Kitobni o'qish: «Под покровом обыденности»

«Зловещая пуговица» или почему большинство из нас каждое утро приближает мировую войну.

Прекрасное солнечное утро. Наполненные серотонином, мы искренне радуемся новому дню (или ввиду недостатка этого гормона, столь же искренне его ненавидим). Собираясь на работу, учёбу, прогулку, мы привычно надеваем рубашку, блузку, брюки, юбку (каждому своё), застёгиваем пуговицы или молнии и в этот момент земной шар почти неслышно вздрагивает в разных частях мироздания. Сейсмографы спишут это на стандартные ежедневные признаки землетрясения, где-то более сильные, где-то менее, но на самом деле это дрожит от ужаса перед страшной угрозой сама природа, понимая, что именно Вы приближаете её конец.

Казалось бы – при чём здесь пуговица и проблемы существования планеты? Однако связь абсолютно прямая. Застёгивая пуговицы на рубашке, Вы надеваете на себя броню, защиту от мира за порогом и это не просто укрытие для Вашего тела, но и ограничение его в пространстве, обособление себя как личности, маленькое действие, подчёркивающее нашу идентичность. Оно привычно и не осознаваемо до конца, так принято, это удобно, комфортно, много определений подойдет для объяснения того, почему мы так делаем. И ни одно из них не будет до конца полным и верным. В реальности, мы каждый день, выходя из дома, отправляемся на войну за свою жизнь, с какими бы благими мыслями, мы не покидали своё жилище, мы всегда настороже и ждём нападения, даже будучи полностью расслабленными и благодушными внешне. Наш организм ежесекундно борется с внутренними врагами, с момента нашего рождения уничтожая миллионы раковых клеток ежедневно. Он всегда настороже и эта «глубинная стража» диктует наше поведение.

Границы государств, имеют ту же суть, что и границы индивидуума, земля, как абрис огромного тела, поделена линиями личного пространства-противостояния. Люди воюют не за сами территории, как это может показаться, а за отделение и отдаление себя от других, потенциально враждебных, если хотите за неосознанное стремление к одиночеству, которое часто подавляется социумом. Полководцы Древнего Рима или Александр Македонский, на самом деле ничего не завоевывали в материальном плане, это не было главным, они пытались ввергнуть себя в пучину сладостного одиночества, продвигая государства во всё большие пределы, поглощая другие народы, делая их похожими на себя, чтобы, в конечном итоге осуществить свою мечту и стать подобными Богу, который вместе со всеми всегда бесконечно одинок. Суть современных войн осталась той же, так как не изменилась природа человека.

Современная индустрия развлечений не случайно «затягивает» человека в иллюзорно-сладостный, его личный мир, в его Вселенную. В ней он может быть кем угодно, без необходимости общения с себе подобными в мире реальном. Происходит это вследствие желаний самого индивидуума, его внутренних побуждений, это не навязывание чего-то неестественного, как часто представляется, а просто исполнение собственных желаний каждого конкретного потребителя.

Даже прошедшая пандемия, с её максимальным ограничением передвижения и закрытием границ, как государственных, так и личных, возникла как своеобразный ответ на просьбу или даже мольбу о «передышке в пути», стремлении человечества остановиться, хотя бы на секунду, прекратить бесконечный бег по кругу, задуматься и заглянуть вглубь себя, дабы понять что-то очень важное. Познание самого себя – ежедневный и ежесекундный процесс, не всеми осознаваемый, но происходящий с каждым человеком.

Его закрытость от мира в течение веков только нарастает, при кажущейся большей доступности многих ранее заповедных его уголков, информационной открытости, люди всё более замыкаются в собственной капсуле бытия, выстраивают всё более жёсткие личные границы и с всё большим тщанием готовы их отстаивать.

Примеров стремления каждого из нас к одиночеству можно привести великое множество. Читая этот текст, Вы уже отделены от мира, он становится только Вашим, иначе просто не произойдёт усвоение прочитанного, так устроено наше миропонимание. Слова одинокими лазутчиками проникают, проплывают на утлых, почти прозрачных и невидимых лодочках, сквозь зрительные или тактильные каналы в крепость нашего сознания и внезапно, предстают перед ним образами смыслов, уникальных и недоступных никому другому.

Смотрим ли мы телевизор или, уткнувшись в смартфон, поглощаем информационные потоки – мы присваиваем себе эту всеобщность, громаду данных, дробим её на мелкие части, отделяем и принимаем только в виде нашего видения реальности.

Классические случаи – очередь или общественный транспорт. Вот уж где наше желание получить только свой кусочек пространства совершенно очевидно. Мы инстинктивно, при первой возможности, отдаляемся от других, садясь на свободное сиденье, если таковое есть и отнюдь не стремимся оказаться бок о бок с другими пассажирами. Поступи кто-либо по другому в нём легко можно заподозрить любителя коктейлей, ведь именно такое смешение чувств (удивление, тревогу, неприязнь и так далее) отразится на лице стесненного внезапным вторжением соседа по сиденью. Оказавшись в очереди (о её феномене с точки зрения социального поведения можно и нужно говорить отдельно) каждый как будто возводит невидимую стену и отвоёвывает себе сантиметры свободы и безопасности, демонстрируя этим, в том числе, своё существование в осязаемом мире. Любопытно, что в западных, в частности в скандинавских странах расстояние между невольными «коллегами по стоянию» всегда больше чем в странах, например Восточной Европы и, тем более Латинской Америки. Да и процент одиноких людей там тоже выше.

Процесс еды звучит просто как гимн обособленности и отделённости от других. Мы не хватаем пищу с чужих тарелок (во всяком случае, в обычной жизни – поведение человека в стрессовой ситуации, например при срыве во время диеты, всегда отдельная тема и здесь она не рассматривается) Трапеза процесс почти интимный и связанный, по большому счёту с нашим поглощением части этого мира, уничтожением его, расширением собственной личности и отвоеванием своего места в мироздании. В связи с этим приглашение к совместному обеду является одним из высших знаков доверия в системе координат межличностных контактов. Этим даётся понять, что сотрапезник не воспринимается как враг и похититель сладости одиночества, ему предлагается, как бы совместно владеть окружающей действительностью, не нарушая при этом, однако, личных границ, обозначаемых столовыми приборами. Перед началом еды вилки и ножи направлены, впрочем, в сторону сидящего напротив, напоминая оружие приготовившегося к битве рыцаря, стул при этом, заметим с улыбкой, отдаленно похож на коня из детских фантазий, на котором некоторые ретивые едоки даже умудряются раскачиваться, словно гарцуя и при этом умело сохраняя равновесие. Так что мы всегда настороже и караул не спит на посту.

Вдумчивый читатель может спросить и непременно сделает это: «А как же любовь? Таинственный магнит, притягивающий к себе тела и души ( в разной последовательности) большей части населения матушки Земли. Разве она не является антагонистом всякого одиночества и разрушителем любых железобетонно-твердокаменных оболочек, воздвигнутых разумом на пути к нашему сердцу?»

Мой ответ будет краток и прост: любовь по сути своей эгоистична. А эгоизм всегда в основе своей содержит одиночество и самодостаточность. При этом я не говорю здесь об эгоизме, как исключительно о качестве отрицательном. Отнюдь нет.

Любовь родителей к детям в большинстве случаев бывает абсолютно искренней, однако, уже наделяя своего ребёнка именем (а иногда и двумя) после рождения, тем самым они отделяют своего сына или дочь от себя, наделяя их правами личности, способной на самостоятельное существование и имеющей свою судьбу (согласно верованиям многих народов). Эгоизм здесь заключается в видении ребёнка продолжением себя и стремлением выделения этого нового своего Я в некую бессмертную сущность, которая продолжается в следующих поколениях, фактически мы ведём борьбу со смертью с помощью наших детей, не давая им выбора и поселяя в них надежды и мечты об улучшенных нас, ныне живущих. Всё это совершенно не отменяет понятия счастливой семьи, где все её члены находятся в полной гармонии и неосознанно принимают эти «правила игры». Любовь же и страсть, приводящая или не приводящая к браку, есть всегда желание признания достоинств собственного я другим, то есть его выделения и обособления по сравнению с иными. Если любовь взаимна, это позволяет двум людям, будучи вместе, сохранять прекрасное одиночество в единстве, объединяясь против всего мира и, при этом подтверждая свою особость любовью партнёра. А далее, по мере развития отношений, возникает упование на бессмертие этих двух одиночеств, чтобы сохранить то лучшее, что уже есть сейчас, то есть себя, о чём и говорилось выше.

Любовь к братьям нашим меньшим сродни ассоциирования себя с Ноем и спасением мира, стремление возложить на себя миссию, доступную лишь великим одиночкам. Нелюбовь к животным – суть то же возвышение себя и подчёркивание собственной значимости, пусть и в отрицательном контексте. Такая нелюбовь часто сопрягается с неприязнью и агрессией по отношению к людям, хотя эта проблема растет из одного корня.

Любовь, доходящая до фанатизма, к известной личности, артисту, музыканту и далее по списку, по сути, является желанием измениться, подняться выше обыденности, стать недосягаемым для других, «обычных» людей и занять своё, огороженное смертоносными для посягателей лучами славы на Олимпе жизни.

Любовь и её проявления столь многообразны, что осветить всё не представляется возможным, однако истоки этого чувства, связанные с волшебным сотворением собственного мира на новых, единоличных началах представляются очевидными.

Мы «застёгнуты на все пуговицы», а значит, не уступим другим и, совершая привычные ежедневные ритуалы, словно шаманы, вызываем духов разрушения и будущих катастроф. Сама жизнь человека проходит в соответствии с теорией расширения Вселенной, из некоей точки рождения до смерти. Однако, есть и другие мысли на этот счёт. Возможно, Вселенная развивается по принципу «отскока» и процесс расширения сменяется сжатием и так происходит постоянно. И это даёт некоторую надежду. Что из этих утверждений более соответствует истине – покажет только время, которое, впрочем, сама по себе условность, с помощью которой мы пытаемся зафиксировать ускользающие и непознанные процессы бытия…

Об одном из них, а именно о влиянии лжи на нашу жизнь, о её острой необходимости для существования отдельного человека и целого государства, о её незаслуженном порицании и пойдёт речь в следующей главе.