Kitobni o'qish: «Диагноз – бессмертие»
«Если бы человек вздумал соорудить вечный двигатель, он столкнулся бы с запретом в виде физического закона. В отличие от этой ситуации, в биологии нет закона, который утверждал бы обязательную конечность жизни каждого индивида.»
Р. Фейнман.
Время действия – близкое будущее.
Одноместная палата центра экспериментальной геронтологии была слишком велика для одного человека. На койке, опутанный проводами подключенных датчиков, лежал старик. Его грудь под белоснежным одеялом тяжело вздымалась, дыхание было хриплым и прерывистым. Весь этот центр когда-то построили на его деньги с одной единственной целью – продлить насколько это будет возможно жизнь владельцу, а в идеале, найти средство, останавливающее старение. Кроме него здесь находились и другие – люди, давшие свое согласие на применение экспериментальных методов и препаратов с целью отсрочить неизбежное.
Старик прожил сто два года. Он владел огромным состоянием, построив за свою долгую жизнь целую империю. Его биотехнологическая компания являлась одним из крупнейших производителей лекарственных препаратов. Поэтому он мог позволить себе вырвать из лап смерти лишний день – два, а то и больше. Вокруг койки располагались приборы, отслеживающие давление, пульс и другие жизненные показатели. Датчики, прикрепленные к телу, были готовы в любой момент отправить сигнал в случае ухудшения состояния и тогда, по тревоге, в палату сбегались врачи и медсёстры, работающие в центре.
Процедуры гипербарической оксигенации, прием геропротекторов, инъекции гормонов, особых белков и ферментов и многое другое лишь отдаляло неизбежный конец. Старик умирал. Органы в его изношенном теле отказывали один за другим. Словно из прохудившегося сосуда из него уходила жизнь, которую уже не могло удержать в себе слабое, дряхлое тело. Больше половины жизни прошли в отчаянной борьбе со старением и смертью. Он вложил огромные деньги в научные исследования и в изменение законодательства. Но всё было тщетно. Идея вечной жизни стала навязчивой, но он не получил того, чего так страстно желал вот уже больше шестидесяти лет.
До последнего надеясь на то, что наконец-то будет найдено средство остановки старения – старик планировал лично управлять своей империей и дальше. Но теперь стало понятно, что придется всё передать единственному сыну. Передать в надежде, что он не развалит построенное с огромным трудом. Вот только бизнес сейчас уже не имел никакого значения. Ничто его не имело, только лишний вздох и биение сердца. Внезапно старик вздрогнул, дыхание замерло, веки закрылись. На пульт дежурного поступил сигнал об остановке сердца и в палату спешно отправилась реанимационная бригада…
К центру геронтологии подъехал серебристый электромобиль. Запрет на использование в черте города углеводородов в качестве топлива для легкового транспорта привел к повсеместному использованию электромобилей. Из машины вышел мужчина, направился ко входу. В свои сорок лет он выглядел не больше чем на тридцать. Его черные, зачесанные назад волосы ещё не тронула седина. Сегодня, как обычно, нужно было навестить отца, потом пройти медицинские процедуры, а после этого отправиться на работу. Управление огромной компанией требовало много внимания и времени, и совсем скоро он станет единоличным владельцем. Перед дверью палаты, в которой лежал его отец, посетитель столкнулся с врачом.
– Мистер Уолтингер, вы так вовремя, – казалось, взволнованный врач был рад его видеть. – Я вынужден вам сообщить…
Норман Уолтингер молча поднял ладонь и отмахнулся, словно от назойливой мухи, не желая слушать. Всё и так уже было понятно, слова врача были ни к чему. В палате, он обнаружил то, к чему уже давно был готов морально. Отец был мёртв. Норман присел на стул, стоящий рядом с койкой, и стал смотреть на старика. Желтоватая кожа, испещрённая морщинами, запавшие глаза, заострившийся нос, тощие руки с выступающими венами. Вот, что ждет его самого в старости. Они с отцом были очень похожи. Теперь это сыграло злую шутку. Казалось, что он смотрит на себя в будущем. Словно он сам лежал сейчас на этой койке слабый, дряхлый, мертвый. От этой мысли стало не по себе, а в желудке будто сжался ледяной комок. Неизбежное старение и смерть. Через это пройдет каждый человек, не важно сколько у него денег или власти. Исход будет один для всех. Или уже нет?
***
До конца дежурства оставалось еще несколько часов. Тянуло в сон, и чтобы отогнать сонливость доктор Габриэль Салазар начал прохаживаться по ординаторской хирургического отделения. Ночь выдалась неспокойной. Сначала привезли человека с несколькими десятками ножевых ранений, потом двоих пострадавших в ДТП. А часом ранее он закончил оперировать полицейского, пострадавшего в перестрелке при задержании преступников. В ходе операции из него пришлось извлечь несколько пуль, и теперь страж порядка боролся за жизнь, висящую на волоске. Тонкая грань, подчас, отделяла жизнь от смерти. Работая в экстренной хирургии, Салазар знал это, как никто другой.
Он подошел к окну, приоткрыл его и стал вдыхать свежий, ночной воздух. В голове прояснилось и сонливость начала отступать. Где-то рядом выла сирена скорой помощи, и судя по звуку она приближалась. Надежда на то, что остаток ночи пройдёт спокойно стремительно улетучивалась. Как хорошо, что его сын, решивший было пойти по стопам отца, и стать хирургом, в итоге передумал, и стал заниматься молекулярной генетикой. Поиск лекарства от рака позволит спасти не меньше жизней, чем экстренная хирургия. Салазар улыбнулся, он не жаловался на работу – это было его призвание. Но для сына такой судьбы не хотел. Размышления прервал звонок. Звонили из приемного отделения. Один из ординаторов поднял трубку и молча слушал некоторое время, потом положил её и обратился к Салазару.
– Скорая помощь только что привезла пациента после ДТП. На нем нет живого места, говорят, что из него торчат куски металла. Его нужно экстренно оперировать.
Салазар и другие члены операционной бригады вышли в коридор и направились к лифту. Уже в операционном блоке, в коридоре они столкнулся с каталкой, на которой санитары везли человеческое тело.
– Известно сколько пострадавших в ДТП?
– Парамедики, которые его привезли сказали, что три десятка, все насмерть. Похоже, этому повезло остаться в живых. На трассе бензовоз столкнулся с фурой. От удара его развернуло, и в него врезался автобус. Произошёл взрыв и пожар. Говорят, там был ад. Везде пламя и обломки искорёженного металла.
Бегло осмотрев человека, находившегося без сознания, Салазар подумал, что «повезло» это не совсем то слово, которое применимо в ситуации получения сочетанной травмы. Переломы конечностей, черепно-мозговая травма, наверняка травмы внутренних органов. Кожу местами покрывали пузыри от ожогов, а обгоревшие остатки одежды свисали лохмотьями. Из груди и рук в нескольких местах торчали металлические фрагменты. Но несмотря на все повреждения человек каким-то чудом оставался жив и ещё дышал.
