Kitobni o'qish: «Ловцы видений»
Книга посвящается Ширли Луизе Висе
НЕГАСИМЫЙ СВЕТ
В СКРЫТОЙ ОТ МИРА ДОЛИНЕ
НАРОД НЕГАСИМОГО СВЕТА
СУМЕЛ ПЕРЕЖИТЬ КАТАСТРОФУ.
СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ ЛЕТ НАРОД
ЖИЛ БЕЗ ГОРЯ И ЗАБОТ,
ПРЕДОСТАВЛЕН САМ СЕБЕ.
В ИЗОЛЯЦИИ ОТ ВСЕХ,
ЛЮДИ ВЕРИЛИ В УСПЕХ.
ВЕДЬ НАДЕЯТЬСЯ – НЕ ГРЕХ.
НО ПРИШЛА И К НИМ БЕДА –
ЧАСА МНОГО ИНОГДА,
ЧТОБ ИСЧЕЗНУТЬ НАВСЕГДА.
КНИГА НАРОДА НЕГАСИМОГО СВЕТА
Снежный сверчок прыгал по обрушившейся каменной стене между двумя тлевшими зданиями. Он остановился, повел усиками, потом соскочил на впечатанный в снег след. Сверчок перескакивал с одного следа на другой, двигаясь мимо запорошенных валунов, пока не остановился у куста ежевики. Там он устроился под колючками на небольшом сугробе, покрытом красновато-бурыми пятнами.
Белый сверчок долго сверчал на одной ноте свою ворожащую песню. Через некоторое время сугроб будто вздрогнул, и под снегом стало возможно разглядеть пару раскрытых глаз. Это были глаза мальчика по имени Роун.
Затаив дыхание, Роун к чему-то прислушивался. Где-то вдали зловеще каркали вороны. Мальчик совершенно окоченел. Он решил сесть, и тут вдруг что-то как хрустнет! Он затаил дыхание, испугавшись, что его заметят.
Перед ним возникает искаженное мукой лицо отца.
«Скорее, Роун, скорее, шевелись, сынок, давай, быстрее!»
Чьи-то руки тянут его вверх с такой силой, что рвется одежда. Его сестра Стоув вся дрожит, прижимая к телу соломенную куклу. Мама целует его, что-то говорит им с сестрой, а потом выталкивает Роуна и Стоув в распахнутое окно.
«Бегите отсюда! Схоронитесь в синих кустах! Бегите! Скорее убегайте!»
Снова что-то хрустнуло и задело Роуна по ноге. Это подтаявший снег упал с куста ежевики. Вокруг царило безмолвие, и мальчик решил медленно встать на ноги, так чтобы никто его не заметил в зарослях кустарника. Голова Роуна раскалывалась от боли, удары сердца гулко отдавались в висках, в волосах запеклась кровавая корка. С тихим стоном он отковырнул кусочек и взглянул на струп запекшейся крови.
С другой стороны холма к небу вздымался дым. От селения, которое они называли Негасимый Свет, не доносилось ни звука. Не было слышно ни голосов, ни криков. Ему отчаянно хотелось взглянуть на селение, хотя он до смерти этого боялся. Роун сделал несколько глубоких вдохов, чтоб унять стук сердца, которое, казалось, вот-вот выскочит из груди. Аккуратно отцепив от одежды ежевичные шипы, он пополз по снегу к вершине холма. Вдруг мальчик что-то заметил на снегу. Прижимаясь к земле, он медленно полз среди жестких высохших бурых стеблей травы. На снегу лежала любимая кукла Стоув, как шалью окутанная пурпурной тканью, которую сестра выкрасила в этот цвет сама. Копыто коня вбило куклу в смерзшуюся грязь. Дрожащей рукой мальчик поднял с земли дорогую его сердцу игрушку.
Крики. Взрывы. Озверевшие налетчики, лица их скрыты масками, повсюду носятся на конях, размахивают факелами, все крушат и сжигают на своем пути. Со стороны деревни доносится жуткий, леденящий душу рокот, как будто сотни голосов звучат в унисон.
Задыхаясь, спотыкаясь, скользя по обледеневшей земле, Роун и Стоув сломя голову несутся к спасительным синим кустам ежевики, холодные стебли замерзшей травы стегают их по ногам. Раздается душераздирающий вопль. Стоув впивается ногтями в ладонь Роуна, жуткая красная маска склоняется над ними, и сильная рука отрывает девочку от земли. Всадник в маске бьет Роуна по окровавленной руке… Стоув изо всех сил тянется к брату, но всадник взмахивает костяной булавой и с силой обрушивает ее вниз.
Волнуясь от нахлынувших чувств, Роун дрожащей рукой положил сломанную куклу в карман. Он уже близко подполз к разрушенной крепостной стене Негасимого Света. За ней виднелись разбитые и опустошенные остовы глинобитных домов с деревянными перекрытиями, над которыми вился дымок. Всадников нигде не было видно. Над деревней нависла зловещая тишина.
Охваченный тяжелым предчувствием, он подползал все ближе к деревне, потом вскочил, подбежал к сорванным с петель воротам и спрятался в руинах. Немного успокоившись и уняв дрожь во всем теле, Роун приподнялся, чтобы лучше разглядеть родное селение, и тут рядом с ним мелькнула чья-то черная тень. Он в страхе пригнулся, ожидая смертельного удара. Но его не последовало. Какое-то время мальчик выжидал, потом снова выглянул из укрытия. За воротами носились в воздухе стаи ворон, вороны сидели на развалинах жилищ, повсюду валялись черепки битой посуды, обгорелые плетеные корзины.
«Как же они нас нашли?» – мелькнуло у него в голове.
* * *
Роун сморщился от едкого запаха, бившего в нос, который доносился от Дома Общины. Там догорала панель солнечных батарей. На создание одной такой батареи уходили годы. А теперь от них ничего не осталось…
Тлели руины домов, повсюду царило зловещее безмолвие. На посыпанных гравием дорожках виднелись следы людей, которых куда-то волокли. Мимо Храма, через Форум к Огненной Дыре. Скрепя сердце, Роун прошел еще несколько шагов. Непомерная тяжесть лежала на душе. Его отец каждый год произносил согражданам речь с того места, где теперь стоял мальчик.
«Мы не должны ничего забывать. Огненные Дыры, подобные этой, возникли тогда, когда началось Безумие. Земля, ослабленная Мерзостью, обезобразившей ее лик, изрыгнула свое нутро, стремясь залечиться… Многие из нас тогда погибли. Когда выжженная земля охладилась, пришли Отцы-основатели. Многие Дыры были зарыты, но эта осталась нетронутой, ее кипящие воды никто не остудил. Вокруг этой Дыры Отцы-основатели и построили селение, в центре которого стоит наше главное святилище. И мы никогда не забудем, кем были раньше. Раз в год – в День Поминовения – эти каменные ворота распахиваются, и мы проводим этот день в посте и молитвах, вспоминая о том, почему разошлись наши пути. Это место – самое святое в Негасимом Свете».
Самое святое место в Негасимом Свете… Оказалось, что наша память не имела значения. Они все равно нашли нас.
Омерзительно воняло. Ветер вихрил клочья одежды – женскую блузку, рваные мужские шорты. Заметив изношенный кожаный залатанный башмак, мальчик чуть не упал – этот ботинок постоянно чинил его отец. Он, должно быть, где-то тут, совсем рядом… Роун до рези в глазах всматривался в разбросанные камни. Над Огненной Дырой летали вороны. Мальчик перелез через каменную ограду, окружавшую святилище.
Первое, что бросилось ему в глаза, была прядь волос, зацепившихся за край Дыры, и кусок кожи на белом черепе. На поверхности кипящей воды плавали кости. Человеческие кости. Сотни человеческих костей покрывали воду в Дыре, покачивались на кипящих волнах, сталкиваясь друг с другом. Ноги Роуна подкосились, взгляд затуманился – здесь были все, кого он знал и любил… Пошатываясь на неверных ногах, мальчик уходил от проклятой ямы. В горле першило, на глаза наворачивались слезы.
Ноги стали как ватные. Он опустился на колени, уперся лбом в твердую глину, пытаясь произнести слова молитвы, которой учил его отец, молитвы по усопшим, последнего прощания, напутствия при отходе в мир иной. Губы шевелились, но говорить он не мог – слишком много здесь было душ человеческих…
Он долго стоял на коленях, упершись лбом в землю, а вокруг него вился дым пожарища.
* * *
Роун пришел в себя от странного звука, раздавшегося рядом. Он поднял голову и вздохнул полной грудью. У него на плече сидел белый сверчок.
Пора возвращаться домой.
Потрясенный, все еще сжимая в руках отцовский башмак, Роун шел по посыпанной гравием дорожке мимо руин, где еще совсем недавно жили его друзья и родные. Он знал здесь каждый дом – соседи часто приглашали его перекусить, поиграть со сверстниками, просто зайти в гости на огонек. А теперь от всех строений остались лишь остовы.
По какому-то странному стечению обстоятельств целым осталось лишь их жилище. Но входная дверь, которую мама украшала с такой любовью, была разнесена в щепки. Он очень гордился маминым мастерством. Роун с трудом сдерживал свои чувства, осторожно переступив оскверненный порог собственного дома. Внутри все было сокрушено вдребезги – и бабушкины стол со стульями, и покрытые цветной глазурью чашки, и миски брата его дедушки. Папины книжные полки лежали на полу, повсюду валялись книги.
Роун прошел в свою комнату. Она вся была перевернута, вещи раскиданы, поломаны, разорваны, разбиты. Он опустился на корточки и коснулся рукой кровати. Она чудом уцелела – мама делала ее на совесть. Мальчик поставил кровать на место, положил на нее шерстяной матрас, застелил скомканными простынями. Потом лег, подтянул коленки к груди и опустошенно уставился в стену.
Его народ сажал сады, врачуя больную землю, люди заботливо и с любовью относились друг к другу, делили поровну все, что имели. Здесь нечего было грабить, но налетчики все равно к ним нагрянули. После разрушительного набега все было потеряно. Все пропало.
ПЯТНИСТАЯ БУРАЯ КРЫСА С ДЛИННЫМ РОЗОВЫМ ХВОСТОМ СИДИТ НАПРОТИВ РОУНА. ОНИ В КАКОЙ-ТО ДОЛИНЕ, ГДЕ ВМЕСТО ЗЕМЛИ СУХАЯ ЖЕЛТАЯ ГЛИНА, СОЛНЦЕ ПОЧТИ ЗАКАТИЛОСЬ ЗА КРАСНУЮ ЛИНИЮ ГОРИЗОНТА. КРЫСА ПОДНЯЛА ГОЛОВУ.
«ВРЕМЯ ПРИШЛО. УХОДИ ПРЯМО ТЕПЕРЬ. НЕ МЕШКАЙ».
Роун вскочил, мгновенно очнувшись от странного видения. Оно совсем не было похоже на сны, которые он видел раньше. Но мама всегда говорила ему, чтобы к таким явлениям он относился очень серьезно. В этом странном видении ему было сказано, что надо немедленно уходить. Он должен идти прямо сейчас.
Мальчик поднял с пола половицу – под ней у него был тайник. Он вынул из тайника коробочку, в которой лежали оставшиеся от прадедушки пять серебряных монет, каждой из них было больше двухсот лет. Там же лежал в ножнах искусно сделанный кинжал, который папа подарил ему в прошлом месяце в день пятнадцатилетия. Роун привязал его к голени кожаным ремешком. Штанина так прикрыла его, что разглядеть кинжал было невозможно.
Оглядевшись, он заметил мамин рюкзак. Туда сложил простыни, потом стал собирать в дорогу припасы – наполнил фляжку водой, нашел остатки сушеных продуктов, аккуратно положил в боковые карманы рюкзака папин ботинок и куклу сестры. И в этот момент он услышал вдали странный звук.
Поначалу почти неслышный, стрекот становился все громче и громче. Роун подскочил к окну. По дорожке, посыпанной гравием, всего футах в трехстах от него, какой-то мужчина ехал на странном устройстве, которое Роуну доводилось видеть только на картинках. Называлось оно «мотоцикл». Водитель был облачен в свободную черную накидку, ветер отбрасывал назад его длинные волосы, заплетенные в косы. Он направлялся прямо к дому Роуна. Мальчик спрятался под опрокинутой книжной полкой, упиравшейся в стену. Укрывшись там, он почувствовал какое-то шевеление в кармане. Оказалось, там угнездился белый сверчок! Подъехавший на мотоцикле мужчина вошел в дом. Роун затаил дыхание и тихо вынул из ножен кинжал.
– Какой разгром… – тихо проговорил вошедший.
Роун понял, что он перебирает разбросанные по полу книги. Незнакомец протянул руку под опрокинутую полку, ощупывая пол. Когда чужак ухватил разорванную пополам книгу и потянул ее к себе, Роун крепко сжал кинжал в руке.
– Меня зовут Святой. А как твое имя?
Роун замер.
– Здесь случилась жуткая, невообразимая трагедия. Ты как?
Роун выбрался из укрытия и отскочил к двери.
– Эй, эй, тебе не надо… – крикнул Святой и направился к мальчику.
Людей таких огромных размеров Роуну еще видеть не доводилось. Он бешено размахивал перед собой кинжалом, отступая к двери. Убежать к ежевичным кустам и снова там схорониться он уже не мог. Вместо этого мальчик со всех ног бросился к дорожке, по которой всегда бегал с друзьями. Она шла к восточной стене, а оттуда прямиком вела к Мертвому Лесу.
* * *
Мертвый Лес простирался на многие мили, деревья все еще тянулись ввысь, хотя зелеными там были только мох и лишайники. Дедушка рассказывал ему, что деревья умерли еще тогда, когда разбомбили химический завод, стоявший выше по реке. Роун больше всего любил сажать деревца и рассаду растений, помогавших возрождать зараженную землю, и мог проводить за этим занятием долгие часы. Но вернуть Мертвый Лес к жизни не получалось.
За спиной раздался шум двигателя. Времени было в обрез. Роун уже успел добежать до ствола Большого Дупла – огромного дерева высотой под сотню футов, которому было, наверное, лет триста, если не больше. Как и у других деревьев в этом лесу, у него давно сгнила вся сердцевина, изнутри оно было полым. Роун отогнул кусок коры, вырезанный им с друзьями еще несколько лет назад, залез внутрь полого дерева, а потом аккуратно закрыл отверстие, чтобы снаружи ничего не было заметно.
Роун ухватился за первую из опор, которые они с ребятами вырезали в оставшейся под корой древесине, и стал подниматься наверх, к вершине, где все было залито светом. Рядом с каждой опорой было вырезано имя одного из друзей: Макс, Эста, Лем, Рольф, Эйден. Он вспомнил, как вшестером они карабкались к вершине дерева, как вместе смеялись и радовались, что у каждого столько друзей. Больше этого не будет никогда… Добравшись до самого верха, он бросил взгляд на место, отведенное сестре. Там было вырезано большими буквами: Стоув. Она всегда занимала именно это место. Он подался вперед, любовно провел пальцем по контуру буквы С. Где она теперь? Он чувствовал, как горит его рука в том месте, где она за нее ухватилась, чтобы остаться с братом.
Карабкаясь к вершине, Роун весь вспотел. Добравшись до цели, он осторожно высунул голову там, где верхушка дерева была обломана. В небе ярко сияло солнце, он сел на сплетенное из канатов сиденье, которое они все вместе здесь так давно укрепили. Мальчик до рези в глазах осматривался по сторонам. Ищет ли еще его незнакомец или уже уехал? Роун решил здесь отсидеться до темноты и уйти уже под покровом ночи. Но куда ему было идти? Ни разу в жизни он не покидал пределов долины, где стояла их деревня. Он понятия не имел о том, что лежит за ее пределами. Но мальчик твердо знал: оставаться здесь нельзя – дом его навсегда уничтожен.
И тут он увидел преследователя. В сотне футов внизу Святой медленно ехал на мотоцикле между деревьев. Роун понимал, что незнакомец выследил его по отметинам на лишайнике, по примятой траве. Он слишком быстро бежал, чтоб успеть замести следы.
Когда Святой подъехал прямо к Большому Дуплу, Роун убрал голову и прижался спиной к стенке деревянного колодца. Сердце его было готово выскочить из груди! А вдруг чужак найдет скрытый в коре лаз? Взметнувшийся снизу поток воздуха стал ответом на его вопрос.
– Я не причиню тебе зла, – крикнул снизу мужчина, лицо которого скрывала глубокая тень. – Я видел дым. Это твой дом там сгорел?
– Да.
– Я одену тебя и накормлю. После всего пережитого тебе не помешает обзавестись надежным другом.
– Да в порядке я! Оставь меня в покое!
– Нет, не могу, – ответил Святой. – Один ты здесь погибнешь.
Бросив взгляд вниз, Роун увидел, что Святого там уже нет.
И в этот миг дерево качнулось, хоть ветра не было. Потом огромный ствол снова накренился, заскрипел, по всему дереву как будто пробежала дрожь. Мальчик испугался, ухватился за деревянную опору и вдруг понял: дерево раскачивал Святой. Но разве может один человек опрокинуть такое гигантское дерево? Хоть оно давно умерло и корни его сгнили, это было под силу двум или трем очень сильным мужчинам, но никак не одному. Хотя Святого нельзя было назвать обычным мужчиной – он был в два раза больше, чем отец Роуна.
Старые корни треснули, и дерево стало заваливаться набок. Большое Дупло неотвратимо падало, а вместе с ним вниз падал Роун. Он уже не мог удерживаться руками наверху – его тело моталось из стороны в сторону и билось о стенки полого ствола.
У ДРУЗЕЙ
ДРУГ ДАЛ ЕМУ МИР.
ПРОРОК ЕГО ВЗЯЛ.
ОН МИРУ ВЕЩАЛ.
ДЛЯ ТЕХ, КТО ВНИМАЛ,
ОН СТАЛ КАК КУМИР,
И БРАТСТВО ДРУЗЕЙ ОН СОЗДАЛ.
ИСТОРИЯ ДРУГА В ИЗЛОЖЕНИИ ОРИНА
ПУМА СИДИТ ПОСРЕДИ ПОЛЯ, ПОКРЫТОГО НИЗКОРОСЛОЙ ЗЕЛЕНОЙ ТРАВОЙ, ЗА НЕЙ ТЕЧЕТ ИСКРЯЩАЯСЯ РЕКА, ЯРКО СВЕТИТ СОЛНЦЕ, ПРОГРЕВАЯ ТЕПЛЫЙ ВОЗДУХ. ПОБЛИЗОСТИ С ОГРОМНОЙ кошкой РАСПОЛОЖИЛАСЬ ПЯТНИСТАЯ БУРАЯ КРЫСА, ОНИ ПРИСТАЛЬНО СМОТРЯТ ДРУГ НА ДРУГА.
РЯДОМ С НИМИ ПОЯВЛЯЕТСЯ СТАРУШКА С ДВУМЯ РОЖКАМИ НА ГОЛОВЕ, С ТЕЛОМ КОЗЫ.
«КАЖЕТСЯ, ОН ПРОСЫПАЕТСЯ?»
КРЫСА ВЗДРАГИВАЕТ.
«ОН ПРОСНУЛСЯ».
ПУМА ВЫЛИЗЫВАЕТ СЕБЕ ЛАПУ, ПОТОМ СМОТРИТ НА СТАРУШКУ-КОЗОЧКУ
«ЕЩЕ СЛИШКОМ РАНО. ОН НЕ ГОТОВ».
«НИЧЕГО НЕ ПОДЕЛАЕШЬ…»
СТАРУШКА-КОЗОЧКА ВЗДЫХАЕТ.
«МОЖЕМ ЛИ МЫ ЕГО КУДА-НИБУДЬ ПЕРЕПРАВИТЬ?»
«ЗДЕСЬ ДЛЯ НЕГО САМОЕ БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО».
ПУМА СМОТРИТ НА КРЫСУ.
«КАК НАМ ЕГО ЗАЩИТИТЬ?»
«МЫ ВРЯД ЛИ СМОЖЕМ ЭТО СДЕЛАТЬ», – ГОВОРИТ СТАРУШКА-КОЗОЧКА.
КРЫСА ВСТАЕТ.
«У НАС НЕТ ВЫБОРА».
Роун очнулся от резкого запаха благовоний. Он был жив. А когда дерево падало, мальчик был уверен, что погибнет. Снова эта крыса ему привиделась. Какое послание ему хотели передать через это видение? В кармане рубашки зашебуршился снежный сверчок. Все тело Роуна болело, хотя вроде переломов не было и ничего не распухло. Взгляд его слабо различал предметы в помещении, где он находился, – стены в нем были из какой-то черной ткани. Его, должно быть, положили в шатер.
Он попытался приподняться, чтобы лучше оглядеться, и в этот момент, откинув шерстяной полог, в шатер вошел сухопарый юноша.
– Ну наконец-то ты очухался!
Он странно, не мигая, рассматривал Роуна.
– Что ты на меня так уставился?
– Прости, – сказал юноша. – Я не хотел тебя обидеть. Зашел узнать, может ты проголодался?
Роун смутился:
– Где я?
– У друзей.
– Сколько я здесь нахожусь?
– Почти два дня прошло, как тебя сюда привезли. Где-то так. Тебе, должно быть, сильно досталось, – ответил парень. Ростом он не вышел, был зеленоглаз, в кости тонок, выглядел чуть старше Роуна. – Меня здесь зовут Поваренком, я тут всех кормлю. – Поваренок протянул Роуну миску с какой-то темной, на вид жидкой похлебкой. – Это картошка с требухой.
– Какой еще требухой?
– Овечьи потроха. Ты пожуй их, пожуй и выплюни. Все так делают.
Роун чуть не с омерзением уставился на странное варево. В Негасимом Свете жители пили овечье молоко, стригли овец и пряли их шерсть, но самих животных не ели никогда.
– Когда поешь, к тебе зайдет Святой, – сообщил Поваренок.
Святой. Это ведь тот детина, который свалил мертвое дерево. Он, должно быть, его сюда и привез. Роун с отвращением понюхал похлебку, но пахла она заманчиво. А громкое бурчание в животе настойчиво напомнило о том, что у него уже давно не было во рту даже маковой росинки. Он зачерпнул ложку варева, зажмурился и попробовал непривычную еду. Мальчик с трудом проглотил содержимое первой ложки, но вторая прошла уже легче, а после третьей он все быстро доел. Потом вытер губы, тяжело встал и отдернул вязаный полог, прикрывавший вход в шатер.
Помещение, где он оказался, было значительно просторнее, посреди него возвышался высокий шест, поддерживавший своды шатра. Какое-то время глаза привыкали к тусклому свету свечей, потом в противоположной стороне помещения он увидел Святого, сидевшего к нему голой спиной. Такого мощного тела Роуну в жизни видеть не доводилось, казалось, оно состоит только из мышц и сухожилий. Тем не менее сидел Святой в изящной позе лицом к алтарю, скрестив ноги на вязаном коврике, и был погружен в состояние глубокой медитации. Роун, ожидая, рассматривал тускло освещенную статую – главный объект поклонения в этом святилище. Статуя изображала мужчину, вскочившего на спину быку, за ноздри оттянувшего ему голову назад и всадившего в шею животного нож. На хвосте быка сидел ворон, а у ног его расположились змея, скорпион и собака. В тишине при мерцающем свете свечей Роун озадаченно размышлял над загадочным смыслом скульптурных изображений.
Святой склонился к дымившим благовониям, взмахнул руками, направляя дым в свою сторону, и глубоко вдохнул. Роун заметил, что обе руки огромного мужчины от запястий до локтей покрыты елочкой тонких белых шрамов. Святой резко обернулся и упер в Роуна пристальный взгляд глубоко посаженных глаз. Роун не отводил взгляда и гадал, что именно Святой хочет в нем разглядеть. В конце концов Святой отвел глаза, надел рубашку и как ни в чем не бывало произнес:
– Ты уж меня извини, что я доставил тебя сюда в таком виде, но другой возможности не было. Ты не выжил бы там один.
– Я сам должен был принять такое решение.
– Нет, – ответил Святой. – Наша вера такого не позволяет.
– А эта статуя тоже часть вашей веры? – спросил Роун, кивнув в сторону алтаря.
– Она составляет суть нашей религии. Друг убивает быка, сокрушает зло и творит жизнь. Мы, как и он, боремся со злом и питаем жизнь.
– Поэтому ты не мог оставить меня помирать одного?
– Именно так.
– А когда со мной все будет в порядке, ты меня отпустишь?
– Поживи с нами некоторое время, – сказал Святой с легкой улыбкой. – Прими наше гостеприимство и восстанови здоровье. Ты многому можешь научиться у меня и моих последователей.
Святой, конечно, не собирался его обидеть, но Роун почему-то чувствовал к нему недоверие. В голове вертелось слишком много вопросов. Что делал Святой в Скрытой от Мира Долине? Откуда он узнал, где найти Роуна? И почему он так хотел, чтобы Роун здесь остался? Мальчик подозревал, что Святой как-то связан со случившейся в Негасимом Свете ужасной трагедией, и ему очень хотелось во всем разобраться.
– Хорошо, – сказал Роун, – на какое-то время я здесь останусь.
– Тогда ты должен назвать мне свое имя.
– Роун.
– Ты жил в том доме?
– Да, – ответил Роун. – Ты взял оттуда все, что хотел?
– Я захватил с собой несколько книг. Кому они принадлежали?
– Моему отцу.
– Он умел читать?
– Конечно.
– А тебя он читать научил?
– И он, и мама моя.
Святой насупил брови. В его голосе послышалось почтение:
– Твоя мама тоже умела читать?
Роун озадаченно кивнул.
– Получается, в Негасимом Свете читать умели все?
– Да.
– Поразительно, – пробормотал Святой.
– Почему?
– Ты, должно быть, никогда не покидал свое селение и долину, в которой оно располагалось, ведь так?
Роун насторожился и ничего не ответил.
– Если бы тебе довелось странствовать, ты узнал бы, что читать умеют совсем немногие, – сказал Святой. – Люди с опаской относятся к учению.
Это заявление поставило Роуна в тупик, но он не подал вида. В Негасимом Свете почти никогда не говорили о том, что находится за пределами долины, и ему даже в голову не приходило спросить почему. Интересно, что еще от него скрывали?
– Почему же к знаниям относятся с подозрением? – спросил он.
Святой вздохнул:
– Считается, что вся Мерзость пошла от книжной учености.
– А ты так не думаешь?
– Я виню в этом людей. – Святой придвинулся к Роуну поближе и чуть наклонился. – У тебя есть редкий дар, ценность которого возросла еще больше после того, как не стало твоего народа. Поделись им со мной. Научи меня читать, Роун из Негасимого Света.
Роун смекнул, что обладает знанием, нужным Святому. Стоило ли делиться с ним этим знанием? Если Святой хотел научиться читать для каких-то грязных целей, это могло привести к очень тяжелым последствиям. Но Роун вспомнил, что часто повторял ему отец: Чтение нужно так же, как дыхание, потому что слова – как воздух.
– Я раньше никого не учил, – опасливо произнес Роун.
– У меня хватит терпения. Может быть, это займет у нас много времени, но я уверен – ты справишься! Помоги мне в этом деле. И конечно, мы заранее договоримся, как я тебя отблагодарю.
Роун осторожно подбирал слова:
– Ты уже дал мне пищу и кров над головой, – сказал он.
– Я лишь помог человеку в беде, – неспешно проговорил Святой, пристально глядя на Роуна. – Есть, наверное, и другие страждущие. Может статься, ты не единственный из жителей селения, кому удалось уцелеть…
Роун не смог унять дрожь, волной пробежавшую по телу.
Святой вскинул брови:
– Согласен? Так ведь могло случиться? Против своей воли Роун прошептал:
– Могло, наверное.
Лицо Святого озарила улыбка.
– Научи меня читать, и если там остался кто-нибудь живой, мы его найдем.
«Если остался кто-то живой…» От этих слов Роуна снова бросило в дрожь. Его вдруг охватила такая ярость, что он не в силах был ее скрыть.
– Мое предложение тебя разозлило?
– Нет, оно мне кажется… справедливым, – с трудом выговорил Роун.
– Ты, должно быть, подумал о том, что сделали с твоим народом?
Роун лишь кивнул – говорить он был не в состоянии.
– Ты хочешь отомстить.
Роун явственно представил, как он нашел убийц народа Негасимого Света, прятавших лица под масками; представил себе, как бьет их дубинкой, а потом бросает их, вопящих от ужаса, в Огненную Дыру. Он безуспешно старался отогнать от себя эти жуткие мысли. Слишком сильна была его ненависть! Мальчик взглянул на сидевшего перед ним гиганта, и ответ вырвался сам собой:
– Да.
Снежный сверчок встрепенулся в кармане рубашки и суетливо зашебуршился под сердцем.
– В этом я тоже могу тебе помочь, – сказал Святой. – Я научу тебя Пути Друга. Ты узнаешь, что он всегда там и тогда, где и когда нам нужно.
Какое-то время мальчик и мужчина в молчании смотрели друг на друга.
– Ну что, Роун из Негасимого Света, договорились?
– Договорились.
Святой улыбнулся и похлопал Роуна по плечу.
* * *
Лагерь располагался на возвышенности, с которой открывался вид на обширную долину. С высившейся вдали горы текла полноводная река. На выгуле паслись крепкие кони. На взгорке повсюду были раскинуты шатры и еще какие-то палатки. Все они были прикрыты травой и ветками, чтобы скрыть их от постороннего взгляда. Под невысоким навесом у самой скалы семеро мужчин в черных меховых одеяниях с капюшонами на головах в молчании сыпали песчинки разноцветного песка в центр большого плоского камня.
– Это такая форма медитации, – пояснил Святой. – Им нужно четыре времени года, чтобы нарисовать картину, а когда работа будет завершена, они сметут песок с камня и примутся за создание нового образа.
– А что они изображают?
– Долг, который мы исполняем в служении Другу. Внимание Роуна привлекли какие-то резкие звуки.
– Пойдем дальше. Мы занимаемся и другими делами, достойными внимания.
Роун прошел за Святым к плоской площадке у другого склона, где мужчины в просторных одеждах отрабатывали сложные фехтовальные приемы схваток на мечах. Ими руководил крепкий, мускулистый учитель с обритой наголо головой. Их стремительные прыжки и выпады отличались точностью и изяществом. Несмотря на предубеждение против военных игр, Роун наблюдал за тренировкой как завороженный.
– В Негасимом Свете вы тоже так тренировались? – спросил Святой.
– У нас не было мечей, – ответил Роун. – Они были запрещены.
– А как же вы себя защищали?
– Никак.
– Но я же видел там следы ожесточенной битвы!
– Там не было никакой битвы.
– Но ведь когда на твоих соплеменников напали, они должны были защищаться!
– Мы никогда не сражались, – ответил Роун, не отводя взгляда от сверкающих клинков.
Святой жестом подозвал человека, проводившего тренировку. Лысый тренер сказал что-то братьям, потом подошел к ним и поклонился Святому.
– Друзья всем, – приветствовал он их.
– Друг есть истина, – ответил ему Святой и тоже поклонился, но не так низко. – Роун из Негасимого Света, познакомься с братом Волком – нашим мастером клинка. Роун присоединился к нам сегодня, брат. Путь его сюда был нелегким.
– Все трудно лишь настолько, насколько это воспринимает разум, – сказал брат Волк, глядя Роуну прямо в глаза.
– Бойню, которую устроили в моем селении, назвать лишь восприятием я никак не могу, – резко возразил Роун.
– Чем сильнее боль, тем упорнее твоя воля должна стремиться ею овладеть, – ответил брат Волк. – Иначе ты навсегда останешься ее рабом.
– Я не раб.
– Значит, ты поймешь, что подготовка, которую тебе предстоит у нас пройти, будет полезной, – сказал Волк и вернулся к своим ученикам.
Роун оторопел, ему стало трудно дышать. Сколько обязательств он должен взять на себя в этом странном лагере, где оказался по воле рока! Путь назад был отрезан, обстоятельства не оставляли ему надежды на освобождение. Негасимого Света больше не существовало.
Обходя лагерь вместе со Святым, Роун отметил, что он не был обнесен стеной, но по периметру его надежно защищали отвесные скалы и овраги. Высоко на деревьях были установлены деревянные помосты, на которых стояли в дозоре братья. Было видно, как они, в надвинутых на головы капюшонах, внимательно следят за всем, что происходит в раскинувшейся внизу долине. Святой отвел Роуна в сторону от оборонительных сооружений лагеря и стал ему показывать, чем еще занимаются братья. Некоторые из них объезжали лошадей, кузнецы работали по металлу, были среди них и охотники. Всего братьев было семьдесят пять человек, сообщил Святой.
У шатра, раскинутого между деревьями, их приветствовал седобородый мужчина.
– Брат Святой! У меня есть мазь, которая тебе поможет вылечить рану на запястье.
– Спасибо, брат Аспид.
Брат Аспид внимательно вглядывался в лицо Роуна, как будто хотел прочитать его мысли. Но его пристальный взгляд не был угрожающим, скорее наоборот – у этого брата было доброе, открытое лицо.
– Роун из Негасимого Света! Жаль, что я не встретился с тобой раньше – у меня были неотложные дела по медицинской части.
Роун никак не мог понять, почему брат Аспид настолько мягче других. Он очень напоминал ему мужчин Негасимого Света. Вероятно, он был целителем.
В час ужина все собрались в главном шатре и расселись вокруг пяти длинных столов. Поваренок всем раздал миски с тушеным мясом с картошкой, причем братья не обращали на него никакого внимания, как будто он был невидимкой. Роун уже хотел было приступить к трапезе, но в последний момент заметил, что к еде еще никто не притрагивался. Все в молчании стояли у своих мест. В помещение вошел Святой и направился к пустовавшему месту рядом с Роун ом. Он опустил голову и заговорил:
– Рожденный из камня, Первый Друг спустился с небес и дал нам все, что мы имеем.
Семьдесят пять мужчин в один голос хором произнесли:
– Рожденные от человека, мы стремимся к небу.
– Его небесный клинок освободил нас от оков зла, – нараспев проговорил Святой.
– Благословенные его любовью, мы освободим мир.
– Мы – братья. Мы – друзья.
– Мы – друзья.
Святой обвел взглядом собравшихся:
– Перед началом трапезы хочу представить нашего нового адепта – Роуна из Негасимого Света.
На какой-то момент воцарилась тишина, потом за дальним столом кто-то выкрикнул:
– Добро пожаловать, брат!
В знак приветствия все громко захлопали в ладоши и затопали ногами. Мужчина с безумными глазами и длинными светлыми волосами подмигнул Роуну:
– Они будут так хлопать и топать, пока ты не отреагируешь как-нибудь на их приветствие.
Тогда Роун тоже захлопал в ладоши. Аплодисменты друзей понемногу стихли, но чувствовалось, что они всё еще воодушевлены, все широко улыбались Роуну, пожимали ему руку. Потом Святой сел на свое место и начал есть. Его примеру последовали остальные.
