Kitobni o'qish: «Стихотворения»

1849

«Едва я на ногах – шатаюся, как пьяный…»

 
Едва я на ногах – шатаюся, как пьяный,
Мысль отуманена, и голова горит.
Ох! тяжело сидеть в тюрьме поганой —
В ее стенах один я, как живой, зарыт:
Томлюсь, переношу тяжелые лишенья
Свободы, воздуха и голоса людей,
Всё в одиночестве, в тюремном заключеньи.
При кликах часовых, шептаньях сторожей.
Иль шумной беготне со связками ключей.
И колокольный звон, всегда однообразный,
Переливаяся, и день и ночь звучит;
Куда ни поглядишь – тюрьмы вид безобразный,
Перед глазами всё шпиц крепостной торчит.
Ох, тяжко, тяжко мне, – мои воспоминанья
Влекут меня в былые счастья дни,
И плакать хочется: без слез мои рыданья —
Их заменяет смех, трепещущий в груди,
И злобой, и тоской исполненный глубокой,
Я хохочу один здесь одинокой.
О боже праведный! Спаси и сохрани
Мой павший дух в тюрьме от истомленья.
Сибирь и каторга – мечты мои одни, —
В них счастье всё мое и радость избавленья.
 

«Позором века…»

 
Позором века
Для человека
Стоит тюрьма.
Туда сажают
И запирают —
Там полутьма.
 
 
И, задыхаясь,
В грязи валяясь.
Там люди ждут,
Пока всё длится,
Пока свершится
Над ними суд.
 
 
Обитель страха.
Куда сразмаха
Вдруг я попал;
Где одинокой
В тоске жестокой
Я духом пал!
 
 
И всё зеваю,
Без слез рыдаю —
Нет больше сил!
О боже, боже!
Что ж это, что же
Ты мне судил!