Kitobni o'qish: «Спасти род Романовых. Книга I. Первокурсник», sahifa 2
Новый огненный рык, и все-таки я опалил волосы в носу.
– Нечестно, – рявкнул я. – У меня нет такого животного!
– Не лги, Быков, – ответила Лиза. – Ты не мог оказаться здесь, не имея контракта. Ты маг, а если ты маг, у тебя должен быть питомец. Или тебе стыдно его показать?
– Да я…
– Твой питомец – опарыш?
Ее наиглупейшая шутка вызвала смех в толпе. Смеялись все, кроме Маши и «орка», которые, как я понял, не разделяли столь «тонкого» юмора.
М. Понятно. Прихвостни принцессы. Такие же «недобитые» и «высокоинтеллектуальные». Неужели я, победитель Колизея, не смогу справится с фокусами какой-то девчонки?
Предпринял еще пару попыток сократить дистанцию, только в этот раз прыгая в песок, чтобы огнедышащий кошак не подпалил мне волосы где-нибудь еще, и все же смог отследить некоторую закономерность.
Пламя не было постоянным. Каждый «поток» шел не больше пяти секунд, и еще пять требовалось кошке, чтобы «зарядиться» кислородом для очередного выстрела. А еще… Лиза контролировала этот поток! Куда она указывала рукой, туда кошка и палила! Если я не буду медлить, то…
Лиза не была совсем уж глупой и немного отходила назад, но план созрел сам собой.
На очередной перезарядке я вскочил с песка, отталкиваясь от него руками, чтобы твердо встать на ноги, и рванул на принцессу, напрягая каждый мускул, не замечая, как песок впивается в пятки.
В какой-то момент, понимая, что кошка нацелена мне в спину, чуть пригнулся, схватил пригоршню песка и швырнул его в лицо Лизе.
Тактика сработала, удара в спину я не получил, а вот принцесса лежала на спине, прикрывая одной рукой лицо, а второй пытаясь разодрать мне физиономию. Я лишь поудобнее уселся на ее груди, не предпринимая попыток придушить.
Девка все же. Принцесса, и все такое.
– Нечестно! – хрипела она под моим весом. – Ты подлец!
– Подлецу все к лицу, – усмехнулся я, отмахиваясь от пятерни. – Условия победы какие?
– Победить противника, – раздался голос в трех метрах от меня.
Я обернулся на голос и завис, не защищая лицо от пощечины, которой Елизавета хотела меня наградить. Но вот удара не последовало.
Мир вокруг нас замер. Все посерело.
Небо, казалось, как будто что-то затянуло, преломляя солнечные лучи, которые не могли достаточно осветить землю и согреть ее. В груди появилось чувство уныния, в теле образовалась усталость, а в душе – паника.
Фигура в сером плаще с капюшоном на голове сделала понятный жест, проводя пальцем по своему горлу, и чуть оттянула назад капюшон. Она смотрела на меня одним серым глазом, второй был полностью белым, слепым, в котором проглядывало лишь очертание радужки.
У нее не было губ, и это выглядело отвратительно. Она скалилась идеально ровными белыми зазубренными зубами.
Я даже не мог понять, улыбалась она или нет.
– Алексей… – протянул скрипучий голос.
Эпизод 3
– Алексей, – повторила она, снимая полностью капюшон.
Сказать, что она была ходячим трупом, значит не сказать ничего. На «такие» тела я за свою жизнь насмотрелся, но чтобы оно еще и ходило?!
Куда же я, млять, попал?
Я уставился на нее, стараясь углядеть «просветы» металлических пластин и чего-либо еще, лишь бы это был простой робот, а не живой труп. Старался найти схожесть с андроидами моего «времени», но увы и ах… Это был самый настоящий труп.
Впалые глаза и щеки, заостренный нос. Цвет самого лица был землистый, ближе к серому, опущенные уголки рта, сухость… Жутко. Мерзко. Безобразно.
Мурашки от затылка до самой задницы, казалось, устроили марафон в обе стороны, не считая вставшего дыбом волосяного покрова на всем теле. Инстинкты в голове кричали одно: «Беги!», но тело не слушалось.
Попытался подняться с груди застывшей принцессы, но тело никак не среагировало, казалось, будто я забыл, как двигаться. Благо хоть, что дышал, хоть и не моргал.
Все попытки поднять руки, да даже шевельнуть мизинцем на ноге не увенчались успехом, да и зажмуриться толком не получилось. Все тело окаменело, и казалось, будто дыхание – это единственное, что осталось у меня.
Глаза слезились от сухости, в носу свербило от затхлого запаха, а мурашки все так и бегали.
– Алексей… Давно я ждала тебя… Пришел же… Долго… Надо работать над собой. – фигура издала некоторое подобие смешка, – Или ты с такой тоненькой шейкой будешь убивать врагов? Ох, сомневаюсь…
«Да чего ты хочешь от меня, чучело? – кричал я в собственной голове, пытаясь пошевелить губами. – Не видишь? Я не могу говорить! Твою мать!»
Чучело сделало шаг в мою сторону, остановилось и начало покачиваться из стороны в сторону, что придавало ему еще более жутковатый вид. Сухие, тонкие ручки не попадали в такт с телом, и наконец, фигура полностью замерла.
Что за херня?
– Ты еще не готов. Я чувствую это. – Она приблизилась ко мне, нагнулась и будто бы начала нюхать меня. – Никто не должен обо мне знать, слышишь? Я – твоя тайна.
Все внутри кричало об опасности, и как бы я ни хотел подавить этот «зов» в голове, не получалось.
Да черт возьми, я же гладиатор! И не такой жести насмотрелся, неужели какая-то «костяная нога» меня запугает? Что за херь с моим телом?
Вновь попытался сдвинуться с места, и, как мне показалось, на пару миллиметров моя рука поднялась.
«Меня не пугает твоя тупая рожа, трупак! Слышишь меня?» – кричал я в голове.
– Слышу, – ответил труп, натянул щеки, будто бы улыбнулся, отошел от меня и хлопнул в ладоши.
Хлопок был знатным, казалось, что меня оглушили на какой-то короткий момент, а затем раздался резкий, противный звук. Словно трещал доисторический экран какого-нибудь старого корабля, на котором ищут правильную частоту, чтобы посмотреть нужный канал трансляции.
Спустя пару секунд мои барабанные перепонки вибрировали в такт с частотой этого ультразвука, и лишь короткая фраза, произнесенная трупом «поверх» этой частоты, смогло убрать эту боль в ушах.
– Обо мне никто не должен знать. Через два дня мы встретимся. Приходи на кладбище академии, я дарую тебе силу и знания.
«А если оно мне не надо?»
– Тебе нужна моя сила. Ты в опасности. Она в опасности. Если ты сможешь принять меня – я одарю тебя своей силой. Дарую тебе мудрость и навыки. Ты приемник. Самый сильный и долгожданный. Без тебя – не получится.
"Что не получится?"
– Ничего не получится.
И, собственно говоря, все.
Звук пропал, серость мира исчезла, время запустилось.
В моем котелке начался процесс варки, или, если быть точнее, переваривания всей полученной информацией.
Живые трупы? Какие-то зовы… Звуки, время, да б… Я что, в другой мир попал?
Все бы ничего, но, когда я пытался сдвинуться во время процесса «паузы», замер не в лучшей позе.
– Он что, пощечину ей влепить хочет? – удивился «орк». – Маш, надо бы остановить дуэль, пока новенький свою семью не подставил. Жалко… Что ли…
– Я тоже так думаю, Вань, – ответила судья. – Новенький, кажись, заигрался в дуэлянта… Надо разнимать, – и протяжно свистнула.
О чем это они?
– Если ты… Челядь, – заскрипел женский голосок подо мной, и я посмотрел вниз на краснеющее от гнева лицо принцессы, – Еще раз замахнешься на меня, твои родственнички падут еще ниже своего статуса, а ты, – она нервно сглотнула, – Будешь до конца жизни горшки из общежития выносить и драить! Или твой папаша сможет выкупить позор семьи? Сомневаюсь!
И только сейчас до меня дошло, в какой позе я замер. Героически оседлав принцессу, замахнулся ладонью над ее лицом. Что было, ну… как бы это сказать, не эстетично, судя по всему.
А как с девкой по-другому? Не, я, конечно же, не собирался ей давать никаких оплеух, так, побороть, пару пинков и до свиданья, но не кулаками же ее личико разбивать? Я не на своей арене, а она подросток.
Принципы и нормы морали у меня есть. Какие-то, но есть!
– Что это у тебя? – Лиза вновь прохрипела.
Немного не понимая, о чем она говорит, я поднял бровь и проследил за ее взглядом.
Она пялилась ладонь моей левой руки, только вот уже не с лицом, полным гнева, а с некоторой долей удивления, страха, может быть.
Что она там увидела?
Я внимательно посмотрел и заметил слабое очертание чего-то там. Будто бы рисунок, по типу того, что красовался на правой ладони.
Руку все же опустил на песок, слегка углубился ею в песчинки и поднялся на ноги, опасливо озираясь на кошку, которая в секунду оказалась рядом с нами и не сводила с меня глаз.
"Жуткая тварина… Интересно, по чем такую на аукционе можно продать?"
– Ну так что, кто победил? – спросил подошедшую к нам Марию как ни в чем ни бывало. – Я так понимаю, я?
– Ты даже магию не использовал, – пискнула Лиза, вставая с песка, кряхтя от «переутомления». – В чем твоя сила?
– В правде. Смекаешь?
– Что за странное слово: смекаешь?
Я тактично промолчал, натянув на лицо глупую ухмылку, и…
«Снова эти мурашки?»
В голове всплыли слова «трупика», сразу после того как тело «озарило» чувство опасности. Профессиональная карьера на арене, чуйка засады противника и тысяча поединков за спиной все же оставили на мне глубокий след, где бы я ни был и кем бы ни был.
Исподлобья уставился на полуразрушенную трибуну и заметил вспышку.
«Оптика? Что там говорила эта страхолюдина?»
Сугубо на уровне инстинктов рванул вперед, сгребая обеими руками в охапку девиц, и повалился вместе с ними в песок.
– Ты… Ты… – захлебывалась от гнева Лиза. – Я прикончу тебя!
И ровно в момент, как она произнесла последнее слово, в место, где мы стояли буквально пару секунд назад, влетел десяток стрел.
Больше никто ничего не спрашивал. Так же не было осуждений моих действий со стороны подростков.
Я поднялся на ноги, подхватил за локоть принцессу, помог ей полноценно, твердо встать на ноги, а затем схватил Марию за руку, и мы побежали туда, откуда пришли. Остальные ребята последовали нашему примеру.
До выхода оставалось чуть больше пяти метров, мы нагнали других студентов, и песок под нами, начал меняться. Он становился гуще, ноги будто втягивались в него, он стал… зыбучим.
До «пелены» оставался один «плевок», как мы встряли.
"Не смогли подстрелить, промазали. Устроили ловушку? Враг был здесь раньше? Знал, что мы придем?" – хаотично рассуждал я, дергая голову из стороны в сторону, пытаясь найти возможного противника.
Но, никого не увидел. Арены пустовали, место, откуда стреляли – тоже пустовало. Собственно говоря, я решил, что этот самый песок – и есть, тот самый гробик для нас.
"Главное, не рыпаться."
Пыхтя, сопя, ворча, каждый из нас пытался выбраться. Поднять ногу, раскачаться, вытянуть «собрата» рядом, но, увы и ах, все попытки были провальными. И чем больше мы дергались, тем глубже уходили в песок.
Опасность, которая была за спиной, похоже, сама по себе испарилась после неудачной попытки покушения. Только вот на кого покушались из нас троих?
Более логичным было покушение на Елизавету, чем на меня или Марию. Но все же два последних варианта не стоит не учитывать. Кто знает, кто такая Мария, чем занимается ее семья, и кто такой я.
А может, кто-то из этих детишек в опасности? Под прицелом охотника? В чем дело?
«Победителем» нашего погружения был один из двух бестолковых обладателей прически «а-ля горшок», который дергался, истошно кричал, звал на помощь чью-то мать и в целом вел себя как малолетняя истеричка.
Глубина, если ее так можно было назвать, зыбучего песка была ровно по начало ягодиц этого паренька. А он, прошу заметить, не самого высоко роста. На вскидку, метр шестьдесят, не больше.
Оглядываясь за спину, чтобы еще раз высмотреть «охотника», я и не заметил, как нашу славную вечеринку «омрачила» новая личность, при появление которой все вмиг замолкли.
– Лаврентий Лаврентьевич, я все объясню, – сказала Елизавета, и я, наконец, повернулся головой в сторону выхода.
– Это кто такой? Что за клоунский парик на голове? – негромко спросил я Марию, которая была ближе всех остальных ко мне, ведь так и не отпустил ее руку, когда бежал в сторону выхода с арены.
– Это Президент Академии, – коротко ответила она.
– Не похож он на президента… Я бы сказал, он похож на пету…
– Не думаю, что тебе стоит такое говорить, Алексей. – Маша, наконец, вырвала руку из моей цепкой хватки. – Он и основал это место. И, прошу заметить, он придворный медик и личный лечащий врач императорской семьи.
В принципе, у меня не было повода сомневаться в ее словах, а по тому, как на «медика» смотрела Лиза, можно было с точностью сказать: она побаивалась его. Либо гнева, собственно говоря, либо то, что ее выходка с дуэлью, а она, как я понял, пока что под запретом для них, будет обязательно донесена до сведения родителей.
Школота…
– Елизавета Петровна, – басом сказал «президент», – Не будете ли вы так любезны попытаться объяснить мне, почему, как только я покидаю Васильевский остров, вы, моя дорогая, устраиваете балаган в здании академии?
– Я…
– Ваши подобные выходки, а их количество, прошу заметить, столько, что уже не умещается на пальцах обеих рук, в скором времени могут разнести здание. Мне вспомнить ваш эксперимент в кабинете алхимии, когда вы без спроса пробрались к складу и чуть не сожгли весь цокольный этаж?
– Лаврентий Лавре… – жалобно проскулила Лиза, разглядывая свои ноги, которые погрузились в песок по колени, но тот ее перебил.
– Нашей академии всего год! Год, уважаемая! Я не хочу повторить участь Московского училища, где дочка графини на пару с сокурсниками в первый месяц уничтожила половину здания! Или мне припомнить случаи в европейских академиях?
– Не надо… – послышался тихий ответ. – Папа рассказывал.
– То-то же! А вы, Сонцова, почему не остановили боевые порывы вашей любезной подруги?
Он явно обратился к Марии, ибо та зачем-то схватила меня за руку и довольно сильно сжала ее.
А силы-то в ней хоть отбавляй.
Супербонусом было легкое покалывание в кисти, которое сопровождалось эффектом заморозки. Я чуть наклонил голову вниз и увидел, как рука действительно покрылась инеем. Это было весьма любопытно.
Мне бы такой имплант на корабле, я бы…
– А вы, Алексей, – он явно обратился ко мне, ибо меня после его обращения словно током прошибло, – Не должны ввязываться в драку с каждым или каждой, кто рискнет бросить вам вызов.
Он обратился ко мне? Точно ко мне? Я уставился на мужчину.
– Я… Да я не собирался школьников избивать, – с притворством ответил, отводя глаза от него. – По дурости согласился.
– Оно и видно, – пробасил Лаврентий. – Способ, который вы выбрали, без использования магии, похвальный. Но все же… – он разочарованно выдохнул. – Будьте любезны, сдерживайте свои способности и возможности, чтобы не убить никого ненароком, договорились?
Он что, знает кто я? Что-то знает о том, как я здесь оказался?
Я поднял голову, нахмурил брови и опять уставился в лицо этого человека, ничего не отвечая.
Одет он был явно не по местной погоде.
Скромный однотонный черный костюм с эмблемой двуглавого орла, которого я видел на ладони принцессы, из-под которого виднелась белая рубаха, на ногах черные сапоги, черный парик и черные кожаные перчатки.
Чем-то напоминает стиль студентов.
Меланхолические голубые глаза придавали ему образ какого-то мудреца, а-ля из дальней системы, что было под стать его глубоким морщинам на лбу.
А он не похож на старика.
В нем была какая-то глубокая, захватывающая душу серьезность, как бы истекающая от лица, производила впечатление встречи с кем-то… С кем-то из высшего общества.
– Все свободны, кроме вас, Алексей.
После его слов, как по щелчку пальцем, песок потерял свое «свойство», и все, кроме меня, упали лицом вперед.
Это было предсказуемо с учетом того, в какой позе они замерли после появления этого человека.
Студенты отряхнули форму и в быстром темпе ринулись за спину Лаврентия, в «пелену». Что они испытывали в этот момент, я мог понять, но вот что ждало меня, никак не представлял.
Когда мы, наконец, остались одни, а «орк», который, как назло, медлил с уходом, ушел, я заговорил:
– Здравствуйте, – коротко поздоровался. – Меня зовут Алексей Воробьев, я… – Но он меня перебил.
– Знаю. Здравствуйте.
– Вы знаете, кто я такой? – выпалил, искоса поглядывая на мужчину. – Почему я здесь?
– Знаю, – без какой-либо эмоции ответил он. – Почему, откуда и для чего – тоже знаю. И силу твою знаю.
Я немного опешил. Не сказать, что не обрадовался, что он так ответил, но это было как-то просто, что ли.
– Для начала, рисунок, который проявляется у тебя на левой руке должен быть скрыт от чужих глаз. Могу порекомендовать чудесную мазь, которую производит одна знахарка в Марциальных Водах. Она поможет вам скрыть ее.
– Метка? – Я не понял, о чем он говорит, и уставился на ладонь.
Странно… Я на сто процентов уверен, что ее здесь не было…
Мою левую руку украшала новая татуировка, которая в корне отличалась от рисунка на правой.
Коса. Контур косы. Самой обычной, даже не боевой.
Что за срань? Ее же не было!
И все же, набрав полную грудь воздуха, я выдохнул, успокаиваясь, настраиваясь на позитивный лад. Мужчина явно неопасен для меня, хотел бы или мог бы – напал бы сразу, как «орк» ушел. Ему доверяют, его слушают и опасаются, значит, он действительно тот, за кого себя выдает. По крайней мере, сейчас.
Мне нужны ответы на вопросы, значит, придется немного потрепаться.
– Расскажите мне, – полюбопытствовал, разминая затекшие ноги.
– Не здесь. – Мужчина поднял голову, внимательно высматривая трибуны, покрутил головой в разные стороны. – Быстро же они убрались.
– Вы о ком?
Вместо ответа Лаврентий чуть отодвинулся в сторону, освобождая мне путь к выходу, указал рукой на пелену и сказал:
– Обсудим это в моем кабинете.
– А почему не здесь? – Меня слегка напрягло приглашение, если его так можно было назвать.
– Запомни одно, сынок. Если я сказал – выполняем. Никаких лишних вопросов. Я тебе не нянька.
– Эм…
– Здесь небезопасно. Предки, или предок, тебе неверно все растолковали? – Его голос стал еще грубее.
Предок?
Я не стал ничего отвечать.
Опасливо озираясь по сторонам, делая «остановку» на физиономии президента академии, я медленно, но верно поплелся в сторону «пелены». Проходя через нее, был готов к тому, что сейчас изменится обстановка, я вновь вступлю на дорогу из желтого кирпича и, пожалуй, все же попью из фонтанчика, который мне так приглянулся, ибо в глотке пересохло.
Но оказался совсем в другом месте…
Эпизод 4
Незабываемое ощущение того, что морда моего лица будто бы окунается в пленку, посетило мой кожный покров ровно в тот момент, когда моя нога переступила порог «пелены». Мечты попить из фонтанчика рухнули в мгновенье ока, а сухость во рту лишь усилилась сменой воздуха.
Я стоял посреди простой комнаты с одним окном. Если сравнивать с комнатой принцессы, то здесь не было никаких изысков в виде картин, статуэток, того же камина и до банальности – ковра под ногами.
Комната с белыми стенами, без единой трещинки. Паркетный пол из какого-то темного дерева, один стол почти у самого окна, заваленный книгами и бумагами. Пара кожаных стульев, и да, украшение здесь все-таки было – черная полка с большим количеством книг с разноцветными корешками.
– Хм… – послышалось кряхтение за спиной. – Я явно не ошибся. Кабинет впустил тебя. Значит, все верно.
Я сделал невольный шаг вперед, будто бы давая выйти из «пелены» президенту, поморщился от противного скрипа паркета под ногами и обернулся.
– Алексей, – томно начал Лаврентий, – Что ты испытал во время перехода? Врата пустили тебя через боль?
Меня терзает смутное сомнение, что это я должен задавать вопросы.
– Испытал ли ты какую-либо преграду? Или, может, пришлось применить усилие, чтобы пройти через разлом?
– Разлом? – Меня немного смутила эта аббревиатура с учетом того, что я сталкивался с ней «дома».
Только вот это означало несколько иную вещь…
Разлом у меня – это переход через атмосферу при приземлении на планету. Когда сразу несколько сил действуют на обшивку и энергетическое поле корабля. Собственно говоря, в данном месте такого и в помине не было.
– Да, именно разлом.
– Странно название для пленки. – я почесал затылок и только сейчас понял, что в кабинете прохладно, заерзав на месте. – Бесит только одно – изменение воздуха… Пить хочу.
Все-таки это юное тело не натренировано для быстрой смены климатических условий. Многое придется наверстать, если я здесь надолго.
– Ничего такого сверхъявственного не почувствовал. Преграды не было, лишь легкое трение, – ответил я, пытаясь отловить хоть какую-нибудь эмоцию на лице этого мужчины. – Если сам ваш «разлом» считать обычным событием.
– Значит, силы в тебе хоть отбавляй, – сказал Лаврентий, даже не моргнув. – Когда решил подраться с принцессой, хоть что-то необычное в тебе промелькнуло? В ощущениях? В ладони было ощущение, будто бы там что-то шевелится? Или в глазах?
Я определенно не понимал, о чем конкретно он говорит.
– Думаю, что это не вы должны вопросы задавать, а я, – парировал, скрестив руки на груди.
Лаврентий Лаврентьевич ничего не ответил на это, зачем-то кивнул, и вышел в дверь, которая, как оказалось была за тем местом, где только что "блестел" разлом.
– Жди, – кинул он через плечо и захлопнул дверь.
Мда. Мужик явно не любит общаться, либо не хочет удостоить меня такой чести. Или, строит из себя саму серьезность?
"И не таким мы характер и загибоны ломали…" – невольно промелькнуло в моей голове.
За всю свою жизнь – повстречал подобный тип существ – не один раз. Это они, первоначально, такие серьезные. А по факту – пару раз клинком по икрам и все – общительные, дружелюбные, и отзывчивые. И вся серьезность – орку под хвост.
Выждав пару минут, я двинулся к окну, которое меня манило, как и в прошлый раз своей "нереальностью" в моем восприятие. Своей… Чуждостью, и ноткой свободы.
Здесь не было штор, как у принцессы в апартаментах, или занавесок, но и обстановка за окном ничуть не изменилась.
Только этаж был явно выше. В разы.
На первый взгляд, можно было сказать, что я где-то на самой верхушке здания, ибо если вспомнить общежитие, как его прозвали студенты, там было этажа три-четыре от силы. Сейчас же создавалось ощущение, что я метрах в тридцати над землей.
В этот раз, надеюсь, меня в окно никто не вышвырнет. А то, боюсь, не выживу.
Под «ногами» было очень зелено. Небольшие фигурки, словно муравьи, слонялись внизу хрен пойми куда по желтым тропинкам, явно – бесцельно. В общем итоге я насчитал в зоне видимости около десятка различных зданий, выделил среди них ту самую арену, к которой, как оказалось, по земле не было пути. Центральную площадь, с несколькими десятками сооружений, ну, и собственно говоря, пока что все.
Все внимание было приковано именно к месту, где я встретил "живой труп" и "охотника".
Арена стояла на маленьком островке, окруженная водой и «стеной» низких деревьев. Там не было не одного моста, от слова совсем. По центру арены была башня, только вот… Она была в воздухе.
"Башня в воздухе? Перемещение в пространстве, чтобы попасть на арену? Антинаучно… Где же я нахожусь?"
Скрип двери за спиной сместил мое внимание на вошедшего в комнату.
Президент стоял на пороге с каким-то крупным свертком в руке и небольшой чашкой, в которой что-то слегка дымилось. Он быстрым шагом зашел внутрь комнаты, дверь за ним захлопнулась сама собой, и первое, что он сделал, так это протянул ту самую чашку.
– Это чай. Осторожно, горячий.
С легким недоумением я протянул замерзшие руки к чашке и с некоторым наслаждением взял ее.
Она была теплой, а напиток внутри – действительно горячим. За пару секунд успел обжечь руки, язык и горло, но зато согрелся. Возможно, я совершил ошибку, доверившись вот так, с ходу, что напиток безопасен, но все же желание согреться и банальное – попить, превзошло инстинкт самосохранения.
Все же, хотел бы убить меня – уже бы убил. Так что, очевидно, яда в чашке не было.
А если… А если он хочет сначала разведать, откуда я? Что я знаю о системах? Или он знает про тот самый артефакт, который моя команда обнаружила на древнем спутнике в трех парсеках от четырнадцатой звезды системы Доминаторов?
После очередного глотка Лаврентий протянул мне сверток со словами:
– Это твоя форма. Новая форма. Отныне ты обязан ее носить в стенах моего учреждения. Настоятельно рекомендую одеть ее, как выйдешь из моего кабинета. Негоже вот так, – он пальцем показал на мой торс, – Блуждать по академии. Слухов много будет. А лишнее внимание, тебе, не к чему.
Я чуть не поперхнулся остатками напитка.
– С какого хрена обязан? – спросил я весьма грубо. – Мужик, ты не думаешь, что стоит для начала все рассказать? Кто ты? Что тебе от меня нужно?
Мой тон ничуть не смутил его, напротив, он, улыбнулся, обошел меня и сел за стол.
– В этом теле, Алексей, и в этом времени тебе не стоит так выражаться перед человеком, который по чину старше тебя. Запомни это, если не хочешь нажить себе врагов рода в стенах академии и вне них. Понятно?
– Времени? Какого…
– Именно так. – Он начал собирать бумаги на столе в одну комкообразную кучу. – Именно так.
– А како…
– Какой сейчас год? – перебил он меня. – Смотря, относительно какого промежутка времени, – он улыбнулся, – Тысяча семьсот двадцать пятый год от рождества Христова.
– Какой нахер… – я уловил его укоризненный взгляд и поправился: – Какого такого Христова? Это кто такой?
– Да, – он закусил нижнюю губу, почесывая подбородок, – Ты у нас из далеких времен… Слишком далеких…
Что-то я ничего не понимал. И как только открыл рот, Лаврентий начал говорить:
– Чтобы тебе, Алексей, было более понятно, я скажу так… Ты, – он на миг замолк, будто бы подбирал слова в голове, – Из будущего. Далекого будущего по нашим меркам, и об этом, – он прекратил чесать подбородок и как бы погрозил пальцем, – Никому знать нельзя. Не поверят и в душевнобольные запишут. Про смирительные рубашки и всякие соборы для подобного, ты, очевидно, не знаешь и не слышал.
– Но…
– Как такое возможно? – предугадал он ход моих мыслей. – Я тебе не скажу. Не сейчас, по крайней мере. Если тебе интересно, а я думаю, – он ухмыльнулся, – Интересно, то путь назад есть, но его нужно заслужить. И поверь, это будет ой как сложно для тебя. С твоим менталитетом, характером, и стилем "прошлой" жизни.
Не сказать, что я чего-то когда-либо боялся, но сейчас ноги моего юношеского тела предательски задрожали.
Как это так… Я не в своем времени? Неужели… Неужели тот самый артефакт? Но… Но как? Перемещение во времени… Да боже! Он несет откровенную чушь!
В голове никак не укладывалась такая сумбурная связка событий. Казалось, что это все сон. Ведь путешествие во времени невозможно! А особенно когда тебя как бы «призывают» в прошлое… Это не научно. Вообще не научно.
Была бы такая возможность на самом деле, разве Конфедерация позволила бы разрушить родную систему? Разве они допустили бы такое количество войн?
Они бы знали все наперед и переигрывали историю…
А сейчас…
– Алексей, ты меня слышишь? – раздался голос где-то извне сознания, и я, наконец, вышел из своих мыслей.
– А, что?
– Потрясен? Понимаю.
– Да не то чтобы…
Лаврентий жестом пригласил меня сесть по другую сторону стола и начал:
– Запомни. Сейчас ты работаешь на меня, нравится тебе это или нет. Другого выбора у тебя здесь нет и не будет. Считай, я тебя нанял.
– А мое согласие? – я нахмурил брови.
– Не требуется. Запомни, ты Алексей Петрович Быков. Твой отец – покойный воевода. Твоя родина – Новый Оскол. Ты, отныне, сирота. Твой род – мертвый, и это – знаю все, почти все. То, что ты, сейчас, здесь – чудо. Понял?
– Это вообще что такое?
– Твой бывший дом. О тебе здесь, в академии, ничего не знают.
– Звучит как-то… Да никак не звучит! – набычился я. – Что это за херня такая?
Лаврентий терпеливо дождался, пока мой словесный понос закончится. И продолжил рассказывать мою легенду, хоть мне это все и не нравилось.
– Твой отец взял тебя на войну, когда была вылазка на восточную часть Дикого поля за лазурным камнем. В стычке с запорожским войском погибла большая часть наемной армии, и твой отец тоже. Ты с группой беженцев смог продержаться до прибытия основного войска.
– Херово как-то звучит. Что за лазурный камень?
– Об этом ты узнаешь на занятиях. А насчет легенды – звучит так, как нужно. Никто не сможет проверить ее.
– А как же остальные выжившие? – улыбнулся я. – С чего ты взял, что их не опросят?
– Никого не осталось в живых, Алексей. Как ты этого не понял?! – томно ответил Лаврентий. – На самом деле, там был лишь один выживший – это я и хранитель камня. Который, кстати, уже не жилец. Не перенес он пыток.
Он как-то странно перекрестился и уставился на меня.
– Ну допустим. Как я оказался в этом теле? Что за метки у меня на руках?
– Оказался ты… Так, стоп! – Он вскочил со стула, обошел стол и подошел ко мне. – Я ее не смог разглядеть. Покажи-ка мне еще раз.
Он очень странно побледнел и жестом как бы попросил меня показать ладони.
Вспоминая слова «трупа», я сначала было спрятал левую руку за спину, но потом все же показал ее. Сейчас, кроме этого самого президента, я никого не знаю. Понятное дело, что нехер доверять всем подряд, но, по крайней мере, этот человек знает о моем существовании, попадании, больше, чем кто-либо другой. И, возможно, сможет вернуть меня.
Он очень долго и внимательно разглядывал рисунок на ладони, проводя по его контуру указательным пальцем, что-то бормоча себе под нос.
Наконец, он заговорил:
– Если честно, – он отпустил мою ладонь и вернулся за свой стол, – Я понятия не имею, что эта метка означает. Никогда не видел ничего подобного. Даже у казаков… Только лишь… Не, – он перекрестился, – Быть не может…
– Так, и?
– Если кратко, то все об метках расскажут на занятиях.
– А более кратко и сейчас можно? – полюбопытствовал. – А то получается, я ничего не знаю о своей сущности, если ее так можно назвать, кроме легенды о том, откуда я. Как-то странно, не находите?
Он улыбнулся.
– То есть ты свыкнулся со своим пребыванием «вне дома»?
– Ну как бы по-дебильному это все ни звучало, повода сомневаться в ваших словах, пока что нет. Я довольно быстро абстрагируюсь к условиям и к различным ситуациям, все же я воин. А не дешевка на рынке рабов.
– Любопытное сравнение. Тебя не смущает, что ты понимаешь язык, на котором я говорю?
Это был слишком странный вопрос.
– На каком это языке?
Вместо ответа Лаврентий достал откуда-то из-под стола небольшую книжку, и протянул ее мне.
– «Книга мирозрения, или Мнение о небесных глобусах и их украшениях»? – удивленно прочитал вслух. – Что за хреномуть?
– Приписку внизу прочитал?
– Российская Империя, одна тысяча семьсот двадцать… Что?
– Твой язык – русский, как и почему ты на нем разговариваешь? Я не знаю. Однако, думаю, ты теперь понимаешь, где находишься.
– Ага, читать умею, не дурак, – буркнул я. – И что мне эта книга даст?
