Kitobni o'qish: «Время – это жизнь», sahifa 8

Девять лет назад

Я лежу в саду на мягкой траве и смотрю в небо. Закат был сегодня замечательный, в отличие от дня. Я получила сегодня плохую отметку и не знала, что сделать, чтобы мама не узнала. Она так меня ругала из-за отметок, что хотелось выть. Поэтому я оттягивала этот момент и лежала в саду, пока совсем не стемнеет.

Вдруг я услышала шаги и сразу поняла, кто идет.

– Конор. Ты что здесь делаешь? – спросила я, не поднимая головы.

– Откуда ты знала, что это я иду?

– Почувствовала.

Он усмехнулся и лег рядом.

– Закат – это мое любимое.

– А у меня рассвет. Так как рассвет это начало нового дня, и если появился рассвет и ты жив, то ты уже выиграл эту жизнь, – сказала я.

Он повернулся ко мне и улыбнулся.

– Как ты такая маленькая девочка и такая умная?

Я усмехнулась.

– Жизнь учит братец быть умнее и быть начеку, – сказала я. – Закат я тоже люблю, он красивый, как и рассвет. Но я полюбила закат, только потому, что он делает тебя немного счастливее.

Он улыбнулся.

– Почему ты здесь, а не в доме?

Его невозможно провести или запудрить мозги.

– Ладно, сознаюсь. Я получила отрицательно по математике и не знаю, что теперь делать. Мать меня сожрет.

– Не выдумывай, просто поорет немного и все. Она же такая у нас. Главное ты не бойся, я буду рядом, – сказал он, поднявшись, и дал мне руку.

Я встала и мы пошли в дом, чтобы я сдалась с поличным, так как мама все равно увидит все мои отметки в табеле в конце года, а конец года через неделю. Так чего тянуть? Лучше пусть узнает сейчас, чем потом будет портить мне каникулы своим ором. Тем более брат меня защитит от нее, в этом я не сомневаюсь.

Наши дни

Я сидела и просто улыбалась. Мой брат всегда мне помогал, я за это ему очень благодарна. Каким бы он ни был, я его все равно люблю и буду любить.

Три года назад

Торговый центр был наполнен людьми, по самое не хочу. Все куда-то бежали или просто гуляли. Тут я встречалась со своей лучшей подругой Мирандой.

Я ее различила из толпы и помахала. Она ко мне подбежала и мы обнялись.

– Миранда, привет! Я так рада тебя видеть! – сказала я радостно.

– Привет, Моника! Я тоже! – пропищала она радостным голосом.

– Куда пойдем?

– В кино, мы же договаривались, – сказала она.

– Я забыла, у меня в голове лишь мама, которая опять со мной вчера разбиралась, орала на меня весь вечер.

– Сочувствую, – сказала она и обняла меня. – У меня для тебя есть подарок. – она вытащила коробочку и протянула мне.

– У меня же не день рождение, – напомнила я ей.

– Я знаю, просто решила сделать тебе приятное. Ты же моя лучшая подруга.

Я открыла коробочку, там лежал браслет. Он был красного цвета, с различными шармиками, такой красивый. Я была просто в счастье.

– Спасибо большое. Мне так нравится, – сказала я и обняла ее крепко-крепко.

– Пусть он тебе напоминает о нашей с тобой крепкой дружбе, – сказала она и улыбнулась.

Наши дни

После того как она подарила мне браслет, я ношу его, не снимая. После того дня прошло где-то три месяца и мы разорвали нашу дружбу. У меня по щекам лились слезы. Это были слезы горечи и вины.

Глава 12. Месть и смерть

Небо озарял яркий рассвет. Мое любимое время. Встав с лежака, на котором пролежала всю ночь, и смотрела на звезды, стала собираться прогуляться. Топ и шорты черного цвета, только подчеркивали мою, и так светлую кожу.

Пока я шла по белоснежному песку, где утопали ноги, не могла смириться с мыслью, что я осталась совсем одна. Одиночество, которого все всегда бояться, как смерти, настигло и меня.

Вдруг, услышав знакомый звонкий смех, я обернулась. Мое лицо исказилось от удивления и мерзости к человеку стоявшего от меня неподалеку.

Это была Габриэлла. Новая подружка Германа. Они крутили у меня за спиной все то время, что я встречалась с ним. Какой ужас. Никакой девушке не пожелаю, испытать такой кошмар, как я.

Габриэлла сидела на песке и смеялась с… Германом?! Он сидел на песке ко мне спиной, но его спину я бы узнала из тысячи. Широкие плечи, спина, как у пловца, руки, накаченные в зале.

Они сидели и ворковали. Меня, как ни странно это уже не трогало. Мне было наплевать. Просто хотелось узнать, что они здесь делают? Хотя к чему я задаю этот вопрос? У папы Германа сеть автосалонов, а мама Габриэллы модель Канады, а именно Оттавы. У них денег хоть завались.

Мне было просто интересно, что бы они мне сказали, если бы я попросила их рассказать про их прошлое. Можно познакомиться и приколоться. Может, узнаю еще те стороны, которые не успела для себя еще открыть.

Я подошла к этой парочке и окликнула их:

– Извините, а вы не подскажите, где здесь кафе, а то, что-то я не могу найти.

Они повернулись на мой голос. Габриэлла была в раздельном купальнике, специально купила на два размера меньше, чтобы все ее прелести вываливались наружу. А Герман был в обычных купальных шортах. Герман осмотрел меня с ног до головы и улыбнулся. Я узнаю этот взгляд, это взгляд, что новая цель найдена. Да, я поняла, что он бабник, только после смерти, и что вы мне сделаете?

– Мы можем вам лично показать, все равно туда собирались идти. Да, милая? – спросил он и повернулся к Габриэлле.

Милая? Отвратительно.

– Конечно, – сказала она и подошла к Герману и, взяв его под руку, пошли по пляжу.

Мы шли молча и меня это не устраивало. Мне хотелось послушать их правду или сладкую ложь.

– А как вас зовут и откуда вы? – начала я издалека.

– Я Герман, а это моя девушка Габриэлла. Мы из Бостона. Учимся в Бостонском университете. Вот приехали отдохнуть на пару дней, – ответил Герман и добавил. – А ты?

– Я Моника, тоже из Бостона.

Их передернуло от знакомого имени.

– А почему вас так мое имя взбудоражило? Вас аж затрясло. – мне было интересно, что же они мне ответят.

Они замешкались.

– У нас была подруга с таким именем, – сказала Габриэлла.

– И что? – все еще допытывалась я.

– Она умерла полгода назад, – сказал наигранно печально Герман.

– Мои соболезнования, – сказала я.

Вот дожили, умерла я, а соболезную о своей смерти другим.

Они кивнули и печально вздохнули.

Какие же они актеры. В Университете они радовались, что меня сбила машина. А тут они уже грустные, скорбят. Какой позор. Как можно быть такими черствыми людьми?

– Вот мы и пришли, – сказал Герман и указал на домик с соломенной крышей. Там вовсю сновали люди.

– Спасибо, но я передумала есть. Ваша история меня очень растрогала и опечалила, пойду лучше к себе, – сказала я и развернулась.

– Габриэлла, ты иди на завтрак, а я сейчас, – приказал он и подбежал ко мне.

Мы остались одни посреди пляжа.

– Слушай, Моника, может мы как ни будь, встретимся вечером и погуляем? – спросил он и заложил мне локон волос за ушко.

Вот, что я вам говорила? Бабник.

– Так у тебя же девушка есть, – напомнила я.

– Она ничего не узнает, только ты и я, – сказал он и придвинулся ближе.

Мне хотелось, как-то ему отомстить. Поэтому, я сдержалась, чтобы не дать ему по роже прямо здесь, а сделать это чуть позже. У меня созрел план.

– Согласна. Приходи ко мне на виллу вечером, она за углом пляжа самая первая, – прошептала я ему на ушко. У него пошли мурашки по коже.

– Может сейчас? – спросил он нетерпеливо.

– Вечером, вечером, – говорила я тихо и удалялась к своему домику.

Как только я оказалась на вилле, сразу полезла в рюкзак и достала оттуда маленькую шкатулочку с украшениями, я ее прихватила, когда возвращалась к себе домой, после возрождения. Из шкатулки достала кольцо, которое подарил мне Герман и надела.

Спросите, какой у меня план? Я вам с превеликим удовольствием расскажу. Как только он переступит порог моей виллы, я начну с ним заигрывать, чтобы он точно поверил, в то, что я хочу с ним переспать. Он же на это и рассчитывает. Он увидел жертву, поставил цель и он попытается ее добиться. Я хочу его обломать во время самого процесса его приставаний ко мне. Как только он увидит кольцо, у него возникнет ступор, а после я кое-что ему скажу. Позже, когда он будет думать, что я и вправду Моника, хотя это на самом деле и есть так. Он все расскажет Габриэлле, и по приезду домой, он не свыкнется с этой мыслью, он всегда будет думать, что это все правда, но если он кому-то расскажет его запихнут или в психушку (что маловероятно с его то деньгами), или на обследование. Это будет моя маленькая месть, за то, что он мне изменял все то время, и что радовался моей смерти. Эта месть ничего не стоит по сравнению с его грехами. А на остальных подруг мне плевать, мне было, конечно, неприятно, что они так обошлись со мной. Но было в тройне неприятно и противно, как повел со мной Герман. Он заслужил месть. А Габриэлла и так увидит поцелуи, которые я ему оставлю на одежде. Пусть ее проберет такая же ревность и обида, как меня тогда-то.

Вечером я надела платье красного цвета с декальте, хотя этот цвет не очень то и люблю. Распустила волосы, и накрасила губы красной помадой.

Девять вечера стук в дверь. Я спешу открывать. За дверью стоит Герман в белой майке и джинсах.

– Ты такая красивая, – сказал он и прошел внутрь.

– Спасибо, проходи на веранду, – сказала я и поплелась за ним.

На веранде я накрыла на стол, морепродукты, которые заказала из ресторана и шампанское.

– Ты даже стол накрыла. Приятно, – сказал Герман и присел.

Мы наложили друг другу еды, и он разлил шампанское по бокалам. Я вампир и не могу, есть человеческую еду, но спиртное для вампиров приемлемо, оно наоборот заглушает голод.

Мы начали непринужденную беседу, про погоду, про Мальдивы, как тут красиво. Он, то не за разговорами пришел.

– А расскажи на счет той Моники. Мне очень хочется узнать ее историю, – попросила я и стала дальше притворяться, что ем.

– Зачем тебе грустить, давай лучше повеселимся, – сказал он и накрыл мою руку своей.

– А все-таки расскажи. Хотя бы вкратце.

– Ладно, раз ты так просишь, – сказал он. – Она была моей девушкой, очень долго, нам было хорошо вместе, но она мне потихоньку надоела. И я нашел себе помимо нее еще развлечение, Габриэллу. У нее более красивые формы, пышнее грудь.

Он, не стесняясь, расписывал мне все ее прелести.

– Потом ее сбила машина и она умерла. Это было ужасно, – сказал он наигранно, как и всегда.

Он наверняка думает, что и я как он, вешаюсь на кого попало. Но скоро он поймет обратное.

Я встала и подошла к шезлонгу. Присела и стала ждать. Представление начинается. Я его очень хорошо знаю.

Я услышала шаги. Скрипнул шезлонг и он присел сзади меня и положил руки мне на талию.

Рука его медленно опустилась на бедра и сжала их. Его губы стали ласкать мою шею, и снимать бретельки платья.

– Может, пойдем внутрь. Там есть кровать, – предложил он, а я молчала.

Он развернул меня к себе и впился мне в губы. Его язык проник в мой рот и требовал ответа. Я дала ему ответ и зарылась руками в его волосы. Потом сняла его футболку, не забыв, незаметно поцеловать несколько раз вещь, и прошлась кубиками по его мышцам. Он лег на шезлонг, а я села на него. Герман целовал мою грудь, оставляя слюнявые и противные для меня следы. Он расстегнул мне платье и прошелся рукой по позвоночнику. Странно, но мурашек не было. Его губы опять нашли мои и впились в них жадно. Я прикусила его губы и облизнула, он застонал и в этот момент, я отстранилась, когда он открыл глаза, я повернула руку, чтобы кольцо было в его поле зрения. Он остолбенел, волна воспоминаний пробежалась по его лицу.

Я встала и, застегнув платье и поправив волосы, села на стул и взяла бокал шампанского.

– Это что такое? – спросил все еще лежащий на шезлонге Герман.

– Это? Да так кольцо, – сказала я и, сняв его, швырнула ему в лицо.

Он его схватил и стал вертеть перед глазами.

– Я точь в точь подарил Монике, – сказал он и снова взглянул на меня.

– Переверни, посмотри гравировку.

Когда он подарил мне подарок, он сделал гравировку на кольце, где было написано «Люблю тебя, солнце».

Как только он перевернул кольцо, у него затряслись руки. Он встал, быстро наделся и громко положил кольцо на стеклянный стол.

– Ты его украла? Такое кольцо было только у Моники. Я ей подарил его на день рождения, – говорил растеряно он.

А я улыбалась самой отвратительной улыбкой, на которую была способна.

– Тогда, ты еще принес букет из ста и одной розы, где были все розы красные, а одно черная, – напомнила я.

У него округлились глаза, и он отступил на два шага назад.

– Откуда ты все это знаешь?

– Я Моника. Та самая Моника, которую ты предал полгода назад, – сказала я.

– Этого не может быть! – вскрикнул он. – Я не верю! Ты самозванка, ты же даже не похожа на нее.

– Внешне нет, но это мое другое тело. Я переродилась в вампира, – сказала я и показала клыки. Он вздрогнул. – Когда меня сбила машина, я умерла, но смогла возродиться, только уже в другом теле. И я все прекрасно увидела, как ты с Габриэллой крутил у меня за спиной все эти годы. Как обманывал меня, как вы были рады моей смерти. Вы просто скоты. Ненавижу вас всех! – заорала я и дала ему пощечину.

Он отступил к стене и затрясся.

– Если все еще не веришь, то я могу тебе сказать то, что не знает никто, кроме нас с тобой. Я была беременна в восемнадцать, но через два месяца у меня случился выкидыш. Даже родители об этом не знают. Только ты и я, – сказала я.

– Нет, не может быть. Такого просто не может быть! – заорал Герман и зарылся руками в волосы.

– Я знаю, что ты расскажешь все, что я тебе тут наговорила. Но тебе никто не поверит, посчитают за сумасшедшего. И ты до конца жизни будешь мучиться с мыслью, что я где-то рядом, и что ты натворил, – сказала я и, взяв кольцо со стола, выкинула его в океан. Его там никто не найдет. Никогда. – Доказательств, что я Моника, нет, – добивала его я. – Так что, ты обречен.

Он медленно встал и еще раз, посмотрев на меня, вышел из этой виллы.

Наутро я встала в странном настроении. Вроде и хорошее, что я отомстила Герману за все, а вроде и плохое, так как вспомнила про ребенка. Быстро помотав головой, прогнала эти ужасные воспоминания боли и страданий.

Быстро собрала вещи и выехала в аэропорт. Сегодня я лечу назад в Бостон. В самом начале, когда я сюда приехала, я не знала, куда мне потом возвращаться, но ответ пришел сам собой.

Я еду к своей лучшей подруге Миранде. Я все исправлю, чего бы мне это не стоило.

В аэропорте я ждала посадки. Вдруг, услышала знакомый голос, повернулась и встретилась глазами с Габриэллой. Она стояла вся в слезах.

– Это все ты! Ты его любовница! Ты его свела с ума! Он стал ненормальным!– заорала на весь аэропорт Габриэлла.

Я указала ей на место рядом с собой. Она присела и я начала:

– Во-первых, я не его любовница, он сам ко мне стал приставать еще на пляже. Во-вторых, я с ним не спала, но он этого жаждал, когда пришел ко мне на виллу. В третьих мне на вас все равно. Что-то еще? – спросила мило я.

– Он вчера пришел с поцелуями на майке, они твои! Он рассказал мне все, что ты Моника. Естественно, я в это не поверила. Он был сто процентов под чем то, так как такое невозможно. Я его бросила, и позвонила его отцу, чтобы он обследовал своего сына. Так как он видимо свихнулся, несет какой-то бред про тебя.

Мой план сработал! Есть!

– Ты во всем виновата! Ты! Я хотела быть с ним! А ты его свела с ума, и он мне изменил, так как целовался с тобой! – орала все еще она.

– Габриэлла, ты просто дура! – сказала я и пошла на посадку. Мой план сработал, моя работа выполнена, я свободна.

Пока я была в самолете, размышляла о прошлом. Воспоминания о том дне, изменили мою жизнь. Навсегда.

Год назад

Я сидела у себя в комнате и уплетала шоколадный торт. Он был настолько вкусный, что я не могла остановиться, пока не съем его до конца. Вдруг телефон зазвонил внизу, я побежала, так как знала, что это звонит сестра. Она только прилетела в Нью-Йорк. Она там со своей подругой, они поехали туда за шмотками, так как там неделя распродажи.

Родителей дома не было, они уехали в командировку по работе.

Спустившись вниз, я схватила телефон.

– Привет, Джессика. Как ты? – спросила радостно я.

– Привет, Моника. Все хорошо. Накупили, много одежды. Приеду все тебе покажу, – сказала сестра.

– Хорошо, когда ты приедешь?

– Через два дня.

– Родители тоже. Вы в один день приедете. Как здорово!

– Это да. Ладно, меня подруга зовет. Пока! – попрощалась сестра и отключила телефон.

Я положила телефон на стол, и хотела подняться наверх и продолжить свое чаепитие. Как вдруг мне резко стало больно. Как будто полоснули ножом по животу. Такая была боль. У меня резко закружилась голова, в глазах потемнело, живот скрутило, и я упала.

Я понимала, что пока я в сознании, я должна вызвать скорую помощь. Сделав это, я почти отключилась, как в дом зашел Герман. Он должен был прийти сегодня.

– Что с тобой, Моника? – спросил он взволнованно и подскочил ко мне.

– Я вызвала скорую помощь, она скоро приедет. Мне плохо и больно, – сказала я и указала на живот.

– Я надеюсь, малыш в порядке? – спросил он скорее у самого себя.

– Надеюсь, – сказала я и отключилась.

Открыв глаза, у меня закружилась голова и помутнела перед глазами. Через тридцать секунд, зрение и сознание воспроизвело ясность. Я находилась в больнице, это можно было понять по больничной койке и аппаратам, которые были подключены ко мне. На кресле сидел Герман, и мирно спал.

– Герман, – прошептала я.

Он резко проснулся и подскочил ко мне.

– Ты как? – спросил он и дотронулся до моего лица.

– Вроде нормально.

И тут меня осенило.

– Где ребенок?! – вскрикнула я, так как только сейчас вспомнила, из-за чего я здесь оказалась.

Герман замешкался, но все же сказал:

– Его больше нет, у тебя случился выкидыш. Мне очень жаль, – сказал он и обнял меня.

А я лишь стала задыхаться беззвучными слезами, хотела рвать и метать. Я потеряла ребенка, частичка меня умерла. Как и я вместе с ней.

Наши дни

Бостон вечером красив, как никогда. Фонари сверкали в свете луны. Я шла по дорожке к дому Миранды. Меня пробирала дрожь от волнения. Я хотела ее увидеть и все рассказать. Я хотела все исправить.

Я подошла к двери двухэтажного дома, который был сделан из белого кирпича, и постучалась. Мне открыли после второго стука. Мама Миранды стояла как камень. Каменное лицо.

– Здравствуйте, я подруга Миранды из Университета. Можете ее, пожалуйста, позвать? – попросила я.

Из глаз женщины потекли слезы.

– Миранды больше нет. Она умерла неделю назад. Ее столкнули с крыши. А теперь, убирайся! – крикнула женщина и закрыла дверь перед моим носом.

Я стояла минут пять, не двигаясь. Я не могла осознать, что она мне сказала. Моей подруги больше нет. В голове проносится одна фраза, сказанная ее мамой «она умерла, она умерла».

Я отбросила рюкзак со всей дури в конец улицы. Заорала во все горло, что сорвала голос. Из глаз брызнули предательские слезы. Я осела на землю, а скорее легла и свернулась калачиком и горько зарыдала с новой силой. Перед глазами мелькали воспоминания, где мы с Мирандой едим мороженое и гуляем по озеру. Тут мы сидим у меня дома и смотрим Титаник, рыдая вместе. Тут мы делимся секретами на ночевке. А тут мы дарим друг другу подарки.

Я прижала браслет к сердцу. Ты навсегда в моем сердце Миранда. Ты не моя лучшая подруга, ты моя сестра.

Ночь светилась звездами, а мне было не до мерцающих огоньков в небе.

Я сидела около озера и думала о своей жизни. Какая жизнь бывает никчемная, иногда все летит к чертям! Как у меня сейчас. Я осталась не то, что одна, я осталась без частички души. Без нее. Она была для меня как сестра. Я понимаю, что вы сейчас про себя говорите, что она возродиться и вы встретитесь. Но это не так. Она может выбрать судьбу человека и забыть меня. Что она, наверное, и сделает. Зачем ей помнить меня? Зачем помнить о страданиях прошлой жизни? Если можно зажить новой жизнью. Она сейчас может быть младенцем, а может быть девушкой или парнем, или женщиной тридцати пяти лет. Кем угодно. Я этого никогда уже не узнаю.

– Миранда, ты лучшая. Спасибо тебе за все, – сказала я и громко зарыдала.

Глава 13. Семья

Ничего не соображая, я дошла до своего дома. Я была в состоянии, как будто после наркоза, ничего не видела перед собой и ничего не соображала. Видимо ноги сами меня сюда привели.

Дом стоял в темноте улицы, где не горели фонари. В доме горел единственный свет, это в комнате сестры. Она мне сейчас была нужна как никогда раньше.

Я постучалась в дверь. Тишина. После еще одного стука, услышав приглушенные шаги, дверь открылась. Передо мной стояла сестра в пижаме с тортиками и смотрела на меня. Я, всхлипнув, бросилась ей на шею. Она меня крепко обняла и впустила в дом. Без слов принесла мне переодеться.

Когда я была уже в чистой одежде, я села на кровать и укуталась с сестрой в одеяло.

– Родителей дома нет! Рассказывай! – приказала она.

Узнаю тон старшей сестры.

Я тяжело вздохнула и начала:

– Чтобы тебе было понятно, расскажу все с самого начала.

Джессика кивнула и стала слушать меня очень внимательно.

Я ей все рассказала. И про Миранду, и про Германа, и про клан, и про Джастина. Про все. Она должна была это знать.

После рассказа, я еще больше зарыдала. Все мои накопленные слезы вылились наружу. Все негативные эмоции дали выход. У меня внутри разрывалась душа и сердце. У сестры после моего рассказа видимо тоже.

– Мне очень жаль Миранду. Она была хорошим человеком и другом. Я знаю, какими вы были замечательными подругами. Видимо, это судьба вас так развела. Подожди, а может она переродится в человека и оставит память? – сказала Джессика.

Я высвободилась из ее объятий и присела на край кровати.

– Не думаю. Она наверняка уже стерла память обо мне, да вообще обо всем. Я в этом уверена. Зачем ей помнить дружбу с той, которая натворила много делов.

– Не выгораживай, ее! Она тоже очень много дел натворила. И сделала тебе больно.

– Согласна, мы много чего плохого натворили. Но мы простили друг друга. А потом она решила, что она будет для меня обузой, так как она не из моего мира вампиров. Но это совершенно не так. Она для меня как сестра, Миранда никогда не была и не будет для меня обузой.

Я резко встала и подошла к окну, оттуда открывался вид на наш двор с бассейном и на лес, который находился за забором. Он был густой, темный и печальный, прямо описание моего состояния сейчас.

– Ты же сама знаешь, люди умирают рано или поздно. С этим ничего не поделаешь. Просто кто-то раньше уходит из жизни, а кто-то позже. У всех по-разному написана их история. У всех разный путь, – уверяла меня сестра.

– Я знаю, но она могла еще пожить. Она была так молода.

– И ты тоже, но никто от этого не застрахован. Смирись, что ее больше нет с нами. Просто знай, что она всегда будет жить в твоем сердце, в твоей душе, в твоих воспоминаниях.

Я зажмурила глаза, а потом распахнула.

– А на счет Германа даже не думай. Он уже получил по заслугам, – сказала сестра и усмехнулась.

Я резко повернулась и уставилась на нее:

– Что ты имеешь в виду?

– Он недавно всем рассказал про то, что ты переродилась в другую девушку. Ему естественно никто не поверил, и его опозорили на весь город. Все думают теперь, что он ненормальный. А партнеры его отца, узнав эту сплетню, вовсе перестали сотрудничать с ним.

Я рассмеялась:

– Единственная хорошая новость за весь день.

Джессика кивнула в знак согласия и продолжила:

– На счет Джастина вообще не парься. Он еще поплатится, за то, как обошелся с тобой.

Молчание.

– Джессика, мне иногда кажется, что я его и не любила, – вдруг выдала я.

Она села поудобнее в кровати и уставилась на меня, а я тем временем присела на мягкий ковер около кровати.

– Я вспоминаю о нем, и мне ничего сердце ни греет, ни воспоминания, ни те чувства, которые были в начале. Их просто нет. Как будто никогда и не было, – я немного помолчала, но все же продолжила: – Получается, никогда и не было этой любви. Любовь, что это вообще? Джессика, после стольких страданий и предательств от парней, я уже не понимаю, значение этого слова.

Джессика слезла с кровати и присела рядом со мной на пол и обняла меня одной рукой.

– Моника, все девочки задаются этим вопросом. Что такое любовь? Я не могла ответить на этот вопрос до встречи с Джордоном. Я не знала этого слова, пока он мне не показал, что это значит.

Джордан это ее парень, с которым они познакомились год назад на выставке картин. Голубоглазый брюнет, высокий рост, выделенные скулы, футболист.

– Я, когда его вижу, мое сердце замирает, и бросается в скок. Когда мне одновременно жарко и холодно. А бывает, что мне спокойно и тепло рядом с ним. То есть я хочу тебе сказать, что любовь – это не дрожь в коленках, не нервный срыв, не потеря сознания при виде него. Любовь – это, когда с человеком тебе спокойно, тепло, умиротворенно. Это когда тебе он почти как родной. Это значит, что ты нашла родственную душу. Ты с ним хоть в огонь и воду, ты с ним можешь и серьезно поговорить, и он тебя выслушает, не будет что-то заставлять делать, будет заботиться о тебе. Тебе должно быть с ним комфортно и интересно жить.

– А почему тогда все говорят, что дрожь в коленках, перехватывание дыхания, температура становится выше, и ты краснеешь. Это разве не правда?

– Это может быть правдой, но это просто гормоны. Спокойствие, забота, ревность, тепло – это и есть любовь. Я это поняла, только через много-много лет.

Я сидела и не знала, что ответить.

– Настоящая любовь проходит? – спросила я, сама не зная зачем. – То есть, может пройти эта любовь, которую ты мне сейчас описала.

Она нежно улыбнулась и, взяв в свои руки мои, повернула меня к себе лицом.

– Нет, она никуда не пропадает. Просто она может спрятаться глубоко в сердце и сознании. Если человек хочет ее забыть. Но такое не забывается. Любить по-настоящему и быть любимой – это настоящий дар с небес. Уж поверь мне.

– Я тебе верю, всегда верила. Меня расстраивает, что я такую любовь еще не встретила, – сказала я и горько вздохнула.

– Ты бессмертна. Ты еще много кого встретишь на своем пути, – она помедлила. – Мне кажется, с кланом ты должна разобраться.

– Что?! – воскликнула я. – Зачем? Я им не нужна и они мне тоже.

– Они тебе нужны и ты им тоже. Могу поспорить на сотню баксов, что Адриан их всех подкупил или чем-то запугал, а может это все вообще монтаж.

– Даже если ты и права. Почему тогда они ко мне не вернулись?

– Этот ответ ты найдешь, только там, – сказала она и указала на улицу.

– Ты считаешь, что нужно и правда, пойти?

– Да, если вдруг они и правда, тебя все выгнали, то уйдешь с высоко поднятой головой. А если их принудили, вернешь клан себе, ты его создавала. Адриан не считается, так как ты все придумала.

– Да, правильно. Я пойду туда, – сказала решительно я и подошла к окну. – Спасибо тебе за все, Джессика.

Она улыбнулась и обняла меня.

– Удачи, – сказала она и открыла мне окно.

Я спрыгнула вниз и понеслась вглубь леса.

Через час, я была на своем складе.

Медленно, открыв дверь, я вошла. Тишина. Никого.

Ничего не изменилось с того самого последнего моего пребывания здесь. Мебель и еда была на месте. Только лежала записка на столе, которую я заметила не сразу. Я развернула ее и у меня глаза на лоб полезли.

«Приветик, Моника.

Твоя выходка меня поразила. Но я тебе ее прощаю. У тебя будет еще много времени искупить свою вину передо мной. Но сначала расплата, за то, что ты мне тогда наговорила и за твою пощечину. Обернись!»

Джастин.

Я уже чувствую запах оборотня. Медленно поворачиваюсь, и вижу его. Джастина.

– Ты что меня ждал здесь столько времени? Сторожил склад? Я даже не представляю, как ты прорабатывал план, чтобы я не учуяла запах оборотня, пока подходила сюда, – сказала я и смяла записку.

– Ты пришла. Я тебя очень ждал, – сказал он, проигнорировав мои прошлые слова. Его глаза поменяли цвет с зеленого на желтый. – Я требую расплаты.

– За что? Что я тебе сделала? Правильно ничего, – сказала я.

– Ты оскорбила меня, ты меня ударила, ты порвала со мной, – перечислял он, загибая пальцы.

– Ты это заслужил. А если ты думаешь, что после того, что ты сделал, я буду с тобой. Ты глубоко заблуждаешься.

– Ты еще как будешь со мной. Но сначала ты извинишься передо мной, – сказал он и стал медленно подходить.

– Я извиняться не собираюсь, а если ты хоть ко мне прикоснешься, от тебя живого места не останется, – посылала угрозы я.

– А ты попробуй!

Я супер скоростью промчалась к нему и хотела перевернуть его через себя, как он отшвырнул меня, как какой-то мусор к стене.

Медленно встав, я гневно на него посмотрела.

– Как ты это объяснишь? Я самая сильная на планете. Я просила эту суперсилу, когда перерождалась. Ты не можешь быть сильнее меня.

– Ты правильно подметила, но ты самый сильный вампир. Ты не уточняла, что хочешь быть самой сильной на планете среди всех. Нужно быть аккуратнее, когда загадываешь желание, – сказал он и ленивой походкой направился ко мне. – Я сходил к одной ведьме, и она меня сделала самым сильным оборотнем на земле. А как ты знаешь оборотни сильнее вампиров.

– Это не правда! – крикнула я.

– Ты это уже проверила. Так что теперь ты моя марионетка.

– Стоп, что ты пообещал той ведьме? Просто так дела не делаются.

– А ты смышленая. Она самая сильная на планете ведьма, поэтому она способна на такие вещи. У нее столько энергии, что ей не куда ее растрачивать, да и мужчины у нее давно не было. Поэтому я предложил ей взамен себя. Я с ней сплю, а она мне дает силу, о которой можно только мечтать.

Я стояла с приоткрытым ртом.

– Ты что сделал? Ты предложил ей себя? – я ужаснулась.

– Да, каждый день, теперь к ней заглядываю. И буду до конца жизни.

Я стала пятиться от него к выходу склада.

– И после такого, ты думаешь, что я буду с тобой. Даже и не мечтай! Ты отвратителен! Да ты больной на всю голову! – вскрикнула я и выбежала на улицу. Но далеко я не убежала, меня схватили за руку и втащили назад. Я хотела сломать ему руку, но он вывернул мою и отшвырнул к стене. Быстро встав, я стала в стойку.

– Ты хочешь драться? – спросил он и усмехнулся. – Я девушек не бью.

– Так я тебе и поверила. Сейчас я начинаю понимать, что в виде парня Адриан был лучше тебя. Он бы со мной так не поступил. Он бы никогда на меня руку не поднял.

Я его только зря спровоцировала.

Он понесся на меня, но я промчалась за секунду к противоположной стене. Он поднял диван и швырнул в меня. Я отскочила и побежала на кухню. Он подбежал, и я нанесла ему удар, он даже глазом не повел и ударил меня по лицу. Я собрала все свои силы и отшвырнула его от себя. Он упал, но быстро поднялся. Я взяла нож и побежала к месту, где стоял раньше диван.

Оборотни смертны, больше чем вампиры. Тем более нож был серебренным, а не из металла.

– Еще шаг и я тебя прикончу, – угрожала я.

– Ты не осмелишься, – сказал он и ухмыльнулся.

– А ты попробуй, и узнаем! – крикнула я.