Kitobni o'qish: «Капитолина-3: Жизнь продолжается!»
Пролог
Невеселое это занятие – на пенсию уходить. Особенно, когда ты проработал на одном месте бо́льшую часть жизни, привык к коллективу (а он к тебе), пережил вместе с ним не одно потрясение локальных и глобальных масштабов, отмечал профессиональные праздники, скидывался в общий котел на подарки по радостным поводам и на материальную поддержку по поводам печальным. В общем, был членом одной большой и дружной семьи.
А теперь ничего этого нет, и поэтому грустно. В такие моменты начинаешь особенно остро понимать, что ничто не вечно под луной. Все преходяще, тленно, бренно. Эх!
Впрочем, для кого как. Кто-то, наоборот, с нетерпением ждет заветного дня, когда сможет, наконец, послать надоевший серпентарий подальше, хлопнуть дверью и с головой окунуться в ласковые воды заслуженного отдыха: рыбалка, дача, георгины клубнями, вязание, кроссворды… Нужное подчеркнуть.
Капа (несмотря на пенсионный возраст, будем называть ее так и только так) относилась к первой категории. Утром она, как всегда, подскочила с твердым намерением пойти на работу, но Саша, этот подлый милый муж, напомнил, что со вчерашнего дня она – российская пенсионерка, со всеми причитающимися преференциями: заслуженной ежемесячной выплатой, смешными льготами и кучей свободного времени.
После завтрака муж уехал добывать деньги, а Капа осталась дома. Вымыла посуду, пошаталась по квартире, ровно в 9:00 посмотрела на часы.
– Планерка началась, – вздохнула она. – Без меня.
Еще пару минут ушло на обдумывание дальнейшей жизни. Странно, она даже не предполагала, что это будет настолько сложно.
Надела куртку и шапку и вышла на балкон. Уселась на ящик и достала сигареты из кармана. Курить она начала относительно недавно – лет пять назад, но уже, как говорится, втянулась.
Пыхтя дымом, посмотрела вниз на белый, словно простыня, двор. Люди откапывали машины, гуськом продвигались по узким тропкам в сторону остановки, у подъездов размахивали лопатами дворники.
«Новый год скоро», – равнодушно подумала она. Какого-то трепета перед приходом третьего тысячелетия она не испытывала и отмечать с размахом не собиралась. Салаты, шампанское, елка, Женя Лукашин, иронией судьбы оказавшийся в Ленинграде… В общем, стандартный новогодний набор.
Но это будет через неделю, а чем заняться сейчас? Задача, однако…
Покурив, она зашла в комнату. Огляделась и решила, что вполне чистая квартира срочно нуждается в генеральной уборке.
Через три часа квартира сверкала чистотой, а еще через час на плите стоял приготовленный ужин. Капа посмотрела очередную серию фильма «Граница: Таежный роман», поела, почитала, поспала, проснулась.
Взяла гитару и затянула песню. Пела как тот акын – что в голову взбредет, сплошную отсебятину, но строго придерживаясь мотива известной песни «Мгновения»:
Не думай о секундах свысока –
Когда-нибудь ты сам уйдешь на пенсию!
Забудут в коллективе про тебя,
Ведь ты уже на пенсии, на пенсии!
У каждой пенсии своя печаль,
Свои колокола, свои конвульсии,
И потому порой немного жаль,
Что ты уже на пенсии, на пенсии!
На пенсию ты можешь шикануть:
Купить себе таблеток от давления,
И снова ждать, когда же принесут
Твою очередную супер-пенсию!
У каждой пенсии есть свой секрет:
она не размножается делением,
Течет она водой обыкновенною,
Была – и вот ее уж как бы нет!
Тебя не миновала чаша та!
Ты, Капа, и сама уже на пенсии.
Не думай о секундах свысока
На пенсии, на пенсии, на пенсии!
Вернувшийся Саша стоял в прихожей и слушал эту унылую импровизацию. Вздыхал и качал головой.
Глава первая
Колеса постукивали на рельсовых стыках. За окном пролетали столбы линий электропередач и голые деревья, проносились маленькие полустанки и косые деревянные дома, изредка мелькали кирпичные ленты пятиэтажек. Но в основном были заснеженные поля, бескрайние и безлюдные.
– Народ в Мурченбурге злой, хитрый и наглый. Ушлые люди живут. У-у-у, что ты! Отвернешься, а они в твой карман уже лезут, а будешь рыпаться – нож в спину засунут. Ну, или в обратной последовательности, но результат один – ты ограблен и не совсем живой.
– Виктор, ты это специально?! Хватит уже! – Эмиль запустил в импресарио скатанной в шарик салфеткой.
– Как знаешь, но я тебя предупредил, – пожал покатыми плечами Виктор, выловил ложкой из стакана моментально разбухшую салфетку и сделал большой глоток.
– Тогда за каким чертом я туда вообще еду? – поинтересовался Эмиль. – Сидел бы в Питере и…
– Вот именно! Сидел бы! – бесцеремонно перебил Виктор. – За мошенничество!
Эмиль перевел тоскливый взгляд на проплывающий за окном однообразный пейзаж, который ему за эти три дня весьма надоел.
– А что, в Питере нельзя было договориться? Или хотя бы в области? Едем не пойми куда! – спросил он.
– А кому ты с такой репутацией нужен в Питере? Или даже в области? А едем мы туда за денежками. Чтобы тебя не выселили из твоей квартирки на Садовой, ты мог кушать икорку и баловать потаскух.
– Каких еще потаскух? – не понял Эмиль. – Ты про кого сейчас?
– Про ассистенток твоих, которые от тебя бегут, – невозмутимо ответил Виктор, допил чай и выглянул за дверь купе. – Милая девушка, будь добра еще чайку с лимончиком!
– Они не от меня бегут, а от тебя, Казанова! – набычился Эмиль.
– Ага, вали с больной головы на здоровую! – с издевкой произнес Виктор. – У тебя всегда кто-то виноват! Ты просто неблагодарный! И зачем только вожусь с тобой?!
– Виктор, мне надоел твой тон!
– Какой тон?
– Снисходительный! Да, я многим тебе обязан, но не надо со мной так разговаривать!
– А то что?! – с вызовом спросил импресарио и уперся руками в пухлые бока.
Эмиль опустил глаза и ничего не ответил.
– Вот именно! – нравоучительно поднял палец Виктор. – Сиди и не бухти! Слушай, я не понимаю, ты совсем не ценишь того, что я для тебя делаю, а?!
– Я уже сказал: ценю.
– Что-то не вижу. Давай-ка освежу твою память? Кто нашел организатора? Виктор. Кто договорился с ним о гастролях в Мурченбурге? Опять Виктор. А кто уговорил организатора выкупить нам целое купе, чтобы ты мог с комфортом ехать, не слушая чужой храп? Надо же – снова Виктор!
– Ты тоже храпишь.
– Я могу храпеть сколько угодно! Потому что, если бы не я, то сидел бы ты, в лучшем случае, на дошираке, а в худшем – в Крестах! И потом, не забывай о том, что я сделал самое главное – нашел подсадных среди местных! А это было совсем непросто.
– Я тебе тысячу раз говорил, что не нуждаюсь ни в каких подсадных! – закричал Эмиль. – Я и сам могу! У меня дар!
– Был когда-то. Не спорю, сейчас ты тоже кое-что можешь, но с подсадными будет надежнее. Извини, но рисковать своим здоровьем ради тебя больше не собираюсь. Натерпелся я с тобой, Эмиль, если честно! Чем в меня только не швыряли во время наших неудачных гастролей! И гнилыми помидорами в Екатеринбурге, и испорченной рыбой в Надыме, и тухлыми яйцами в Перми, и жареными каштанами в Краснодаре, и болтами в Челябинске! И хоть бы одна сволочь кинула в меня пачкой долларов!
Виктор обиженно оттянул подтяжки и резко отпустил. Резинки хлопнули по упитанному телу.
– А мне что, не доставалось? – пробурчал Эмиль.
– Ты – это ты! А я – это я! Где сейчас тот великий и ужасный Эмиль Орр, которого знала вся страна? Кончился!
Эмиль схватился за голову.
– Как же это все несправедливо! Когда-то меня все знали и любили! А теперь что?! Из-за рокового стечения обстоятельств я вынужден пользоваться услугами подсадных! Быть мошенником! Немыслимо!
– Давай без этих вот всяких там, – с досадой отмахнулся Виктор. – Скажи спасибо, что вообще живыми тогда остались.
Оба не любили вспоминать тот случай, который перевернул их жизнь, заставил ходить по краю пропасти, играть в игры с законом.
А случилось вот что. Три года назад Эмиль успешно гастролировал по дальневосточным городам и весям, и в Комсомольске-на-Амуре к нему обратилась женщина с просьбой найти пропавшего мужа. Эмиль, не особо сильный в поисковой магии, хотел было отказаться, но Виктор настоял, а просительница молча положила перед ним две тугие пачки стодолларовых банкнот и вручила фото пропавшего. И Эмиль попытался. Образ пришел не сразу, но пришел. Искомый возлежал в объятиях черноволосой женщины и, судя по характерным телодвижениям и стонам партнерши, был живее всех живых. И, как показалось Эмилю, даже счастлив. Когда он рассказал об увиденном обманутой жене, та попросила описать внешность соперницы. Едва Эмиль упомянул о родимом пятне в форме сердечка, женщина в ужасе прикрыла рот рукой, придвинула ему деньги и торопливо выбежала из гримерки, у самой двери пробормотав странную фразу: «Забудьте! Черт с ним, с этим кобелем! Своя жизнь дороже!»
Эмиль с Виктором, немного удивившись такой странной реакции, решили отметить внезапно приваливший куш в гостиничном ресторане. Вот там их и взяли тепленькими какие-то грубые ребятки: связали, закинули в автомобиль и долго везли куда-то. Выгрузили у пятиэтажного дома и затащили в квартиру. Большая квартира, вся изрисованная магическими рунами, пропитанная запахом сандала и освещенная лишь светом черных свечей, производила гнетущее впечатление логова ведьмы. Сама же ведьма, симпатичная черноволосая женщина в красном шелковом халате и с родинкой в виде сердца на шее, приняла гостей неласково. Обозвав Эмиля бездарным экстрасенсом, а Виктора – бездарным пособником бездарного экстрасенса, поставила условие: либо они оставляют денежки и уматывают в свой город на Неве, либо идут на корм рыбам в амурской протоке. Оба, конечно же, выбрали первое. Их отвезли обратно в гостиницу, дали десять минут на сборы и доставили в аэропорт. Можно было бы сказать, что они отделались легким испугом, если бы не последствия: у любвеобильного Виктора начались частые осечки в постельных делах, а Эмиль стал стремительно терять магический потенциал. Виктор побежал по врачам, а Эмилю даже не к кому было обратиться со своей нестандартной бедой – он был магом-самородком, без наставников и учителей. Поэтому он провел обряд по восстановлению магической силы самостоятельно. Но то ли проклятия дальневосточной ведьмы были настолько сильны, то ли он – слишком слаб, восстановиться полностью не получилось – Эмиль все чаще стал делать досадные ошибки в своих предсказаниях. Виктору же повезло больше: виагра рулит.
– Да, лучше не вспоминать, – согласился Эмиль.
Вошла проводница со стаканом чая.
– Спасибо, милая! – расплылся в улыбке Виктор. – На тебе денежку.
Проводница кокетливо пожала плечиками и взяла купюру.
– Мурченбург – через час, – прощебетала она.
– Спасибо, родная! – Виктор бережно взял ее за руку и поцеловал. – Дай бог тебе мужа – начальника поезда!
Остаток пути они провели в молчании: Эмиль тоскливо смотрел в окно, а Виктор, тихо шелестя страничками, с интересом читал «Бандитский Мурченбург-8» писателя Эрнеста Мамчина, известного и плодовитого на всякую хрень графомана. Но ничего, продается не хуже Донцовой, а первую книгу даже экранизировали.
Поезд прибыл в Мурченбург. Над перроном висела красочная растяжка: пятнистая змея, обвившая елочную игрушку, и припорошенная рисованным снегом надпись, во всю длину: «Дорогие жители и гости нашего города! Поздравляем с Новым 2001 годом! Желаем вам всех несчастий и горестей в новом году избежать!»
К ним подошел невзрачный усатый человек и, представившись Максимом, проводил к сверкающему минивэну, припаркованному на стоянке для спецтранспорта. Виктор мысленно отметил, что, видно, организатор – человек влиятельный, и у него, что называется, все схвачено.
Эмиль сел с правой стороны просторного салона и теперь с мрачным видом смотрел на заснеженные улицы города. Он был подавлен и молчалив, Виктор же, напротив, пребывал в прекрасном расположении духа.
– Славный город, славный, – цокал он языком, вращая лысенькой головой по сторонам. – Бывал я здесь в середине 80-х, он тогда Мурченградом звался. И народ тут тоже славный живет. Приветливый, гостеприимный и честный.
– Ты же говорил, что тут одни бандиты? – вышел из задумчивости Эмиль. – Нож – в спину, руку – в карман.
– Это я так, тебя попугать, – отмахнулся Виктор. – Мне нравится, когда у тебя испуганная рожа. Мне это греет душу.
Эмиль оскорбленно посмотрел на него.
– Интересно, а что ты тут делал в 80-х?
– Тебе не понять. Я здесь влюблялся, – взгляд импресарио затуманился. – В Мурченграде жили самые красивые девушки Союза. Милые, загадочные, обворожительные.
– Самые красивые? Кто тебе такое сказал?
– Моя душа! – меланхолично ответил импресарио.
Эмиль фыркнул и отвернулся к окну: вот уж от кого он не ожидал телячьих нежностей, так это от нахрапистого и циничного Виктора.
– Славный у вас город, Максим! – повторил Виктор, обращаясь уже к водителю.
Водитель улыбнулся в золотистые усы: то ли до такой степени прокуренные, то ли действительно рыжие.
– Согласен. Можно просто Макс.
– И сколько сейчас жителей, Макс?
– Больше миллиона, – важно ответил водитель.
– Ого! – удивился Виктор. – И метро есть?
– Есть, но не у нас! – язвительно отозвался водитель. – Хотели строить, но все ограничилось ямкой метра два глубиной. Выяснилось, что средств на поглубже не хватит – уже успели разворовать.
Виктор сокрушенно покачал головой.
– Ямку эту быстро заровняли, а вместе с ней и наши налоги, несбывшиеся мечты и веру в справедливость, – с болью в голосе добавил водитель.
– Макс, а вы слышали, что выпускают новую купюру с изображением Мурченбурга? – спросил Виктор, чтобы хоть как-то отвлечь водителя от невеселых мыслей. – Номиналом в двести рублей. В январе в обращение поступит.
– Да слышали мы! – отмахнулся тот и крепче сжал руль. – Как будто это что-то меняет. Я вот матери своей говорю: мол, матушка, слыхала, что двухсотку с мордой нашего города выпускают? Так та мне ответила, что им, пенсионерам, получать пенсию что Мурченбургами, что Петербургами, что Красноярсками – одни и те же слезы! Сумма-то не меняется! Шаманят с этими купюрами: то нули рисуют, то нули сокращают – а толку?! Лишь бы народ нахлобучить!
Виктор, поняв, что снова наступил на больную водительскую мозоль, решил опять поменять тему и спросил:
– А как работа вам? Наверное, хорошо платят? Машина у вас люксовая.
Водитель добродушно рассмеялся.
– Машина – нашего шефа. Мне на такую за всю жизнь не заработать.
Минивэн свернул в переулок и притормозил у трехэтажного здания. Эмиль с удовлетворением посмотрел на отремонтированный желтый фасад и симметрично расставленные скамейки вдоль расчищенных дорожек.
– Шикарно! – одобрительно цокнул языком Виктор.
– А то! – гордо ответил водитель. – Один из лучших мини-отелей в городе! А раньше тут студенческая общага была – вот это был ужас.
Пожелав водителю всех благ в грядущем году, они вылезли из машины. Через полминуты оба уже входили в просторный холл, отделанный зеркалами. За стойкой ресепшена стояла миловидная девушка в белой блузке. Виктор, мельком глянув на бейджик, расплылся в лучезарной улыбке.
– Викусенька, свет мой, здравствуй! Какие красавицы в Мурченбурге живут, прямо глаз не оторвать!
– Доброе утро! Добро пожаловать в наш город! – приветливо улыбнулась администратор.
– Солнце мое, у нас тут бронь, – Виктор положил на стойку паспорт и вопросительно посмотрел на стоявшего за спиной Эмиля. – Паспорт давай свой!
Эмиль вытащил паспорт и протянул девушке. Та, быстро сверившись с данными в персональном компьютере, вернула паспорта и положила два ключа. На деревянных бочонках-брелоках были выбиты два номера: 13 и 24.
– Второй этаж, лестница направо. Спасибо за то, что выбрали наш отель. Приятного отдыха.
– Тебе спасибо, радость моя! – зачмокал толстыми губами Виктор. – Дай бог тебе мужа – лакировщика глобусов.
Поднявшись на второй этаж, оба пошли по коридору: двери, двери, двери… Их комнаты располагались напротив друг друга.
– Я – в 24-й, – сказал Эмиль и вытащил из руки Виктора ключ.
– Суеверный ты, – хихикнул импресарио и сунул ключ в дверь с номером 13. Закатил чемодан и, повернувшись, сказал строгим тоном. – Не спать и привести себя в порядок. Через час встречаемся с организатором.
Мимо прошла горничная с тележкой, на которой аккуратными стопками лежали полотенца и постельное белье. Виктор моментально сбросил строгую личину с пухлого лица и растянулся в улыбке.
– Красавица моя, скажи, а бар у вас где?
– На первом этаже, – обернувшись, игриво ответила горничная.
– Спасибо тебе, прелестница. Дай бог тебе мужа – обкатчика клюквы!
– И в чем же обкатывают клюкву? – звонко засмеялась горничная.
– Исключительно в сахарной пудре, сладкая моя, – почмокал Виктор, посмотрел на покачивающиеся бедра удаляющейся горничной и томно вздохнул. Закрыл дверь.
Через час оба сидели в баре перед организатором – пятидесятипятилетним дядей с хитрыми глазами. Организатор приехал не один – за барной стойкой неподвижными глыбами застыли крепкие помощники.
«Серьезные ребятишки», – отметил про себя Виктор.
– Шоб вы так жили, как мы вам рады! – дружелюбно сказал организатор, поглаживая рыжего кота, сидящего на коленях. На тонкой полоске кожаного ошейника посверкивала золотая табличка. Виктор напряг зрение и прочитал: Хумус.
«А не слишком ли для беспородного Хумуса?! Да у нас в каждой парадной таких котов, как собак нерезаных!» – с неудовольствием подумал импресарио, но вслух сказал учтиво:
– Спасибо, Соломон Петрович! Встретили, заселили! И гостиница хорошая, и обслуживание тоже на уровне!
– Кхе-кхе, – засмеялся организатор. – Это, конечно, не «Англетер», но кое-что показать имеем. И таки да, приятно, когда столичные гости хвалят за нашу периферию.
– Прекрасный город, прекрасный! – поддакнул Эмиль.
– Вот и ладненько. Перейдем к делу. Я, разумеется, навел о вас кое-какие справки…
Тут организатор сделал многозначительную паузу. Виктор и Эмиль напряглись.
– … и прошу великодушного пардона, но имеются некоторые опасения, – закончил он.
– Что именно вас обеспокоило, уважаемый Соломон Петрович? – насторожился Виктор.
– Шо вы имеете сказать за то, что половина ваших предсказаний имеют свойство не сбываться? Квалификацию теряете или просто крутите людям пуговицы? Говорите честно, иначе огорчусь.
Эмиль насупился, а Виктор озадаченно провел по лысине.
– Соломон Петрович, это банальная усталость. Эмиль – не Феликс Эдмундович, он не железный, и ему свойственно уставать.
– А сейчас он тоже усталый или выглядит так плохо?
– Дорога сказывается. А так он в порядке, выспится и будет огурчиком! – вымученно засмеялся Виктор.
– Соломон Петрович, раз вы нас вызвали, все оплатили, то, значит, верите? Или нет? – задал резонный вопрос Эмиль, оскорбленный тем, что в его же присутствии о нем говорят в третьем лице. Да еще в таком уничижительном тоне.
Еврей ухмыльнулся.
– Ну, почему же не верю? В конце семидесятых один умный человек говорил мне за развал Советского Союза. Я тогда не то чтобы ему не поверил, но у меня было такое чувство, что он меня обманывает. И шо бы вы себе думали?
– Шо?! – в один голос спросили петербуржцы.
– Союз таки развалился. Поэтому верю. Но имею сказать, что будь вы шарлатанами, я все равно останусь в выигрыше. Билеты за три дня проданы, деньги у меня на кармане, а тухлые помидоры полетят в вас. И, разумеется, при таком раскладе вы ничего не получите – не такой Шниперсон человек, чтобы задешево страдать.
– Если вы ставите под сомнение мои способности, то можете проверить прямо сейчас! – гордо сказал Эмиль.
Виктор метнул в него быстрый взгляд и наступил на ногу под столом.
– Эмиль шутит, Соломон Петрович! Усталость!
– Не шучу! – упрямо возразил Эмиль. – Хотите узнать, откуда у вас этот кот?
Организатор добродушно засмеялся и ласково потрепал кота за ушки.
– Я таки сам знаю, откуда он. Но было бы любопытно послушать за вашу версию, молодой человек.
Эмиль протянул ладонь к морде удивленного кота. Сделал несколько круговых движений, затем убрал руку.
– Женщина.
Губы еврея, растянутые в снисходительной улыбке, моментально поджались, а глаза стали очень серьезными.
– Продолжайте, молодой человек.
– Этого кота вам подарила женщина. Совсем котенком, несколько лет назад. Точно не могу сказать.
– Допустим, – уклончиво сказал еврей. – И как ее зовут?
– Боюсь ошибиться, но что-то на букву «Ц».
– Цецилия. Моя Цилечка, – грустно ответил еврей и прикрыл глаза ладонью.
Его помощники у барной стойки, слышавшие весь разговор, забеспокоились.
– Шеф, у вас все в порядке?
Он поднял руку.
– Не дождетесь!
Посмотрел на Эмиля. Взгляд его не выражал ничего: ни удивления, ни восторга.
– Вы таки талантливый юноша.
Сорокалетний Эмиль на юношу никак не тянул, но покраснел от смущения.
– Благодарю.
– И шо, прямо вот всё видели?
– Фрагментарно, обрывками. Это не объяснить словами, Соломон Петрович. Возможно, в других условиях я бы смог увидеть больше.
– Любопытно, – организатор задумчиво постучал пальцами по столу. – А шо вы можете сказать за мое будущее? Хотя, нет! Не хочу за это ничего слышать!
Он встал.
– Что ж, сделайте так, чтобы я приятно вспоминал нашу встречу. Не прощаемся.
Он с задумчивым видом вышел из бара, унося с собой Хумуса. Охранники потянулись следом.
Виктор дождался, пока все скроются за дверью, и облегченно выдохнул.
– Я аж весь вспотел, когда он просил сказать про его будущее. Ну ты молодец, хорошо сыграл! Только не надо так рисковать, я больше про него ничего не нарыл. Понял, Эмиль?!
– Понял, – убитым голосом ответил опальный экстрасенс.
Разумеется, они не могли слышать, как на выходе из бара Соломон Петрович сказал одному из своих помощников:
– Проследите за этими двумя поцами. И уберите обо мне всю информацию в интернете: интервью, статьи, всё, что меня касается! И везде, где я есть!
– А с сайта кандидатов в депутаты областной думы, Соломон Петрович?
– Оттуда – тем более! Депутатом не стал, а информация продолжает висеть и делать мне нервы!
– Сделаем, шеф!
А тем временем Виктор уже обзванивал людей, которых нашел на роль подсадных уток. Нашел он их просто – кинул клич в веб-чате «balabolka.ru» и выдвинул два условия: обязательное проживание в Мурченбурге и наличие мобильного телефона. Оплата – 150 долларов. Позвонили восемь человек. Двух, самых наглых, Виктор отсеял: один жил под Мурченбургом в селе Ухтыблин-Улыбино и требовал предоставить ему персональный транспорт и квартиру в городе, другой просил выслать стопроцентную предоплату прямо сейчас. С остальными шестью Виктор поговорил основательно, задавая неудобные вопросы, тем самым проверяя на стрессоустойчивость и благонадежность. Отобрал троих, с которыми назначил встречу уже на месте. Набирать подсадных из петербуржцев он не хотел по двум причинам: надо было как-то объяснять организатору присутствие других людей и не хотелось вовлекать земляков в свою не совсем законную деятельность.
***
Зазвонил телефон. Капа сняла трубку.
– Слушаю!
– Капа, здравствуй! Есть ли жизнь на пенсии? – насмешливый голос семидесятилетней подруги Валерии Садовской, в девичестве Макеевой, был все таким же приятным и молодым.
– Это ты мне скажи! Ты ведь уже давно на пенсии, так? – в тон ей ответила Капа.
– Фу! Как это низко – напомнить о моем возрасте!
– А кому сейчас легко? Привет, Лера! – засмеялась Капа.
Леру она считала своей лучшей подругой и искренне ее любила. Валерия была тем редким человеком, на которого она могла полностью положиться. Проверено временем и обстоятельствами.
– Ладно, от тебя другого и не дождешься, – беззлобно проворчала подруга. – Чем занимаешься?
– Веревку мылю от тоски.
– Успеешь еще. Я тебе не просто так звоню, между прочим. У меня есть два билета…
– На тот свет?
– Капа, перестань! Внучка нам с дедом подарила два билета на выступление экстрасенса. Но Толик отказался – он такое не любит.
– Я твоего Толика прекрасно понимаю.
– Между прочим, в середине 90-х этот экстрасенс был довольно известен, колесил по всей стране, а потом случилась серия скандалов, и он пропал с радаров. Кстати, земляк твой.
– Из Ленинграда?
– Ну, если тебе так удобно, то да. Но, вообще-то, Ленинград уже почти десять лет как Санкт-Петербург. Его в один день с нашим городом переименовали. Но это так, маленький исторический экскурс. Так что, пойдем?
Капа поморщилась.
– Слушай, Лера, я не очень всему этому верю. Хотя нет, вру. Я верю, что такие люди существуют, но думаю, они дома сидят и не афишируют способности. Сходи одна, а потом мне расскажешь.
– Не узнаю тебя! Где твоя тяга к авантюрам и всему новому, непознанному?! Где та отчаянная девчонка, решившая в одиночку покорить Арктику?! – воскликнула Лера и вдруг добавила тихо. – Подожди, это же сколько лет прошло с нашей той, первой встречи?
– Больше пятидесяти, Лера.
– Точно! – прошептала в трубку подруга. – Тебе тогда было десять, а мне восемнадцать. Как быстро бежит время!
Лера так тяжело вздохнула, что у Капы сердце сжалось.
– Ладно, давай сходим. Когда?
– Завтра, в семь вечера в ДК Профсоюзов. Встретимся в шесть, там рядом кафе есть: кофе попьем, поболтаем. Договорились?
– Лады!
– Вот и славно! – повеселела Лера. – До завтра тогда!
***
Виктор вышел из-за кулис на середину сцены и поклонился зрителям. Он был неотразим в своем лиловом костюме и черном парике.
Снял микрофон со стойки и торжественно сказал:
– Дорогие мурченбуржцы! Рад, до безумия рад вас видеть! А сколько здесь красивых женщин?! Прямо глаз радуется!
Виктор умел быть обаятельным, когда того хотел. Женщины восторженно захлопали, некоторые даже стоя.
Импресарио послал воздушный поцелуй в зал и персонально подмигнул сидящей в первом ряду девушке. Та покраснела и в смущении прикрыла симпатичное лицо ладонями.
Он обхватил микрофон обеими руками и прокричал:
– Я знаю, зачем вы сюда пришли! Вы пришли увидеть чудо, так?!
– Да! – закричали зрители.
– Приоткрыть занавес в другие миры?!
– Да!
– Коснуться неизведанного?!
– Да!
Виктор поднял ладонь, прерывая восторженные крики.
– К сожалению, я не могу вам всего этого дать! Но я знаю, кто может!
Вытянув руку в сторону кулис, торжественно объявил:
– Встречайте! Великий, загадочный, неповторимый! Маг и волшебник, телепат и экстрасенс, хранитель космической энергии и гуру мировой экстрасенсорики – Эмиль Орр! Поприветствуем его, господа!!!
Под оглушительные аплодисменты на сцене появился человек в черной мантии с капюшоном. Импресарио воткнул микрофон в стойку, еще раз подмигнул молоденькой зрительнице, чем окончательно вогнал ее в краску, и удалился со сцены.
Экстрасенс резким движением откинул капюшон, явив народу лицо с правильными чертами и модной аккуратной бородкой. Взглядом внимательным и пронизывающим осмотрелся и хлопнул в ладони. Зал стал погружаться в полумрак, зрители подняли головы и посмотрели в решетчатые потолочные модули с медленно гаснущими лампами. Умом-то все понимали, что никакого чуда тут нет – просто кто-то, да хотя бы тот же самый импресарио, щелкнул выключателями на стене, но все равно обеспокоенно заерзали.
Экстрасенс, стоя под светом софитов, молчал. Просто стоял и молчал, хмурясь ликом и пристально вглядываясь куда-то далеко за пределы зала, города, планеты. Сквозь материю и время, прямо в вечное.
– На психику давит! – громко шепнул кто-то.
– Ага, нагнетает!
Голосом ровным и, вопреки ожиданиям, без этих замогильных воющих тональностей, маг произнес:
– Здравствуйте, уважаемые гости! Мой помощник уже представил меня, лишь добавлю: я еще и гипнотизер!
В зале уважительно загудели. С последнего ряда вскочил бородатый мужчина. В зале снова стало светло от вспыхнувших ламп. Мужчина испуганно втянул голову в плечи.
– Смелее-смелее, мужчина! – подбодрил экстрасенс. – Я слушаю вас!
– Да я про гипноз… – мужчина засмущался. – Я слышал, что от алкоголизма можно с помощью гипноза избавиться! Ну, так говорят, по крайней мере… А вы можете?! Это я не для себя спрашиваю – для товарища! Бухает как не в себя, с работы скоро попрут, родные страдают…
В глазах экстрасенса промелькнула какая-то несвойственная моменту печаль.
– К сожалению, нет. Этим занимаются врачи-гипнотерапевты, а я не врач, я гипнотизер.
Мужчина удрученно закивал.
– Я вас понял. То есть, вы мне… моему другу помочь ничем не можете? Ну ладно, спасибо за то, что выслушали. Извините.
Он сел.
– После выступления подойдите ко мне, пожалуйста! Вместе с супругой! – добавил Эмиль.
Мужчина с сомнением посмотрел на сидящую рядом женщину и кивнул.
– Хорошо, мы подойдем!
Из середины зала показалась рука.
– А фокусы будут?! – развязным тоном спросил мужской голос.
– Фокусы?! – переспросил экстрасенс. – Встаньте, пожалуйста!
Встал мужчина лет сорока.
– Ну да, фокусы! Ложки гнуть будете?! Или людей надвое распиливать?! Я по телеку видел, как мужик Статую Свободы убрал! У него еще помощница была такая… ну, такая, хорошая такая! Имя у нее такое… Клаудия Шиффер, во! Я только из-за Клавки и смотрел!
Зрители засмеялись.
– Я правильно понял, вы пришли сюда только из-за фокусов?! – усмехнулся экстрасенс.
– Ну да!
– Я не иллюзионист!
– А-а-а, понятно! Тогда зачем я билет купил?! В гипнозы я не верю!
– Неужели?! – насмешливо поинтересовался Эмиль. – А почему?!
– Да потому что! – насупился скептик.
– Это не ответ! Я прошу вас выйти на сцену! Или боитесь?!
– Кто?! Я! Да пожалуйста!
Мужчина бочком выбрался в проход и пошел в направлении сцены. Проигнорировав лестницу, вскарабкался и встал рядом с экстрасенсом. Ухмылка, расслабленные плечи и насмешливый взгляд говорили о том, что он не только не боялся, но и ни капли не верил. Типичный скептик.
Эмиль пристально взглянул в его лицо.
– Как вас зовут?
– Это вы мне скажите! Кто из нас экстрасенс?! – ухмыльнулся мужчина и подмигнул залу.
Его поддержали смехом.
– Вы позволите? – Эмиль приподнял ладонь над его головой.
– Да пожалуйста! – ухмыльнулся скептик.
Ладонь опустилась на лоб.
– В глаза мне смотрите! – требовательно сказал Эмиль.
– Да легко!
– Раз! Два! Три! – отчетливо отсчитал экстрасенс.
Легкий толчок ладонью, и мужчина повалился на пол. Просто рухнул, словно мешок с гречкой. По залу пробежал испуганный гул. С задних рядов привстали, с передних – подались вперед.
Эмиль опустился на одно колено и сделал несколько загадочных пассов обеими руками – тело скептика стало медленно вибрировать. Мужчина вдруг перевернулся на живот, уперся ладонями в пол и привстал на колени. Глаза его были закрыты, тело продолжало подрагивать.
– Расскажи мне о своем детстве! – голос экстрасенса пронесся по залу громовым раскатом.
Мужчина вдруг прикрылся руками, словно защищаясь от чего-то, одному ему ведомого. И голосом тонким, почти детским, закричал:
– Папа! Папа! Не надо, не бей меня! Я больше не буду-у-у!
С душераздирающим плачем отполз и закрыл лицо руками.
