футболки, выпавшие на мостовую, когда она выходила, и забросила их на заднее сиденье. Потом осторожно сняла с лобового стекла мохнатую гусеницу и пересадила ее на перила моста. Усевшись в машину, включила автопилот. Ее беспокойные мысли стремились в Канзас. И к тому, что ждало впереди. Адри открыла электронную почту на мониторе приборной панели и перечитала уведомление о размещении.

Уважаемая мисс Ортис!
Мы стараемся по возможности обеспечить проживание в семье нашим будущим колонистам, чтобы поддерживать ощущение стабильности в этот непростой переходный период. Рады сообщить вам, что нам удалось разыскать вашу дальнюю родственницу (Лили Вега, в девичестве Ортис, возраст 107 лет), проживающую неподалеку от Центра подготовки. Миссис Вега готова принять вас в своем доме, где вы будете жить в течение следующих трех месяцев. Пожалуйста, поезжайте по этому адресу и ожидайте дальнейших инструкций.
268 Джерико-роуд Ханаан, KS 67124
Искренне ваш,
Ламонт Белл, директор программы.

Адри даже не знала, что у нее есть какие-то родственники. Бабушек и дедушек она не застала. Ее родители были единственными детьми в своих семьях; она всегда думала, что после гибели мамы и папы у нее не осталось вообще никого из родных.

Она переключилась на новостной канал. Когда водители проезжавших мимо машин сигналили ей и показывали, что ее «тета» искрит (а искрила она постоянно), Адри отвечала небрежным неприличным жестом. Откинувшись на сиденье, она смотрела на небо сквозь прозрачный люк в крыше. Она чувствовала странную легкость, и чем дальше от города, тем сильнее.

Побережье океана осталось позади, а вместе с ним – затопленные города и поселки. Дорога по новой автомагистрали между штатами занимала двенадцать часов при скорости сто пятьдесят миль в час. Время пролетело незаметно. Обычно Адри использовала бы его, чтобы позаниматься, но все ее электронные устройства были дистанционно заблокированы в тот день, когда она получила письмо о зачислении. Предполагалось, что последние три месяца будущие колонисты сосредоточатся только на том, чему их будут учить в Центре подготовки в Уичито. В остальное же время они должны пребывать – по возможности – в блаженном безделье.

Прошла лишь неделя с тех пор, как сообщение о зачислении в программу вспыхнуло на экране ее «умных» часов, выпустив целое облако голографических воздушных шаров. Это было забавно и мило, но сердце Адри все равно ушло в пятки. Впервые в жизни она расплакалась. Все ее жертвы, вся ее работа с шестого класса – бесконечные вечера за учебниками, беспрестанные тренировки, дополнительные занятия – окупились сполна. Через несколько месяцев она станет одной из немногих счастливчиков, кто полетит на Марс.

Уже вечерело, становилось прохладно. Когда Адри въехала в Канзас, на улице было совсем темно, и еще час она ехала до съезда со скоростной магистрали. Приближаясь к Ханаану, она испытывала странные чувства: словно каждый следующий поворот уводил ее все дальше и дальше в никуда. На проселочных дорогах было темно, небо над ними – как толща чернильной темноты. В «тете» что-то громко застучало. Около одиннадцати вечера Адри переключилась на ручное управление и сбросила скорость. Когда она подъехала к нужному дому, машина была на последнем издыхании.

Адри огляделась по сторонам; жилище казалось пустым и заброшенным. Маленький белый сельский дом, обшитый досками в облупившейся краске. Рядом с домом – сарайчик. Покосившийся забор окружало большое пастбище, сбоку от дома – амбар. Или это конюшня? На подъездной дорожке стоял допотопный внедорожник – один из последних еще сохранившихся автомобилей на бензине.

Адри заглушила двигатель и оглядела пустые цветочные клумбы, уже подготовленные к зиме. И все-таки здесь наблюдались признаки жизни: малиновые пластмассовые стрекозы сидели на камнях вдоль дорожки, ведущей к крыльцу, в зарослях сорняков и ромашек стоял жестяной ангел с лейкой в руках. На табличке, установленной рядом с тропинкой, было написано: «Входи. Моим цветам будет приятно с тобой познакомиться».

– О господи, – пробормотала Адри.

Потом сделала глубокий вдох.

Запрокинула голову, глядя на небо. Здесь оно было ближе, чем дома, – или так только казалось. «Скоро и я буду там, высоко в небе», – подумала Адри. В каком-то смысле она уже была там. Вот на этом и надо сосредоточиться.

Она быстро глянула в зеркало. У нее был такой вид, словно она только что встала с постели – впрочем, она всегда так выглядела. Она пригладила волосы и вышла из машины. Следом за ней на дорожку выпало несколько фантиков от конфет и две пустые банки из-под лимонада.

К входной двери была приколота записка, написанная от руки.

Адри, я честно пыталась тебя дождаться, но не выдержала и легла спать. Старость не радость! Твоя комната – на втором этаже, справа. С нетерпением жду встречи с тобой. Если встретишь клопов, не давай им кусаться. ☺☺☺

Адри продвигалась по дому вслепую, натыкаясь на углы в темноте. Она все же добралась до лестницы и поднялась на второй этаж. Дверь в ближайшую справа комнату была распахнута настежь, приглашая войти. Внутри – выцветшие голубые обои и запах нафталина. Все лампы горели, на кровати лежало яркое лоскутное одеяло с откинутым уголком. Адри огляделась. Что-то ее беспокоило в этой комнате, что-то в ней было тревожное. Но Адри не понимала, что именно.

Комода в комнате не было, и ей пришлось сложить вещи в старинный платяной шкаф. Лили то ли забыла, то ли не потрудилась очистить полки от пыли, а по углам даже скопилась паутина, которая липла к пальцам. Кроме единственной старой обувной коробки, в шкафу не было ничего. Адри, никогда не страдавшая отсутствием любопытства, тут же открыла коробку. Внутри обнаружилась целая пачка старых открыток и фотографий.

Адри села поближе к прикроватной лампе и принялась перебирать содержимое коробки. Там было несколько фотографий одной и той же женщины – как поняла Адри, это была Лили в молодости, – на некоторых снимках рядом с ней был мужчина. Наверное, муж. Нашлось и две-три фотографии Лили в детстве. Но большинство карточек и открыток относилось к еще более раннему времени – до рождения Лили. Корешки от билетов на представления 1950-х годов, автограф какого-то Уэйна Ньютона. Одна открытка, отправленная из Нью-Йорка, была очень старой. На ней изображался широкий бульвар, по которому прогуливались мужчины и женщины в шляпах и нарядной одежде. Судя по дате на штемпеле, открытку отправили 7 мая 1920 года. Чернила так выцвели, что надпись читалась с большим трудом.

Бет!
Вчера вечером я прибыла в Нью-Йорк. Завтра еду к тебе. Везу с собой Галапагосу. Ты получила мои последние письма? Ты меня ждешь?
Ты полюбишь ее так же сильно, как люблю ее я?
С любовью,
Ленор.

Адри быстро посчитала в уме, сколько лет прошло с 1920 года: сто сорок пять. Она перечитала открытку еще раз, потом убрала ее в коробку, а коробку вернула на место.

Не придумав, чем еще можно заняться, она выключила свет и легла в постель. В тишине незнакомой комнаты смутное ощущение тревоги стало еще сильнее и никак не давало заснуть. Может быть, она просто нервничала, что ей предстоит жить в одном доме с чужим человеком… который, что самое странное, был ей родным. Интересно, какая она, Лили… Адри почему-то вспомнилась ее соседка по комнате в интернате в Майами, которая однажды сказала: «Я тобой восхищаюсь, Адри, честное слово. Но с тобой тяжело. Ты очень непростой человек».

Адри не показала, как сильно ее задели эти слова, но она их запомнила. Она и сама толком не понимала, что ее заставляет быть такой резкой, замкнутой и отчужденной, а временами заносчивой и даже грубой. Она давно прекратила попытки что-то в себе изменить; просто не знала, как это сделать.

Она наблюдала, как другие ребята заводят дружбу. При всех своих странностях и недостатках им удавалось ладить друг с другом. У каждого появилась своя компания – своего рода закрытые клубы, куда не было доступа Адри. Она думала: «Как это им удается?» Это было сродни сложному погружению на глубину.

Адри – не аквалангист. Если уж на то пошло, она кирка, крошащая дни. Ближайшие три месяца ей предстоит жить в одном доме с очередной незнакомкой, пусть даже и родственницей… Что ж, она искрошит в пыль и эти месяцы тоже.

На астрономии в шестом классе Адри впервые прочла о нейтрино – частицах, пронизывающих все в космосе, от одного края Вселенной до другого, неудержимых и ни к чему не привязанных. Они беспрепятственно проникают сквозь материю, пролетают сквозь планеты, людей и все остальное. Потом, когда одноклассники заводили разговор о том, кто кем хочет стать в будущем, перед мысленным взором Адри неизменно вставала страница учебника астрономии, открытого на статье о нейтрино.

Сейчас Адри представляла тот день, когда она тоже покинет Землю, неудержимая и ни к чему не привязанная. Она надеялась, что время между «тогда» и «сейчас» пройдет быстро. Она заснула, и ей приснилось, как она мчится сквозь космос.

Глава 2

Следующим утром Адри проснулась еще до рассвета. Она спустилась на цыпочках в пастельно-зеленую прихожую и огляделась по сторонам: стены были увешаны дешевыми репродукциями – натюрморты с цветами и овощами – и открытками с ангелами и щенками с надписями вроде «Держись!». В углу пылился сломанный робот-пылесос. Деревянная газетница у подножия лестницы была набита старыми газетами и журналами. На нижней ступеньке сидел плюшевый ангел. Поскольку Лили еще спала, Адри решила заняться починкой «теты».

Она снова поднялась наверх, достала из сумки портативную «Принт-фабрику», установила ее на тумбочке у кровати и задала программу печати детали, которая, как она думала, ей нужна. Уже через пару минут у нее была новая плата управления взамен сгоревшей. Потом Адри тихонько спустилась в прихожую и вышла на улицу – в утреннюю прохладу.

Однако замена платы не помогла реанимировать «тету», как не помогла и переустановка операционной системы. Впрочем, к этому все и шло. Жалко только, машина не дотянула каких-то три месяца.

Адри уныло провела рукой по капоту. Потом посмотрела на небо, уже розовевшее на востоке.

– Время смерти: рассвет.

Машина была самым ценным ее имуществом и, наверное, лучшим другом. Адри будет скучать по ней больше, чем по кому бы то ни было.

Она огляделась по сторонам и решила обойти дом и посмотреть, что там находится. Она сошла с подъездной дорожки в высокую траву, шелестевшую на ветру. Заросший все той же высокой травой задний двор переходил в бесконечный луг, протянувшийся до самого горизонта, едва различимого в предрассветной дымке.

Огибая сарай, Адри разглядела чуть в стороне небольшой прудик, почти невидимый в темноте. Она не заметила низкий заборчик и споткнулась о него. Ее напугало какое-то непонятное шевеление в сумраке у пруда.

– Черт, – пробормотала она, пристально вглядываясь в темноту. По спине пробежал холодок. Там, у воды, было что-то живое. Адри слышала, как оно шаркает по земле. Когда глаза немного привыкли к сумраку, она разглядела темный силуэт, похожий на… что? Старый щит? Большой камень? Ходячий камень? Высотой почти ей по колено.

Что-то сдвинулось с одного бока темного купола – голова. Голова повернулась к Адри, и та вмиг успокоилась.

Это была черепаха. Адри попыталась вспомнить, что едят черепахи: вегетарианцы они или нет. Теперь она разглядела большую миску с водой, стоявшую рядом с навесом, который, видимо, построили, чтобы он защищал черепаху от солнца.

Адри медленно приблизилась к черепахе и неловко присела на низкий заборчик.

– А ты забавная, – сказала она.

Хотя что могло быть забавного в черепахе? Как и у всех черепах, вид у нее был серьезный, скучающий и немного унылый.

Адри никогда в жизни не видела таких больших черепах, размером чуть ли не с карликового пони. У нее был высокий, бугристый, слегка кривоватый, как будто поникший по краям панцирь и длинная шея, которую черепаха с любопытством тянула к Адри.

Та придвинулась ближе, охваченная неодолимым желанием прикоснуться к этому блестящему панцирю и узнать, какой он на ощупь. Черепаха изогнула шею и прижалась головой к руке Адри.

– Любишь, когда тебя гладят, да?

Адри протянула руку к шее черепахи, и ее пальцы наткнулись на что-то прохладное и металлическое. Ошейник с медальоном. Нет, не ошейник, а скорее тонкое ожерелье. Адри прищурилась, чтобы прочесть надпись на медальоне в бледных лучах рассвета.

Там было написано: «Галапагоса». По спине Адри вновь пробежал холодок.

Краем глаза она заметила, что в доме зажегся свет. Она еще раз взглянула на медальон, сделала глубокий вдох и поспешила вернуться в дом.

Внутри было тепло. В кухне играла музыка. Сальса. У холодильника стояла миниатюрная сухонькая старушка – очень худая и бледная, но вполне бодрая – ждала, когда из встроенной кофеварки польется готовый кофе. Она тихо охнула, когда Адри ворвалась в кухню, и ее сморщенное лицо расплылось в улыбке.

– Адри! – Ее голос оказался неожиданно громким и звучным. – Я уж думала, ты никогда сюда не доберешься! Прости, что я тебя не дождалась, легла спать.

– Э… Доброе утро, мисс Лили… Или миссис?

Лили шагнула к ней, не давая договорить, и крепко ее обняла. От нее пахло цветами.

– Лили, – сказала она. – У нас здесь все по-простому, без церемоний.

Адри неловко высвободилась из объятий дальней родственницы, и та отступила на пару шагов, по-прежнему улыбаясь.

– Как доехала, солнышко? Как тебе спалось на новом месте?

– Лучше просто Адри, если можно, – смутилась Адри. Она не любила нежностей со стороны незнакомых людей.

Лили широко раскрыла глаза и серьезно кивнула, хотя было видно, что просьба Адри ее удивила и слегка позабавила.

– Поняла. Ты хорошо выспалась? Тебе понравилась твоя комната? Как самочувствие после поездки?

– Э… Да, да, хорошо. – Адри взяла кружку с кофе, которую ей вручила Лили.

– Я стараюсь поддерживать в доме порядок. Но эта комната пустовала уже много лет.

– Тут у вас настоящая глушь, – заметила Адри.

Лили пожала плечами.

– Да нет. Просто я уже старая, и все люди, которых я знала, давно мертвы. – Она сделала глубокий вдох. – Но зато у меня есть родной человек. Это ты! Даже не верится, да? Твой прадедушка – младший брат моей мамы. Мама родила меня поздно, почти в сорок лет, а он был на шестнадцать лет младше… И когда у него появился твой дедушка, ему было… дайка я соображу…

Адри молча пила кофе, наблюдая за тем, как Лили печатает две порции яичницы с беконом на кухонном принтере, стоявшем на стойке рядом с холодильником. Занимаясь своими делами, Лили то и дело украдкой поглядывала на Адри, на ее растрепанные волосы и пижаму, которая явно была велика ей на пару размеров.

– Яйца закончились, – громко объявила Лили холодильнику. Это была старая модель с голосовым управлением. – Как ты, наверное, уже поняла, я люблю поболтать.

Лили поставила тарелки с готовой яичницей на стол.

– А я нет, – заметила Адри. – Особенно по утрам.

Лили понимающе кивнула.

– Ладно, тогда не буду зудеть у тебя над ухом. – Лили изобразила, будто закрывает рот на молнию. Но, усевшись за стол, она продолжала поглядывать на Адри, время от времени тихо вздыхая и хмыкая себе под нос.

Наконец Адри не выдержала и спросила:

– Чего?

Лили как будто смутилась.

– Я думала, ты будешь другая. Вы, колонисты… ну, знаешь… цвет Земли. Я думала, ты будешь такой… холеной и строгой…

Колонистами восхищался весь мир, и так было всегда, сколько Адри себя помнила. Самые умные и достойные, лучшие из лучших, они породили целую культуру: им подражали, о них снимали документальные драмы, в их честь наладили выпуск портретных фигурок, они задавали моду во всем, вплоть до оттенков теней для век («Мейбеллин» выпустил серебристые тени «Фобос» и фиолетовые «Деймос» в честь двух спутников Марса, а также розовые тени «Элла» и темно-синие «Лакши» в честь самых красивых колонисток). В понимании большинства они были героями, а герои должны выглядеть соответственно.

Адри не знала, что на это ответить.

– Я хорошо маскируюсь, – сказала она наконец, и Лили рассмеялась.

– А какая у тебя специальность? – спросила она. – У каждого колониста есть своя специализация, правильно?

– У меня биология и инженерное дело. Я займусь изучением окаменелостей и современных биологических образцов. И все колонисты должны уметь ремонтировать оборудование.

– Ох, – Лили сморщила нос. – Это так сложно.

– Потерять всех, кого ты любила, вот что по-настоящему сложно, – ответила Адри и сама поняла, что ляпнула что-то не то.

Лили посмотрела на нее удивленно, но, кажется, не обиделась. Она медленно отпила кофе.

– Да. Так и есть.

Под дружелюбным, пристальным взглядом Лили Адри чувствовала себя неуютно. Она оглядела кухню. Здесь все проседало, разваливалось на глазах. Полка над раковиной висела на одном гвозде, готовая свалиться в любую минуту. Дверцы буфета болтались на расшатанных петлях. Холодильник – весь увешанный магнитиками с изображениями ангелов – был совсем древним. Из тех допотопных моделей, которые не подключались к Интернету и не заказывали продукты автоматически. Интересно, почему Лили не вызвала мастеров, чтобы ей все починили?

Их взгляды встретились, и Лили подперла подбородок рукой.

– Что ж… Я понимаю, ты еще не проснулась, но мне очень хочется выяснить кое-что. Твой прадедушка был моим родным дядей, а твой дедушка, его сын – моим двоюродным братом. – Лили сплела пальцы в замок. – По телевизору была передача о механизмах наследственности, и там говорили, что даже черты характера передаются по родственной линии. Я подумала… Какой у тебя психотип, «критик» или «инспектор»?² По-моему, ты «инспектор»…

– Мне обязательно отвечать? – спросила Адри.

– Необязательно. – Лили обиженно замолчала, а потом пробормотала себе под нос: – Наверное, все-таки «критик».

Адри задумалась, сколько у них с Лили общих генов. Они чем-то похожи – особенно если принять во внимание их почти одинаковые острые подбородки, – и это сходство, наверное, тоже указывает на родство. Где-то они были связаны: на огромном родовом дереве, теперь растерявшем почти все свои ветви.

– Слушай, Лили…

– Да?

– Мне, наверное, нужно заранее извиниться. На самом деле, я человек мрачный и необщительный.

– Я уже догадалась, – сказала Лили, но как будто в шутку.

– Я просто хочу, чтобы ты знала: дело не в тебе. Дело во мне. Я такая, какая есть. Я очень тебе благодарна, что ты пригласила меня к себе. Просто мы вряд ли станем большими друзьями. Я очень плохо схожусь с людьми.

Лили долго смотрела на Адри, а когда собралась что-то сказать, ее отвлекло движение за окном.

– Это к тебе. – Она встала из-за стола и пошла открывать входную дверь. – Мне никто ничего не шлет воздушной почтой.

К дому спустился почтовый дрон. Завис в полуметре над крыльцом, сбросил свой груз на верхнюю ступеньку, снова набрал высоту и улетел восвояси.

Лили подняла коробку и передала ее Адри. На ней было написано: «Колонистке Адри Ортис». Сердце Адри забилось быстрее.

– Кажется, что-то важное, – сказала Лили. – Ладно, не буду тебе мешать. – Она спустилась с крыльца, но остановилась на нижней ступеньке и обернулась к Адри. – Кстати, кто знает? Может, я тоже мрачный мизантроп. Забавно получится, если сегодня ночью я зарежу тебя во сне.

Адри удивленно уставилась на нее.

Лили улыбнулась и пошла прочь.

Рядом с кухней обнаружилась уютная комнатка – что-то вроде библиотеки-гостиной, – заставленная покосившейся старой мебелью. Полки на стенах проседали под тяжестью старых бумажных книг. Адри села на диванчик и вскрыла коробку.

Внутри оказался ППД, портативный проектор данных. Как только Адри положила его на ладонь, у нее над рукой поднялась голограмма: объемное изображение Ламонта Белла. Включился звук. Экран осветился, и по нему поползла бегущая строка.

Добро пожаловать в Канзас! Еще раз примите мои поздравления. Вы стали одной из немногих, кто допущен к участию в программе колонизации Марса. Нам повезло, что вы с нами, и я с нетерпением жду личной встречи! Наш первый сбор состоится 1 ноября в 10.00.
Примерно за месяц до старта мы с вами встретимся для индивидуальной беседы и утвердим ваше участие в программе. А пока что у нас будет время присмотреться друг к другу и определиться с вопросом дальнейшего сотрудничества. В ближайшие месяцы вам предстоит ознакомиться с нашим рабочим процессом, но не забывайте о том, что это время дается вам, в частности, чтобы подумать и принять окончательное решение. По статистике, двадцать процентов потенциальных участников отсеиваются на этапе предварительной подготовки, когда понимают, что не найдут в себе сил покинуть родную планету без возможности возвращения. Поскольку участие в программе должно происходить исключительно на добровольной основе, мы уважаем право каждого из соискателей на отказ.
Ждем вас в Центре подготовки в указанный день в указанное время.
Спасибо.

Адри не верилось: первый сбор только через одиннадцать дней. Почему так долго? Она примчалась сюда, чтобы сидеть и ждать? Да она умрет со скуки за это время.

В коробке лежали и другие устройства, с которыми надо было ознакомиться: портативный электронный переводчик, ППД с информацией о других колонистах из ее команды… Адри быстро просмотрела все профили и от скуки включила телевизор. Шла какая-то документальная передача о захоронении углерода где-то в Южно-Китайском море. Адри особенно не вникала. Она рассеянно смотрела в окно, выходившее на задний двор, где она гуляла сегодня утром.

Лили вернулась в дом и принялась прибираться в кухне. Адри тоже вышла на кухню и встала в дверях, с удивлением наблюдая за Лили. Особенно ее поразило, что Лили выкидывала весь мусор в ведро, а не в бак раздельной переработки, стоявший рядом.

– Слушай, Лили, – сказала Адри. – Ты не знаешь, сколько лет той черепахе? Галапагосе?

Лили посмотрела на нее через плечо.

– Точно не знаю, но она древняя как мир. Эти черепахи живут по сто пятьдесят лет, но ей, может быть, и того больше.

Адри задумалась, стоит ли признаваться, что она рылась в коробке, найденной в шкафу, но любопытство все-таки победило.

– Вчера вечером я открыла шкаф у себя в комнате и нашла коробку со старыми фотографиями и открытками. И там была одна открытка… От кого-то по имени Ленор кому-то по имени Бет. Отправленная в тысяча девятьсот двадцатом году. Там упоминается Галапагоса… Судя по всему, эта Ленор ее очень любила и привезла откуда-то издалека. Даже как будто специально везла. Как ты думаешь, это может быть та же самая Галапагоса?

Лили бросила протирать раковину и задумчиво нахмурилась.

– Вполне может быть. Когда мама здесь поселилась, черепаха досталась ей вместе с домом. И со всей обстановкой, мебелью, книгами… Это было сто лет назад. В прямом смысле слова. Семья, которая здесь жила раньше… Они просто исчезли. Куда-то уехали и не взяли с собой ничего. Все оставили здесь. – Лили пыталась закрутить подтекающий кран. – Мама говорила, что они были ей как родные, но я ее не расспрашивала. Вообще, как-то о них не задумывалась. Теперь вот жалею. Кроме тебя и меня, из нашей семьи никого не осталось. А тех людей звали… Как же их звали? Готлибы или Годфриды, как-то так. – Наконец справившись с краном, она обернулась к Адри. – Моя голова… – Она постучала себя пальцем по лбу и невесело улыбнулась. Адри ждала продолжения. – У меня старческая деменция, – пояснила Лили. – Случается, я забываю на время, что я уже старая. Звучит безумно, да? Вот недавно был случай: я была абсолютно уверена, что я молода и ищу работу. А потом я такая: «Эй, погоди. Ты же вышла на пенсию лет двадцать назад». – Она натужно рассмеялась. – Врачи говорят, я начну забывать, кто уже умер, а кто еще жив. – Ее улыбка погасла.

– Мне очень жаль, Лили, – сказала Адри.

– Такова жизнь, – вздохнула Лили. – Человечество научилось делать самовосстанавливающийся бетон и победило многие болезни, но еще не открыло лекарство от старческого маразма. Такое вот у меня «везение». – Она задумчиво нахмурилась. – У мамы была пачка писем. Об этих людях или от них, я не знаю… Она нашла эти письма, когда убиралась. Помню, я видела пару раз, как она их читает. Очень сосредоточенно, ничего вокруг не замечая. Но я уверена, она их выбросила на помойку. Мама была человеком несентиментальным. – Лили тяжко вздохнула. – Было бы интересно узнать, что для нее значили эти люди. Как они связаны с нами. Мне было бы приятно осознавать, что я не останусь последней из Ортисов, когда ты улетишь. Даже в наш век информации не всегда можно найти нужные сведения.

Они долго молчали, а потом Адри сказала:

– Ты уже оставалась последней из нашей семьи. До того как узнала обо мне. И как-то справлялась.

Лили пожала плечами.

– Я всегда о тебе знала. Уже давно сделала запрос на поиск совпадений по базе ДНК. Ты – единственная, кого им удалось разыскать.

Это известие застало Адри врасплох. Ее обидело и разозлило, что ей никто ничего не сказал. Но с другой стороны, она сама вряд ли помчалась бы знакомиться с Лили, если бы ей сообщили, что у нее есть какая-то дальняя родственница.

– Ты знаешь, что галапагосские черепахи – вымирающий вид? – спросила она. – Они не должны быть домашними питомцами. Это запрещено.

Лили прищурилась, глядя на Адри, а потом улыбнулась.

– Ну, давай сообщим куда следует. Пусть ее арестуют. – Ее глаза зажглись озорным огоньком. – Включить телевизор? Сейчас как раз начинается сериал о маленькой девочке, которая умерла и попала на небеса.

Меньше всего Адри хотелось смотреть сериал о приключениях мертвой девочки.

– А до города далеко?

– Меньше мили. Могу тебя отвезти.

Лили явно хотелось продолжить общение, но Адри предпочла этого не замечать.

– Я лучше пройдусь пешком.

Сначала по обеим сторонам дороги, ведущей в город, были только поля пшеницы и пустые пастбища – и никаких домов в поле зрения. Мили через две Адри прошла мимо заброшенной автозаправочной станции с проржавелыми колонками и маленьким магазинчиком, в котором были выбиты все окна. Но здесь уже наблюдались какие-то признаки жизни: жестяная табличка, сообщавшая, что данная улица находится под опекой Городского клуба предпринимателей, станция зарядки электромобилей, ярко раскрашенный аэростат вдалеке, несущий по небу рекламу бактерицидного пластыря. Еще через милю вдоль дороги выстроились одноэтажные домики и магазины с кирпичными фасадами. Свернув на Мэйн-стрит, Адри прошла мимо продуктового магазина, выглядевшего на удивление прилично, мимо секонд-хенда, здания городской администрации и санитарного управления. На улицах не было ни души. Адри прошла городок насквозь. Сразу за ним начинались луга, тянувшиеся до самого горизонта.

Неудивительно, что Лили так обрадовалась компании. Она не шутила, когда говорила, что Ханаан вымер. Лили осталась совсем одна, безо всяких преувеличений.

В тот вечер, когда Лили ушла спать, Адри, охваченная любопытством, стала искать письма, о которых упоминала Лили, по всему дому. Но ничего не нашла. Поднявшись к себе, она еще раз перечитала открытку. Все так загадочно: исчезновение целой семьи – возможно, родственников Лили и Адри, – черепаха в подарок… Одна девушка пишет другой: «Ты меня ждешь? Ты полюбишь ее так же сильно, как люблю ее я?» Все так странно и невразумительно. Что такого особенно важного в черепахе, что человек везет ее через океан с другого конца света? Кто будет так сильно любить черепаху?

За окном поднималась луна. Адри знала, что где-то в этих краях есть астрономические обсерватории, но они далеко – из окна не увидишь. Она попыталась представить свое новое будущее.

Как люди, от которых зависело будущее планеты, колонисты получали астрономически дорогую, контролируемую правительством нанотерапию, доступную только избранным. После комплекса процедур продолжительность жизни каждого колониста увеличивалась до невероятных пределов. Адри смотрела на свои руки и пыталась представить, какими они будут через сто пятьдесят лет – и даже больше.

Из всего того, что Адри старалась осмыслить за последнюю неделю, это была самая сложная часть. Каково человеку жить несколько сотен лет? Захочется ли ей самой жить так долго? Она смотрела в окно и пыталась представить, как это будет. Вот ее руки. Сейчас им семнадцать, а потом будет триста, четыреста, тысяча лет. Это никак не укладывалось в голове.

Адри вдруг поняла, что не так в этой комнате, в этом доме. Она прожила в Майами шестнадцать лет, и все эти годы прошли под плеск волн и рокот моторных лодок. Никогда раньше она не спала дальше чем в миле от океана.

1.Вуди Гатри (1912–1967) – американский певец и музыкант. Альбом «Dust Bowl Ballads» («Баллады Пыльного котла») посвящен периоду пыльных бурь в нескольких штатах США (1930–1936), который получил название Пыльный котел. – Здесь и далее примеч. ред.

2.Типы личности согласно типологии Майерс – Бриггс.