Юные богини. Персефона притворщица

Внутри разгорелась злость. Казалось, будто она проглотила раскаленный уголь. Да как смеют они брать ее жизнь под контроль! Они ничуть не лучше мамы!

-Я очень плохо танцую .

-Полагаю, не хуже , чем мой отец,- заявила Афина, кивнув головой в сторону директора Зевса. Казалось , тот поборол стеснительность, и его дикий танец состоял из движений гавайской хулы, танго и причудливых прыжков.

Вдруг Зевс что-то забормотал и постучал себя по лбу. Очевидно, он разговаривал с мухой Метидой , жившей в его голове мамой Афины.

-Что? Не мешаю я им. Я понимаю, что взрослые им не нужны на празднике жизни, но... Что? Хочешь потанцевать? Меня же обсмеют, если я буду танцевать сам с собой! А, ладно. Как скажешь, дорогая.

Встряхнув головой, директор подошел к краю танцевальной площадки и стал тихонько покачиваться под музыку. Не так уж и глупо он смотрелся.

Девушка была уверена, что любой , пообщавшись поближе с Аидом, изменит свое отношение. Но вот дадут ли ему на это шанс?

Аид широко улыбнулся в ответ, и эта улыбка была самой яркой из всех , что видела Персефона.

От густой черной подводки и так бледное лицо Персефоны казалось совершенно белым. В отличие от Афродиты, которой шло абсолютно все, Персефона походила на енота.

Афина всегда что-нибудь вязала. Последней ее работой была шерстяная полосатая шапочка для мистера Циклопа, учителя Героеведения , чтобы прикрыть его лысину.

Персефона пыталась бороться с гневом, который застрял у нее где-то в желудке. Не в первый раз Деметра разыскивала ее. Она была той еще помешенной мамочкой: гоняла на колеснице взад и вперед, чтобы следить за дочерью.

На какое-то мгновение тень обиды накрыло лицо Аида, затем его черты застыли, превратившись в непроницаемую маску, и он отвернулся.