Kitobni o'qish: «Джейн Остен расследует убийство»

Посвящается Элизе и Розине, моим упрямым своевольным девочкам

Jessica Bull

MISS AUSTEN INVESTIGATES: THE HAPLESS MILLINER

Copyright © Everything Engaging Ltd., 2024 All rights reserved.

Cover Design by Penguin Random House UK

© Коваленко В., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Восемь детей преподобного Джорджа Остена и его жены, миссис Кассандры Остен (в девичестве Ли), перечисленные в порядке их рождения пристрастным, предвзятым и невежественным семейным историком.

Преподобный Джеймс Остен (р. 1765): старший – случайность рождения он расценивает как божественное провидение.

Мистер Джордж «Джорджи» Остен (р. 1766): когда я еще не умела писать или говорить, он научил меня общаться жестами.

Мистер Эдвард «Недди» Остен, впоследствии Найт (р. 1767): мой любимчик. Ибо это вполне благоразумно – выбрать любимчиком самого богатого из братьев.

Лейтенант Генри Остен (р. 1771): отвратительный. Самый ужасный брат в мире.

Мисс Кассандра Остен (р. 1773): милейшее, добрейшее, доверчивейшее из созданий.

Лейтенант Фрэнсис (Фрэнк) Остен (р. 1774): молодой, упорный, много времени проводит в море.

Мисс Джейн Остен (р. 1775): да ладно вам, неужели я нуждаюсь в представлении?!

Мичман Чарльз Остен (р. 1779): см. Фрэнк.

Глава первая

Хэмпшир, Англия, 11 декабря 1795 года

Залитая лунным светом, Джейн приподнимает подол своего муслинового платья и несется по аккуратно подстриженной лужайке. Фейерверк закончился, но мускусный привкус пороха все еще стоит у нее в горле, а шум веселой толпы перекрывает усилия струнного квартета, выступающего позади нее в особняке эпохи Тюдоров. Уже девять часов, а бал только начался. В сопровождении двух старших братьев, Джеймса и Генри, Джейн прибыла сюда меньше часа назад, но лучшие представители Хэмпширского¹ светского общества уже подвыпили и пытались перекричать музыку, рассказывая что-то друг другу.

Пересекая ухоженный сад, Джейн прячется за каждым громадным, напоминающим высокую башню тисом, проверяя, не наблюдают ли за ней. Сердце бешено колотится при мысли о том, что ее могут заметить. Не дай бог, ее поймают, когда она будет убегать с праздника без сопровождения. Ногам холодно, и сырость просачивается сквозь розовые шелковые туфельки, созданные для того, чтобы выписывать пируэты на полированном красном дереве бального зала, а не мчаться по замерзшей траве.

Дыхание девушки превращается в пар. Голые ветви ракитника тянутся к ней, как костлявые руки огромного скелета, но Джейн все равно продолжает бежать. Нынешним вечером она и ее блестящий молодой человек придут к соглашению. Он сделает ей предложение руки и сердца, Джейн уверена в этом. Какие слова выберет Том для достижения своей цели? «Моя дорогая Джейн, позвольте мне сказать вам… Мисс Остен, я отдаю себя в ваши руки…» Она внимательно выслушает и заучит каждую фразу. Это пригодится на тот случай, если одна из ее героинь получит предложение.

Мерцающие лампы освещают путь к оранжерее. Джейн осторожно нажимает на дверную ручку; та скрипит, а петли стонут, когда девушка проскальзывает внутрь. Экзотические орхидеи наполняют туманный воздух ароматом, и Джейн дотрагивается рукой до затылка. Горничная уложила ее каштановые волосы в довольно элегантный шиньон, оставив несколько локонов вокруг лица. Если ее волосы начнут пушиться от влажности, братья догадаются, где она была, и сообщат обо всем матери.

Худощавый молодой человек появляется из-за сосны. У него светлые волосы, утонченные черты лица, и его сразу можно узнать по фраку цвета слоновой кости.

– Мадемуазель.

Глубокий тембр его голоса растапливает сердце Джейн и подталкивает ее к нему. Остановившись на некотором расстоянии от мужчины, она смотрит на него из-под трепещущих ресниц.

– С вашей стороны было очень коварно заманить меня сюда без сопровождения.

Его ярко-голубые глаза сверкают, а губы изгибаются в соблазнительной улыбке.

– Значит, вы поняли мое послание?

– Я прекрасно вас понимаю, месье Лефрой.

Взгляд Джейн задерживается на его губах, и она позволяет мужчине крепко обнять себя. Его рот приближается к ее губам, и Джейн запрокидывает голову, чтобы принять его поцелуй. Она почти такая же высокая, как он. Схожий рост, кажется, лишь способствует их любви. Слившись воедино, они натыкаются на ряд полок. Рядом с Джейн падает терракотовый горшок и разбивается у ее ног. Темная земля рассыпается по глиняным плиткам пола. Вырвавшись из объятий мужчины, девушка наклоняется, чтобы поднять клубок корней и осторожно поместить растение обратно в поврежденный горшок.

Том опускается на одно колено и обхватывает лицо Джейн ладонями. Неужели настал момент, когда он сделает предложение? Он снова смотрит ей в глаза.

– Оставь этот жалкий сорняк, Джейн. Никому нет дела до него.

– Но я должна все убрать! Мы в гостях… это всего лишь проявление уважения.

Сердцебиение Джейн возвращается к нормальному ритму, пока она ставит орхидею обратно на полку рядом с другими горшками. Легкими движениями пальцев девушка поправляет высокий стебель, украшенный хрупкими желто-зелеными цветами, и теперь растение выглядит так, словно его никто не трогал. Том пинает осколки терракоты под шкафчик носком своей легкой бальной туфли.

– Кроме того, кто-нибудь поймет, что мы здесь были…

Он заглушает протесты девушки поцелуями, затем медленно стягивает с ее руки перчатку из лайковой кожи. Джейн прижимает свою обнаженную ладонь к его, их пальцы переплетаются. Прикрыв глаза, она наблюдает, как конденсат собирается в ручейки и стекает по стенам оранжереи, и ждет, когда струнный квартет вновь заиграет. Капля влаги падает на пол.

– Постой. Что-то не так. Я не слышу музыки. – Джейн тянется к ближайшему стеклу, протирает его от конденсата и, прищурившись, смотрит сквозь него. Двери главного зала, ведущего на террасу, распахнуты. Гости собрались все вместе и о чем-то перешептываются. Танцевальный пол пуст.

Том отпускает ее, выпрямляясь.

– Ты права. Там как-то подозрительно тихо. Вряд ли сэр Джон уже произносит тост – еще слишком рано для этого.

– Полагаю, миссис Риверс ходит по пятам за леди Харкорт и баронетом, чтобы они сделали объявление. Джонатан Харкорт – самый завидный холостяк во всем Хэмпшире. Софи Риверс с нетерпением ждет, когда ее поздравят с помолвкой. Мне лучше вернуться. Джеймс и Генри будут искать меня. Несколько недель назад я поспорила с ними на полкроны, что именно Софи поймает Джонатана в ловушку.

Плечи Тома опускаются в знак огорчения.

– Иди первой. Я последую за тобой.

– Мы можем встретиться снова, позже? – Джейн не хочет упускать момент, не решив их совместное будущее. Оранжерея – идеальное место для того, чтобы Том объявил о своих намерениях по отношению к ней. Однако если родные обнаружат, что Джейн пропала с бала, она рискует еще больше ограничить свою и без того ограниченную свободу. – Вернемся сюда, как только снова начнутся танцы?

Том одаривает ее печальной улыбкой.

– Что ж, иди. Дай мне несколько минут, чтобы прийти в себя.

Джейн краснеет и поворачивается к двери, прижимая пальцы к губам, чтобы удержаться от смеха.

– Подожди! – Том машет ей перчаткой.

Весело смеясь, Джейн бежит обратно в его объятия. Какой дурочкой она бы себя выставила, вернувшись на бал только в одной перчатке! Братья пришли бы в ярость, если б догадались, что Джейн потеряла ее на любовном свидании с молодым человеком, с которым лишь недавно познакомилась. Хотя Джеймс и Генри вроде бы одобряют кандидатуру Тома, Джейн – их младшая сестра, и они считают своим долгом охранять ее добродетель. Репутация леди – ее самое ценное достояние. Особенно такой молодой леди, как Джейн, у которой нет богатого приданого.

Она забирает свою потерянную вещицу, потянувшись для прощального поцелуя, прежде чем уйти в ночь. Пусть Том и не сделал предложения, но, судя по восхищению в его глазах и страсти в восторженном поцелуе, Джейн уверена в его самой пылкой привязанности к ней.

Огромные дубовые двери, ведущие в главный зал Дин-хауса, распахнуты настежь. Тепло и свет окутывают толпу состоятельных гостей, собравшихся внутри. Джейн колеблется, глядя на пятна травы на своих туфельках и на подоле лучшего муслинового платья. Кассандра, старшая сестра Джейн, которой официально принадлежит платье, будет очень раздосадована. Но Кассандра не может упрекнуть Джейн в том, что та испортила платье, или в распутном поведении с Томом в оранжерее, потому что ее здесь нет. Готовясь присоединиться к своей новой семье, Фаулам², Кассандра с женихом встречает Рождество в Кинтбери³.

Поэтому Джейн сознательно пренебрегает своей добродетелью, чтобы тоже найти жениха, иначе она единственная из восьми детей семьи Остен останется жить в Стивентонском приходском доме. А Джейн не может представить себе участи хуже, чем всю жизнь оставаться старой девой, вынужденной нянчиться со стареющими родителями, впавшими в маразм. В последний раз вдохнув прохладный ночной воздух, она проскальзывает в зал.

Под сводчатым дубовым потолком елизаветинского зала более тридцати семей общаются друг с другом. Дамы перешептываются, полузакрыв веки и прикрываясь веерами, а джентльмены хмурятся и качают головами. Маловероятно, что всем уже стало известно о неприличном поведении Джейн. Повернувшись спиной к гобеленам, она пробирается вдоль края толпы. Над ее головой в развешанных через равные промежутки железных канделябрах ярко горят огромные светильники. На балконе музыканты пьют и болтают, их инструменты молчат, уложенные на колени.

Обрывки разговоров витают в сгустившемся воздухе: «Инцидент… сэр Джон отозван…»

Слава богу. Должно быть, вечер испорчен не дурным поступком Джейн: кто-то из гостей опрокинул чашу с пуншем или уронил очки в супницу. Бедные сэр Джон и леди Харкорт, вынужденные мириться с подобным поведением гостей.

Софи, старшая из сестер Риверс и, по слухам, объект привязанности Джонатана Харкорта, сидит на диване, уставившись на ослепительно-белые розы на своих туфлях. Вообще-то она могла бы проявить чуть больше воодушевления. Джейн не представляет, из-за чего любая из сестер Риверс, с их безвкусной красотой и тридцатью тысячами фунтов стерлингов приданого за каждую, могла бы нахмуриться. Особенно Софи, которая, по-видимому, заманила в ловушку самого завидного холостяка в округе и носит бриллиантовое колье, украшенное в ее привычном неприхотливом стиле камеей из слоновой кости с ее собственным портретом.

И все же серые глаза Софи суровы, а уголки рта опущены. Должно быть, ей не терпится публично закрыть свой вопрос. Это опасное положение для молодой леди, когда ее доброе имя связано с джентльменом, а взамен она не может рассчитывать на его защиту. Овдовевшая миссис Риверс стоит над своей дочерью, дополняя угрюмость Софи своим громким голосом. Покойный мистер Риверс сколотил состояние на хлопке, но его вдова предпочитает шелка и меха. Нынешним вечером она великолепна в черном платье из бумазеи⁴, отделанном шелковой тафтой.

На другом конце зала стройная фигура Джонатана Харкорта скрылась за дверью, ведущей в основное крыло дома. Возможно, он уже отверг перспективу связать судьбу с дочерью наглого выскочки. Джонатан только что вернулся из своего грандиозного турне по континенту. Он нравился Джейн больше из-за своего отсутствия дома, но не настолько, чтобы она жалела, что не стала его будущей невестой.

Джонатан и его старший брат Эдвин были учениками отца Джейн и провели свои ранние годы, живя бок о бок с ней в Стивентонском приходском доме. Та же проблема объединяла ее со всеми холостыми джентльменами в округе. Насмотревшись на них в школьные годы, теперь она не могла представить кого-либо из этих молодых людей в роли потенциального жениха.

Ее интерес всегда вызывают только приезжие, такие как очаровательный Том Лефрой. И, возможно, Дуглас Фитцджеральд, будущий молодой священник, которому вечно жалуется о своих бедах миссис Риверс. Зал кишит священнослужителями, но ни один из них не похож на этого. Дуглас – внебрачный сын шурина миссис Риверс, капитана Джерри Риверса. Капитан Риверс владеет плантацией на Ямайке и отправил мистера Фитцджеральда домой, в Англию, получать образование. Этот молодой человек чрезвычайно высок, эффектен и носит серебристый парик, который контрастирует с его темно-коричневым лицом.

Джейн найдет Джеймса и Генри и убедит братьев, что ее поведение подобает молодой леди ее положения. Затем, как только сэр Джон разберется с произошедшим инцидентом, а струнный квартет возьмется за смычки, она помчится обратно в оранжерею, чтобы выслушать Тома. Улыбаясь своим мыслям, девушка выхватывает у проходящего мимо лакея хрустальный бокал с мадерой и делает большой глоток, пытаясь утолить жажду. Напиток подан теплым и имеет привкус апельсиновой цедры и жженого сахара.

Джеймс стоит в дальнем конце зала. Он худощавый и величественный, одет в церковное облачение, а кудри до плеч покрыты пудрой. Его черты лица – искаженное отражение черт Джейн. У всех братьев и сестер Остен одинаковые блестящие карие глаза, высокий лоб и длинный прямой нос, маленький рот и полные розовые губы. Джеймс – самый старший из всех детей, случайность рождения он расценивает как божественное провидение.

– Вот и ты! – Он проталкивается к сестре сквозь море людей. – Где ты была? Я повсюду тебя искал.

– Ходила за новым бокалом, – лжет Джейн, поднимая бокал с вином в качестве доказательства. – Не хотела оказаться с пустыми руками, когда начнут произносить тост.

Джеймс потирает свою длинную шею.

– Вряд ли теперь будут говорить какие-то тосты.

– Почему? Джонатан предпринял последнюю отчаянную попытку избежать супружеской петли?

– Не будь смешной, Джейн. Джонатан не посмел бы так разочаровать родителей. Не после…

Эдвина. Пятью годами ранее старший брат Джонатана, Эдвин, свалился со своего чистокровного жеребца накануне женитьбы на дочери герцога. Он умер мгновенно, сломав себе шею и одновременно с этим разбив сердца родителей. Трагедия усилила и без того нервозное состояние леди Харкорт. Даже сейчас она сжимает руку лакея, повернув голову в сторону гостей так, что ее чудовищная прическа колышется, словно только что застывшее желе.

– Где Генри? – Джейн оглядывает переполненный зал. Если инцидент серьезный, она искренне надеется, что ее брат в нем не замешан. Генри будет легко заметить. Из собравшихся почти все дамы в светлых платьях, а джентльмены одеты в темно-синее или черное. Только Том Лефрой противостоит этой тенденции, маскируясь под самого любезного повесу английской литературы, Тома Джонса⁵, в своем ужасающем фраке цвета слоновой кости, да Генри расхаживает как павлин в своем алом обмундировании.

– В последний раз его видели танцующим с приветливой миссис Чут, – кривится Джеймс.

Миссис Чут двадцать шесть лет, у нее веселый характер и красивое лицо. Она недавно вышла замуж за богатого старика, который избегает общества и, следовательно, не присутствует на балах. Просто возмутительно, что Генри не нужно так тщательно следить за тем, с кем он флиртует, в отличие от Джейн.

Стоящий на противоположном конце зала Том одаривает Джейн печальной улыбкой, заставляя ее щеки вспыхнуть. Должно быть, он проскользнул в зал сразу после нее.

За спиной Джеймса дверь в дом снова распахивается, и появляется миссис Твистлтон, экономка Харкортов. Своими миндалевидными глазами, черным шелковым платьем и белыми кружевными манжетами она напоминает Джейн лучшего мышелова Остенов – самую маленькую кошку во дворе с черным мехом и белыми лапками. Та весь день сидит на солнце, облизывая когти и ожидая следующей добычи.

Миссис Твистлтон хватает дворецкого за руку. Пока она что-то шепчет ему на ухо, глаза мужчины выпучиваются, а лицо бледнеет. Какое несчастье могло случиться с Харкортами, если их обычно невозмутимый дворецкий потерял все внешние признаки самообладания? Джейн просовывает запястье под сгиб локтя Джеймса, внезапно испытывая благодарность за успокаивающее присутствие брата рядом.

Дворецкий приходит в себя и звонит в медный колокольчик, выкрикивая громким и пронзительным голосом:

– Леди и джентльмены, здесь есть врач?

По залу разносится изумленный вздох. Местный врач, краснолицый и пошатывающийся, с трудом поднимается со своего места, но затем тяжело падает обратно на упитанный зад. Джейн раздраженно цокает языком. Он пьян. Миссис Твистлтон приподнимается на цыпочки, чтобы опять что-то сказать на ухо дворецкому. Он отшатывается. Она приподнимает темные брови и кивает.

Дворецкий смотрит на нее с открытым ртом, а потом еще раз звонит в колокольчик.

– Прошу прощения. Леди и джентльмены, здесь присутствует священник?

Нервный смех прокатывается по толпе. Более половины мужчин здесь – представители духовенства. Хэмпшир наводнен ими.

Джеймс широко разводит руки, затем роняет их по бокам. Так уж случилось, что он – человек в рясе, ближе всего стоящий к слугам.

– Мне пора идти. С тобой все будет в порядке?

– Я пойду с тобой. – Джейн передает свой полупустой бокал ближайшему лакею. – Просто хочу убедиться, что это не Генри.

Складка на лбу Джеймса становится глубже, когда он спешит к двери. Джейн следует за ним. Она убедится, что Генри не вляпался в неприятности, а затем ускользнет. Ей хочется надеяться, что не все потеряно и у Тома будет еще одна возможность заявить о своих намерениях до конца вечера. Перед уходом Джейн пытается поймать его взгляд, но Тома оттеснили в толпу, и он стоит к ней спиной.

Джеймс достигает входа в основное крыло дома одновременно с мистером Фитцджеральдом, и мужчины сталкиваются плечами. Пусть у мистера Фитцджеральда еще нет беффхена⁶, но будущий священник всей душой стремится исполнять свои обязанности. Моргнув, он кланяется, показывая, что пропускает вперед Джеймса и Джейн. Огоньки свечей из пчелиного воска мерцают в медных канделябрах, отбрасывая свет и тени на написанные маслом портреты, развешанные по стенам. С картин на девушку холодно смотрят поколения Харкортов. Джейн узнает то же продолговатое лицо, крючковатый нос и заостренный подбородок, что и у нынешнего владельца титула и его сына. Шаги экономки и мистера Фитцджеральда отдаются эхом совсем рядом.

Они проходят в большой вестибюль. Латунная люстра крепится к потолку двойной высоты тяжелой цепью. Множество свечей освещают дубовые панели и богато украшенную резьбой лестницу, ведущую на верхние этажи особняка. Генри стоит на страже перед приоткрытой маленькой дверью. Ноги расставлены на ширине плеч, правая рука покоится на рукояти сверкающей сабли. В форме он выглядит ослепительно. Двубортный алый мундир подчеркивает стройную фигуру, а золотые эполеты хорошо смотрятся на широких плечах. В знак протеста против налога на пудру для волос⁷ он коротко подстриг каштановые волосы, придав себе вульгарный вид. Генри так похож на оловянного солдатика, что Джейн хочется рассмеяться от облегчения.

– Что случилось? – спрашивает Джеймс.

Но Генри молчит, его лицо нехарактерно мрачное. Он кивает в сторону миссис Чут, которая сидит напротив на кроваво-красном дамасском диване и всхлипывает в носовой платок. У ее ног на коленях стоит горничная, протягивая зеленый стеклянный флакон с нюхательной солью. Рядом топчется горничная помоложе со шваброй, опущенной в ведро с мыльной водой. Это маленькая круглолицая девушка с крупными чертами лица и толстой шеей. Вся побледневшая, она дрожит.

Бледно-золотые страусиные перья на головном уборе миссис Чут колышутся, когда она сморкается.

– Я понятия не имела, что она здесь. Я чуть не споткнулась о нее.

Джейн прикладывает руку к горлу:

– Кто там?

– Будь я проклят, если кто-нибудь из нас знает! – визгливо отвечает сэр Джон Харкорт, с громким топотом расхаживая из стороны в сторону по ковровой дорожке. Под толстыми завитками пышно взбитого парика виднеется его багровое лицо. Он всегда обладал внушительным телосложением с огромным животом и отвисшими щеками, но нынешним вечером у него особенно угрожающий вид.

Генри отходит в сторону.

– Боюсь, мы нашли… тело.

Джеймс толкает дверь и замирает на пороге. Джейн бочком протискивается мимо него и, прищурившись, заглядывает в комнату. Это маленький чулан, наполненный отвратительным металлическим запахом, как в мясной лавке. На полу, в свете, льющемся из коридора, Джейн с трудом различает юбку с ситцевым узором. Она сильно испачкана чем-то темным. Из-под юбки выглядывают две коричневые туфли на шнуровке. Это женские туфли с поношенной кожаной подошвой.

– Лучше не смотри. – Генри кладет руку на плечо Джейн, слегка удерживая ее.

Мистер Фитцджеральд протискивается мимо с зажженной свечой. Он опускается на колени рядом с юбкой, освещая тесное пространство чулана.

К горлу Джейн подкатывает желчь.

Это молодая женщина – ее руки широко раскинуты, она пепельно-бледная, а на лице застыла маска ужаса. Рот разинут, а остекленевшие глаза смотрят в никуда. Кровь сгустилась в огромной ране на виске и растеклась лужицами вокруг женщины на полу.

– Боже милостивый! – Джейн отступает назад, но не может оторвать глаз от жуткого зрелища.

Мистер Фитцджеральд наклоняется, прикладывает ухо к груди женщины, прислушиваясь к ее дыханию. Через несколько мгновений он кладет два пальца ей на шею, затем качает головой.

– Пусть Господь в своем прощении дарует ей вечный покой, – тихо произносит он, проводя большим и указательным пальцами по лицу женщины в попытке закрыть ей глаза.

Он вздрагивает. Ее веки намертво застыли.

Убрав руку, мистер Фитцджеральд склоняет голову и осеняет себя крестным знамением. Когда он это делает, отсвет от свечей падает на безжизненное тело, и в Джейн вспыхивает искра узнавания. Девушка издает пронзительный крик. Это настолько на нее не похоже, что даже она сама шокирована такой реакцией. У нее подгибаются колени. Джейн цепляется за лацканы Джеймса, чтобы не упасть, и смотрит на знакомое лицо.

Пожалуй, тогда было начало октября, потому что в воздухе еще не чувствовалось холода, когда Джейн впервые увидела тонкие черты лица этой женщины. Она ездила в Бейзингсток⁸ с Алетией Бигг⁹ и наткнулась на модистку мадам Рено, сидевшую на деревянном табурете на рыночной площади. На прилавке, покрытом зеленым сукном, мадам Рено разложила соломенные шляпки и изящные кружевные чепцы. Ее одежда, хоть и не модная, была опрятной и чистой. На ней было ситцевое платье с заправленной в лиф золотой цепочкой с жемчугом, а на темных волосах красовался один из ее собственных чепцов с кружевной отделкой. Джейн подумала о покупке подарка для Кассандры. Некоторые чепцы были настолько хороши, что из них получился бы симпатичный головной убор для невесты.

Но, как обычно, тщеславие Джейн взяло верх над ее благими намерениями. Вместо чепца для сестры она купила себе соломенную шляпку, которую примерила в шутку, но та смотрелась на ней очень хорошо. Джейн попыталась скинуть цену, сказав, что ей не хватает денег и придется вернуться за шляпкой в другой раз. Мадам Рено безразлично пожала плечами. На ломаном английском она объяснила, что бо`льшую часть времени работает на заказ и приходит на рынок только тогда, когда у нее есть свободные запасы. Она не может гарантировать, что вообще снова появится в Бейзингстоке. Ее можно было бы убедить принять заказ, если б у нее было время.

Алетия сочла модистку высокомерной, но Джейн была настолько впечатлена ее уверенностью, что заплатила все двенадцать шиллингов и шесть пенсов. Очевидно, мадам Рено знала цену своему мастерству и верила, что ее ручная работа будет пользоваться спросом. Как же раскрепощает принадлежность к тем женщинам, которые могут открыто гордиться своей работой!

Эта встреча вдохновила Джейн на смелые фантазии о том, как она сама будет сидеть за прилавком на рыночной площади с выложенными на зеленом сукне аккуратно переписанными рукописями под «мраморными» сторонками переплета…¹⁰

Теперь она завороженно стоит и прижимает кулак ко рту, сдерживая рыдания, перед трупом жестоко убитой модистки.

Руки Джеймса обнимают ее за плечи.

– Отойди, Джейн. Не надо так расстраиваться.

– Но я не могу не расстраиваться! Я ее знаю.

Все выжидающе поворачиваются к Джейн.

– Тогда кто же она, черт возьми, такая?! – Сэр Джон ударяет толстым кулаком по буфету красного дерева. – И что она делает мертвая в моем чулане для белья?!

Джейн выскальзывает из объятий Джеймса и шагает в дверной проем, чтобы лучше разглядеть забрызганное кровью лицо женщины. Нужно хорошенько убедиться, прежде чем что-либо говорить.

Мистер Фитцджеральд подносит свечу к щеке женщины, и Джейн одолевает усталость. Все изменилось. Вечер перестал быть радостным. Сегодня она не получит романтического предложения и больше не насладится тайными поцелуями со своим возлюбленным в оранжерее.

– Ее зовут мадам Рено. Она была модисткой… я купила у нее шляпку на Бейзингстокском рынке.

Генри кивает, как будто эта информация говорит ему все, что нужно.

– Я послал за приходским констеблем. Магистрата все равно ждут на бал.

Мистер Фитцджеральд накрывает мадам Рено одеялом, заботливо подоткнув его вокруг плеч, словно оно может согреть ее сейчас.

Джеймс ведет Джейн к главному входу.

– Пойдем, я посажу тебя в экипаж и отвезу домой. Это ужасное потрясение для всех нас.

Спотыкаясь, Джейн вытягивает шею, чтобы в последний раз взглянуть на мадам Рено. Новая волна тошноты накатывает на нее при виде лужи крови, просочившейся на одеяло, которым мистер Фитцджеральд накрыл труп. Как могло быть совершено чудовищное деяние здесь, посреди такого веселья? Насилию и убийствам нет места в безопасном и размеренном мирке Джейн. И все же мадам Рено лежит, забитая до смерти кем-то, кто, судя по всему, не может находиться слишком далеко от того места, где стоит Джейн. Кто из окружения Джейн мог совершить это отвратительное преступление?