Kitobni o'qish: «Папа Карло и ёлки-палки»

История эта, необычайная и удивительная, случилась давным-давно в далёкой маленькой деревне с чудным названьем Пустельга, в новогоднюю ночь. Разумеется, ни в какое другое время она и не могла произойти, потому как всем давно известно, что подобные истории происходят только в эти волшебные зимние ночи.

Тихо падал на землю белый, невесомый снег, серебрясь в лунном свете и укрывая лёгким пушистым одеялом землю, лёд на маленькой речке за огородом, деревья и крыши домов. В умело сложенной бревенчатой избе на самом краю деревни, с деревянной крышей и кирпичной трубой, из которой тянулась к небу сизая струйка дыма, было тепло, уютно и тихо. В своей спаленке, освещённой мягким светом свечи, под нарядной ёлочкой, стоящей у самой кроватки, укрывшись тёплым пуховым одеялом, лежала девочка Фрося шести лет отроду и, грустно глядя в потолок, слушала сказку, которую рассказывала ей сидящая на краю кроватки мама. Голос её был тихим и убаюкивающим, но Фрося не спала.

– Мама, – спросила девочка, когда сказка закончилась, – А когда мне можно будет встречать Новый Год за столом, вместе с гостями?

– Скоро, очень скоро, доченька, – вздохнула мама, погладив девочку по голове, – Ты ведь даже и не догадываешься, как быстро ты растёшь, и как нам с папой хотелось бы, чтобы ты всегда была такой же маленькой, весёлой и любопытной. Но время идёт, скоро тебе будет семь, ты пойдёшь в школу, и в следующем году, тридцать первого декабря, будешь сидеть с нами за столом до самого боя курантов по телевизору, и дольше сколько захочешь, пока не начнёшь клевать носиком. А сейчас надо спать, чтобы Дед Мороз не рассердился и не прошёл мимо нашего дома. Ты ведь знаешь, что он не заходит в дома, в которых живут непослушные дети. А придёт он в самой середине ночи, когда ты будешь крепко спать, и оставит под ёлочкой подарок.

– Значит я его так и не увижу? – огорчённо спросила Фрося.

– Увидишь, конечно, но не ночью. В Новом Году он явится к тебе днём и снова принесёт подарки. Только чтобы получить их, тебе придётся рассказать стихотворение или спеть какую-нибудь песенку. Чем больше ты расскажешь и покажешь ему того, что знаешь и умеешь, тем больше получишь подарков. Ну, а теперь на бочок и баиньки. В новогоднюю ночь детям всегда снятся самые интересные, сказочные сны. Ты ведь хочешь посмотреть такой сон?

– Хочу. Только ты не уходи, пока я не усну, – попросила Фрося, послушно поворачиваясь на бок, – Спой мне пожалуйста песенку. Тогда я засну быстрее.

– Хорошо, будет тебе песенка, – ответила мама и тихим голосом замурлыкала любимую Фросину колыбельную. Песенка была бесконечная – если к концу её Фрося не засыпала, мама обычно начинала её сначала. Но в этот раз уже на её середине девочка сонно засопела носом. Тихо открылась дверь и в комнату на цыпочках зашёл папа Фёдор, большой и бородатый.

– Спит? – шёпотом спросил он маму.

Мама в ответ кивнула головой, продолжая петь свою колыбельную. Папа склонился над кроваткой и поцеловал Фросю в щёку.

– Пойдём, Марьюшка, кумовья уже за столом, – опять шёпотом сказал он маме.

Мама прикрыла одеялом Фросино плечо, погасила свечку и, вслед за папой, вышла из спальни, тихонько прикрыв за собой дверь. В комнате сделалось тихо. Только тикали на стене ходики да изредка скреблась в подполе мышка. В соседней комнате папа разливал по бокалам шампанское. В телевизоре появилась голова очень важного человека и стала поздравлять всех жителей страны с наступающим Новым Годом. А затем раздался торжественный бой курантов, под который папа, мама и гости встали из-за стола и стали с мелодичным звоном чокаться своими бокалами. А поскольку они были взрослыми, то даже и не подозревали, что с каждым ударом кремлёвских часов стремительно приближается время чудес.

Чудеса начались конечно же не в ярко освещённом, шумном доме. Чудеса и сказки любят темноту и тишину. И такое место нашлось во дворе, в одном из множества сараев, в аккурат в том самом, в котором хранились дрова. А начались они самым обыкновенным образом, точно так, как обычно и начинаются все чудеса на свете. Но давайте обо всём по порядку.

Как только часы пробили двенадцатый раз, и за столом папа, мама и гости под торжественную музыку из телевизора пригубили свои бокалы, во дворе, в аккурат возле дровяного сарая, появилось странное существо. Откуда оно появилось, никто не мог бы сказать с уверенностью, так как разыгравшийся снегопад очень быстро заметал следы. Однако же, по едва заметным очертаниям их можно было предположить, что появилось оно из густого, тёмного леса, который с трёх сторон окружал избу Фёдора.

Ростом оно было едва ли с дюжину вершков, одето было в маленькие пимы, мохнатую меховую шубку и такую же шапку-ушанку с подвязанными сверху ушами. Сразу под шапкой торчали густые брови, а под ними – два юрких чёрных глаза, которые, бегая туда-сюда, внимательно ощупывали всё вокруг. Остальная часть лица его настолько густо заросла пепельного цвета бородой и усищами, что дальнейшее описание того лица стало делом абсолютно невозможном. На руках его были рукавицы из некрашеной шерсти, в правой руке оно держало клюку – с виду обыкновенную палку с сучком-рукояткой.

Подойдя к дровянику, существо оглянулось по сторонам и коснулось концом клюки большого амбарного замка, висевшего на двери. Замок с тихим скрежетом разомкнулся, словно кто-то открыл его невидимым ключом, выскользнул из петель и упал на снег. Дверь со скрипом отворилась и существо вошло внутрь.

В сарае у Фёдора царила чистота и порядок. Вдоль стен ровными аккуратными штабелями была сложена поленница из нарубленных и просушенных летом дров. В одном углу стояли прислонённые к ней три топора различной величины, тяжёлый колун и зубастая двуручная пила. В другом углу стоял целиком вырубленный и выкорчеванный из земли кряжистый берёзовый пень с остатками корней. В третьем углу – чурка с ровно отпиленными концами, предназначенная, видимо, для колки дров. А над чуркой, под самой крышей, на поленнице лежала огромная еловая дубина с остро заточенными сучьями на конце. Для чего хозяин её выстрогал, известно лишь ему одному, а мы можем только догадываться. Наверное, был в этом какой-то резон. Ведь когда живёшь в маленькой глухой деревне, в которой нет ни телефона, ни милиции, посреди леса, полного диких зверей и, кто знает, может даже и разбойников – дубина с сучьями становится далеко не самой бесполезной вещью в домашнем хозяйстве.

– Опаньки! – скрипучим голосом сказало существо, – Вот это как раз то, что нам надо!

Оно поочерёдно коснулось клюкой сначала пня, затем чурки и, забравшись на неё, дотянулось до лежащей сверху дубины. Затем спрыгнуло на землю, отбежало в противоположный тёмный угол и затихло, приготовившись наблюдать за тем, что будет происходить.

Спустя некоторое время на пне вдруг появились большие глаза, чуть светившиеся в темноте тусклым светом, и стали с любопытством оглядывать сарай. Через мгновенье чуть ниже глаз вырос сучок в виде вздёрнутого носа, а под ним большой улыбающийся рот. Тут же, вслед за этим, и на ссохшейся коре чурки так же образовалось лицо, только глаза его были раскосы и подпёрты сильно выступающими скулами, а под маленьким вдавленным носом хитро улыбался рот, обрамлённый тонкими усами и острой, в форме клина, бородкой. На голове его красовалась толи тюбетейка, толи феска, словно вырезанная на верхнем спиле чурки.

– Здорово, друг! С Новым Годом тебя! – весело поприветствовал чурку пень.

– Зыдыравствуй, дарагой! – отозвалась чурка, – и тебя с праздником! Давай знакомиться. Ты кто такой будешь?

– Я Данька Пенёк, – добродушно улыбнулся пень, – А тебя как звать-величать?

– А я Мамед Чурбан. Очень и очень пириятно познакомися! – чуть поклонившись в сторону пня, ответила чурка.

В то же мгновенье из-под потолка с поленницы упала дубина, гулко ударила Мамеда по голове и, отскочив, встала в рост, опершись на дрова. На её толстом конце светилось улыбкой глуповатое широкое лицо с оттопыренными ушами по бокам.

– Доброй ночи, друганы! – громко гаркнуло лицо, – А вот и я, Ванька Дубина!

– Э-э-э! Шайтан! Осторожно нельзя? – обиженно сказал ушибленный Мамед.

– Ну, не взыщи, кунак! Если бы у меня были руки и ноги, я бы осторожно слез по поленьям. А так пришлось десантироваться. Прошу отнестись с пониманием. Ну что, деревяшки, поболтаем?

– Ну, дрова вы и есть дрова! – раздалось из тёмного угла, и в полосу лунного света, струившегося из маленького оконца, вышло существо с клюкой, – Вам, буратинам безмозглым, только бы языками трепать. А у нас дел невпроворот, успеть бы за ночь.