Kitobni o'qish: «Вперед, за Фениксом! Возродим Мир из Пепла»

Shrift:

Пролог

Много веков, тысячелетий, миллионов лет назад в необъятной пустоте появился Зеркальный мир. Вселенная, потерянная среди бесконечных отражений. Ни живая, ни мёртвая. Ни ужасная, ни прекрасная. Лишь жаждущая полноправного хозяина, который сотворит её особенной, сотворит из неё отражение своей души.

И однажды мир наконец поприветствовал Её, Создательницу, что ступила через волшебное зеркало вместе со своим даром Жизни.

Создательница, одухотворённая и вдохновлённая, воплотила Жизнь в прекрасной планете – Зазеркалье. На этой планете появились нимфы – духи стихий, что возвели горы и наполнили океаны, вырастили леса и осушили пустыни. Благодаря им Зазеркалье стало домом для животных и смертных – существ, наделённых особым даром – разумом.

Для поддержания порядка Создательница даровала смертным десять государств – одинаково сильных и одинаково жаждущих могущества. Правители древности, вставшие во главу этих стран, не удержались от соблазна обладать всем миром и схлестнулись в кровавой схватке – Трёх Мировых Войнах: Войне за Земли, Войне за Воды и Войне за Небеса. Так смертные обрекли себя на погибель: дабы прекратить войны, сама природа, ведомая нимфами, обратилась против смертного рода.

И те уже думали, что их судьба предрешена и Конец Света наступил, однако замысел Создательницы был совсем иным. Милосердная, Она дала смертным шанс, послав им своего слугу – юного волшебника, который должен будет собрать наследников десяти проклятых стран и доставить к Ней на Суд. Именно там Создательница и решит, достойны ли смертные искупить свои грехи или же обречены вымереть навсегда.

Ночной Авем утопал в загадочной тьме, озаряемой будто случайными лучами Орона, падающими меж домов и белоснежных высоких колонн. Тени, похожие на древних охотниц-нимф, дрожали в свете беспокойных огоньков свечей. Прибрежная столица спала, но он неизменно будил мирный народ своими яркими выходками.

Только этот вечер отнюдь не был обычным. Этот вечер, возможно, был последним, который один совсем непримечательный подросток проведёт на Родине – в Великой и Могучей Вондерландии.

– Стой, кому сказал!

– Тебе не укрыться от закона, вор!

– Что на это скажет твоя мать?!

– Реликвия Огня не принадлежит тебе!

И ещё тысяча и одна фраза бравых легионеров, каждую из которых юный «вор» знал в точности, до последнего слова. Но не мог с ними согласиться: нельзя похитить то, что принадлежит тебе по крови. К сожалению, тупоголовые бойцы вряд ли это знали.

Пожалуй, ему должно быть обидно за такие бесчестные оскорбления, но его они мало волновали. В отличие от этих кесарских псов у него имелось нечто поважнее богатых яств и мягких постелей. Предназначение.

Это предназначение спасало его множество раз – спасёт и сейчас.

В Авеме – большом городе с тупиками на каждом шагу – удача лишней не будет. Поэтому, в очередной раз едва не столкнувшись с каменной стеной, Проводник уповал на свою сообразительность и развернулся в другую сторону. В отличие от крепких легионеров ему повезло не с мощным телосложением, но с непревзойдённым умением выпутываться из любой ситуации.

В этот раз, например, он выиграл время: перепрыгнув через неприметный заборчик, под которым спали ничего не подозревающие свиньи, удачливый юноша разбудил крикливую скотину и заставил их попасться точно под ноги преследователям. Его-то животные любили, а вот о неприветливых легионерах такого не скажешь!

Не прошло и минуты, как неприятный запах излюбленной свиньями грязи сменился тонким ароматом морской соли. Значит, Проводник близко! Да и виды говорили в его пользу: тёмная пучина колыхалась, показывая свой грозный лик. А где волны – там и порт.

Вот и лестницы – юноша вскочил на осыпающиеся каменные перила и соскользнул с них вниз, минуя горы сора. Конечно, он не мог пройти мимо, не превратив кучи в пепел. В голубых глазах мелькнула искра, и пламя вспыхнуло из-под земли, вмиг уничтожив сор. Вонь ужаснейшая, зато легионерам – подарок!

Поправив слипшиеся на лбу большие каштановые кудри, юноша усмехнулся и, порадовавшись пакости, отправился дальше.

Многочисленные лестницы постепенно сливались в одну длинную змею, огибающую гору, на которой стоял знаменитый Авемский дворец. Зачастую с его балконов мать, совсем не беспокоясь о сыне, ловила лёгкий морской бриз, лакомясь редким виноградом. Или спала на роскошных перинах и к балкону даже не подходила. В одном юноша был уверен: его матушка даже не подозревает, что сейчас творится под её носом.

И не должна подозревать. Пускай спит спокойным сном, прижимая к груди его малышку-сестру. А Проводнику – как бы то ни было – нужно идти.

Двигаясь по скользким ступеням, он судорожно хватался за стены и перила. Стихия была, как всегда, неприветлива: Эдельгвирское море заходилось в истерических всплесках, особенно по ночам. К высоким волнам с востока – наравне с песчаными бурями с запада – запертые в прибрежных городах вондерландцы уже привыкли. Природа давно восстала против них, возжелав стереть с лица Зазеркалья.

И только один ничтожный смертный способен всё исправить. Один юноша, едва не поскользнувшийся на морской пене, мгновенно пропитавшей кальцеи¹ и края его пенулы². Прокляни Богиня его неуклюжесть!

И так он едва дошёл до порта. Благо сюда за ним легионеры вряд ли последуют.

У облизанного волнами деревянного причала стояли всего пара-тройка суден и один-единственный кесарский корабль. Его – неиспользованный и забытый – уже облюбовали бесстрашные птицы, а у дна – моллюски. Даже гордый вондерландский флаг – красное полотно с восходящим над Игнисом фениксом – годился разве что на тряпки. Прошли времена отчаянных путешествий на другой конец света.

Но ничего. Юный Проводник Богини ещё возродит их.

Несмотря на своенравность Эдельгвирского моря, рыбу добывать было по-прежнему необходимо. В вондерландских землях, издревле не славившихся плодородием, привыкли есть в основном мясо и рыбу. А поскольку на скот нужно тратить драгоценные травы, фрукты и овощи, добывать рыбу оказалось гораздо проще и выгоднее. Поэтому за мешок морских гадов некоторые были готовы продать родную сестру, а смелые дельцы выходили во враждебные солёные воды, несмотря на то, сколько сорвиголов погибло, занимаясь опасным ремеслом.

За отчаянную храбрость юный Проводник их и уважал. В том числе своего ровесника, друга-рыбака, который вместе с семьёй жил у самых берегов.

В доме, вделанном в скалу, выделялась всего одна деревянная дверь. Сколько юноша себя помнил, ни одной волне не удалось сломать этот «бастион». Где его друг-прохиндей достал такие сильные защитные амулеты, юноша не знал. Но чутьё подсказывало, что за рыбу народ готов был заплатить любую цену.

Юноша громко постучался в дверь, отчего та, старенькая и дряхленькая, опасно задрожала. Не прошло и секунды, как в проёме показалось знакомое румяное, курносое, пухлое лицо с большими зелёными глазами, обрамлённое всклоченными светлыми волосами и бакенбардами. Не успел друг раскрыть полных губ, как Проводник провозгласил:

– О, Захария! Тебя даже вчерашний шторм не разбудил…

– За какой мантикорой ты сюда ночью пришёл… – начал было тот, но его оборвали:

– Отпусти прошлое, Захария. И теперь зови меня Феникс! – гордо улыбнулся юноша. – Ведь я наконец-то решился.

Захария вскинул едва видные брови:

– Только не говори мне, что ты не шутил про своё «предназначение».

– Эх, а я думал, ты мне веришь… Пойду, что ли, поплачу в твоей лодке…

– Чего?! А ну, стоять!

Прежде чем Феникс попытался развернуться, Захария схватил его за тунику и вытолкнул из дома. Опешивший Феникс недоумённо уставился на низкого друга-плебея, грозно сверкающего глазами.

– Тебя что, на Игнисе припекло?! – прошипел Захария.

– Ну, с силой Огня это вряд ли возможно… – отшутился Феникс.

– А ну, посерьёзнел, быстро! – ткнул его пальцем в грудь друг. – Ты решил своё четырнадцатилетние отметить скорой гибелью?

– Так удобно же: умру в тот же день, что и родился.

– Тебя в водичку окунуть, чтобы ты охладился?

– О, не-е-ет, пожа-а-алуйста!

На этой театральной мольбе терпение Захарии, судя по всему, кончилось, и он отпустил Феникса. Тот в непонимании остановился, глядя то под ноги, то на багровое лицо друга.

– Хорошо, буду серьёзен, – выдохнул Феникс. – Я правда думал, что ты меня поддержишь. Ты же мне как брат, Захария!..

– Благо кровь моей семьи не смешалась с твоей… бурлящей смесью, – недобро покосился на него друг.

– Я прошу тебя, Захария, это ведь моя судьба, моё предназначение! – всплеснул руками Феникс и указал на море. – Там – моя жизнь. Я больше не могу здесь оставаться.

– Не можешь, значит? – злобно отозвался тот. – А ты о матери подумал? О сестре?

– Да кому я нужен… Точно не матери, – пробормотал в сторону Феникс. Но, подумав, всё же добавил: – Я хочу, чтобы сестра жила в лучшем мире, Захария. Чтобы она хорошо ела, не кашляла, как мать, от песка и пыли, которые пронизывают этот гнилой воздух. Неужели ты бы не хотел этого для своей семьи? Для Доминики?

Имя девушки тут же встряхнуло Захарию. Он на мгновение остановился. Тишину сполна заполнило завывание ветра.

– У всех нас есть свои мамы, сёстры, Доминики, – старался объяснить Феникс. – По ту сторону моря – тоже. И я не могу стоять в стороне, пока с каждым днём умирает всё больше людей, когда мне дарована сила спасти их, спасти всех! Захария, это мой долг, его я не могу не исполнить. И тебя я не заставляю. Но если можешь помочь – помоги, прошу.

Вновь молчание. Глядя в задумчивые глаза Захарии, Феникс начал всерьёз задумываться, а не отправиться ли на случайном украденном судне. Но друг его удивил:

– Ладно. Уговорил. Мои, конечно, этот кошмар переживут, но вот Доминика… – Он вздохнул томно, почти сладко. – Она заслуживает большего.

– Вот и отлично! – довольно улыбнулся Феникс. – А теперь покажи, где твой дохлый кораблик…

– Ты что, захотел моё золотце убить? Мы поплывём вместе.

От такого заявления Феникс ошарашенно застыл. Он даже не двинулся, когда Захария уверенно зашагал мимо него, а его внушительная фигура попыталась его подвинуть.

– Что встал? Без меня ты точно с управлением не справишься. Пошли, птица-Феникс.

– Нет-нет! Я не могу рисковать твоей жизнью, Захария… – запротестовал тот.

– Ну конечно, ты же сам справишься. А я пойду с тобой, – сострил Захария. – И вообще, если я хочу тебе помочь, я как-нибудь сам определюсь чем. А теперь, пока я не сдал тебя твоей матери, запрыгивай!

Феникс застыл. Был ли кто-то другой, кто пошёл бы за ним, кроме Захарии?

– Захария, я тебя обожаю! – рванул за другом Феникс и обнял его за плечи. – Вредная Доминика тебя не заслуживает!

– Благодарность благодарностью, но, пожалуй, ты выбрал не лучшее время, чтобы её выразить.

Захария указал большим пальцем на каменную лестницу, озаряемую неярким светом. Вот Дьявол! Легионеры всё-таки решились за ним спуститься.

Без лишних слов Феникс прыгнул на мостик, который Захария, скакнув следом, тут же убрал. Судно как раз подходило для самоубийственного путешествия. Захария и его семья оборудовали его так, что на нем и в открытое море выйти не страшно: крепкое дерево, большие складные паруса, гальюнная фигура-лев – не укреплённый магией корабль, а настоящая мечта для героя вроде Феникса.

Взойдя на нос, он устремил взор на тёмные дали. Он так долго этого ждал… Он увидит воочию, что показывала ему Богиня! Каждую ночь пламенное сердце, не забывшее о предназначении, посылало ему сны о далёких землях и настоящих подвигах. Феникс душой чувствовал: он и вправду рождён для этого.

– Вперёд, команда! – воскликнул он. – Вперёд, за Фениксом!

* * *

– Сынок! Вернись!

Ещё один шаг – и далёкий крик матери растворился в шуршании песка. Беспощадная буря поглотила фигуру ребёнка – совсем малыша – в льняной тунике и тонких сандалиях. Но тот продолжал идти: его звала пустыня, манила беспокойная стихия, пугающая до глубины души и завораживающая, зачаровывающая.

Короткие ноги кололо, уши окунались в скользящий свист и шорох, тело немело. Но не двигаться дальше мальчишка не мог: глаза видели вдалеке свет, а сердце предчувствовало явление, которое не способен понять разум взрослого.

Вдруг свет преобразился в пламя, а пламя – в крылья. Гордый огненный клюв взметнулся и разразился клокочущим криком. Наконец легендарный феникс обнажил свою пышную пернатую грудь и пронзил незнакомого гостя взглядом янтарных глаз.

Сказочная птица-феникс наклонилась, вглядываясь в тонкую фигурку малыша. Кто бы перед ней ни стоял – благородный правитель или грязный слуга, – её гордый взор не изменился бы. Но мальчишка узнает об этом намного позже, а пока он разглядывал шёлковые перья, не подчиняющиеся ветру и плавно колышущиеся, будто от слабого морского бриза.

Внезапно из ниоткуда, словно с небес и из земли, прогремело:

– Приветствую тебя, юнец! – Голос был грозный, но мальчишка даже не дрогнул. – Поздравляю, ты первый ребёнок, кому хватило смелости заявиться сюда – в место, которое принадлежит Мне.

Он сперва не понял, но спустя миг осознал: мама часто говорила ему, что пустыня Игнисова Могила принадлежит не смертным, а Великой Богине, создавшей всех, и его в том числе. Тело само подсказало ему поклониться.

– Как любопытно… Всего лишь мальчишка – а уже везде чужой и всеми гонимый. Судьба которого – бежать без оглядки. Хм-м-м… Интересно, что будет, если перевернуть всю его жизнь с ног на голову? Какая будет ирония… – Слегка помедлив, Она продолжила: – Что же, такой типаж как раз подойдёт моей задумке. Пожалуй, ты прощён, маленький герой. – На миг мальчишке показалось, что за Её словами мелькнула усмешка. – Я не стану губить тебя и верну матери.

– Мама… – пробормотал малыш, вспоминая.

Он безумно любил свою маму, но, к собственному удивлению, понял, что просто не может к ней вернуться. Его глаза были прикованы к светящимся глазам феникса, а его разум слушал и внимал Её словам.

– Да-да, «мама»… Однако Я дарую тебе не только жизнь, но и нечто гораздо, гораздо… интереснее. – Вдруг мальчик ощутил, как на его плечи опустились потусторонние невесомые руки – мягкие и одновременно удивительно сильные. – Тебе повезло! Я выбираю тебя, чтобы возродить Моё творение – Зазеркалье.

– Но почему я?..

– Боюсь, этого ты никогда не поймёшь. Да и нужно ли это, если моё слово – закон?

В то мгновение воцарилась загадочная гнетущая тишина.

– Одно я могу сказать тебе точно, – продолжила Она с невидимой лукавой улыбкой. – Вся твоя маленькая жизнь шла к этому и с данного момента этому же будет посвящена. Посвящена возрождению твоей Родины – твоей планеты – из пепла.

Феникс прильнул ко лбу мальчишки. Тот не отступил: он исполнит своё предназначение во что бы то ни стало. Исполнит, чтобы сухие земли больше не страдали, чтобы полнились богатым урожаем. Исполнит, чтобы его народ вновь смог увидеть и почувствовать, как благоухают великолепные вондерландские цветы. Исполнит, чтобы ни один ребёнок больше не плакал.

Но лишь потом – через много лет – его станет это волновать. А сейчас он хотел только, чтобы его мама больше не кашляла от песка, навеянного бурями.

– Так прими же Мой дар – пламенное сердце!

Вдруг в крохотную грудь ворвался феникс. От жарких укусов огня мальчишка закричал что есть сил: в одно мгновение его тело с ног до головы пронзила глубокая боль. Мальчишка задрожал и опустился на колени – сердце его трепетало словно слабый огонёк свечи.

Однако стоило волне отойти, как всё естество окунулось в ласковый свет.

– Теперь, маленький герой, Я отпускаю тебя в путь, – пророкотал голос, обволакивающий само сердце, – и отпускаю с важной миссией. Ты станешь Проводником. Твоя цель – найти десять государств и десятерых наследников. Пламенное сердце подскажет тебе, где их искать. Приведи их сюда, маленький герой, и вместе мы возродим Зазеркалье.

Перед глазами замелькали видения: земли, страны, существа, – которые мальчишка едва ли мог представить даже в самом ярком сне. Царство, точно укутанное белыми холодными песками, в котором борются с чудовищами ушастые и хвостатые люди. Империя, небеса которой испещрены причудливыми драконами-лентами и по степям которой шагают люди с чешуёй. Далёкая пустыня, очень похожая на родные просторы, где под жаркими лучами и между грозными вулканами воюют шерстяные дикари. Подводные земли, раздираемые между могучими городами русалок и вольными глубинами людей с кожей рыб. Пронзающий ветрами север, обитаемый полулюдьми-полудухами. Государство, полное живительной зелени и дивных народов, во главе с человеческой королевой, чьи глаза полнятся волшебной силой. Острова – на море и на небесах, – где мелькают крылатые существа с мудрыми взорами. Огромная черепаха, изо рта которой веет чистейшей магией. И, наконец, Родина мальчишки – Вондерландия, страна грозных кесарей³, легионеров и простого народа, что борется с надвигающейся пустыней.

– Я благословляю твой путь, маленький герой, – сказала Она с незримой улыбкой. – И каждый день буду ждать твоего возвращения. И напоследок запомни кое-что…

Она будто наклонилась к мальчишке, её громогласный голос превратился во всепроникающий шёпот.

– Каждый день твоего промедления смертные будут умирать. Сотнями, тысячами. Только наследникам под силу прекратить это. И чем больше ты медлишь, тем быстрее мир вымрет.

Вряд ли ребёнок увидел бы, но на Её губах промелькнула странная лукавая улыбка.

– А теперь… прощай. И удачи тебе.

Вмиг песчаная буря отступила. Словно растворилась в небесах и в земле. А мальчишка остался стоять на коленях перед божественным светом.

Послышались голоса, и тут же свет растворился в лучах полуденного Игниса.

– Госпожа! Я нашёл его!

– Сынок! Сынок, ты жив! Слава Богине!

Знакомые мягкие руки обняли его маленькое тельце сзади. Малыш взметнул взор и вздохнул. Мамины глаза, как всегда, красивее всех цветов Вондерландии.

– О, мой милый… Что… Что это?

Она коснулась груди мальчишки. Там лежала реликвия Огня – знакомый всем вондерландцам знак истинного кесаря.

Тогда ни мать мальчишки, ни он сам не знали, что в тот же миг, как феникс пронзил грудь юного «проводника», кесарь, владевший реликвией Огня, погиб в морской пучине, пытаясь добраться до помощи.

Глава первая. Единое Берское Царство

В некотором Царстве… Да не в некотором, а в Берском Царстве.

Большом и славном! На долгие аршины его золотистые поля простираются да волшебные леса снегом укрываются. Земли сказочные, земли, полные страшных чудовищ и самых настоящих зверолюдей.

Не то люди, не то звери, они люди телом, а звери – ушами и хвостами. Самые разные племена зверолюдские поселились в Берском Царстве: от Зайцев кротких до Лисиц-хитрюг и Волков-хищников. И изничтожили бы они друг друга, пожрали бы, если бы не мудрые Медведи – великокняжеский род, что сумел все племена помирить и в счастье-благодати объединить.

Но как сильные предводители они знали не только добро и мир, но и злобу, и войну. И пришло всё к тому, что более трёхсот лет назад потерял голову великий князь, соблазнился благословением Матушки-Природы и возомнил себя всего мира государем. А народ зверолюдский, любивший государя, как родного, поверил ему и пошёл в битву против всего мира, что из-за гордости своей затеял великий князь.

Так и началась Первая мировая война – Война за Земли.

Теперь Берское Царство – лишь край дикарей, окружённый свирепыми чудовищами из тёмных лесов. От былого величия князей не осталось и следа… Или?..

1. Мира

В вольном воздухе трепетало солнце: лучи лентами пронзали тучный небосклон и опускались на землю. Их лёгкие прикосновения грели каждого: от крохи-белочки до грозного лесного чудовища. И мы с ними равны перед светом – благословением Матушки-Природы, – пускай далеко не все это понимают. Чудовища тоже заслуживают света.

Я всегда любила их. Больших и маленьких, злых и добрых, оскаленных и напуганных. Зверолюдский народ боится их, хотя кто из нас на самом деле чудовища? Те, что прячутся в тёмной лесной чаще, или те, кто с огнём и оружием бросаются на загнанных в угол обитателей леса? Мне этого явно никогда не понять.

Я могу зайти дальше, в чащу, и не бояться, что меня там съедят волки-симураны. Могу не страшиться пламенного крыла жар-птицы. Могу не искать укрытия от топчущихся копыт индрика-зверя. Я им подруга, хоть и никогда не знала почему. Может, оттого что сама я – то ещё чудовище? И плевать. Зато я могу вдохнуть запах живых елей.

Только вот жалко, что сегодня – последний день, когда я могу побыть собой.

Ещё свободная, я бежала за робким солнцем, укрывавшимся за пушистыми ветками елей-великанш. Подол моего сарафана из раза в раз окунался в подтаявший снег и с каждым шагом всё больше тяжелел от воды. Озорные ручьи дорожками петляли на моём пути, но я перепрыгивала через них, как Зайчиха, не боясь намочить сапог.

А ведь папа-купец с таким трудом их для меня выторговал… Его подарок я точно возьму с собой в новую жизнь.

Пригорок за пригорком, холм за холмом я поднималась и опускалась, слушая своё сбивчивое дыхание. Совсем скоро я выбьюсь из сил: всё-таки нельзя мне бегать. Я ведь никогда не была сильной и здоровой. «Нужно себя беречь!» – каждый день просит мама, и обычно я её слушаюсь… но не сегодня.

За толстым деревом притаился овраг. Уютный, спрятанный от чужих глаз, он всегда нравился мне, и не только как укрытие. Ведь у него была своя особенность.

В этом небольшом овраге всегда царило лето. Вилы-чудесницы поселились в нём и время от времени греют его, распускают в нём пышные цветы. Однажды я даже увидела, как одна из волшебных красавиц опустилась к земле и коснулась её невесомой рукой – и там, из безликого камня, забился источник. Более этот источник никогда не замерзал, даже в самую лютую зиму.

Я прислушалась: за аршины отсюда – никого… Хотя ушам не приходится доверять: ни здоровьем, ни звериными чертами я не пошла в своих родителей – великих и могучих Медведей. У меня ни широких плеч, ни крепкого тела, ни больших рук. Я такая маленькая, что любому Медведю могу разве что в живот уткнуться. Что уж говорить о Матушкиных дарах…

И впрямь, я будто какое-то чудовище, только не страшное, а мелкое и неказистое. Остаётся только успокаивать себя, что мои несовершенства – лишь воля Матушки, и для чего-то мне пригодится моя «особенность».

Маленький овраг принял меня с распростёртыми объятиями. Из небольшой дыры в камне журчал ручей, приветливо дымящийся в это знойное утро. Мягкая зелёная трава встретила мои усталые ноги и окутала их прохладной росой. Я освободила ладони от горячих, непомерно больших варежек и наконец окунула их в прохладную воду. Вода защекотала мои пальцы. Вдруг всё остальное тело стало тяжёлым и душным от пота – я осторожно опустилась и одним быстрым движением умыла взмокшее лицо.

И теперь оно явилось мне вновь. С широкого лба опять сполз украшенный мамой синий венчик⁴ – я поправила его и улыбнулась. Постаралась улыбнуться, по крайней мере.

Мама вручила мне этот венчик перед выходом. Сказала: «Он украсит твой величественный лоб и большие уши». Да что ты, мама, шутишь? На этом лбу не хватает только что-нибудь вырезать, и был бы отличный резной забор. А из аляповатых ушей на затылке можно столько меха навырывать, что хватит на полушубок! «А нос? Прямой и гордый!» – заспорила мама, а я ей ответила: «Горбатый, как у Болотной Ведьмы». «Зато лицо изящное, круглое, а щёки какие румяные, губы – красные, красивые», – не унималась она. Но я-то знала, что я, бледная и болезненная, с этим румянцем выгляжу как изукрашенная детская игрушка.

И самое смешное: «Ну всё! Вот об этих глазах ты точно плохого не скажешь, – сказала мама, хватая меня за щёки. – Голубые, как Матушкины чертоги! В них невозможно не влюбиться!»

Может быть, может быть. Но даже если это и так, проверить я уже не смогу.

Треск! Недолго длились мои самоуничижения. Я вскинула голову, отстраняясь. Теперь в мои «небесные» глаза смотрели поистине невероятные, иссиня-голубые глаза, обрамлённые белым, как сам снег, мехом.

Симуран! Волшебный волк показался из чащи, подозрительно щурясь. Его большие лапищи давили неглубокие сугробы, а широкие крылья за спиной сбивали белую мишуру с низких веточек кустов.

– Давно не виделись.

Привычно я похлопала перед собой рукой. Крылатый волк направился в мою сторону и спустя всего два-три шага опустился напротив, продолжая настойчиво смотреть мне в глаза. Его, крупного и величавого, всякий зверолюд наверняка испугался бы. Но я вижу в грозном симуране друга, который спас меня много лет назад.

Тогда, ещё совсем маленькая, едва ли достающая до скамьи, я не любила приключения и загадки. Но однажды меня ни с того ни с сего потянуло в лес – Матушка знает почему. Родители, не привыкшие к моим побегам, искали меня до глубокой ночи. До сих пор они рассказывают эту историю с ужасом в глазах, рассказывают, точно я её не помню.

Однако я знаю, что случилось тогда, в чаще. Я набрела на в то время незнакомый мне овраг, где меня встретил величавый крылатый волк. Несмотря на россказни и страшные истории о лесных чудовищах, я почему-то не испугалась: шёрстка симурана показалась мне такой пушистой, что я тут же окунулась в объятия зверя. И так, на спине, он донёс меня к маме с папой, и с того времени я перестала бояться чудовищ.

Но что вспоминать? С тех пор так много воды утекло…

– Как ты поживаешь, друг сердечный? Как всегда, вместе со стаей охраняешь леса от чужаков?

Симуран выпрямил спину и, не моргая, обвил себя хвостом. Мне бы такой длинный хвост! А не мой пушистый Медвежий огрызок.

– Конечно же, ты не дремлешь, лесной страж, – улыбнулась в ответ я, устраиваясь поудобнее. Зато мой хвост не мешает мне сидеть.

Вдруг гордая морда вопрошающе опустилась. Я сразу поняла, чего хочет симуран.

– Прости… – выдавила я, отворачиваясь. – Сегодня я не могу пойти с тобой в чащу.

Симуран тут же навострил уши. Величавый зверь лёг на передние лапы и, не опуская головы, принялся ловить мой взгляд своим. Мой молчаливый слушатель – на него я всегда могу положиться. Он никому не расскажет мои тайны, никогда меня не обидит и не даст меня в обиду.

– Возможно, мы больше никогда не увидимся, – сказала я, опуская уши. Спустя мгновение я собралась с духом и выпалила: – Завтра я выхожу замуж!

Симуран опустил хвост, укрыл себя крыльями. В его глазах, точно у моих братьев-зверолюдей, клубился туман тоски.

– Мне самой не верится… Я – и замуж! – Я попыталась рассмеяться, но не вышло. Симуран увидел всю мою ложь и нахмурился. – Мне всего пятнадцать… и уже замуж? Хотя почему «всего», а не «целых» пятнадцать?..

Никак не могу понять, что меня так удивляет. То, что я уже повзрослела? То, что меня успели сосватать? Или то, что я совсем не осознаю, что со мной происходит?

– В душе волки воют… Без обид, – оговорилась я, но симуран, кажется, даже не заметил. – Но просто я… Просто это как-то глупо, это всё. Такого же не может быть! Я – и замуж?..

Или я отказываюсь верить? Вроде бы узнала о сватовстве давно, а до сих пор не могу поверить. Более того – со временем всё меньше верится.

– Как будто это происходит не со мной… Но это не так. Думаешь, я с этим справлюсь?

Он вопросительно склонил голову вперёд.

– Мама всегда говорила, что я всё смогу: всё пережить, ко всему привыкнуть. Это всего лишь замужество… Я же не умираю. Надо только привыкнуть, смириться… Да?

Я замолчала в ожидании ответа. Глупо. Как можно ждать ответа от безмолвного крылатого волка? Хотя было бы прекрасно, будь он говорящим.

– Мира! Ми-и-ира!

Моё чуткое ухо обернулось на крик. Этот голос точно не принадлежал симурану!

Быстро, как могла, я отогнала своего мохнатого друга. Он понял, вскочил и отступил на шаг назад, но вскинул взгляд: не мог же он уйти не попрощавшись!

– Я… Я постараюсь вновь к тебе выбраться. Обещаю!

Не хочется врать. Но не хочется и терять веры, что мы снова свидимся!

Наконец он медленно отступил и нырнул в кусты. За его спиной сомкнулись плотные ветви – только серое пёрышко осталось на снегу.

А я выскочила из овражика. Ведь не дай Матушка о моём тайном убежище узнает кто-то ещё!

Точно я выпрыгнула наружу, как столкнулась нос к носу с одной пышноволосой особой. Её мягкое смуглое лицо недобро сморщилось, тонкие губы сомкнулись в узкую полоску, и курносый нос вздёрнулся выше прежнего. Пушистые ресницы слились с болотно-зелёными глазами.

– Мира, дочь Владимира! – вскрикнула она. Её длинноволосый хвост яростно хлестал её по бокам. – Что ты скажешь в своё оправдание?

Я осмотрела её с ушек до головы. Она привстала на копытцах, чтобы казаться выше. Я прикрыла рот рукавом, чтобы не прыснуть от смеха.

– Я тебя спрашиваю, сударыня! – Она грозно ткнула меня пальцем в грудь. – Чего ржёшь?

– Мне казалось, ржание – это больше по тебе, Гили.

– О, нет-нет-нет! Ты так просто не отговоришься. Я тебе не лошадь, я – Лошадь!

Никогда не понимала таких «мудрых изречений» Гили, но, наверное, мне и не дано. Всё-таки Гили – из зверолюдского племени Лошадей, а они в своих странствиях и не такие странности приобретают.

Однако табун Гили давно осел рядом со Звёздградом – вряд ли сама Гили помнит времена, когда её родители путешествовали по всему северу. Теперь она доит коз и перегоняет скот, чтобы тот не съели чудовища, наводнившие леса.

– Поняла, поняла. Только не смотри на меня так, мне слишком стыдно, – отшутилась я, отступив в сторону. Стоило мне это сделать, как Гили споткнулась и едва не зацепилась кудрявыми волосами за куст. – Прости…

Но она не осталась в долгу: мне по ноге пришёлся удар копытом. Ай! Я схватилась за ногу, а Гили – униженная, но не сражённая – гордо забросила копну волос за спину. Конечно, боль болью, зато Гили не боится «сломать» меня. И за это я ей благодарна.

Из накрученного на пояс платка она достала гребень и начала вычёсывать сор.

– Чего смотришь? Будто в первый раз видишь!..

– Вот бы мне было что вычёсывать, – мечтательно вздохнула я.

Мои чёрные как уголь волосы уродливо обрезаны по плечи. У мамы-ведьмы так же. Так принято: от волос чудесники получают силы, а поскольку моя мама не просто чудесница, но и ведьма… В общем, как её дочери мне пришлось унаследовать её недобрую славу.

– Ещё отрастишь, – бросила в ответ Гили. – Твой жених хоть и дурак, но волосы тебе даст отрастить. Какой звер не любит длинные волосы?

– Ну, он же волхв, чтит обычаи…

– Тьфу, и здесь подстава! Ну он и гад, я же говорю…

– Гад он или нет, а мне выходить за него замуж.

– И я очень тебе сочувствую!

Признаться честно, я тоже очень хочу себе посочувствовать. Но нельзя.

1.Кальцеи – вид обуви, представляющий собой кожаные башмаки-сапоги высотой до лодыжек.

2.Пенула – плащ без рукавов и с капюшоном, служащий для защиты от плохой погоды.

3.Кесарь – верховный правитель Вондерландии.

4.Венчик – украшенный узорами головной убор, состоящий из тонкой металлической ленты и подвязываемый шнурками на затылке.