Kitobni o'qish: «Фальшивая графиня. Она обманула нацистов и спасла тысячи человек из лагеря смерти»

Shrift:

Elizabeth White, Joanna Sliwa

The Counterfeit Countess: The Jewish Woman Who Rescued Thousands of Poles During the Holocaust

Предварительные замечания

Названия мест, в которых Янина жила в Восточной Галиции (ныне Западная Украина), в двадцатом веке менялись, порой неоднократно. В период с 1939 по 1941 год современный Львов, например, назывался Лембергом. В книге указываются названия, которые знала и использовала Янина. Для мест, которые сейчас называются по-другому, текущее название приводится в скобках при первом упоминании.

Довоенная Польша была многонациональным государством. Большинство населения составляли этнические поляки, говорившие по-польски, в основном католики. Как и Янина, многие представители национальных меньшинств считали себя поляками и во время Второй мировой войны рисковали и жертвовали жизнями ради своей страны. В основном польские граждане идентифицировали себя и других по этнической принадлежности. В книге термин «поляки» обозначает представителей польской национальности.

Пролог

9 августа 1943 года Люблин, Польша

В который раз графиня Суходольская явилась к коменданту Майданека со своими абсурдными требованиями. Оберштурмбаннфюрер СС Герман Флорштедт служил во многих концентрационных лагерях в Германии, но Майданек не был на них похож. Расположенный в Люблине, на территории оккупированной немцами Польши, лагерь оказался примитивным и отвратительно организованным по сравнению с находившимися в Рейхе. Назначение комендантом было преподнесено Флорштедту как повышение, но в действительности его наказывали – за подозрение в коррупции в Бухенвальде. Прибыв в Майданек, он увидел громадную строительную площадку: никакого водопровода, немощеные дороги, зараженные колодцы и ямы вместо отхожих мест, испускавшие отвратительную вонь. Из труб лагерного крематория валил дым, и на землю осыпался пепел мужчин, женщин и детей, казненных в газовых камерах. Около 23 тысяч заключенных прозябали в невероятной грязи. Инфекционные заболевания распространились настолько, что заболевали и умирали даже солдаты СС.

С точки зрения Флорштедта, у Майданека был только один плюс: он играл роль сортировочного узла, куда поступали личные вещи сотен тысяч евреев, которых СС уничтожало в оккупированной центральной Польше. На складах в Люблине хранились горы одежды, обуви, мехов и кожи, ящики с деньгами, украшениями, часами, обручальными кольцами и золотыми зубами. Флорштедт должен был надзирать за тем, чтобы их сортировка проводилась эффективно и Рейх мог воспользоваться награбленным добром. Но никто же не заметит, если комендант и его приближенные возьмут немного себе – как компенсацию за преданную службу и безжалостное уничтожение расовых врагов Германии?

Минусов было куда больше, включая необходимость отбиваться от польских благотворительных организаций, которые рвались поставлять продукты и лекарства полякам, заключенным в Майданеке. Польский Главный опекунский совет (ГОС) и польский Красный Крест были куда настойчивей подобных организаций в Рейхе. Они сумели добиться разрешения на еженедельную доставку хлеба и других продуктов на лагерные кухни, привозить заключенным дополнительные пайки и поставлять лекарства в лагерные медпункты. И все равно графиня Янина Суходольская из ГОС постоянно требовала большего: разрешить более частые доставки более широкого ассортимента продуктов и лекарств. Она даже предлагала привозить заключенным готовый суп. В любом другом лагере такое было немыслимо. Но в ответ на решительное «нет» графиня не успокаивалась, а обращалась в вышестоящую инстанцию и каким-то образом убеждала военное начальство в том, что исполнить ее просьбу – в интересах Германии.

Что еще хуже, во время своих визитов в Майданек графиня шпионила за тамошними условиями содержания. Попытки ей помешать оставались втуне. Польскую аристократку, миниатюрную женщину с аккуратно уложенными темными волосами, не смущали грубые окрики и угрозы немецких солдат. Не так давно она донесла в Министерство здравоохранения об эпидемии тифа среди заключенных, вынудив Флорштедта организовать для них подобие лечения.

Теперь она досаждала ему насчет нескольких тысяч содержавшихся в лагере польских крестьян. Эсэсовцы пригнали их в Майданек, отобрав у поляков фермы, чтобы передать германским поселенцам. Поскольку всех трудоспособных сразу же переправили на принудительные работы в Рейх, в Майданеке остались в основном старики и дети. Спустя несколько недель в лагере они начали стремительно умирать от обезвоживания, голода и болезней – темпами, чрезмерными даже для Майданека. Графине удалось каким-то образом уговорить немецкие власти освободить 3600 польских крестьян, еще остававшихся в Майданеке, но с условием, что ее организация возьмет на себя всю бумажную работу и найдет место, где их расселить. Графиня с коллегами справились за каких-то пару дней.

Она прибыла в лагерь рано утром, чтобы встретить гражданских. У ворот ее уведомили – без дальнейших объяснений, – что половина из них «не подлежит» освобождению. Оставшихся гражданских собрали в третьем из пяти подразделений Майданека, расположенном в километре от ворот, где ждала графиня. Для многих это расстояние оказалось непосильным: графиня с нарастающей тревогой наблюдала за тем, как заключенные, цепляясь друг за друга, падали и беспомощно лежали в пыли. Вот как она оказалась в кабинете Флорштедта и теперь настаивала, чтобы он позволил грузовикам и каретам скорой помощи въехать в лагерь за освобожденными. Позволить польскому гражданскому транспорту въехать в концентрационный лагерь было нарушением всех правил безопасности. Но Флорштедт знал, что сопротивляться не имеет смысла – графиня добьется своего через голову коменданта.

Через два часа в Майданек прибыли грузовики, автобусы и кареты скорой помощи, собранные графиней по всему городу.

В августе 1943 года из Майданека было освобождено 2106 польских крестьян. Более четверти освобожденных оказались в двух главных госпиталях Люблина, и примерно двести человек скончались в ближайшие дни: половина из них – дети до двенадцати лет. Но 1900 человек выжило благодаря усилиям графини Суходольской и ее коллег.

На этом ее деятельность по помощи заключенным Майданека не закончилась. Графиня продолжала требовать от нацистских властей новых послаблений, и постепенно они согласились на увеличенные поставки продуктов, лекарств и предметов первой необходимости. Они даже позволили доставить в лагерь наряженные рождественские елки, чтобы заключенные могли отметить праздник. К февралю 1944 года Главный опекунский совет пять раз в неделю доставлял суп и хлеб четырем тысячам польских заключенных в Майданеке, помимо прочих поставок продуктов и лекарств. Очень часто графиня привозила суп в лагерь лично, под строгим надзором эсэсовских охранников.

Все это время никто не подозревал, что бесстрашная графиня, такая уверенная и аристократично-надменная, на самом деле не графиня и не Суходольская. В действительности ее звали Янина Спиннер-Мельберг, она была блестящим математиком, офицером подпольной польской Армии Крайовой – и еврейкой.

Введение

В декабре 1989 года историк Элизабет «Барри» Уайт неожиданно получила посылку от незнакомца. Там лежала копия рукописи без названия, отпечатанной на машинке. Отправитель, американский профессор истории Артур Функ из Университета Флориды, объяснял, что это мемуары Янины Мельберг, польской еврейки, пережившей Холокост в Люблине и пользовавшейся псевдонимом графини Янины Суходольской. В мемуарах рассказывалось о том, как она убедила эсэсовские власти разрешить доставку продуктов тысячам заключенных в концентрационном лагере Майданек и как использовала эти доставки для передачи записок и оружия заключенным бойцам Сопротивления.

Функ добавлял, что после войны Янина Мельберг эмигрировала в США. Она умерла в 1969 году в Чикаго, где работала профессором математики в Технологическом институте Иллинойса. После смерти Янины ее муж, философ Генри Мельберг, безуспешно пытался опубликовать ее мемуары. Незадолго до собственной кончины в 1979 году он передал мемуары Функу в надежде, что историк сможет найти издателя. Функ попытался, но у него ничего не вышло. Издательства мемуарами не заинтересовались. Тогда он решил отослать их Барри, которая не так давно выступила с докладом о Майданеке на съезде Американской исторической ассоциации. Функ надеялся, что ей удастся обнародовать воспоминания Янины Мельберг.

Барри знала, что во время Второй мировой войны в Люблине, оккупированном немцами, действительно жила графиня Янина Суходольская. Послевоенные исследования по Майданеку подтверждали, что она, как сотрудница Главного опекунского совета, лично осуществляла регулярные доставки продовольствия заключенным и, как член подпольной Армии Крайовой, участвовала в поддержке лагерного Сопротивления, обеспечивая циркуляцию корреспонденции. Многие бывшие заключенные Майданека помнили графиню, храбрую и добрую «женщину с грустной улыбкой», которая привозила им пищу, новости с фронта, украшенные рождественские елки, пасхальные яйца и облатки для причастия. Заключенным запомнилось, что она никогда не отступала, если эсэсовцы выкрикивали ругательства и угрозы ей в лицо; они поражались тому, как ей удавалось добиваться послаблений для них от нацистских властей, и приписывали эти успехи ее знанию немецкого менталитета. Бывшие узники испытывали к ней признательность не только за доставку еды, но также за надежду, которую она им дарила. Однако ни в одном из исследований и воспоминаний не говорилось, что графиня использовала псевдоним или тем более была еврейкой.

Хорошо представляя себе, каким адом на земле являлся Майданек, Барри читала рукопись с нарастающим изумлением – и скептицизмом. В Люблине находился штаб самой массовой акции по уничтожению евреев, «Операции Рейнхард». В рамках операции как минимум 63 тысячи евреев были казнены в газовых камерах Майданека или в расстрельных рвах¹. Тысячи поляков также попали в заключение и были убиты. И при этом в мемуарах рассказывалось о том, как миниатюрная женщина-еврейка вела переговоры с нацистской верхушкой в Люблине, часто встречалась с эсэсовским начальством в Майданеке, общалась с охраной лагеря и регулярно бывала на его территории. Она оказывала постоянное и регулярное давление на немецкие власти с целью добиться для своей организации разрешения на еще более широкий и разнообразный спектр помощи узникам Майданека. Судя по ее воспоминаниям, она никогда не принимала «нет» в качестве окончательного ответа, а «да» считала за повод просить больше. Что еще более невероятно, она использовала гуманитарную помощь как прикрытие для передачи участникам лагерного Сопротивления корреспонденции, оружия и средств для побега. Помимо своей деятельности в Майданеке, она также спасала поляков, схваченных для отправки на принудительные работы в Германию, и детей, отнятых у семей. Гестапо угрожало ей, вело за ней слежку и посылало шпионов; она неоднократно чудом избегала ареста, пыток и смерти.

История, рассказанная в мемуарах, показалась Барри слишком фантастической, чтобы быть правдой. С другой стороны, автор явно обладала детальными знаниями о Майданеке, его персонале и заключенных – знаниями, которыми не мог обладать тот, кто не был связан с лагерем лично. Получалось, что если мемуары правдивы, то они содержат исторически важные сведения, которые необходимо предать огласке. Но если они правдивы, почему же Янина Мельберг не заявила о себе сразу после войны? Она написала мемуары только в 1960-х, давно уехав из Польши и прожив значительное время в США. Если же мемуары лживы, зачем Янине и Генри Мельберг понадобилось идти на столько ухищрений ради подделки? Барри решила, что не может давать мемуарам ход, не убедившись, что Янина Мельберг действительно была графиней Суходольской.

Однако в те времена Барри не нашла способа удостовериться в их подлинности. В 1989 году интернет находился в зачаточном состоянии; изучение жизни Янины Мельберг требовало длительного сидения над пыльными папками и просмотра микрофильмов в архивах. Барри недавно родила ребенка и работала в Департаменте юстиции США над расследованиями и обвинениями нацистских преступников. У нее не было ни времени, ни возможности проводить исследования в Польше, к тому же она не знала польского языка. Поскольку Функ планировал передать копии мемуаров в несколько архивов, включая Мемориальный музей Холокоста, Барри понадеялась, что какой-нибудь более квалифицированный ученый займется их верификацией и опубликует эту историю.

Прошли годы, потом десятилетия, но мемуары так и не были опубликованы. Функ скончался в 2007 году. Мысль о том, что она может быть единственным историком, знающим о мемуарах, не давала Барри покоя. Что, если там рассказана правда? Разве на ней не лежит ответственность убедиться в этом и обнародовать их?

В 2017 году, став штатным историком Мемориального музея Холокоста, Барри вернулась к проверке воспоминаний Мельберг и обнаружила упоминание о ней в книге, написанной в 1975 году бывшим членом польского Сопротивления. Говоря о вкладе в Сопротивление в Майданеке «Янины Суходольской-Мельберг», он упоминал о том, что ее мемуары пока не нашли своего издателя².

Хотя это открытие убедило Барри, что Янина Мельберг могла быть графиней Суходольской, она пришла к выводу, что перед публикацией требуется собрать больше доказательств. Решив привлечь к работе историка, обладающего необходимой квалификацией для обработки и выпуска мемуаров Янины Мельберг, она отправила рукопись Джоанне Сливе, специалисту по Холокосту в Польше. Прочитав мемуары, Иоанна предложила в сотрудничестве с Барри изучить биографию Янины Мельберг и рассказать миру ее историю.

Благодаря исследованиям в архивах, интервью, фотографиям и контактам в девяти странах на трех континентах мы смогли не только проверить подробности мемуаров, но также узнать гораздо больше о героической деятельности Янины Мельберг в качестве графини Суходольской. Эпизод из пролога книги, к примеру, в мемуарах не упоминается, но он основан на документах военного периода польского Главного опекунского совета. Эсэсовский начальник, которого ей удалось уговорить освободить гражданских из Майданека, был предводителем «Операции Рейнхард», человеком, на руках которого была кровь полутора миллионов евреев. Помимо благотворительной деятельности в Майданеке, она обеспечила пищу, убежище и медицинскую помощь тысячам польских гражданских лиц, лишившихся жилья или изгнанных из их деревень. Она устраивала походные кухни и госпитали, пункты отдыха, приюты для детей, оставшихся без семьи, и вела переговоры по освобождению тысяч поляков из пересыльных и трудовых лагерей – не только Майданека.

Мы также обнаружили, что за свою жизнь Янина Мельберг неоднократно меняла имя и род занятий – становясь с каждым разом моложе. Как Пепи Спиннер 1905 года рождения она в двадцать два года окончила аспирантуру престижного Университета Яна Казимежа во Львове, Польша, со степенью по логике и философии. Как Йозефа Мельберг работала преподавателем математики и лектором во Львове с 1935 по 1941 год, после чего они с Генри бежали в Люблин и выправили поддельные документы. Как графиня Янина Суходольская стала секретарем, а впоследствии заместителем руководителя люблинского отделения Главного опекунского совета. Одновременно как «Стефания» служила в антикоммунистической польской Армии Крайовой, крупнейшем вооруженном отряде Сопротивления на территории оккупированной немцами Польши. Когда в 1944 году советские войска изгнали немцев из Люблина и установили коммунистическое правление, она стала доктором Яниной Суходольской, социальным работником, 1909 года рождения. В послевоенной Польше она была заместителем начальника социальной службы – оказывала помощь нуждающимся в стране, разоренной войной. В 1950 году сбежала в Западный Берлин и эмигрировала в Канаду под именем Джозефины Янины Спиннер-Беднарской-Мельберг. Наконец, в 1961 году она стала гражданкой США, доктором Джозефиной Яниной Спиннер-Мельберг, 1915 года рождения.

Хотя «Янина» не было ее именем до 1941-го, она оставила его в окончательном варианте, с которым прожила до самой смерти, и его же использовала в мемуарах. В предисловии к мемуарам, написанном ее мужем Генри уже после ее смерти, он называет ее Яниной Спиннер-Мельберг. По этим причинам мы решили в книге называть ее Яниной.

Когда мы взялись за проверку мемуаров Янины, то думали в случае успеха опубликовать их вместе с сопроводительным текстом, который будет объяснять исторические отсылки и контекст описываемых событий. Такой подход сохранит «голос» Янины и ее взгляд на события, одновременно позволяя читателям лучше понимать рассказываемую историю. Мемуары начинаются в начале Второй мировой войны и заканчиваются в 1944 году, со входом советских войск в Люблин. Рассказ не строго хронологический – скорее это серия зарисовок, освещающих различные аспекты ее жизни и опыта. Он основывается на предпосылке, что читатель знаком с упоминаемыми людьми, местами и событиями. Сами по себе мемуары не могут сообщить современному читателю всю степень важности истории Янины. Например, сегодня очень немногие за пределами Польши знают о существовании концентрационного лагеря Майданек. Однако в 1944 году он стал известен на весь мир после того, как Красная армия освободила его и представила первые наглядные доказательства истребления нацистами евреев в газовых камерах. Лагерь демонстрировался в документальном фильме, который показывали на суде против нацистских военных преступников в Нюрнберге. Еще до того, как название «Аушвиц» стало синонимом Холокоста, Майданек был международным символом преступлений нацистского режима.

Узнав о жизни Янины и ее подвигах гораздо больше, чем рассказывается в мемуарах, мы решили вместо этого написать ее биографию. Основываясь в первую очередь на мемуарах, мы излагаем историю с ее точки зрения, включая ее мысли и наблюдения. Диалоги в книге либо напрямую заимствованы из мемуаров, либо почерпнуты из бесед, которые описываются там. В эпилоге мы говорим о том, как переработали мемуары Янины, о ее мотивах для их написания и о том, что они раскрывают в ее характере и опыте. Мы заканчиваем собственными словами Янины из последних абзацев мемуаров.

Эта книга пересказывает биографию Янины в контексте событий, которые повлияли на ее действия, и интегрирует ее опыт в широкий контекст террора, которому немцы подвергли Польшу и ее население – не только евреев, но и этнических поляков, – во время Второй мировой войны. Оккупированная немцами Польша стала «нулевым уровнем» для нацистской политики «окончательного решения еврейского вопроса» и местом, где большинство еврейских жертв нацизма погибло в гетто, лагерях и расстрельных ямах. Янина стала графиней Суходольской для того, чтобы избежать этой судьбы. Даже в качестве якобы «арийской» польки, она постоянно находилась под угрозой преследования на национальной почве и последующего убийства. В нацистской идеологии евреи были самым опасным врагом немцев из всех «недочеловеков», но этнические поляки на нацистской расистской шкале находились немногим выше. Немецкие оккупанты устроили в стране грандиозную бойню, которая менее чем за шесть лет унесла жизни трех миллионов польских евреев и около двух миллионов поляков-неевреев. Немцы также захватили более двух миллионов поляков, отправив их в Рейх на принудительные работы, оторвав от семей, и похитили десятки тысяч польских детей, чтобы превратить их в немцев. Польский юрист еврейского происхождения Рафаэль Лемкин в 1944 году впервые использовал термин «геноцид» для описания попытки немцев уничтожить и евреев, и неевреев в Польше.

История Янины иллюстрирует то, как поляки сопротивлялись немецкой оккупации и помогали друг другу выжить. Ее саму спас друг семьи, нееврей, граф Анджей Скжинский, который перевез Янину и Генри в Люблин и обеспечил их документами на имя графа и графини Суходольских. Евреи, жившие с поддельными документами в Польше во времена Холокоста, старались как можно меньше показываться на публике и практически не выходили из дома из страха, что их узнает кто-нибудь из старых знакомых, что в их речи промелькнет акцент, или эсэсовец заставит показать бумаги, которые не выдержат проверки. Но Янина не могла сидеть в бездействии, пока ее соотечественники страдают и умирают вокруг. При поддержке Скжинского она вступила в польскую Армию Крайову, вооруженный отряд Сопротивления. Из всех стран, оккупированных нацистской Германией, в Польше сопротивление было самым многочисленным, и женщины играли в нем важнейшую роль. Янина стала не только курьером и шпионкой, но также помогла организовать целую сеть, состоящую преимущественно из женщин и девушек, которые доставляли сообщения и передачи заключенным участникам Сопротивления.

Несколько десятилетий после окончания Второй мировой войны исследователи и общественность практически не проявляли интереса к деятельности еврейских женщин в период Холокоста и вообще к борьбе женщин против нацистской Германии в рамках Сопротивления или разведывательной работы. Функ сообщил Барри, что в своих попытках опубликовать мемуары Янины он отправлял их знаменитому историку Холокоста в США. Тот, хоть и нашел мемуары интересными, счел, что опыт одной женщины, пережившей Холокост, не заслуживает специальной публикации. В те времена исследования Холокоста только зарождались, и историки были сосредоточены в основном на действиях и мотивах нацистских преступников. С тех пор фокус исследований расширился, и реакция еврейских женщин на нацистский геноцид стала важной областью изучения. В XXI веке вспыхнул всеобщий интерес к историям женщин, боровшихся с нацистским режимом и помогавших спасать его жертв. Рассказывая историю Янины, мы упоминаем подвиги других польских женщин, рисковавших своими жизнями, деятельность которых пересекалась с той, что вела героиня.

Также через графа Скжинского Янина получила должность в польском Главном опекунском совете, известном также по аббревиатуре ГОС. Немцы не позволяли ГОС оказывать поддержку всем гражданам Польши – только этническим полякам. В Люблине и окрестностях ГОС поддерживал сотни тысяч поляков, согнанных с их земель, лишившихся собственности и средств к существованию и выживавших на голодных пайках, либо согнанных в концлагеря и тюрьмы. Совет обеспечивал их крышей над головой, пищей, лекарствами и одеждой в основном благодаря жителям Люблина, которые и сами терпели лишения и голодали в результате политики, проводимой Германией. Их вклад позволял Янине кормить тысячи заключенных в Майданеке, доставляя тонны хлеба и сотни литров супа в лагерь на практически ежедневной основе. Ни в одном другом лагере подобной программы не существовало.

Вторая мировая война и Холокост породили множество вдохновляющих историй о бесстрашных и бескорыстных героях, сражавшихся с нацизмом и спасавших его жертв. Самые известные из этих историй происходили в Польше. Немецкому промышленнику Оскару Шиндлеру посвящены книга Томаса Кенилла и фильм Стивена Спилберга, повествующие о том, как он, рискуя собственной жизнью, потратил все состояние на спасение 1200 еврейских рабочих своих предприятий. Про семью смотрителя зоопарка, Яна и Антонину Забрински, спрятавших около трехсот евреев и польских бойцов Сопротивления на территории зоопарка, написана книга Дианы Акерман и снят фильм Ники Каро «Жена смотрителя зоопарка». Еще больше книг и фильмов посвящается польке Ирене Сендлер, социальному работнику, которая выносила еврейских детей из варшавского гетто и передавала в семьи и религиозные учреждения³. Книги и фильмы повествуют о невероятном мужестве и подвигах таких участников Сопротивления, как братья Бельские из воспоминаний Нехамы Тек и фильма Эдварда Цвика «Вызов», а из недавнего – о «девочках из гетто» в «Свете грядущих дней» Джуди Баталион.

История Янины уникальна. Она была еврейкой и спасала неевреев в эпицентре самой масштабной операции Холокоста по массовым убийствам. Она была свидетельницей начала «Операции Рейнхард» – кровавой депортации в лагерь смерти Белжец 30 тысяч люблинских евреев – и стала одной из первых поляков, увидевших ее апокалиптический конец с массовым расстрелом в Майданеке и двух других лагерях 42 тысяч заключенных. Пять раз в неделю она являлась в Майданек, где убивали и пытали ее соплеменников, зная, что и ее тоже ждут пытки и смерть, если эсэсовцы узнают о ее тайной деятельности или настоящей личности. Раз за разом она вступала с убийцами в переговоры, чтобы иметь возможность помогать их жертвам, и выходила победительницей: основываясь на военных архивах, можно утверждать, что она договорилась об освобождении из концлагерей минимум 9707 поляков – 4431 из Майданека. Еще большему количеству узников она спасла жизнь своими поставками продовольствия и лекарств. Невозможно сказать точно, сколько людей обязано жизнью усилиям Янины, но это наверняка пятизначное число.

Мемуары Янины – это сочетание рассказов о ее жизни в период Второй мировой войны и рассуждений о человеческой природе, которая стремится найти смысл в переживаемом опыте. Янина стала очевидицей проявлений всего самого плохого и самого хорошего в человеке. Она видела, как люди, участвовавшие в жесточайших преступлениях, совершали акты невероятной доброты и даже самопожертвования, и как люди, постоянно рисковавшие жизнью ради спасения других, оказывались эгоистами. Она понимала, что некоторые ее сограждане – включая даже тех, кто работал с ней плечом к плечу, принимал от нее помощь, зажигал свечи и молился за ее безопасность, – отказали бы ей в принадлежности к польскому народу, узнав о еврейском происхождении. Однако одним из главных личностных качеств Янины, которое красной нитью проходит через все ее повествование, является глубокое сочувствие людским слабостям, благодаря которому реалистичный взгляд на человеческую природу не мешал ей стремиться к спасению каждой жизни, которую она могла сохранить.

Янина была удивительно умной, прозорливой и изобретательной. Ее специальностью в математике являлась вероятность, и это явно помогло ей в момент, когда собственное выживание и успех зависели от оценки рисков, на которые она шла ежедневно. Однако в первую очередь ее действия основывались на не расчетах, а на простом математическом принципе: ценность одной жизни меньше, чем ценность нескольких, и ее жизнь, если она выживет, но не спасет других, не будет ценной вовсе.

Янина никогда не следовала стереотипам и не позволяла им ограничивать себя: занималась математикой, где главенствовали мужчины; была патриотом страны, которая дискриминировала ее и по половому, и по национальному признаку; будучи еврейкой, рисковала жизнью, чтобы спасать неевреев от нацистов во время Холокоста; и, не разделяя коммунистических ценностей, работала в коммунистическом правительстве, чтобы оказывать помощь соотечественникам в нужде. Она заботилась обо всех людях, вне зависимости от их мизогинии, расизма или идеологии, и ценила собственную жизнь за то, что может в ней помогать другим. Ее история заслуживает того, чтобы быть рассказанной. Мир нуждается в ней.

1.Цифра основана на самых современных и проверенных данных о еврейских жертвах в Майданеке: Сhmielewski, «Żydzi w KL Lublin», in Więźniowie KL Lublin 1941–1944, ed. Kranz and Lenarczyk, 264–265.

2.Krzyżanowski and Soroka, «The Polish Underground Resistance in the Lublin Area», 145–156.

3.На русском языке см.: Маццео Т. Дети Ирены. Драматическая история женщины, спасшей 2500 детей из варшавского гетто. М.: Эксмо, 2023. (Прим. ред.)