Kitobni o'qish: «Искренне, безумно, по-королевски»

Посвящается подросткам, которым удается воодушевлять свой народ.

Мы с вами. Вы не одиноки.

Глава 1

Веками в знаменитых лекционных залах университета Холстеда велись обстоятельные диалоги и провокационные дебаты, а также решались насущные вопросы. Или вроде того.

Но не сейчас.

– Да, – повторяю я недоверчивым лицам, которые собрались вокруг меня. – Я каждый день добираюсь из пригорода.

Среди сокурсников слышатся вздохи.

– Местная, значит? – спрашивает девушка, чья внешность явно намекает на популярность.

Остальные начинают кивать головами, соглашаясь с красоткой еще до того, как она высказывается. Скорее всего, эта девушка – счастливая обладательница яхты, а ее друзья только недавно сошли на берег.

– Местная, если пятьдесят минут на поезде и еще чуть-чуть на скоростном трамвае считается, – шучу я.

– Это безопасно? – очень серьезно спрашивает девушка, сидящая рядом со мной.

Я отвожу взгляд раньше, чем она ощутит необходимость в сочувственных объятиях. Между прочим, она и есть тот человек, который совсем недавно использовал термин «третий мир».

Глубоко вздыхаю. И зачем я пришла в класс на пятнадцать минут раньше? Если бы это был один из лекционных залов, я бы не возражала, но в комнате, которая едва вмещает овальный стол, где мы вынуждены сидеть все вместе, трудно избежать всех этих ребят из яхт-клуба…

– У тебя машины нет? – не отступает красотка.

– Мне семнадцать только в сентябре. Я коплю на машину.

– А почему бы просто… не попросить у родителей? – спрашивает парень с широко раскрытыми глазами.

Я в ступоре.

Вместе ответа хватаюсь за телефон – с неловкими ситуациями уже перебор. Пора рассказать об этом Скай Джозеф. С начала летней программы я ежедневно присылаю ей заметки из серии «Подслушано в Холстеде».

«Готова?»

Далее я печатаю сообщение, резюмируя диалог с одногруппниками.

«Оу. Мне жаль. Зато ты поймала их на удочку и привлекла внимание».

Я молча смеюсь.

Все началось тогда, когда один студент спросил другого, с какого возраста в Нью-Джерси можно садиться за руль. (Все остальные в этой программе, кажется, из других штатов или даже из-за рубежа.) Я никогда не упускаю шанс повторить название родного штата, поэтому вступаю в разговор.

Скай отправляет следующее сообщение.

«Не поддавайся. Я знаю, что храбрая, добросовестная Зора Эмерсон никогда не сдастся».

Ей легко говорить. Нас обеих приняли на летние курсы подготовки к колледжу, но она находится в гостеприимном колледже для афроамериканцев, а я осталась в Нью-Джерси, чтобы поступить в снобистский Холстед. Это как разница между походом на домашнюю вечеринку и посещением клуба. Или как поездка на собственной машине и на городском транспорте.

– Я чуть не разбила новую «Теслу». – Красотка заправляет золотистые локоны за украшенное жемчугом ухо.

– В следующий раз стоит потренироваться на семейной машине, – говорит парень с логотипом розового кита на кепке.

– Это и есть семейный автомобиль, – отвечает она с усмешкой.

Вокруг раздается гогот.

Чем больше она говорит, тем больше я понимаю, что ее знак зодиака – Сноб. Но, по крайней мере, она вдохновляет меня на новый пост «Подслушано в Холстеде».

Я никогда не думала, что буду так счастлива увидеть преподавателя.

После урока я вставляю в уши наушники и включаю аудиокнигу, которую нужно дослушать для следующего урока. Какое-то время воспоминания о болтовне Красотки с ее друзьями звучат громче, чем голос рассказчика.

Однако все это правда. В Холстеде мало кто ездит на поезде, если только не держит путь в Манхэттен. Здесь в кампусе есть парень, у которого своя охрана. Я сама видела черные автомобили, но лично с «Богатеньким Ричи» не сталкивалась. Слышала, что к нему обращались как к члену королевской семьи, поэтому он, вероятно, избалованный наследник или что-то в этом роде.

Если мне с ними в классе некомфортно, боюсь даже представить, каково было бы жить с кем-то из них в общежитии. И тогда я порадовалась, что стипендия не покрывает проживание и питание.

Я счастлива, что имею возможность покинуть кампус. Сегодня я ухожу раньше, потому что в 15:00 в местном лагере состоится фестиваль. Это как «День воды» и художественная презентация вместе. Некоторые ученики, за которыми я присматривала в рамках программы «старших сестер», записались в летний лагерь. Еще в старших классах я стала наставницей для многих детей в Эплтоне. Я пообещала ребятам, что приду помочь развесить их заключительные работы, и не могу дождаться момента, когда увижу их гордые маленькие лица.

Однако прежде чем направиться к вокзалу, мне нужно забежать в одно место.

У университета Холстеда впечатляющий корпус, но ни одна архитектурная звезда не сияет ярче, чем знаменитая школьная библиотека. Она похожа на настоящий замок. Готический и величественный. Некоторым его секциям почти три века! Несмотря на древний внешний облик, интерьер пережил недавний ремонт и теперь оснащен современной техникой. Публичная библиотека стала напоминать тяжеловесный айпод старой закалки.

Я дохожу до дверей замка, как только заканчивается глава моей аудиокниги о цифровой филантропии. До поезда еще полчаса – времени предостаточно, чтобы забрать забронированную книгу. Извилистая парадная лестница, проходящая через вход в потолок собора, уводит меня прямо к читальному залу. Но, как только я забираю книгу, телефон начинает звонить. Громко.

«Как я могла забыть выключить звук?»

Я вырубаю его так быстро, как это возможно, но все же зарабатываю неодобрительные взгляды студентов, спокойно занимающихся за большими дубовыми столами. Перенаправляя маму на голосовую почту, я каким-то образом умудряюсь ей перезвонить. По динамику! Поспешно скидываю, но, конечно же, мама воспринимает это как просьбу перезвонить. Даже вибрация звучит невероятно громко в столь тихом зале. Спускаться по лестнице к главному входу – слишком рискованно, эхо не даст уйти незамеченной. Поэтому я выскальзываю из читального зала и направляюсь в зал с целыми рядами высоких книжных шкафов. Помещение с ковровым покрытием прекрасно поглощает непрерывное жужжание. Здесь никого нет, поэтому я смело отвечаю на звонок.

– Подожди, не вешай трубку, – прошу я.

За все разы, что мне довелось побывать в библиотеке, я никогда не решалась на разговоры по телефону. И хотя лабиринт книжных шкафов свободен от других студентов, я все еще продолжаю отступление.

– Ма! Привет.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает она.

– Да, все нормально. Я в библиотеке.

– Хорошо. Как день? Ты адаптировалась? Все-таки неделя прошла.

– Уже лучше.

– Ты уверена, детка? Не хочу, чтобы ты переживала.

– Знаю, я немного понервничала из-за переезда, но твоя нескончаемая тревога только усиливает страхи.

– Страхи? Какие? Тебя что-то беспокоит?

– Мама, я не это имела в виду. Мне просто здесь некомфортно. Но уверена, что станет лучше.

– Конечно, родная! Все наладится! Может, ты найдешь себе друга?

– Мам, я единственная, кто приезжает в университет на поезде, а после занятий возвращается домой. Все остальные живут в общежитии. И, если честно, половина этих людей как будто на другом языке разговаривает. Я едва поняла, о чем презентация была.

– Буду молиться, чтобы ты нашла друга. Бог всегда слышит молитвы матери.

– Да, мам, хорошо.

Иногда она похожа на испорченную пластинку, но с ее стороны это очень мило.

– Мне пора. Увидимся вечером.

Я вешаю трубку, прислоняюсь лбом к книжному шкафу и вздыхаю.

– Отлично, теперь мама за меня переживает, – ворчу я вслух. Плохи дела.

– По крайней мере, ты знаешь, в какую сторону смотреть, когда дорогу переходишь. – Голос раздался с другой стороны книжного шкафа.

Он явно комментирует мой разговор с мамой. Я пытаюсь взглянуть на него, но полки так плотно заставлены, что вижу лишь стальную синеву его рубашки.

– А что касается другого языка, – продолжает он, – будь благодарна, что тебя не поймали, когда ты вместо [ziː] произнесла [zed].

У него отчетливый британский акцент. Кто этот парень? Он уже мне не нравится. Зачем подслушивает чужие разговоры? Однако раздражения он не вызывает… пока что. Может быть, я наконец-то нашла человека без этого самодовольства, которое так присуще студентам Холстеда?

– Неужели в библиотеке устраивают шоу юмористов? – спрашиваю я слегка раздраженно.

– Прости. Неудачная попытка поднять настроение. – Он явно смущается.

– Может, в следующий раз не основывать шутки на подслушанной информации?

– Верно, – застенчиво отвечает он. – Ценный совет.

Ухмыляюсь про себя.

– К тому же кому нужны чужие проблемы? – спрашиваю я, вспоминая утреннюю болтовню перед уроком. – Если бы ты действительно слышал, через что я прошла, не стал бы пускать шутки на счет произношения.

Он смеется.

– А-а-а, тогда понятно. И какие же проблемы не дают спать умной создательнице каламбуров?

Я подыгрываю. Что-то в анонимной конфессиональной обстановке заставляет меня пролить свет на истину.

– Дай подумать. Уроки здесь в два раза тяжелее, чем в самых продвинутых классах моей школы. Когда прихожу, возникает ощущение, что я попадаю в чужой мир. О, а еще есть куча людей, которые ждут от меня хороших оценок.

Не могу поверить, насколько честно и просто я призналась в этом.

– Что ж, похоже, в моем одиноком мире теперь появился второй человек, – говорит парень. – Я плохо успеваю и, куда бы ни пошел, везде чувствую себя чужаком. И у меня целая страна людей, которых нельзя подвести плохими отметками.

– Как ты справляешься? – спрашиваю я, желая открыть секрет его беззаботности.

– Прячусь в библиотеке, – отвечает он с улыбкой в голосе.

Я тоже улыбаюсь. Локти ставлю на полку, даже не пытаясь разглядеть лицо через щели.

– Понимаю. У меня тоже есть книжное укрытие. Утро выходного дня в «Книжной лавке Ингрума» на Маршруте 42. Это мое спасение.

– Вот ты где! – говорит девушка без британского акцента.

Я узнаю голос – Красотка. Она по другую сторону книжного шкафа. Чувствую, как глаза хотят закатиться.

– Снова от поклонниц скрываешься? – спрашивает она у британца.

– Ничего подобного, – уверяет он. – Я здесь останусь. Тут вайфай лучше ловит, а я не хочу лишиться интернета.

По его тону я понимаю, что замечание предназначено мне.

Девушка, кажется, понимает намек и уходит прочь. Слава богу.

– Твоя девушка? – спрашиваю я. – Весьма… внимательная.

– Да, она очень заботливая, но нет, у меня нет девушки.

– Не думай, я не флиртую. Просто спрашиваю, чтобы знать, – поддразниваю я. – Чтобы между нами не было неясностей.

– О, неясностей нет. – Голос улыбнулся, а затем последовала пауза. – У тебя кто-то есть?

– У меня? Не-а.

Единственный мой парень три месяца назад перебрался в Филадельфию и не стал поддерживать связь, как обещал. С глаз долой – из сердца вон.

– Что имела в виду твоя подруга, когда говорила о поклонницах? – интересуюсь я.

И практически слышу, как он пожимает плечами.

– В конце лета состоится большое событие. Думаю, некоторые девушки мечтают меня сопроводить.

– И кого бы ты взял?

Я снова замечаю синюю рубашку, на которую падают солнечные лучи. Он подходит ближе к книжному шкафу, и я чувствую запах мяты. Он жует жвачку?

– Есть одна девушка. Видел ее на этой неделе несколько раз.

– Что тебе нравится в ней?

– Она прекрасна. И выглядит… самодостаточной, в отличие от других.

– Почему не пригласишь ее на мероприятие?

Я чуть себя по спине не похлопала за такую ярую попытку решить его проблему.

– Она меня не замечает. Вечно в отключке в наушниках. Не думаю, что я в ее вкусе.

Мне не нравится слышать об очередной принцессе кампуса, из-за которой страдают простые люди.

– Она на эгоистку смахивает, – предполагаю я. – Если не замечает тебя, то лучше без нее.

Его молчание означает, что он не готов расстаться с девушкой своей мечты. Бедняга.

Незнакомец меняет тему.

– Что самое сложное для тебя на новом месте?

– Ты на диктофон записываешь? Не хочу, чтобы наша анонимная беседа вышла за пределы этого зала.

– Принял к сведению и поддерживаю.

Я улыбаюсь очаровательному тону.

– Могу я сделать предложение? – чересчур вежливо спрашивает он.

– Нет, на мероприятие я тебя сопровождать не стану. Мы едва знакомы, – усмехаюсь я.

– Справедливо. Тогда мое предложение таково: каждый из нас положит свой телефон в поле зрения, тем самым гарантируя, что ни одно из устройств не записывает разговор.

– Принимаю к сведению и поддерживаю.

Я легкомысленна, и мне от этого весело.

Парень просовывает телефон между двух книг в твердом переплете и кладет на полку. А потом как будто пытается вытащить правую книгу.

– Эй! Не подглядывай! – шучу я.

– И не собираюсь! Зачем портить такое общение? – Он смеется. – Освобождаю место для твоего мобильника.

– Хорошо.

Я отвечаю взаимностью, проталкивая свой телефон. Как только мы видим оба устройства, начинается настоящий разговор.

– Ты студент колледжа или на подготовительном обучении? – спрашиваю я его.

– На подготовительном. Уже поступил. Правда, учиться буду дистанционно.

– О, здорово! Поздравляю с поступлением!

– Ура, – смущенно благодарит он. – Мне любопытно, что для тебя самое сложное?

– Не повредить глаза, усердно их закатывая.

Сама удивляюсь своему признанию.

– Что ты имеешь в виду?

– Я здесь всего неделю, но мне уже все надоело. Вместо того чтобы слышать реальные фразы одногруппников «Я устал» или «Извините, я опоздал», я слышу «У меня привилегии» или «Простите, но у меня привилегии».

– Прости, у меня тоже привилегии, – признается он. – И не только потому, что я белый гетеросексуальный мужчина. Я – белый гетеросексуальный мужчина из давней династии привилегированных людей с огромным состоянием.

– Ничего себе, ты как будто из чрева Бейонсе появился, – говорю я, высоко вскинув брови. – Даже Бейонсе не появилась из чрева Бейонсе!

– Здесь другое. Это больше похоже на то, как если бы ты родился из чрева Бейонсе, но без единого таланта. И при этом толпа следует за тобой по пятам и ждет, затаив дыхание, когда же ты сделаешь нечто удивительное.

– Не то чтобы мне тебя жаль, нет… – Пусть он и купается в деньгах, я бы не хотела оказаться на его месте. – Но я тебя понимаю… в гораздо меньших масштабах, конечно.

– Это самый быстрый способ почувствовать себя неполноценным.

Мне нравится его манера разговора. И нравится, как он рассказывает о том, что его тревожит.

– Ты британец?

– Не совсем.

– Тем не менее акцент британский.

– У нас есть общие акценты и родословная, но я родом чуть дальше, к юго-западу от Британских островов. Где Кельтское море.

Я не представляю, где это.

– Я из Лендерела. Мы для британцев вроде Канады для Америки, с похожими акцентами и прочим.

– О, круто!

Я впечатлена. Хотя не знаю, где на карте он находится, но точно слышала название.

– Для крошечной страны Лендерел обладает исключительной историей организации общества. Там зародилось сестринство!

Он смеется.

– Большинство людей, слыша название страны, первым делом вспоминают кухню или олимпиаду, которую мы приняли четыре года назад. Что ж, это будет новой точкой отправления.

Пока мы болтаем, я не могу перестать улыбаться. Случайно заглядываю в дальний угол и вижу циферблат на стене. И чуть язык не глотаю.

О нет.

– Раз уж мы заговорили об отправлении… мой поезд уходит через шесть минут, – говорю я на одном дыхании. – Я опоздаю, если не успею.

– Куда опоздаешь? – спрашивает парень.

– Дети разочаруются, если я не приеду.

Пока ты маленький, пустые обещания взрослых переносятся крайне тяжело. Я сама прошла через это: отец кормил меня вечными обещаниями. Не хочу, чтобы кто-то из малышей испытал это на себе.

Мне жаль прерывать разговор, но общественный транспорт никого не ждет.

Быстро хватаю книги, заталкиваю их в сумку, а затем, взяв с полки телефон, убираю его в задний карман.

Судя по разочарованному голосу собеседника, я понимаю, насколько ему грустно видеть свой мобильник, лежащий в гордом одиночестве между книгами.

– Звучит важно. Во сколько…

Как раз собираюсь попрощаться, как вдруг возвращается голос Красотки.

– Что во сколько? – сладко спрашивает она.

Пока его не-девушка болтает, я поворачиваюсь и незаметно выхожу из лабиринта книжных шкафов. Даже если бы у меня было время обойти шкаф и взглянуть в лицо таинственному другу, я бы все равно не смогла. Небольшая группа мужчин, чем-то похожих на Людей в черном, начинает пробираться в мою сторону, и мне не хочется, чтобы за мной шпионили. Кроме того, единственное, что на уме – это отбывающий поезд.

У меня нет времени на осмотр впечатляющих достопримечательностей, пока я бегу по травянистому дворику. Не гудят в ушах постоянные учебные аудиозаписи, и в голове не всплывает каждый неловкий момент нынешнего дня. В данную секунду существуем только я, летнее солнце и пробежка по университетскому городку.

Быстро залетаю на платформу и прибываю, тяжело дыша, одновременно с поездом. С облегчением проскальзываю через двери поезда, плюхаюсь на первое свободное место и вынимаю телефон из заднего кармана. Никаких разочарованных детишек в моем будущем.

Вставляю наушник, чтобы послушать аудиокнигу.

И только тогда замечаю, что по ошибке схватила не свой телефон!

Глава 2

Я теряю хладнокровие. Все спокойствие, которое до сих пор оставалось, немедленно исчезает.

Как я могла взять чужой телефон? Паника подползает к груди, как большой волосатый паук. Я безнадежно влипла. Может, мне выйти на следующей остановке и вернуться в школу? Но как? Без телефона я не могу проверить расписание. Черт!

Даже не знаю, сколько времени сижу в поезде, уставившись на мобильник парня. Наши телефоны похожи – один размер и текстурированный черный корпус. Но вместо селфи меня и Анайи, моей первой подопечной, на экране блокировки красуется прыжок неизвестного парашютиста.

– Осторожно, двери закрываются.

Впервые с того момента, как я села в поезд, поднимаю глаза в окно. Станция Ньюарк-Пенн. Это же моя остановка! Слава богу, я сижу рядом с выходом. Вскакиваю с места и хочу выпрыгнуть из вагона, но в последнюю секунду моя перекинутая через плечо сумка застревает в дверях. Как и надеялась, техночелюсти высвобождают сумку, а затем открываются, подарив мне свободу.

– Осторожно, двери закрываются, – ругается проводник, когда я бегу к лестнице, ведущей на платформу скоростного трамвая.

Первый вагон забит до отказа. К счастью, за ним следует второй. Свободных мест нет. Повсюду толпятся пассажиры, избегающие зрительного контакта друг с другом. Наконец, в идеальном уголке хватаюсь за переполненный руками поручень. До Эплтона всего семь минут езды.

Неожиданно начинает вибрировать телефон. Сую руку в задний карман и едва не ударяю локтем рядом стоящего мужчину.

Номер кажется иностранным, но я в любом случае не успеваю ответить. Вибрация прекращается и начинается снова. На экране появляется другой номер – на этот раз с кодом Нью-Йорка. Может, из библиотеки звонят? Я принимаю решение ответить. Кто бы это ни был, он может помочь вернуть мой телефон. В тот момент, когда я провожу пальцем по экрану, вагон дергается. Спотыкаюсь и наступаю на ногу пассажиру. Тому самому, который несколько минут назад чуть не получил от меня удар локтем.

– Эй! – хмурится он.

– Простите, – смущенно бормочу я.

– Алло! – звучит голос девушки из телефона.

Я чуть не забыла о звонке.

– Алло, – отвечаю, затаив дыхание. Говорю тихо, потому что чувак с пульсирующим пальцем смотрит на меня смертоносным взглядом.

– Кто это? – спрашивает девушка агрессивным тоном.

– Добрый день, я…

– Что там за суматоха?

– Я в поезде. Послушайте, я…

– В поезде, верно. Я полагаю, это то, что он подразумевает под словом «занят».

– А? Нет, все не так. Вы можете послушать?

– Нет, правда. Я умею понимать намеки. Простите, что беспокою. На вашем месте я бы села на ближайший поезд и мчалась прочь от этого игрока.

Девушка вешает трубку, а я в растерянности хмурюсь. Пассажир с больным пальцем выглядит довольным моей реакцией. От одного моего вида его пальцу становится легче.

Что бы ни значил этот звонок, я не хочу повторений. Выключаю телефон, убираю обратно в сумку и на своей остановке бросаюсь к выходу.

От вокзала до общественного центра целый длинный квартал. Переходя улицу, я замечаю, как директор центра, мисс Нельсон, выходит из машины. Вздыхаю. Встреча с ней – последнее, что мне нужно. Храни ее боже, но она умеет до полусмерти заговорить собеседника. За несколько машин от нее устремляюсь через широкий тротуар, делая вид, что не замечаю. Но уже в дверях центра слышу, как захлопывается багажник.

– Зора, это ты?

Меня раскрыли. Удивление, которое придется изобразить, не заслужит актерских наград, но я обязана попробовать.

– Здравствуйте, мисс Нельсон, – невинно приветствую я.

Замедляю темп, но не останавливаюсь.

– Не могу дождаться, чтобы увидеть детские рисунки.

– Подожди минутку! Вы, молодые, всегда куда-то спешите. – Челка ее «горшка» дрожит от глубокого разочарования. – Мы планируем транслировать торжественную церемонию на следующей неделе, и люди подписываются, чтобы прийти на просмотр.

Она знает, как втянуть людей в разговор. «Метрополитен Гала» – торжество, где добродетелям из Нью-Йоркской агломерации вручают награды за их заслуги. До сих пор не могу поверить, что числюсь в списке номинантов. Когда я начала работу в благотворительной организации, то просто хотела помочь нескольким детям из своего района. Этих детей – среди которых есть даже несколько пятилеток, – некому было забирать из школы. У них был либо пожилой дедушка, который ввиду возраста не мог встречать, либо взрослые, у кого не имелось возможности так рано уходить с работы. Когда я подала заявку, даже не думала, что все получится. Но организация «Мой компаньон» превзошла все самые смелые ожидания, и теперь влиятельные люди признали, что мы проделали большую работу. Предстоящее торжество – большое событие. Нарядная одежда, шикарный ужин, почетные, состоятельные гости. А если я выиграю, у меня будет достаточно денег, чтобы финансировать программу еще целый год.

– Если ты одержишь победу, уверена, что каждая копейка этой пятнадцатитысячной награды пойдет в нашу организацию. Слышала о парочке мошенников, которые собирали средства? Их арестовали. – Мисс Нельсон качает головой. – Ты молодец, Зора. Ты делаешь нечто важное. Твои дети помогают друг другу и постоянно о тебе говорят.

Мое сердце смягчается. Даже не могу вообразить свою жизнь без деток. Наша маленькая организация стала участвовать в большом количестве мероприятий, и, приехав сюда сегодня, я как будто навещаю семью. Эти дети помогают мне так же, как я помогаю им.

У меня все еще перехватывает дыхание при воспоминании о том моменте, когда семьи учеников подарили мне проездной до Нью-Джерси на весь июль. Хотя бы на месяц у меня появилась возможность не беспокоиться о посещении университета. Здорово, что знания, полученные на уроке филантропии, не только повысят интеллект, но и принесут пользу детям и программам, которые я помогаю внедрить в общественном центре.

– Я тоже по ним скучаю. Не могу дождаться, когда увижу их, – говорю я. (Намекаю, что мне пора.)

Мисс Нельсон довольно лицезреет прежнюю Зору, у которой на всех хватало времени (до начала занятий в университете).

– Только вчера я хвасталась парикмахеру, что нашей Зорой будет гордиться весь Эплтон, – говорит она, сияя.

Не знаю, что сказать. К сожалению, мисс Нельсон знает.

– Кто бы мог подумать, что мы отправим одну из наших звезд в такой прекрасный у-ни-вер-си-тет?

Она растягивает слово, словно один разговор об университете Лиги плюща включает ее в официальный состав ассоциации.

– Пусть знают, из чего сделаны наши самые лучшие и яркие дети.

Отлично, теперь я посол всего города?

По-прежнему ерзая, переминаюсь с одной ноги на другую.

– Ступай и повидайся с малышами, пока они не ушли домой.

Я помахала рукой и побежала в здание, изумленная тем, что мисс Нельсон сама от меня избавилась.

– ЗОРА-А-А-А-А! – Анайа подбегает ко мне, как только ступаю на порог.

Теперь мне не нужно настолько низко наклоняться, чтобы обнять ее.

– Ничего себе ты выросла! Всего-то несколько недель прошло!

– Женская сила, – хихикает она, повторяя боевой клич, которому я ее научила. Разноцветные бусы, утяжеляющие ее косички, звенят при каждом движении.

– Дружба – сила! Дружба – смех! Дружба всем сулит успех! – Я держу кулак, и она бьет его со всей силой семилетней девочки.

– Оу! – притворяюсь, что костяшки болят от удара, и трясу рукой.

– Пойдем! Все на месте! – кричит Анайа.

Она берет меня за руку и уводит из вестибюля. Мне удается махнуть рукой мистеру Лансу, пожилому мужчине за стойкой регистрации.

– Мисс Зора, вы хотели научить их быть лидерами. В следующий раз осторожнее с желаниями, – смеется он.

– Стоило послушать, когда вы предупреждали! – кричу в ответ через плечо.

Косички Анайи звенят всю дорогу к открытой игровой площадке, где остальные дети в возрасте от пяти до восьми кричат и радуются, наслаждаясь праздником воды. Они слишком отвлечены разбрызгивателями и пускающими пузыри машинами, чтобы заметить наше появление. Но в следующий миг меня окружает группа детей, обнимая мокрыми руками.

– ЗОРА-А-А-А-А-А-А!

– Привет, ребята! Я так скучала!

Я называю каждое имя, сопровождая теплыми объятиями. Когда воссоединение заканчивается, мальчики и девочки возвращаются к игре. Все, кроме Анайи.

– Не переживай за меня. Давай, переодевайся в купальник, – велю я ей.

– Бабушка обещала купить купальник, но только после того, как оплатит счет за свет, – объясняет Анайа в перерывах между ободряющими кивками.

Я роюсь в сумке. Между ноутбуком и учебником нахожу яркий купальник восьмого размера, который купила для Анайи на распродаже. Девочка визжит от восторга, а я еще раз радуюсь, что пришла сегодня.

К тому времени, когда она выходит из ванной, готовая плескаться и сиять, в галерее начинается настоящее веселье. И пока все прыгают и играют, я вновь вспоминаю об отсутствии своего телефона.

Как только оказываюсь на пороге дома, врываюсь, как выпущенный на свободу покупатель «Черной пятницы». Пролетаю мимо кухни, где, сидя за столом, старший брат Зак ест хлопья. Его афрокудряшки почти распрямляются от вихря, который я создала.

Бегу к пристенному столику в прихожей, где, точно музейный экспонат, стоит стационарный телефон. Мама и отчим, Джон, всегда проявляют стойкость, когда мы с Заком высмеиваем их за наличие городского телефона. Но этот раз я благодарна им как никогда.

Хватаю телефон, снова и снова набираю собственный номер. Никто не берет трубку. «Рыбак рыбака видит издалека», – сказал бы мой папа. Предполагаю, любой рыбак захочет избежать драмы и не станет отвечать на звонок на чужом телефоне.

Зак высовывает голову в коридор. С тех пор как начались летние занятия, он стал слишком усердно заботиться о нас. Даже больше, чем четыре года назад, когда он думал, что, выйдя замуж за Джона, мама завяжет с нашей грозной троицей, которую мы называли семьей.

Только закончив первый курс университета, Зак переживает, что его младшая сестренка каждый день вынуждена находиться в кампусе. Он выглядит слегка обеспокоенным, но я не рассказываю о происшествии. Если бы он узнал, то, вероятно, начал бы шутить или (ради забавы) запретил бы воспользоваться его телефоном.

– У тебя заряд закончился? – спрашивает он.

– А у тебя мозг? – весело отвечаю я.

Морщины на лбу разглаживаются. Он улыбается и грозит пальцем, выходя из прихожей.

– Один-ноль, – говорит брат. В голосе слышится облегчение. По крайней мере, ему пока не нужно выслеживать негодяя из колледжа.

Улыбаюсь в ответ, играя роль беззаботной сестры.

– Я всегда выигрываю!

Как только он исчезает в кухне, забираю беспроводной телефон к себе в комнату, где достаю загадочный мобильник. На экране появляется уведомление о новом сообщении.

Привет, это я, из библиотеки. Позвоню с этого номера. Пожалуйста, возьми трубку.

Теперь, когда я тысячу раз позвонила себе на телефон, он обязательно меня наберет. Жду звонка, подбирая варианты ответа. Останавливаюсь на «привет» или «здравствуй». По мне, эти два приветствия кажутся вежливыми и одновременно не слишком робкими.

Через несколько секунд начинается ожидаемая вибрация.

– Алло, – слышу я свой ответ. И тут же закатываю глаза, глядя на отражение в зеркале.

– Привет. – Он использует мой вариант.

Тишина.

– Было приятно поболтать с тобой сегодня.

– Не могу поверить, что взяла твой телефон, – одновременно говорю я.

Мы оба смеемся над синхронной болтовней.

– Прости. Говори первая, – просит он.

Не хочу начинать диалог первой. Но вдруг на ум приходит хороший вопрос.

– Как тебя зовут?

– Оуэн, – сообщает он. – Оуэн Уиттлси.

Мне мало известно об Оуэне, но я могу сказать, что теперь его тон отличается от того, который был в первом разговоре.

– А тебя? – спрашивает он.

– Зора Эмерсон.

– Привет, Зора. Приятно сопоставить лицо с именем.

Откуда он видел мое лицо? Тогда я вспоминаю селфи на экране блокировки. Интересно, объясняет ли это сдержанный флирт в его голосе? Он находит меня милой? Хотя почему меня это заботит? Разве меня не предупредили, что он игрок?

Я отбрасываю в сторону вихрь мыслей. Все это не мое дело. Мне просто необходим телефон, поэтому придерживаюсь сценария.

– Мне нужен мобильник, но я уже уехала из кампуса.

– Верно. Буду рад увидеться завтра утром в библиотеке, – предлагает он.

– Во сколько у тебя первый урок?

Не хочу торопить, но я не выживу двадцать четыре часа без телефона. Завтра у меня только один урок, но могу прийти и раньше.

Миновала секунда. Две. Ответа нет.

– Алло?

Я проверяю телефон. Экран темный – мобильник сел.

Это катастрофа! Из-за моих стиснутых зубов вырывается рычание.

Первая мысль – позвонить Скай, но я не могу вспомнить ее новый номер. Тьфу. Подключаю телефон к розетке у кровати, но батарея мигает, отказываясь заряжаться.

Стараюсь себя успокоить. Я ведь могу провести одну ночь без телефона?

Беру беспроводную трубку, стараясь собраться с духом и позвонить Оуэну, но слышу на лестнице игривый смех матери. За ним быстро следует баритон отчима. Они дома. Рядом с моей спальней.

– Эй, детка, как мероприятие в лагере? – кричит мама.

Засовываю стационарный телефон под декоративную подушку из искусственного меха. Они бы никогда мне не забыли, что я им пользуюсь.

– Отлично, – как можно веселее отвечаю я.

Мама появляется в дверном проеме, держа в руках один конец нового стеллажа с металлическими корзинками. Джон, держа второй конец, заглядывает в комнату. Очки соскальзывают с носа. Мамины дреды до плеч спадают на глаза, когда отчим врезается в стену. Тотчас они перераспределяют равновесие.

– Похоже, кто-то без меня ходил по магазинам, – ехидничаю я, отчаянно пытаясь отвлечь их от своей персоны и пережитого дня.