Kitobni o'qish: «Легион. 3 в 1»
ПЕРВЫЙ КОНТАКТ
Глава 1
Яркое солнце, словно играя в прятки, выглядывало и вновь пряталось за проплывающими мимо облаками. Ветер колыхал высокую траву, развевал зелеными флагами листву на деревьях. Еще утром гладкая поверхность озера ближе к обеду покрылась крупной рябью волн. Сине-желтый поплавок ванькой-встанькой болтался на воде, то забираясь на самый гребень волны, то ухая вниз. Максим раз за разом перекидывал крючок, но поплавок всякий раз сносило к берегу. Сегодня о приличной рыбалке уже не могло быть и речи, клева не будет. Пора сматывать удочки.
Было немного жаль, что крупного улова не получилось, но молодой человек был не из тех рыбаков, которые ради большой наживы были готовы закидать все озеро динамитом. Постоял на бережку, насладился тишиной и покоем, отдохнул от шума и суеты города – уже хорошо!
На противоположный берег озера из леса вышли двое мужчин в камуфляжных костюмах. Рыбаки или охотники. Из-за большого расстояния Максим не разглядел, что у них в руках – удочки или ружья. Хотя какая, в принципе, разница? Лишь бы в его сторону не стрельнули, а то водится подобный грешок у некоторых не особо трезвых представителей чисто мужских увлечений.
И как накаркал. Один из незнакомцев махнул в его сторону рукой, а другой поднял «палку». Вспышка, тихий шорох, словно шелест листвы на ветру, – и тонкую, едва ли толще руки взрослого мужчины березку срезало, будто невидимой косой. Молоденькое деревце накренилось и рухнуло в озеро, обдав Максима фонтаном брызг.
Еще даже не успев осознать происходящее, повинуясь рефлексам и инстинкту самосохранения, парень упал на живот, скрывшись в высокой траве. Вновь послышался шипящий звук, и рядом с Максимом ударил голубой луч, взрыхлив дерн и осыпав парня травой и комьями земли.
Незадачливого рыбака охватила паника. То, что стреляют с целью убить, не вызывало сомнений. Уроды, мать их! Нажрутся паленой водки – и с катушек слетают. Валить надо отсюда подобру-поздорову.
Максим бросил тоскливый взгляд на удочку. Вещь не дорогая, купленная в обычном магазине по акции, однако это был подарок любимой девушки. Оставлять было жаль, но над головой вновь прошелестело. Росший чуть в стороне куст сирени обуглился и задымился. Прицельно бьют, гады. Плевать на снасть, жизнь дороже.
Извиваясь ужом, Максим отполз от озера под защиту кустов и деревьев. Парень знал, что метрах в двадцати от берега пролегал неглубокий овраг, вот там и можно схорониться. Укрытие, конечно, аховое, но на первое время сойдет, чтобы немного отдышаться и собраться с мыслями.
А подумать было над чем. Охотники, за которых принял Максим незнакомцев, похоже, таковыми не являлись. Стреляли они в него далеко не пулями или дробью, скорее это было похоже на лазерные лучи бластера. А такого оружия даже в армии нет, разве только где-нибудь в далекой-далекой галактике…
И тут все встало на свои места. Свершилось то, о чем все так много говорили, ждали и возлагали большие надежды, – первый контакт человека с инопланетными существами. Или не первый, но суть не в этом. Пугало другое – агрессивный настрой братьев по разуму. Так добрые гости себя не ведут.
Максим скатился в овраг и притих, тревожно вслушиваясь в звуки. С той стороны озера пришельцам, конечно, так быстро не добраться, но кто знает, сколько их бродит в округе? Опять же, стоит ли мерить чужаков по человеческим меркам? Может, они телепортироваться умеют или по воде ходить. Супермен, помнится, тоже инопланетного происхождения был.
Максим раздраженно мотнул головой. Что за дурные мысли? Начитался фантастики, теперь всякий бред в голову лезет. И вообще, с чего он взял, что это инопланетяне? Может, это военные новое оружие испытывают в полевых условиях, а он просто не в том месте порыбачить решил. Или американцы свою диверсионную группу забросили, которая возьми и потеряйся среди бескрайних просторов России, ибо делать в этих местах ей абсолютно нечего. Из всех стратегических объектов лишь сельский магазин, один на три деревни.
Максим мысленно отругал себя последними словами. Гипотезы будем строить потом. Что делать дальше и как отсюда выбраться, желательно живым и здоровым, – вот о чем в первую очередь думать надо.
Само собой, сперва нужно добраться до мотоцикла. Старенький, но в отличном состоянии отцовский «Иж Планета-5» он оставил в десяти минутах ходьбы отсюда, как раз в конце просеки. Дальше с коляской было просто не проехать. Вроде не расстояние, но пойди его преодолей, если за каждым кустом может прятаться натовский террорист с бластером.
Максим мысленно перекрестился и осторожно выглянул из своего укрытия. Людей на берегу уже не было. Обманчиво мирное озеро тихо плескалось перед глазами. Где-то рядом щебетали птицы. Лепота, пастораль, идиллия. Словно и не звучали только что выстрелы. Хотя они-то как раз и не звучали. И если бы не почерневший куст сирени да высокий пенек, оставшийся от березки, можно было подумать, что все привиделось, богатая игра воображения.
Вдруг накатило запоздалое чувство страха. Стало трудно дышать, сердце забилось в частом и рваном ритме, на лбу выступили крупные капли пота, ноги сделались ватными, а руки мелко задрожали. Только этого сейчас и не хватало. Максим постарался успокоиться, медленно считая до десяти.
Вроде помогло, отпустило. Спустя пару минут молодой человек осторожно выбрался из оврага. Низко пригнувшись и внимательно осматриваясь по сторонам, замирая при каждом подозрительном шорохе, он скорым шагом поспешил к своему транспорту.
Когда до мотоцикла оставалось не больше сотни метров, парень сбавил темп. Впереди вполне могла быть засада. Уж больно приметным был красный «Иж», одиноко стоящий на краю поляны.
На эту стометровку Максим потратил минут десять. Двигался короткими перебежками от куста к кусту, от дерева к дереву, постоянно замирая и оглядываясь. Словно шел по оккупированной врагом территории, а не по знакомым с детства родным местам. Правда, все предосторожности оказались излишними, возле мотоцикла никого не было.
До деревни Максим доехал без приключений, не встретив по дороге ни одного незнакомого человека, как, впрочем, и знакомого. В этих краях вообще с населением было туго. Мало того, что расстояние от одной деревни до другой в лучшем случае составляло пару десятков километров, так еще и брошенных было не перечесть. В лихие и тяжелые девяностые село пришло в упадок. Молодежь в основной своей массе подалась в город. Те же, кто решил остаться, надеясь, что скоро все наладится и наступит светлое будущее, со временем тоже перебрались в более крупные населенные пункты, где хотя бы была работа. До конца за землю держались лишь одни старики, которым некуда было податься, да те, кто решил жить фермерским трудом.
Сам Максим был городским. Жил с отцом, матерью и старшей сестрой в трехкомнатной квартире улучшенной планировки в спальном районе недалеко от центра города. Сюда же всей семьей приезжали в гости к батиным родителям. Гостили неделю-другую и уезжали, оставив Максима на попечение деда с бабкой на все летние каникулы. Максим был не против. Ему, в отличие от сестры, которой деревенская жизнь была не комильфо, здесь всегда нравилось.
Дедушка Матвей часто брал внука с собой на рыбалку, ходили вместе в лес по грибы и ягоды, косили траву для коз и кроликов. Делов хватало, а из всех развлечений была игровая приставка, книги и друг Колька, что также приезжал на лето.
Дед умер пять лет назад, а в позапрошлом году не стало и бабушки. Приезжать в деревню стало не к кому и незачем. Предки хотели дом продать, только оказалось, что никому он здесь не нужен. Полдеревни брошенной стоит, выбирай любой и заселяйся, никто слова против не скажет. Вот тогда Максим и решил оставить дом себе в качестве дачи, чтобы было куда приехать и отдохнуть.
Отдохнул, твою мать!
Отворив ворота, Максим загнал мотоцикл во двор и зашел в дом. Первым делом привел себя в порядок, умылся и переоделся в чистое белье. Вслед за этим достал из серванта бутылку водки, плеснул сто грамм прямо в кружку, из которой с утра пил кофе, и, заранее сморщившись, залпом выпил. По телу волной разлилось тепло и покой. В голове чуть зашумело, а мысли потеряли былую остроту. С непривычки (молодой человек никогда не увлекался алкогольными напитками) потянуло в дремоту и одновременно с этим возникло чувство голода. Зато руки перестали дрожать. Даже появилась некая бравада.
Однако стоило вспомнить инцидент у озера – и к горлу вновь подкатил липкий комок страха. Далеко не каждый день стреляют в обычного менеджера по продаже сантехники. И ладно бы обычные охотники, изрядно принявшие на грудь, так нет… Максим чувствовал: здесь не все так просто. Лазерные винтовки – вот что не давало ему покоя.
В затуманенную винными парами голову пришла простая и гениальная мысль – обезопасить себя. А именно – вооружиться. Парень никогда не считал себя трусом и уж тем более параноиком, но в данной ситуации решил перестраховаться.
Из дорожной сумки на свет божий был извлечен кизлярский клинок «Милитари» в кожаных ножнах и тут же прикреплен к поясу. Теперь – в сарай. Там за копной сена в специально сделанной потайной нише была спрятана дедова вертикалка и почти полный открытый патронташ на двадцать четыре места. Ну не в доме же, который почти круглый год стоит без присмотра, все это хранить? И в город без разрешения на оружие с этим добром не сунешься.
Максим разворошил сено, достал ружье и патронташ. Привычным движением преломил стволы и вогнал два патрона двенадцатого калибра с крупной дробью. Сразу появилось чувство уверенности и защищенности.
– Вот теперь можно и повоевать, – явно бравируя, произнес парень, даже не подозревая, что его слова окажутся пророческими.
С краю деревни послышался злой лай собаки, за ним – еще один, уже с другого конца, и еще. Вскоре голос подали все сельские пустобрехи – и вдруг один за другим стали умолкать, словно кто-то шел и выключал у них звук. Зато их место заняли крики людей, шум и непонятная суета.
Максима охватило тревожное предчувствие надвигающейся беды. Быстро надев на пояс патронташ и прихватив ружье, парень вышел из сарая. Первым желанием было выйти на улицу и узнать, что происходит, но вместо этого молодой человек осторожно выглянул из-за забора.
В поле зрения сразу попали пятеро мужчин в камуфляжных костюмах и с непривычного вида винтовками в руках. Широкие и плоские, с укороченным прикладом и дулом не больше десяти сантиметров, они чем-то напоминали революционный маузер, разросшийся до размеров автомата.
Но и это было не главное. Все пятеро военных имели бледно-серый цвет лица. Весьма странная боевая раскраска. Словно в пепле измазались, став похожими на полевых мышей.
Более подробно разглядеть странных людей Максим не успел. Из проулка, держась за руки, неожиданно выбежали соседские внуки – Настенька, девчушка двенадцати лет, и ее пятилетний братик Арсений. Один из мужчин заметил детей и что-то прокричал командным голосом, направив на них свое оружие. Мальчик испуганно притормозил, Настя же, наоборот, прибавила шаг, так что Арсений за ней уже не поспевал.
Из дома им навстречу выбежала Зоя Геннадьевна.
– Бабушка! – пронесся над деревней детский крик отчаяния. – Они дядю Юру убили.
У Максима сперло дыхание и затряслись руки. Он знал, о ком сказала Настя. Юрий здесь был только один – пасечник, живущий на краю деревни. Безобидный был мужик. За что убивать? Твари! Главное, на этом ведь точно не остановятся.
– Степан, бегом сюда, – испуганно окрикнула своего супруга соседка. – Настенька, быстрее в дом.
Арсений, запнувшись, упал и заревел, больно рассадив коленки о мелкий гравий дороги.
Настя подхватила маленького братика на руки. Пусть тяжело, зато быстрее. Девочка успела сделать лишь пару шагов, как голубой луч пронзил их обоих. Две маленькие жизни оборвались в одну секунду. Никогда уже больше Арсений с Настей не обнимут мать, не прижмутся щекой к ее груди, не взвизгнут от восторга, когда сильные руки отца уверенно подкинут их в воздух, поймают и посадят на плечи.
Спешащая навстречу детям баба Зоя споткнулась, скривила рот в страшном безмолвном крике отчаяния и, не сводя с мертвых внуков полного горя взгляда, обессиленно рухнула на колени. Спустя мгновение меткий выстрел одного из чужаков прервал ее земной путь.
– Убью, сука!
Из калитки с топором в руке выскочил дед Степан и бросился на ближайшего чужака. Выстрелить тот уже не успевал, но среагировал мгновенно. Перехватив занесенный топор, серолицый попытался ударить старика, и это оказалось его роковой ошибкой. Максим пропустил момент, когда в свободной руке Степана Ивановича появился нож, с которым он никогда не расставался. Успел лишь увидеть, как остро отточенный клинок полоснул по так удачно открывшейся шее врага и тот, захлебываясь собственной кровью, упал к ногам пенсионера.
Старик резко повернулся к оставшимся врагам и понял, что не успеет до них дотянуться. Расстояние было слишком велико. Последнее, что оставалось деду Степану, – это, вспомнив былые навыки профессионального военного, метнуть свое холодное оружие, надеясь на удачу.
Топор пролетел мимо, серокожий в последний момент успел уклониться. А вот добрый охотничий нож попал точно в грудь, уронив на землю еще одного противника. И это было последнее, что успел сделать Степан Иванович. В него ударилось сразу два луча, развернув тело пенсионера в сторону Максима.
На мгновение их с дедом Степаном взгляды встретились. Молодого человека обожгло невиданной яростью и болью. И еще в глазах старика почудился немой вопрос – что же ты, здоровый, сильный парень, за забором прячешься, когда тут детей убивают? Максиму судорогой свело скулы, а Степан Иванович рухнул в дорожную пыль рядом с женой и внуками, которых не смог защитить.
Максим вцепился в ружье, не в силах пошевелиться. Было страшно. Было безумно страшно. До дрожи в теле, до стука зубов, до седых волос. Даже наличие оружия уже не успокаивало и не придавало уверенности в своих силах. Что он может – простой продавец унитазов, только-только окончивший институт, – против троих профессионалов?! Он даже в армии не служил, по состоянию здоровья.
На дороге зашевелился и с трудом встал на ноги пехотинец, получивший от деда Степана в грудь ножом. Наверняка под курткой был бронежилет… хотя не похоже. На одежде чужака растеклось бурое кровавое пятно, и сам он постоянно морщился от боли. Подранок, мать его. Подвела рука старого прапорщика, не хватило сил для смертельного броска.
Один из серолицых, по всей видимости командир, что-то коротко прокаркал на незнакомом Максиму языке. Втроем подхватив тело убитого солдата, чужаки зашли в дом Степана Ивановича. Раненый прикрывал товарищей, изучая окрестности цепким взглядом профессионала.
Между тем происходящее в деревне все больше напоминало документальные хроники Второй мировой войны. Нападавших оказалось гораздо больше пяти человек. Люди в форме буквально заполнили небольшую деревушку, врывались в дома, ловили местных жителей по огородам. Только, в отличие от фашистов, не сгоняли их в толпу для массового убийства, а расстреливали прямо на месте, не делая различий между мужчинами, женщинами, стариками и детьми. Полное уничтожение. Истребление как нации, как вида.
Максим лихорадочно пытался придумать, что делать. Понятно, что из деревни нужно срочно выбираться. Пока по счастливой случайности к нему никто не сунулся, но это не могло долго продолжаться. Если уж началась зачистка, то обязательно проверят все дома.
Парень осторожно, стараясь не создавать лишнего шума, отполз от забора. Спрятался за высоким крыльцом и огляделся. На улицу не сунешься, это понятно, уходить надо огородами. С левой стороны участка росла слива, малина и крапива, а с дороги эти заросли частично прикрывал кирпичный гараж, в котором зимой стоял мотоцикл. Лучший вариант для незаметного отхода.
При других обстоятельствах Максим никогда бы не сунулся в эти джунгли, но выбора не было. Дома не спрячешься, найдут. Единственный способ сохранить свою жизнь – бежать как можно быстрее и дальше.
Совсем не вовремя молодой человек вспомнил, что в доме остались деньги, документы и телефон. До слез обидно, не сообразил раньше рассовать все самое необходимое по карманам. Хотя кто же знал, что так все обернется… Первым желанием было рискнуть и забрать вещи, но парень решительно отмел эту идею как нецелесообразную, терять время было нельзя. Главное, ружье и два десятка патронов были при нем, а в данной ситуации это куда необходимей паспорта.
Когда трое захватчиков зашли за калитку, Максим был уже в дальнем углу огорода и аккуратно, чтобы не шуметь, отламывал старые трухлявые доски от забора, проделывая себе лаз. При каждом приглушенном треске, что издавал гнилой штакетник, парень испуганно замирал и оглядывался, не привлек ли внимание чужаков. Но все обошлось, его шум потерялся в общей какофонии звуков, царившей в деревне.
Максим выломал две доски и просунул голову в образовавшуюся дыру. До спасительного леса было метров семьдесят. Вроде недалеко, но сперва нужно было преодолеть уже изрядно заросшее после смерти стариков картофельное поле. Выходить на открытое пространство не хотелось до изжоги. Перспектива стать легкой мишенью для вражеских стрелков не прельщала, хоть ты тресни. Но и дальше отсиживаться в кустах было опасно.
Максим решился. Проверив, надежно ли держится патронташ, и крепко ухватив ружье, парень дал такую стометровку, как никогда в жизни. Уже у самого леса Максим запнулся за кочку, кувырнулся через плечо и благополучно закатился под кусты. Вроде пронесло, никто его не заметил, вслед не кричали и не палили из лазерных винтовок.
На всякий случай парень отполз подальше в лес и там уже встал в полный рост возле старой сосны, чьи колючие широкие ветки свисали до самой земли. Теперь можно слегка выдохнуть. Все самое страшное позади.
Неожиданно за спиной послышался шорох, и в тот же момент Максима крепко схватили за плечи и зажали рот рукой.
Глава 2
Клим стоял на крыльце дома и, недовольно нахмурив брови, смотрел на въезжающий в ворота белый микроавтобус. Принесла нелегкая. Правда, если быть откровенным, давно их не было. С начала лета – в первый раз. Но будь на то воля лесничего, он вообще бы не пускал всю эту шушеру на вверенную ему территорию. В печенках уже сидят все эти мнящие себя пупом земли депутаты, чиновники, прокуроры и бизнесмены. Нашли моду по лесу шляться и зверей стрелять. Друг в друга бы лучше стреляли, твари продажные.
Клим презрительно сплюнул и спустился навстречу гостям.
Первым из машины выбрался непосредственный начальник лесника Лапшин Семён Павлович. Мелкий, толстый, суетливый. Большой ценитель красивой жизни, любитель денег и молоденьких проституток. За лишний кусок с барского стола всегда готовый прогибаться, стелиться и лизать задницу. В чем, собственно говоря, немало преуспел. Еще каких-то три года назад Клим ему бы руки не подал, а теперь приходится считаться. Начальство! Никуда от этого не деться.
– Здорово, – в излюбленной своей манере быстро произнес начальник. – Как обстановка?
– Без происшествий, – хмуро ответил Клим, без удовольствия пожимая руку Семёна Павловича. – Сколько?
– Трое, – боковая дверь микроавтобуса отъехала в сторону, и Лапшин поспешил расплыться фальшивой, слащавой улыбкой. – Знакомьтесь, наш егерь Климов Глеб Сергеевич. Можно просто Клим, он не обижается. Гостей, думаю, представлять не надо, ты их и так каждый день по телевизору видишь. Если он у тебя есть, конечно.
Толстяк, довольно хрюкнув, засмеялся. Высокие гости, видимо, уже успев по дороге принять пару капель на грудь, жизнерадостно поддержали Лапшина.
Клим на это никак не отреагировал. Лесник тяжелым взглядом буравил одного из приехавших на охоту мужчин. Высокий, худощавый, с коротким ежиком тронутых ранней сединой волос. Выправка военного, квадратный волевой подбородок, тонкие поджатые губы. Он чем-то напоминал актера Кравченко, только тот был шире в плечах и ниже ростом.
– Андрей Викторович, подполковник Федеральной службы безопасности, – Лапшин с гордостью представил заинтересовавшего лесника мужчину. – Его ты по ящику не увидишь.
– Но служба его от этого не менее опасна и трудна, – расщедрился на дурацкую реплику заместитель прокурора области Сурков. Он и в интервью часто блистал подобными высказываниями.
– Семён, я не понял, где обещанная поляна? – возмущенно развел в стороны жирные руки депутат Манилов. Клим не помнил, от какой он партии, но живот на деньги налогоплательщиков слуга народа отъел изрядный. Народная молва приписывала ему статус братка из девяностых и, судя по повадкам Манилова, была недалека от истины. – Мы сюда отдыхать приехали или где?
– Отдыхать, Юрий Валентинович, конечно, отдыхать, – засуетился, залебезил Семён Павлович. – Клим, у тебя все готово?
– Готово, – хмуро ответил лесник.
Еще с утра на базу прибыла делегация подручных Лапшина с целой машиной вина и жрачки. Молодые люди убрались в гостевом домике, накрыли стол и уехали, чтобы не отсвечивать. Самому Климу оставалось только затопить баню и изображать из себя радушного хозяина. О непосредственной обязанности егеря, судя по всему, в этот раз говорить не приходилось, сегодняшние гости приехали не на охоту, а попросту побухать вдали от семьи и работы. Ладно хоть без девок, а то и такое бывало.
– Вот видите, Юрий Валентинович, все уже готово, – скороговоркой зачастил Лапшин. – Прошу в дом, отдохнете с дороги – и в баньку, с веничком попаритесь.
Клим презрительно скривил рот: устали сильно – семьдесят километров в автобусе ехать.
– Показывай, лесник, куда идти, – барином распорядился Сурков.
Клим не удостоил его даже взглядом. Немало повидал он на своем веку таких вот индивидуумов с осоловелыми рыбьими глазами. Ничего собой, как правило, они не представляют, но стоит только пригреться на теплом местечке и получить хоть какую-то власть, сразу боярская спесь через края плещет. К элите себя причисляют, родовые гербы рисуют и смотрят на простых людей как на быдло, с высоты птичьего полета, даже не догадываясь, что павлины не летают. А уж если камуфляж наденут и ружье в руки возьмут, так сразу наикрутейших мужиков с большими яйцами из себя корчат.
– Прошу вот сюда. Осторожно, высокий порог, – зная, что суровый егерь прислуживать гостям не будет, начальник сам взял на себя роль гида.
Депутат с прокурором направились к дому.
– Андрей Викторович, вы с нами?
– Чуть позднее, перекурю, – подполковник ФСБ достал из пачки сигарету. – Меня не ждите, садитесь за стол.
– Как знаете, – пожал пухлыми плечами Лапшин. По всей видимости, данный гость в приоритетном порядке стоял не на первом месте. – Клим, помоги Лёне с вещами.
– Без проблем.
Помочь водиле, еще совсем молодому парнишке, с которым у Клима сложились неплохие приятельские отношения, – всегда пожалуйста. Мог даже не говорить.
Леонид уже успел открыть багажник и повесить себе на плечо бенелли двенадцатого калибра и такого же калибра зауэр.
Лесник мысленно присвистнул: богато живут бояре, одна такая игрушка стоит раз в пять дороже его «вепря».
– Глеб Сергеевич, куда? – Лёня был одним из немногих, кто уважительно называл Климова по имени-отчеству.
– Ко мне отнеси, от греха подальше, – подумав, решил Клим. Депутат с прокурором не вызывали особого доверия. Начнут еще под градусом друг перед другом перья петушить, а раз в жизни, как известно, даже незаряженное ружье стреляет. – Поставь в шкаф, что у входа. Вечером, как напьются, по банкам лупить начнут. Зря, что ли, при полной амуниции приехали? Но там уж хоть под моим присмотром.
Леонид согласно кивнул и, прихватив в довесок патронташ к зауэру, пошел к дому.
– Ну здравствуй, Глеб, – к леснику подошел Андрей Викторович. – Рад видеть.
Клим угрюмо посмотрел на протянутую в приветствии руку фээсбэшника.
– Не могу ответить взаимностью. Чего надо?
– Поговорить, – подполковника нисколько не смутило столь нерадостное приветствие.
– Твои дружки в доме. Пойди поговори, а мне работать надо.
Клим отвернулся, дав понять, что разговор исчерпан, и достал из машины такого же «вепря», как у него самого, только с телескопическим прикладом, коллиматорным прицелом и магазином на десять патронов. Поначалу, когда только устраивался работать на базу, Глеб хотел себе взять именно такой «205-СП», быстрый в перезарядке, удобный в чистке, но тяжелый для дальних маршрутов. В итоге остановил свой выбор на «205-04» с деревянным прикладом и длиной ствола четыреста восемьдесят три миллиметра. Да и по деньгам он вышел почти в два раза дешевле, чем тот, который сейчас держал в руках.
– Хорошая вещь. Скорострельность почти как у автомата, даром что помпа. И по надежности своему знаменитому предку мало в чем уступает, – глубоко затянувшись и стряхнув пепел под ноги, провел рекламную акцию Андрей Викторович.
– Знаю, – Клим на беседу со старым знакомым был явно не настроен.
Разговор не клеился. Другой бы на месте подполковника уже давно развернулся и ушел к приятелям пить холодную водочку под нежнейшую буженину, но фээсбэшник не для того тащился в такую даль, чтобы так непродуктивно тратить драгоценное время.
– Глеб, я приехал предложить тебе вернуться на службу.
Клим вздрогнул и на мгновение замер. Давно он ждал этих слов. Верил, что со временем во всем разберутся и настоящие виновные понесут заслуженное наказание, а его самого попросят вновь возглавить один из оперативных отделов Службы внешней разведки. И Клим, ни секунды бы не раздумывая, согласился… если бы это предложение исходило не от его бывшего лучшего друга и боевого товарища.
– Зачем? Меня и здесь неплохо кормят, – Клим протянул подполковнику оружие. – Твое?
Андрей Викторович забрал ружье и привычным движением профессионала закинул его на плечо.
К машине подошел Леонид за второй партией охотничьего снаряжения.
– Парень, погуляй пока, – строго приказал фээсбэшник, даже не сомневаясь, что его приказ будет незамедлительно выполнен.
Однако не на того напал. Лёня вопросительно посмотрел на Клима и, только дождавшись его кивка, отошел к навесу с мангалом.
– Глеб, я понимаю, ты обижен, возможно, даже зол. На меня, на контору, но так было надо, – тон фээсбэшника никак не походил на извиняющийся. Подполковник говорил сурово, жестоко, впечатывая каждое слово. – Потери на войне неизбежны, и ты это знаешь не хуже меня.
– Оправданные потери, – поправил его Клим. – Вы же просто сдали нас боевикам. Отдали самоубийственный приказ.
– Вы давали присягу умереть за интересы Родины, если это будет необходимо, – напомнил подполковник.
Цинично, но он считал себя вправе произносить подобные слова. Андрей Викторович был боевым офицером и сам не раз смотрел смерти в лицо. Корочки сотрудника Федеральной службы безопасности были лишь для прикрытия. На деле же мужчина работал в Службе внешней разведки, куда, в свою очередь, перешел из Главного управления Генерального штаба, более известного как Главное разведывательное управление.
Клим зло ощерился и в порыве неконтролируемой ярости схватил бывшего товарища за грудки.
– Вы отдали самоубийственный приказ. И ты это знаешь. Смерть моих ребят на твоей совести, гнида.
Леонид, издали наблюдая перепалку мужчин, напрягся, но, пока дело не дошло до драки, решил не вмешиваться.
– Думай как хочешь, – Андрей Викторович спокойно смотрел в глаза взбешенному леснику. – Скажу лишь одно – это был гамбит и партия осталась за нами.
Клим отшатнулся от друга. Вот оно что. Люди с генеральскими погонами в высоких кабинетах просто вели свою игру, не жалея жертвуя фигурами, а он-то думал – преступная халатность…
– Андрей Викторович, шли бы вы лесом вместе со своими предложениями. На службу я не вернусь.
Другого ответа Одинцов и не ожидал услышать. Он хорошо знал своего товарища – гордый, с обостренным чувством справедливости, готовый выполнить любой приказ, не порочащий чести офицера, но не каждый приказ готовый отдать.
– Клим, – подполковник впервые за весь разговор назвал товарища оперативным позывным. – Дело очень серьезное.
– Как в Сирии три года назад?!
– Все намного серьезнее.
На какое-то мгновение подполковнику показалось, что бывший майор СВР переступит через гордость и свои принципы и примет предложение. Показалось.
– Леший, проваливай. Иначе мне придется выбить тебе зубы.
Андрей Викторович тяжело вздохнул.
– У тебя есть три дня на подумать. Мой номер телефона ты знаешь, – подполковник каблуком берца втоптал окурок в землю. – Эй, парень, заводи, поехали.
Клим забрал остатки снаряжения, поднялся на крыльцо и, бросив хмурый взгляд на отъезжающий микроавтобус, зашел в дом. С правой стороны от двери стоял большой оружейный сейф, в котором уже находились принесенные Леонидом ружья. Лесник добавил прихваченное с собой и закрыл сейф на ключ. Безопасность превыше всего. И какие бы высокопоставленные гости ни бухали сейчас в гостевом домике, устраивать бардак на вверенной ему базе Клим не позволит, будь ты хоть сам президент.
На крыльце скрипнули доски. Бывший майор напрягся в силу въевшейся с годами службы привычки и вновь расслабился, узнав в тяжелых шаркающих шагах неуклюжую походку Лапшина.
– Клим, ты, случайно, не знаешь, куда Андрей Викторович подевался? – зайдя в дом, уже чуть заплетающимся языком все той же скороговоркой зачастил Семён Павлович. – И Лёня уехал. А я, между прочим, его не отпускал.
– У Андрея Викторовича возникли срочные дела в городе, – Клим дернул дверцу сейфа и, удостоверившись, что она заперта, убрал ключ в карман. – Леонид повез его обратно.
Лапшин с облегчением выдохнул, обдав лесника свежим винным перегаром.
– Это даже к лучшему. Мутный он какой-то. По дороге не пил, в разговоре почти не участвовал, да и вообще, откуда взялся, неизвестно. Сурков за него попросил. Надо будет поинтересоваться, что за тип этот подполковник ФСБ.
Клим мысленно усмехнулся. Были у него большие сомнения, что зампрокурора знает больше, чем ему положено. А если и знает, то этому поросенку точно ничего не скажет. Если только погоны не жмут.
– Я чего зашел, – опомнился начальник. – Как там с банькой?
Этот вопрос уже звучал, а Клим не очень любил повторяться. Молча кивнул – и понимай как хочешь.
Лапшину неразговорчивость хмурого подчиненного была хорошо известна, потому он ответа и не ждал. Зашел лишь напомнить да дать несколько ценных советов, без которых Клим ну никак бы не справился.
– Главное, протопи как следует, жару поддай, веники подушистей выбери. Юрий Валентинович – большой ценитель попариться. Любит, когда все по уму сделано, – Пётр Семёнович открыл дверь и вышел на крыльцо. – Полчаса тебе хва…
