Kitobni o'qish: «Корпорация IMAGEN»

Shrift:

Перевод с английского Е. В. Дворецкой

* * *

Моей семье

Сегодня утром я готов, если вы готовы,
Услышать, как вы говорите на своем новом языке.
– из «Записки к трудному» У. С. Грэма

Глава первая

Подойдя к дому в георгианском стиле, где проходят собрания группы, Кэсси постояла в нерешительности. Поскребла ногтем большого пальца кусочек ржавчины, прилипший к вспотевшей ладони, когда она пристегивала велосипед к велостойке, и попыталась сосчитать, сколько недель прошло с тех пор, как она была здесь в последний раз: десять, или двенадцать, или даже больше?

Она знала, что, если понадобится, этот дом находится здесь.

Знакомые каменные ступеньки, истертые и отполированные множеством ног, вели к открытой входной двери. Внутри, у стола, накрытого для чаепития, как всегда, на его дальнем конце, собрались те, кто прибыл раньше других. Когда люди забираются так далеко, у них меньше шансов сбежать. По крайней мере, в теории. Кэсси не была уверена, что эту теорию проверяли на практике.

Она явно должна была помнить женщину, разливавшую чай.

– Кэсси! Как давно мы не видели тебя…

По-матерински заботливая женщина средних лет, с широким, постоянно удивленным лицом. В ее имени был звук «эй», как у Мэй или Тьюсдэй, но ее звали как-то по-другому… В конце концов Кэсси в последнюю секунду выдала:

– Привет, рада тебя видеть…

– Чай? С молоком, без сахара?

Здесь люди не задавали неудобные вопросы. Если кто-то исчезал на несколько месяцев, ты не спрашивал: «Где ты был? Что с тобой произошло?» Вместо этого ждал, что человек сам расскажет, а пока вы пили чай.

– Печенье?

Пару раз Кэсси сама также принимала гостей. Это не входило ни в чьи обязанности. Поэтому они дежурили по очереди. У нее не очень получалось. Как и многие в группе, она с трудом запоминала имена и лица. Женщина, дежурившая сегодня, удивила ее: она почти сразу уверенно назвала Кэсси по имени. Но дело ведь было не только в проблеме с памятью. Хотя никто ей на это не указывал, Кэсси была отстраненной, слишком замкнутой, и знала это. Она лучше справлялась с мытьем посуды. И все же она старалась изо всех сил: всегда сильно налегала на печенье, словно сахар и жир могли восполнить недостаток человеческого тепла.

Эйприл. Имя всплыло в голове на целую минуту позже, чем следовало. Но Эйприл, готовая приветствовать следующего, уже смотрела мимо нее, так что Кэсси, благодарно улыбнувшись, взяла свой чай и пошла вдоль ряда стульев. Она хотела сесть у самой двери, но кто-то другой уже занял ближайший к выходу стул. Никого из знакомых. Коротко кивнув, она оставила между ними и собой пустое пространство. Ей нужна компания, а не разговоры. Она приходила сюда за душевным спокойствием, чтобы вновь запустить алгоритм повседневной жизни.

Чай обжигал рот. Оглянувшись, чтобы убедиться, что никто не наблюдал за ней, Кэсси поставила кружку на пол у ножки стула. Ей не хотелось сочувствия, разговоры такого рода вызывали чувство неловкости. Сунув украдкой руку в карман, она вытащила приглашение на поминальную службу. Еще в подъезде, едва открыв конверт, она сразу поняла, что в нем. Мелькнула черная кайма, и зрение тут же затуманилось; она стояла, прислонившись к двери квартиры, и часто-часто моргала, а приглашение, наполовину вынутое из конверта, прилипло к ее влажной, теплой руке. Когда к ней снова вернулось зрение, она прочитала имя, испытывая явное облегчение:

Светлой памяти
Валери Мэй Лаудер
Приглашаем Вас на поминальную службу

Не Алан. Только его мать. Умерла только его мать.

Люди подходили на собрание группы, Эйприл, как никто, помнила все имена. Из высоких окон косыми квадратами падал послеполуденный свет: на бледные стены, на потертый персидский ковер с рисунком, уже изученным до мельчайших подробностей. Помещение было чужое и в то же время знакомое, но больше всего оно казалось безопасным.

Безопасным… это мысленно произнесенное слово будто вызвало Джейка. С папкой под мышкой и зажатой в руке старой фиолетовой копилкой-свинкой. При виде Кэсси он улыбнулся и махнул свинкой в ее сторону, и она подняла руку в ответ. Именно Джейк дежурил за гостевым столом, когда она впервые пришла сюда, и обычно именно Джейк спокойным, тихим голосом проводил собрания группы. Чтобы помочь, как он предпочитал говорить. Но с какой бы целью он ни проводил эти собрания, людям они были нужны.

Вот он сел на стул, который казался детским под его медвежьим телом. Открыл папку, лежащую у него на коленях, и подождал. Люди расселись вокруг. Разговоры затихли. На мгновение повисла тишина: Кэсси почувствовала предвкушение и сразу же – молчаливое разочарование. Чувства сменяли друг друга слишком быстро, и она не успевала разобраться в них.

Как только Джейк заговорил, дверь с грохотом распахнулась.

– Извините, опоздал, – произнес молодой человек, не показывая и капли раскаяния. Рослый и самонадеянный, опоздавший поискал взглядом свободное место.

И, поскольку круг был полон, наступила пауза, пока не принесли еще один стул. Затем людям пришлось немного подвинуться, чтобы этот парень – Льюис, которого, похоже, все знали, – смог поставить свой стул.

Кэсси спрятала раздражение за безучастным выражением лица, задаваясь вопросом, чувствуют ли остальные то же, что и она? По традиции встреча началась с напоминания о конфиденциальности – то, что мы говорим здесь, остается здесь, – и у Кэсси было немного времени рассмотреть вновь прибывшего. Он носил шорты, две пары: снизу – велосипедки из лайкры, а сверху – шорты карго, которые выглядели так, будто их погладили. Его голые ноги на милю вторглись в тесный кружок. До этого момента Кэсси и не подозревала, что у нее было предубеждение против мужчин в шортах. Пока Джейк говорил, Льюис ёрзал на стуле, и что-то вспыхнуло, заставив Кэсси моргнуть. Невероятно! На отворотах его шорт были специальные светоотражающие полоски! Кэсси мысленно прикинула: сто фунтов за шорты. Еще как минимум сотня за шикарную велосумку-штаны, которую он убрал под стул. Да, этот парень был из тех, для кого езда на велосипеде – образ жизни, а не переезд из одного конца города в другой. У него было, наверное, даже несколько велосипедов – для разных дорог и разной погоды. Ему-то уж точно никогда не приходилось высвобождать ножовкой из перил лестничной клетки кем-то брошенную раму в муниципальной малоэтажке.

Она наблюдала за ним, наслаждаясь своей неприязнью к нему. Приказывала себе не судить и продолжала судить.

Неожиданно он осторожно дотронулся до уха.

Кэсси не сводила с него взгляда. Подушечкой большого пальца, тыльной стороной указательного, он потер мочку и изгиб ушной раковины. Совсем непроизвольно, внимательно слушая говорившую женщину. Выступающие сменяли друг друга по кругу. Можно было подумать, он проверял новый пирсинг. Но у него в ухе не было ни кольца, ни гвоздика, и этот жест означал совсем другое. Все еще сжимая приглашение на поминальную службу, Кэсси подняла руку… и снова опустила ее, вдруг заметив, что он смотрит на нее.

Она отвела взгляд. Почувствовала, как полыхает ее лицо. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы удержаться и не проверить, продолжает ли он смотреть на нее. На долю секунды их взгляды встретились, и ей показалось, что она поняла, что происходит в его голове, а может, и в ее собственной. Будто что-то встало на свое место.

Он был похож на нее. Ну совсем как она. Вероятно… да наверняка доказательство непременно появилось бы, если бы он заговорил, когда подошла его очередь. Но он решил передать слово следующему. Но оно появилось бы, верно? И разве это тоже не являлось своего рода доказательством?

Фиолетовая свинка двигалась по кругу, переходила из рук в руки: когда она добиралась до тебя, значит, наступала твоя очередь говорить. Женщина с лицом наркоманки рассказала, как трудно найти работу. Толстяк рядом с ней поделился своей попыткой наладить отношения с сыновьями. «Тяжело», – говорили они, каждый из них. Даже те, у кого эта неделя была хорошей. «Да, всегда тяжело, но… прямо сейчас, сегодня, у меня все хорошо». Так проявлялись их доброта по отношению к тем, кто боролся с собой, и некая суеверная подстраховка. «На этой неделе у меня все в порядке, – сообщали они группе. – На следующей я вполне могу оказаться на твоем месте». Кэсси мысленно торопила их. Наблюдала, как приближалась свинка. Вместе со всеми она видела, как Льюис взял копилку. Помотал головой. И, не задерживая, передал ее соседке справа.

Та начала что-то говорить, но взгляд Кэсси был прикован к Льюису. Она не перестала смотреть на него, даже когда он поднял голову и взглянул на нее.

Забыв о приглашении, лежащем у нее на коленях, Кэсси поднесла руку к уху, намеренно медленно, все время удерживая его взгляд. Это знак. Она видела, как он широко открыл глаза, затем прищурился… Не надо было так делать, все может кончиться очень плохо, так плохо, что и не представить. Она наклонила голову. Ощущение, будто она сняла с себя слой кожи. Кэсси принялась так пристально разглядывать ковер, что узор расплылся в глазах и начал плясать.

Когда свинка дошла до нее, она не прикоснулась к копилке, но, откинувшись на спинку стула, лишь махнула рукой, чтобы передавали дальше. Ей не надо было проверять, смотрел ли он на нее. Знала, что наверняка смотрел.

Как только все высказались или решили промолчать, свинка вернулась в исходную точку. Джейк встал, поблагодарил всех и встряхнул копилку.

– Пожертвования приветствуются, как всегда. Вы же понимаете, тогда у нас будет на что пополнить запасы печенья.

Он поставил свинку рядом с чайником. Люди вереницей потянулись к столу, приготовив монетки, чтобы опустить в копилку, и пустые кружки, чтобы заново наполнить их. Убрав приглашение в карман, Кэсси отсчитала мелочь. Пятьдесят пенсов означало, что у нее осталось еще семнадцать фунтов стерлингов до конца недели. Прекрасно. И вполне терпимо. Даже не глядя, она знала, где находился Льюис. Знала, что он бросил в копилку несколько монет. Знала, что он готов идти, но не уходил, а возился с ремнями на велосумке и шлеме.

Когда она дошла до стола, Джейк внимательно слушал незнакомого ей мужчину. Сделав пожертвование, она подождала своей очереди, и Джейк в конце концов отошел от говорившего.

– Кэсси, рад тебя видеть! Как поживаешь?

– Все хорошо, то есть… ну, ты понимаешь. – Она пожала плечами. – Продолжаю двигаться вперед. А ты?

– Тебе повезло, что застала нас здесь. – Он поморщился. – Мы потеряли последний источник финансирования еще несколько недель назад.

– О нет…

– Рано или поздно это должно было произойти, но… Сейчас ищем другое помещение, а пока собираемся по воскресеньям днем и по вторникам вечером. – Он покачал головой. – Не совсем то, конечно. Но что поделаешь?.. В любом случае рад видеть тебя в хорошем настроении. Придешь на следующей неделе?

– Надеюсь, – ответила Кэсси. Сама того не желая, она с любопытством посмотрела в сторону Льюиса, который притягивал ее взгляд, как магнит. Как она и предполагала, он ждал у двери: ждал, чтобы все выглядело, будто они просто вышли вместе. Плохо кончится. Эта мысль пронеслась в голове, и, когда он попытался поймать ее взгляд, она посмотрела прямо сквозь него. Отвела глаза… и почувствовала, как под пристальным взглядом Джейка щеки залились краской. – Или… во всяком случае, скоро, – сказала она.

Стоя за ней, Эйприл терпеливо ждала своей очереди перекинуться парой слов с Джейком. Кэсси отошла в сторону и на прощание помахала им обоим рукой.

Опустив голову, она направилась к выходу. Продолжай идти. Не останавливайся. Уходи. Она чувствовала, что, когда она проходила мимо Льюиса, он наблюдал за ней, и изо всех сил старалась не смотреть на него. Выйдя на улицу, она вдруг поняла, что эти несколько секунд даже не дышала.

Чей-то велосипед привалился к ее велосипеду, на том же конце велостойки. Дорожный велосипед, сверкающий чистотой, пристегнутый на два замка. Когда она отодвинула его в сторону, освобождая свое заднее колесо, толкнув более резко, чем, строго говоря, было необходимо, «чужак» показался ей невесомым, несмотря на его довольно большую раму. Наверняка его велосипед. А у нее старая резина руля липла к ладоням, ржавая цепь жалобно скрипела… Кэсси резко нажала на педали, стараясь набрать скорость с места, пока внезапный скрежет не заставил ее посмотреть вниз, сообщив, что педали сцепились.

– Вот засада!

Она резко остановилась, втащила велосипед обратно на тротуар и, присев рядом, осмотрела его. Цепь, натянутая и жесткая, соскользнула с изношенных шестеренок и застряла между рукояткой и рамой. Кэсси ухватилась за нее и потянула.

– Ну, давай же, зараза… – с силой дернула она, но цепь не поддалась. С помощью плоскогубцев, может, что-то и удалось бы сделать, но инструментов у нее с собой не было. Сидя на корточках, она проглотила подступивший к горлу комок. Далеко идти домой пешком.

– Помочь?

Льюис. Она подняла голову и увидела, как он возвышается над ней.

– У меня все в порядке, – ответила она голосом, в котором прозвучало совсем другое. И дернула цепь вверх. – Вот, просто… немного застряла.

– Ну-ка, дай я.

Расстроенная, она встала и отошла в сторону. Льюис присел на корточки, блеснув светоотражателями на отворотах шорт. Взял цепь одной рукой и, сделав резкий рывок, освободил ее, а затем набросил на шестеренки. Он поднялся и с улыбкой отступил назад.

– Быть не может. Как тебе удалось?

– Ты, наверное, ослабила ее… – взглянув на свою ладонь, запачканную смазкой, он чистой рукой открыл велосумку.

– Ну… спасибо.

– Не за что. Салфетка нужна? – Он протянул ей пластиковую упаковку: мужчина, путешествующий с упаковкой детских салфеток, так, на всякий случай. Наверное, у него были с собой и плоскогубцы. Запасная камера, и не одна. Упаковка мятных энергетических батончиков Kendal¹. Саркастическое замечание было уже готово сорваться с губ, но, взглянув на него, она почувствовала, что все повторяется. То головокружительное чувство единения, синхронизации. Будто одна и та же мысль прыгала между ними туда-сюда. Она проглотила свой сарказм.

– Ты не стал говорить там, на собрании, – вместо этого сказала она.

– Ты тоже. – Мгновение они молча смотрели друг на друга. – Хочешь, зайдем куда-нибудь посидим и… можем опять не говорить?

Она пожала плечами, обдумывая его предложение: «Уходи!» И еще думая о семнадцати фунтах, которых хватило бы на неделю.

– Кофе? – предложил он.

– За твой счет?

– Конечно. Да. Хорошо.

Она кивнула. Мысленно извинилась перед приглашением в кармане, перед Валери, поскольку все откладывала звонок, который давно стоило сделать. Взяла салфетку и принялась стирать с рук смазку и грязь.

Когда они проезжали мимо дома собраний, Джейк запирал наружную дверь. Она видела, что он узнал их, видела, как на мгновение он отвлекся от своего занятия, наблюдая за ними. Кэсси знала, что он будет выстраивать разные гипотезы. Он предостерег бы их обоих, если бы мог. Интенсивные личные отношения, вот что его беспокоило. Два человека в процессе выздоровления. И он был прав насчет опасности, хотя вряд ли представлял даже и половину ее. Лишь насколько они были похожи. И как плохо это могло кончиться.

ЧАСТО ЗАДАВАЕМЫЕ ВОПРОСЫ
Вопрос: Что такое Игра Воображения™?
Ответ: На этот вопрос можешь ответить только ты сам! Игра Воображения™ – это все, что ты пожелаешь. Это виртуальная реальность, какую ты еще никогда не видел. Все генерируется твоим собственным восхитительным мозгом. Никакой неуклюжей гарнитуры. Никакого укачивания. Никаких экранов, линз, костюмов или перчаток. А так как ничто не стоит между тобой и твоими мечтами, неудивительно, что наши пользователи утверждают, что она лучше, чем реальный мир.
У тебя когда-нибудь возникало желание полетать? Посетить Древний Рим или совершить экскурсию по Солнечной системе? Подружиться с драконом или потусоваться с кинозвездой? Стать легендой рока, мастером боевых искусств или даже охотником на тигров в африканской саванне?
Какой бы ни была твоя фантазия, ты можешь воплотить ее с помощью Игры Воображения™. Забей победный гол в финале Кубка мира или просто скажи боссу, что ты о нем думаешь.
Игра Воображения™. Она настолько безумна, насколько этого хочешь ты. Единственное ограничение – ты сам.
Игра Воображения™ является торговой маркой компании IMAGEN.

Глава вторая

– Так… ты была там уже не в первый раз.

– Где не в первый раз? – Кэсси пила кофе с ложечки, наслаждаясь его приятной горечью. Мало ли что он имел в виду. Как-то не хотелось отвечать на незаданный вопрос.

– В группе, сегодня. Ты явно знаешь их, во всяком случае Джейка.

– А, да. Раньше я приходила на собрания. А потом ненадолго перестала.

– И снова вернулась.

– Точно подмечено. – Она посмотрела ему в глаза, теперь уже без головокружения.

От запаха кофе, тяжелого и насыщенного, при каждом вдохе в голове гудело. Заставляя ее держаться прямо. Глаза как глаза, ничего удивительного, и теперь, когда они с Льюисом находились в обычном мире, все выглядело немного более чем нормальным. Темные глаза. Прищуренные. Чуть-чуть раскосые, от чего взгляд казался удивленным. Неулыбчивый рот, прямой и широкий, твердая линия крепко сжатых челюстей. Она пока не знала, каков он на самом деле. И держала его на расстоянии.

– Почему ты вернулась? – спросил он.

Откровенно. Как он мог не знать? То, о чем промолчал.

– Ты это серьезно? – Кэсси остановила на нем долгий тяжелый взгляд, который он заслужил.

Щеки Льюиса покрыл едва заметный румянец.

– Нет, ну, конечно же, ты… Я не спрашиваю… – Он сдался. Отвел взгляд. – Забудь, неважно.

Молчание. Кэсси подняла чашку, но порции были такие же крошечные, как и крепкие, и в ней уже не осталось ничего, кроме пены. Не хотел совать нос в чужие дела. Неуклюжий и нелюбопытный. Как пёс. Большой длинноногий пес – волкодав или борзая. Никому не желающий зла, но постоянно устраивающий беспорядок.

– А когда ты начал ходить? – спросила она. – Я имею в виду в группу.

– Несколько недель назад, – охотно ответил он, благодарный за предоставленный шанс. – Там здорово, мне нравится.

– Думаешь, поможет?

– Конечно. Даже не сомневаюсь.

– Но ты же не хочешь делиться проблемами из твоей жизни? Всегда сразу передаешь свинку дальше?

– Свинку… – Он рассмеялся. – Наверное, я в большей степени слушатель. Как ты. – И тут же стал серьезным, удерживая ее взгляд. Вызов или приглашение.

Она покачала головой. Теперь настала ее очередь отводить взгляд. Если она и была слушателем, то не по своей воле. Ей нельзя рассказывать свою историю, нельзя говорить о своих чувствах, и именно поэтому она и перестала приходить на собрания. Начала беспокоиться, что ее присутствие вызовет недовольство. Если бы она могла объяснить… не гордость заставляла ее молчать. Она старалась держаться в стороне не потому, что осуждала других, когда они рассказывали о себе. Но поскольку ей нельзя было объяснять причину своего молчания, сначала она пропустила неделю, потом две недели, потом месяц, а потом вовсе перестала приходить.

– Нет, – сказала она. – Нет, я не против поговорить.

– Но не стала же. – Его голос звучал непринужденно, но внезапно они оказались на высоте – почти на краю, – а она еще не решилась. Шагнуть назад, быть благоразумной, или дернуться вперед, наклониться или приподняться на цыпочках, или прыгнуть…

Кажется, уйти в сторону – неплохой выбор, и она склонила голову набок.

– Парень за соседним столиком, – чуть слышно произнесла она. – Слева от нас.

Она заметила его, как только он вошел. Если она не ошиблась насчет Льюиса, он тоже не мог не заметить.

Льюис быстро обернулся. Затем сел, как прежде, и еще больше прищурил глаза.

– Что скажешь? – спросила Кэсси.

– О чем?

Она жестом показала ему, слегка коснувшись своего уха большим и указательным пальцами: приемник, который носил парень. Плоская новая модель, из титана.

Льюис кивнул. На самом деле, он понял, о чем она спросила. Просто хотел убедиться, что догадался правильно.

– Гм-м, по-моему, он идиот и сам будет виноват, если его ограбят, – заметил Льюис.

И вот они уже балансировали на самом краю.

– Ты никогда так не делал? – тихо поинтересовалась Кэсси. – Никогда не выносил свой на улицу?

– Нет, – почти сразу ответил Льюис. И снова коснулся рукой уха.

Она была готова поспорить на свой недельный бюджет, что он совершенно не осознавал, что делает.

– Ага, и я так не делала.

Вот он, выход. Они падали, но падение больше напоминало парение, похожее на долгое, прерывистое дыхание, на беззвучный смех.

Льюис улыбался, и эта легкая улыбка делала его глаза еще более раскосыми. Она наклонилась к нему так близко, что чувствовала его запах: чистое белье, мыло, сандаловое дерево.

– Спорим, угадаю, что ты выбрал в свой первый раз? – это было ее коронным номером, который уже долгое время оставался невостребованным.

– Мы же сейчас говорим не о группе?

Она покачала головой.

– Ладно, угадывай.

Это выбирали все: 94 %, если ей не изменяла память.

– Способность летать. Верно?

Ему не надо было признавать, что она угадала: сконфуженное выражение лица все сказало за него. Она рассмеялась. Легкая победа, но она все равно чувствовала себя довольной, потому что произвела на него впечатление.

– А как насчет тебя? – поинтересовался он, и она снова рассмеялась, качая головой. – Ну, расскажи!

– Угадай. Уверена, у тебя получится.

– Что? Тоже способность летать?

– Конечно. – Она пожала плечами. – Все так делают. Почти все.

– М-да, печально, – заметил он, все еще улыбаясь. – Мы такие предсказуемые.

Кэсси чувствовала, что ее лицо отзеркаливало выражение его лица, как непривычно приподнялись щеки. Только на самом верхнем уровне, хотела она сказать ему. Да, это было вполне предсказуемо, но, когда ты начинал углубляться в подкатегории, вот где становилось интересно. [Полет >> без поддержки, соло; с крыльями; высота полета: высокая; свойства: спокойствие; дополнительные элементы: невидимость] сильно отличается от [Полет >> без поддержки, группа; без крыльев; высота полета: различная; свойства: острые ощущения, скорость; дополнительные элементы: интерактивность] и так далее… Все, что относилось к Игре Воображения, делилось на подкатегории, но ветвящиеся деревья были длиннее, чем можно представить себе, поэтому и комбинации теоретически бесконечны. Хотелось рассказать ему об этом, чтобы он считал ее интересной и умной, но ей надо было держать себя в руках. Несмотря на схожесть между ними, она не знала этого парня. С другой стороны, он тоже не форсировал события. А просто поговорить с человеком – словно увидеть солнце после долгого дождя.

– Никогда не встречала никого, такого близкого по духу. Мне, конечно, неизвестно, насколько мы похожи. И что с тобой случилось. Но твой… – Она замолчала, боясь спросить – облечь свой вопрос в слова.

Льюис пришел на помощь:

– Уничтожен? Да, а сам я нахожусь под полным запретом.

Теперь они говорили едва слышно, склонившись друг к другу настолько близко, что их головы почти соприкасались.

– Думала, я одна такая. Так они сказали мне.

– Разве они пойдут против своих интересов? Заставляют каждого из нас поверить, что ты одинок и являешься проблемой.

Солнце после долгого дождя переросло в нечто большее. Теперь это был подъем Хаара². Открывающий вид на пейзаж, о котором она даже не догадывалась.

– Пожалуй, потому, что именно этот момент я так и поняла. Как может получаться у всех по-разному. Они сказали, что дело во мне, что я нестабильная и именно поэтому реагирую таким образом.

– Каким именно?

– Боже мой! – Она заглянула в свою пустую чашку и прежде чем успела остановить Льюиса, он уже вскочил, чтобы принести еще кофе.

С непривычки от кофеина голова шла кругом. Ей уже давно не доводилось посидеть в кафе за чашкой дорогого эспрессо. Она огляделась, дожидаясь его возвращения. Заведение располагалось в подвальном помещении и вызывало у нее какое-то чувство скрытости, несмотря на присутствие других посетителей. Возможно, именно поэтому Льюис и выбрал его. Как такому местечку удавалось оставаться на плаву, когда мир вокруг разваливался на части? Хотя было довольно много людей, у кого есть приличная работа, и они с удовольствием позволяли себе немного пошиковать. Льюис явно относился к таким.

– Спасибо, – сказала она, вдыхая завиток ароматного пара, когда он поставил перед ней новую чашку. – Мне кажется, я никогда не пойму кофе до конца. Его запах. Пробовала создать кофе в Игре, но он всегда получался какой-то немного другой. – Она пожала плечами. – И с шоколадом то же самое.

– А что с шоколадом не так?

– Как он тает. Понимаешь… он не таял. – Отпив маленький глоток кофе, она добавила совсем тихо: – Ты же знаешь, нам нельзя. Во всяком случае, мне нельзя говорить об этом, они заставили меня кое-что подписать. Неужели они… и тебя тоже?

Он кивнул.

– Ты не работал на них?

Льюис пристально посмотрел на нее.

– Ты… ты работаешь на них? На Игру Воображения?

– На IMAGEN. – Она оглянулась по сторонам, проверяя, что никто не подслушает их. – Не сейчас и никогда больше. Но да, работала.

На секунду он затих, переваривая услышанное.

– А я был бета-тестером. Я веб-разработчик, и по какой-то причине они предложили нам бесплатную пробную версию, всей технической команде.

– Вы были переходным звеном.

– Не понял.

– Занимали отличное положение, чтобы влиять на поведение потенциальных первых пользователей через повсеместные виртуальные сети. – Она снова произвела на него впечатление. Даже грустно, насколько ее порадовал этот факт. – Эту маркетинговую стратегию я написала.

– Ого! Значит, ты виновата в том, что я здесь?

– Технически, наверное, да. – Он наверняка пошутил. – Как тебя заставили подписать? Со мной-то все просто, я была у них на крючке. Нарушила условия контракта. Накосячила по полной. Но почему ты согласился молчать?

– Я… гм… хакнул их биопрограмму. – На его лице одновременно отразились гордость и смущение.

– Ты взломал… Что именно и как?

– Понимаешь… я был таким… просто это же мой идеальный мир. – Он перевел взгляд на нее. – Хотелось никогда не выходить из него… А что такое два часа? Да ничто. И каждый раз, когда сеанс заканчивался… в общем, было больно. Знаешь, в буквальном смысле. Больно. Когда тебя выдергивают и бросают обратно в реальный мир, серый и холодный… в ничто…

Слушая его, она ощущала, как в ней поднималась волна сочувствия к нему и к самой себе.

– Ладно, как бы то ни было, я-то уж знаю. Наверняка.

– Извини. – На несколько секунд он прикрыл глаза. Мысленно встряхнулся. – Ну, так вот что я сделал: закрепил свой приемник в режиме работы нон-стоп. Взломал его так… – Льюис помолчал. – Ты насколько разбираешься в технической стороне вопроса?

– Знаю, как все работает, понятное дело, пришлось узнать. Но я совсем не технарь.

– Короче, я слегка изменил антенну, которая принимает сигналы от IMAGEN, и она стала блокировать сигналы разъединения. И я мог оставаться в Игре столько, сколько хотел. Не вылезал оттуда часами.

– Молодец, умно придумано! – похвалила она с искренним восхищением.

– Не так уж и умно, как кажется. Чтобы заметить, им потребовалось какое-то время, но, когда заметили, – его голос стал тише и более взволнованным, – они завинтили все гайки. Меня, конечно, забанили. Если бы я попытался зарегистрироваться заново, притворившись кем-то другим, моя ДНК у них в черном списке, поэтому они сразу узнают. Нарушил условия договора об оказании услуг, а это значит, что они могут преследовать меня по закону. Вот так это было, вот так они и достали меня. Я пообещал не болтать, и мне не стали приписывать статью. Все элементарно. Я мог потерять работу, меня могли засудить, даже посадить в тюрьму, если бы они захотели наказать меня в назидание другим. – Он помолчал. – Не знаю, наверное, можно было разоблачить их блеф. Вряд ли им все равно, что эти факты могут открыться: что Игра Воображения вызывает сильнейшее привыкание, что приемник можно взломать. – Он поднял чашку с кофе, но пить не стал. – И нас должно быть больше, понимаешь? В противном случае, ну… слишком много совпадений, согласна?

– Каких совпадений?

– Мы встретились в группе. Нас же не может быть только двое?

– Допустим. Нет, я согласна, не может. – Он был прав. Странно, что эта мысль не пришла в голову ей. – Иначе какое-то нелепое совпадение.

– Но они же держат все в секрете? Нигде не услышишь, что у людей развивается сильная зависимость. Об этом не пишут и не говорят. И ты совершенно правильно заметила: они заставляют тебя поверить, что с тобой что-то не так. А на самом деле, по-моему, все наоборот. Ты должна обладать отличным воображением и настоящей преданностью… Игре Воображения, миру, который тебе невыносимо покидать.

Она поймала себя на том, что медленно кивает.

– Помнишь теорию, что курильщиками становятся только очень целеустремленные люди? Первая сигарета настолько ужасна, что для развития привычки приходится прикладывать немалые усилия.

– Да, что-то такое вспоминается. – Кэсси неопределенно пожала плечами. – И это делает нас довольно особенными.

– Извини, разболтался. Мне, наверное, не стоило… говорить об этом. А как насчет тебя? Надеюсь, теперь этот вопрос не оскорбляет тебя до мозга костей? – Он рассмеялся, а она и не возражала. Заслужила, потому что была такой колючей.

– Мне нельзя говорить об этом, – заметила она. – Но даже если я нарушу запрет, не знаю, смогу ли объяснить.

– Попробуешь?

Она глубоко вздохнула. Много ли, на самом деле, она хотела рассказать ему? Приглашение на поминальную службу все еще лежит во внутреннем кармане ее куртки, брошенной на спинку стула. Она не хотела говорить об Алане. Как и о своей семье. Даже касаться этих тем.

– Ну, идеальный мир, и вдруг тебя выдергивают оттуда. Больно. Как-то так. В общем, все, как ты сказал.

Он кивнул: понятно.

– Просто получилось, что я стала оставаться дольше. Помню, первый раз… неожиданно было. – Она отчетливо помнила дезориентацию, недоумение, когда мир вывернулся наизнанку. – По правде говоря, я ничего не делала, чтобы так получилось, ничего не взламывала и не фиксировала, даже не знаю, как это делается. Они сказали, что, скорее всего, я изменила привилегии в своем аккаунте, но и этого я не делала. Сама до сих пор ничего не понимаю. И, если честно, самое главное, чего я не сделала, а должна была, – не сказала им. Дошло до того, что ночи я проводила в Игре Воображения, утром шла на работу, а во время обеда, в пустом офисе, находила местечко, где можно вздремнуть часок, пока никто не видит. На следующий вечер все повторялось заново. Наверное, выглядела, как зомби. – Она усмехнулась, хотя ничего смешного в ее рассказе не было. – Я едва могла говорить. Окружающие считали, что у меня нервный срыв, или я не знала, что ответить. А потом в конце концов поняли, что происходит. И… – Она улыбнулась, широко раскинув руки в жесте поражения. – Меня подставили по всем фронтам. По-другому не скажешь.

1.Мятные батончики Kendal – кондитерское изделие на основе глюкозы, с мятным вкусом, популярное в Великобритании; энергетический батончик.

2.Подъем Хаара (часто вейвлет, всплеск) – математическая функция, позволяющая анализировать различные частотные компоненты данных. Предложена венгерским математиком Альфредом Хааром в 1909 г.