Kitobni o'qish: «Песня Вуалей»

За помощь в редактуре книги большое спасибо Полине Вяткиной!

© Кузнецова Д.А., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Лейла

Бабочка трепетала золотистыми крыльями, рассыпая с них алые и синие искры. Вальяжно и неторопливо, как пушинка в безветренную погоду, опускалась на стебли лиан, купалась в пушистых клочьях облаков. Потом присела на подставленную мной ладонь, повела крыльями как живая. Она даже весила как настоящая и цеплялась за чешую тонкими льдисто-голубыми лапками.

Правда, стоило вспомнить, что в чешуе не может быть нервных окончаний, тем более настолько чувствительных, как в обычных человеческих ладонях, и ощущение послушно пропало. Я печально вздохнула и стряхнула бабочку с руки. Она осыпалась искрами и растворилась среди звезд.

Больше всего мне здесь нравились именно звезды под ногами. Они получились на удивление реальными, настолько, что каждый раз замирало сердце, когда нога ступала на пустоту. И казалось – следующий шаг оборвется в бездну.

А четыре стихии по углам и бесконечно высокое вечернее небо над головой были просто данью традиции. Практикующий Иллюзионист должен представить потенциальным клиентам все, на что способен. Стихии и небо были положены по должности. От себя я внесла только небольшой диссонанс – пламя текло сверху вниз, облака свивались стеблями с пышными лианами стихии земли, а вода струилась вверх, срываясь каплями.

Я знаю, что всего этого нет, но все равно вижу и чувствую. Иначе нельзя, такова магия Дома Иллюзий.

Непосвященные думают, что мы создаем в окружающем мире нечто ощутимое, настоящее. На самом деле все проще: мы лишь убеждаем свой разум в том, что видим, слышим и чувствуем. А убедив себя, легко заражаем своей верой окружающих. Этим опасны иллюзии – в них очень легко потеряться. Поверить во всемогущество, заблудиться среди порождений собственного разума и увлечь в них всех, до кого хватит сил дотянуться. Можно создать плотную и ощутимую иллюзию моста через пропасть, но не стоит надеяться переправиться по ней на другую сторону.

Балансируя на грани между верой в реальность созданного нами и знанием о его иллюзорности, мы можем творить многое. Человеческий разум легко обмануть, он сам буквально умоляет об этом. Одно легкое касание – и можно испытать небывалое наслаждение, ужас, боль, жар и холод, сытость и близость смерти, чувство полета и падения, но при этом тело будет неподвижно в пространстве, его не трунет огонь и острота стали.

Иллюзиями можно свести с ума. Иллюзиями можно убить. Надо просто заставить разум поверить, что его больше нет, и его действительно не станет.

– Госпожа, вас ожидает посетитель, – раздался скрипучий, пробирающий до поджилок голос, и из воздуха соткался улыбчивый оскал черепа, окутанного зеленоватым пламенем.

– Это замечательно! – оживилась я, торопливо расправляя складки на черном атласе глухого, под горло, платья. Отбросила за плечи перемеженные клочьями пламени черные волосы, ощупала острые антрацитовые рога, завивающиеся над висками, – не исчезли ли. Настоящее порождение Нижнего мира в своей первозданной форме, попробуй отличить! – Зови сейчас же.

– Если он в обморок не отвалился, – захихикал череп, выбиваясь из потустороннего образа. Или наоборот, еще углубляясь?

Я повелительно взмахнула рукой, отправляя его восвояси. Еще не хватало с собственной фантазией обсуждать клиентов! Нет, конечно, я привираю, я с ним не только обсуждаю, но еще и в карты порой играю, и в шахматы, но не хотелось потерять концентрацию перед встречей.

Череп – не просто иллюзия, он мой дипломный проект в соавторстве с другом-Материалистом, псевдоразумная стабильная субстанция. Если бы не ограниченность возможностей этого своеобразного привратника, мне грозило бы разбирательство со стороны Дома и Владык Иллюзий: закон запрещает создавать разумные иллюзии. Но череп умеет лишь смотреть, запоминать, разговаривать и немного влиять на мои иллюзии.

Гость вошел, попирая начищенными сапогами звезды и раздвигая широкими плечами облака. Элегантный щеголь в небрежно застегнутой светлой рубашке, заправленных в сапоги узких брюках, с саблей в ножнах у бедра. В распахнутом вороте виднелось золотое солнце на цепочке – сильный амулет непонятного назначения. Светлые волосы спадали по последней моде чуть ниже плеч, оттеняя высокие резкие скулы и холодные серые глаза.

Глаза в нем были настоящими. Одни только они – безжалостные, умные, цепкие.

Ломаный медяк цена тому Иллюзионисту, который не способен распознать иллюзию чужого облика.

– Магистр Шаль-ай-Грас? – спросил у окружающего сумрака, пронизанного разноцветными всполохами. Голос посетителя был под стать облику: завораживающий, отдающийся где-то глубоко в подвздошье.

– Я слушаю тебя, мой господин, – богато модулированным голосом проворковала я, соткавшись из межзвездной тьмы.

– Неплохо, – кивнул он, и в уголках губ мелькнула жесткая насмешливая улыбка. Почти незаметная. Он не скрывал ее, просто экономил на эмоциях. Взгляд внимательно, жадно ощупывал очерченное тяжелой тканью тело. Я не замедлила повернуться и чуть изогнуться так, чтобы он уж точно не пропустил ничего интересного. – Я впечатлен. Вы полностью соответствуете полученным мной рекомендациям. Браво.

– Твой взгляд, господин, заставляет меня забыть о прелюдии вежливости, – чуть охрипшим грудным голосом ответила я. За что удостоилась еще одной усмешки и кивка.

– Снимите иллюзию, магистр. Я хочу говорить с вами.

Я несколько секунд колебалась, но с некоторым разочарованием выдохнула:

– Твое желание – закон, мой господин, – и сорвала иллюзию, как в порыве страсти срывают одежду с любовника.

Перед посетителем предстала невысокая полноватая блондинка с невыразительной внешностью и поджатыми тонкими губами. Единственной яркой деталью ее внешности были веснушки.

– Так лучше? – строго поинтересовалась я.

– Прошлая понравилась мне больше, – хмыкнул блондин. – Магистр Шаль-ай-Грас, не надо со мной играть. Я уже сказал, что достаточно впечатлен вашим мастерством, и теперь желаю разговаривать с вами, а не с одной из масок. Если вы не хотите вести диалог на таких условиях, я найду более сговорчивого специалиста.

Я вновь вздохнула и решила рискнуть. Знала бы, к чему это приведет, пять раз подумала бы, стоит ли цепляться за такого клиента…

И перед посетителем предстала я. Рыжая, гибкая, с вьющимися мелким бесом волосами, собранными в небрежный хвост, в залатанных домашних шароварах и длинной потертой рубахе на два размера больше, чем надо. Как есть, рыжая помойная кошка. Это если верить друзьям, а не верить еще и им – уже паранойя.

Опустилась в мягкое кресло, жестом предложив блондину стул с высокой спинкой. Он внимательно окинул взглядом лишившееся иллюзий помещение: гамак в углу, одежный шкаф рядом, отделявший меня от посетителей тяжелый старый дубовый стол, низкий диван с кофейным столиком сбоку от дверного проема, шкафы с книгами, безделушками и дипломами, – и сел, теперь уже полностью сосредоточив внимание на мне.

– Я сняла маску. Ваша очередь, господин, – проговорила я, стараясь, чтобы просьба не прозвучала излишне резко.

– Что ж, извольте. Дайрон Тай-ай-Арсель, дор Керц, к вашим услугам, мастер, – шутовски раскланялся мужчина, не вставая с места.

– Это честь для меня, дор, – не дрогнувшим голосом ответила я, сумев удержать на лице подобающее выражение. Я Илюзионист, и мое лицо – всегда маска, даже если снять с него покров чар.

А внутри все трепетало и обмирало от ужаса и противоестественного восторженного любопытства. Передо мной сидел человек, о котором ходили легенды. По большей части очень страшные легенды. О том, насколько он ненавидит светлейшего Бирга Четвертого, нашего правителя, на чей престол Тай-ай-Арсель стоит в очереди вторым, сразу за малолетним наследником. О том, насколько жесток и злопамятен этот человек. О том, какие оргии творятся за высокими стенами Закатного Дворца, постоянной резиденции дора Керца на окраине города, между Домом Целителей и кварталом Часов. О том, что случается там с несчастными юными простолюдинками, которых потом никто не ищет. О том, откуда берет деньги это чудовище в человечьем облике. О той странной магии, которой он владеет…

Передо мной один из самых опасных людей Среднего мира! Вечный Странник¹, чем я провинилась, что ты привел его в мой дом?

Зачем я послушалась и сбросила иллюзию? Теперь, как это обычно бывает с практикующими Иллюзионистами, чувствовала себя беззащитной. А учитывая личность собеседника, обнаженной и связанной по рукам и ногам.

Он знал это, он на это рассчитывал и был доволен. Только он, как и все, недооценивал ту глубину, на которую ложь и фантазии проникают в душу и тело мастера Иллюзий. Пусть мне лишь двадцать пять, но я талантливый маг, обладающий определенными навыками. Пока я жива, пока я говорю и дышу, я буду отделена от мира пеленой фантазий. Даже если отнять у меня всю магию, это ничего не изменит – такова главная сила Дома Иллюзий. Нам всем приходится стать актерами, и актерами почти совершенными.

Игры разума способны породить чудовищ, и я порой проклинала свой дар. Но только старая, вросшая в кожу маска может служить достойной броней и защитить от этого холодного, бесстрастного взгляда.

Страх, тревога, затаенное самодовольство – как же, мой жалкий кров посетила такая важная персона. Он видел то, что хотел видеть: такова суть иллюзорной магии.

Страх был и внутри. Но другой – настороженный, цепкий, внимательный. Не бояться таких людей опасно для жизни.

– Что привело вас к моему скромному очагу?

– Не прибедняйтесь, мастер, – усмехнулся он. – Вы довольно успешны как специалист, и именно поэтому я решил обратиться к вам. Вы достаточно талантливы, чтобы подойти для моей затеи, и достаточно молоды, чтобы проявить нужную фантазию. Возьметесь?

– Хотелось бы узнать подробности работы. И вознаграждения, разумеется, – немного расчетливости, немного осторожности, без этого получится недостоверная картина. На самом же деле… На самом деле было не до эмоций. Единственное, чего хотелось по-настоящему, – чтобы этот человек ушел и никогда не возвращался.

Стоило отказаться сразу, когда он грозился уйти к другому мастеру. А теперь мне уже не хватит духу выставить его за дверь, пусть я и пожалею об этом очень скоро. Дор Керц не обидится на отказ, он просто мимоходом уничтожит всю мою жизнь, и для этого ему хватит одного мановения руки.

– Скоро зимний солнцеворот. Я устраиваю в своем доме небольшой прием по этому случаю, и мне хотелось бы развлечь гостей. Нет, вам не придется одной продумывать весь праздник. – Он усмехнулся. – Над этим уже работают другие маги. От вас понадобится воплощение лишь одной маленькой фантазии, сюрприза. Сюрприза, госпожа магистр, о котором никто не должен узнать. Что касается вознаграждения, не волнуйтесь, оно будет более чем достойным. Возьметесь?

– Если это будет в моих силах, – медленно кивнула я. – В любом случае обещаю, что подробности вашего сюрприза останутся при мне и я никому их не раскрою раньше праздника.

– И после – тоже, – припечатал Тай-ай-Арсель.

– Но… почему?

– Считайте это моей блажью, – махнул рукой мужчина и улыбнулся, сглаживая резкий тон предыдущего приказа. – Так вот, о сюрпризе. Я хочу пригласить на солнцеворот Безумную Пляску. И хочу, чтобы она увлекла меня за собой, – улыбка стала напоминать хищный оскал, а я порадовалась, что сижу в кресле, потому что иначе ноги точно подкосились бы.

– Вечный Странник, боюсь, может не оценить такого юмора, – осторожно проговорила, тщательно подбирая слова. Вот уж что никогда не мечтала изобразить, так это Безумную Пляску! Я при самом лучшем раскладе потом две недели буду приходить в себя! Прикинув, чем грозит согласие, я уже открыла рот, чтобы подписать себе приговор и отказаться, но посетитель перебил меня.

– Эта шутка не для столь высоких особ, – отмахнулся он, наслаждаясь моей растерянностью и смятением, теперь уже совершенно неподдельными. – За услугу я заплачу две сотни золотом. И небольшой бонус за срочность. – С этими словами дор Керц невозмутимо извлек из кармана брюк какой-то предмет и выложил на протянутую ладонь.

Против воли я подалась вперед, разглядывая камень. Крупный, с ноготь большого пальца размером, безупречный желтый топаз. По граням соскальзывали тусклые отблески неяркого отраженного света. И я чувствовала, всем существом ощущала глубину и чистоту этого камня. Он шептал мое имя, звал меня и обещал… покой. Он был ничейным и хотел стать моим.

Желтый топаз. Камень Иллюзионистов. Камень, помогающий сохранить концентрацию и разум магам моего направления.

На ладони Тай-ай-Арселя лежало воплощенное могущество. За такой камень, кроме шуток, любой Иллюзионист продаст душу. Это весомая, стопроцентная гарантия, что маг сохранит свой разум в любой ситуации, не заблудится и не пропадет среди своих творений.

Дор Керц наблюдал за мной с самодовольной насмешкой. Он знал, что купил меня с потрохами. Он мог не предлагать ни медяка; за один этот камень я ему не то что Безумную Пляску, Вечного Странника и Господина Ночь² готова была притащить живьем!

Было обидно осознавать свою предсказуемость и ту простоту, с которой меня втравили в крупные неприятности. В последнем я была уверена. За какой-то розыгрыш, – пусть мне придется надломить себя, пусть я и пообещаю не раскрывать его суть до конца своих дней, – не предлагают столько. Расплата непременно придет, она будет суровой и трудной, но… камень мягко мерцал в теплых лучах свет-камня настольной лампы и звал меня по имени. А отказать ему я не могла, даже если это в конце будет стоить мне жизни. Заблудиться в вымышленных мирах, запутаться в реальности, потеряться в собственных фантазиях и перестать отличать иллюзии от реальности – в сравнении с этим меркнет даже страх смерти.

Такова плата за могущество. У каждого мага за пазухой есть свой монстр, свой палач и неотвязный ночной кошмар. Мы управляем силой и панически боимся, что когда-нибудь она сорвется с поводка и воздаст за неволю. Иллюзионисты теряют разум, Материалисты – человечность и совесть, Целители – силы и радость жизни, Разрушители – чувства и душу.

Теперь отпадал вопрос, почему дор пришел именно ко мне. «Живых» камней не бывает в открытой продаже, все они, добытые из недр земли, оседают в глубинах Домов, и, чтобы извлечь их оттуда, нужны большие деньги и связи. А откуда все это у хоть трижды талантливой, но все-таки – сироты? С дипломом вместе мне, как и всем, вручили серебряное колечко с крошечной желтой искрой камня внутри, но для моего дара этого было слишком мало. А чем сильнее маг, тем выше риск безумия. Магов много, камней – мало, привязанный же к одному человеку камень умирает вместе с ним. Нет, он не рассыпается в пыль, но становится просто куском красивой материи.

Поиск иных, без участия драгоценных камней, возможностей стабилизировать дар мага или способов многоразового использования кристаллов уже много лет занимает умы исследователей, но, насколько я знала, пока почти безрезультатно. Единственным сдвигом стал открытый лет десять назад алхимический способ выращивания камней, но таким образом можно получить только очень маленькие «живые» кристаллы, а с ними и так особой проблемы никогда не возникало.

Впрочем, даже дефицитные камни лучше их полного отсутствия. До того как обнаружили и научились использовать эту связь, маги гораздо чаще срывались или сходили с ума. Особенно эти цифры удручали в отношении магов выше среднего уровня, которые в невменяемом состоянии слишком опасны. Если бы я осталась служить Дому Иллюзий, для меня, наверное, нашелся бы подходящий топаз. Но остаться там… это было слишком, даже хуже, чем страх безумия. Так было, когда закончилось обучение, и я по-прежнему не жалела о том решении.

Наверное, скоро у меня появится такая возможность – пожалеть.

– Это более чем достойная плата. Вознаграждение за молчание или есть что-то еще?

– И за молчание, и за старание, и, как я уже говорил, за срочность, – со все той же холодной улыбкой проговорил мужчина и небрежно бросил камень на стол. Солнечный шарик прокатился по деревянной поверхности, подпрыгивая на собственных гранях и неровностях древесины, и остановился, как дрессированный, на расстоянии вытянутой руки. Я подавила инстинктивное желание накрыть камень ладонью, вцепиться в него и слиться силой. Усилием воли заставила себя отвести от вожделенного предмета взгляд и перевести его на лицо собеседника. Не сказать что мужчина был удивлен или впечатлен моим поведением – скорее, взирал на такую сдержанность с одобрением.

– Даже за это я не буду нарушать закон, – твердо проговорила я. – Это будут лишь иллюзии.

– Качественные иллюзии, – поправил меня дор Керц. – Не столь живые, как ваш привратник, но на подобающем уровне. Все должны поверить. Ну, или, по крайней мере, большинство.

– Хорошо, – кивнула я и открыла ящик стола. Покопавшись, извлекла на свет типовой договор, отпечатанный на хорошей бумаге, и протянула его вместе с пером клиенту. – Должна предупредить, что мне придется как следует осмотреть место проведения праздника и присутствовать на балу, иначе ничего не получится.

– О, вы меня не удивили, – отмахнулся дор, пробегая глазами договор. Потом аккуратно разгладил бумагу на столе и принялся заполнять нужные строчки ровными острыми буквами. – Я имею представление о работе мастеров разных Домов. Учитывая, что праздник уже скоро, предлагаю отправиться на место прямо сейчас, – предложил он, не отрываясь от письма.

– Тогда, с вашего позволения, я переоденусь, – я поднялась с кресла, проигнорировав поблескивающий на столе осколок солнца.

– Как хотите, – равнодушно повел плечом мужчина, скользнул по мне бесстрастным взглядом и усмехнулся каким-то своим мыслям, после чего спокойно вернулся к документу. Я отошла в угол к гамаку, где стоял платяной шкаф, и задернула туманную завесу между собой и комнатой (разумеется, с моей стороны завеса была прозрачной).

Роскошных нарядов, соответствующих положению и облику такого спутника, в моем распоряжении не было, но не идти же в домашнем! Так что я быстро поменяла одежду на почти новую и почти парадную: ярко-зеленые шаровары из тяжелого плотного шелка и светло-оранжевую рубаху с длинными широкими разрезными рукавами и стилизованным солнцем на груди. Добавив к одеянию несколько деревянных браслетов на предплечьях и прикрыв голову шелковой шалью, сняла завесу.

Дор Керц как раз в этот момент ставил размашистую подпись под заполненным договором. Я приняла бумагу из его рук и под насмешливым взглядом углубилась в чтение.

На первый взгляд все стандартно. Внесенный пункт о неразглашении и отметка о том, что суть оказываемой услуги была изложена на словах, также имели привычную формулировку. Я вновь посмотрела на призывно мерцающий гранями камень и вздохнула, смиряясь с неизбежным. Ставя подпись под контрактом, не могла отделаться от ощущения, что делаю шаг в бездну.

Но контракт был скреплен, и я уже с чистой совестью накрыла задаток ладонью, чувствуя тепло живого камня. Потянулась к нему разумом и волей, почувствовала легкий радостный отклик и, прикрыв глаза, медленно вдохнула и также медленно выдохнула. А когда открыла глаза, мир вокруг изменился.

Это было странное ощущение. На душе вдруг стало легко и спокойно, даже несмотря на переросшее в твердую уверенность предчувствие скорых неприятностей. А сквозь вежливую улыбку Тай-ай-Арселя ясно проступил оскал бешеного бурия³. Сейчас я послушно заняла место в какой-то сложной многоходовой интриге, выпутаться из которой без потерь вряд ли получится.

Я сморгнула хрустальную чистоту окружающего мира и, убрав руку, машинально бросила взгляд на то место, где только что лежал камень. Мелькнула мысль, что его появление было видением, сном. Но в ответ на эти мысли изнутри пришел теплый едва уловимый отклик, будто в моей голове завелся кто-то еще – неразумный, ласковый, дружелюбный. Непривычное чувство. Та искорка, которую я носила в кольце, не ощущалась вовсе.

Теперь при желании можно было материализовать камень обратно и даже сделать украшение: вся сила топаза уже перешла ко мне. Но столь явно демонстрировать ценное приобретение не хотелось.

– Пойдемте, экипаж ожидает, – поднялся с места дор, забирая свой экземпляр расстроившегося по заключении договора; типовая магия, их Материалисты так зачаровывают. Еще один останется у меня, а третий отойдет Дому Иллюзий для контроля и надзора.

Дор Керц играл в любезность. Он галантно открыл дверцу экипажа. Подал руку. Помог забраться внутрь.

Я бы даже сама себе позавидовала, наблюдай за этим со стороны: весьма эффектный мужчина, так и вьющийся вокруг не вполне подходящей ему особы. Если бы еще не знать, что из себя представляет этот кавалер!

Нет, на внешность я никогда не жаловалась – я яркая, эффектная, необычная. Но – беспородная, и рядом с таким мужчиной наверняка смотрелась смешно.

Даже понимая это, не могла отказать себе в удовольствии почувствовать себя настоящей леди. А почувствовав, непроизвольно окунулась в иллюзию, с Иллюзионистами часто такое бывает. Не знаю, как изменилось мое лицо, одежда удивительным образом осталась прежней, а буйные рыжие пряди сами собой сложились в красивые локоны.

Наблюдательный спутник внимательно проследил произошедшую перемену и усмехнулся.

– Всегда интересно наблюдать за мастерами Иллюзий, – улыбнулся Тай-ай-Арсель, стремительным движением перемещаясь с противоположного сиденья ко мне. Узость рассчитанного на одного диванчика не позволяла разместиться вдвоем достаточно вольготно, особенно учитывая ширину плеч дора. Но того это не смутило, и правая рука оказалась на спинке позади меня. А левая, пользуясь случаем, скользнула кончиками пальцев по обводу скулы. В ответ на это почти невинное прикосновение по спине пробежали мурашки, а к щекам прилила кровь.

– Почему именно Иллюзий? – позволяя своему телу вольность, я подалась навстречу следующему прикосновению; теперь пальцы скользнули вниз, вдоль шеи.

– Вы так легко меняетесь. И никогда не угадаешь, где под всеми этими слоями настоящее лицо, и есть ли оно вообще…

– Любите загадки, дор Керц? – светски улыбнулась я.

– Люблю отгадки, – в тон мне улыбнулся мужчина. – И, пожалуйста, называй меня Дайрон. Ты же должна изучить меня получше, чтобы иллюзия была достоверной? Лейла Шаль-ай-Грас. Красивое у тебя имя.

– У тебя тоже… Дайрон, – невозмутимо приняла я правила игры. Главное правило иллюзий – видение должно соответствовать ожиданиям. Дор знает, что его прикосновения будут приятны. У меня есть два варианта: смущение и ложь или откровенность и немного смелости. Второй опасен – танец на лезвии. Но первый куда хуже, потому что есть риск пробудить в Тай-ай-Арселе подлинный интерес. – И насколько хорошо ты хочешь быть мной изученным? – иронично хмыкнула я.

– Какая формулировка, – промурлыкал он, обдавая теплым дыханием ухо. – Как жалко, что у нас с тобой всего три дня. Но мы ведь начнем сразу?

– Да, конечно, – с придыханием проговорила в близкие губы мужчины. В этот момент экипаж дернулся, останавливаясь, и наши губы не соприкоснулись лишь чудом. – С бальной залы и прилегающих коридоров, – завершила я, отстраняясь.

Проводив меня взглядом, дор Керц рассмеялся.

– Желание дамы – закон, – шутовски раскланялся он и выскользнул в приоткрытую лакеем дверцу, после чего повернулся и помог выбраться мне. Экипаж, пропыхтев что-то на прощание, покатился к крытому навесу.

Хозяин не торопил меня, пока я с интересом озиралась, стоя на вершине широкой пологой лестницы. Высокий глухой забор, опоясывавший дворец и просторный сад, изнутри был невидим без всякой магии, такой эффект создавали плющ и деревья. Широкая подъездная дорога, посыпанная гравием, стрелой пронзала невысокий зеленый лабиринт. Хитросплетения выложенных разными сортами мрамора дорожек создавали причудливый узор, обрамленный самшитом и можжевельником, а небольшие увитые плющом беседки и арки казались яркими цветами. Сколь дурная ни была у этого места репутация, при свете жаркого зимнего солнца оно выглядело весьма респектабельным произведением искусства.

Впрочем, как и сам дворец. Мрамор, цветами от молочно-белого до полночно-синего и от нежно-розового до багряного, был подобран с великим тщанием. Казалось, где-то внутри дворца садится солнце, озаряющее последними лучами пол и стены, тогда как витые купола башен тонут в наступающем мраке.

Во внутренних помещениях, куда провел меня дор Керц, жестом отпустив будто из воздуха возникших при появлении господина слуг, можно было также встретить все краски радуги. Но здесь цветовая гамма была более сдержанной, в каждой комнате доминировал лишь один оттенок, дополненный несколькими близкими тонами.

Мы миновали фиолетовую анфиладу, нырнули в неприметный коридор (неприметный на фоне всего остального великолепия, серо-стальной с вкраплениями алого – странное, но эффектное сочетание), свернули в еще один точно такой же, пересекли зеленую анфиладу и вдруг оказались на галерее, кольцом опоясывающей огромную двусветную бальную залу овальной формы.

Зала была великолепна. Белый мрамор, серебро и зеркала. Строгий элегантный фон, рама для роскошных витражей, расположенных в скатах высокого купола, и прелестных дам, которые вскоре будут кружиться здесь в танце с галантными кавалерами.

За все время пути от входа до галереи мы не проронили ни слова. Дор Керц не пытался расхваливать свой дом, он и так прекрасно видел, насколько меня впечатляет Закатный Дворец. Но также он не пытался отвлечь меня разговором или развлечь историями; и за это я была благодарна. С этим мужчиной вообще очень спокойно. Опасное заблуждение.

Холодный, расчетливый, страшный человек, которому хочется верить. Более того, ему хотелось доверять. По праву, ох по праву считается он одним из опаснейших людей Среднего мира!

– Ну как? Есть простор для фантазии? – мягко спросил стоящий позади мужчина, пока я, опираясь о балюстраду, внимательно разглядывала залу и в особенности потолок. Я в ответ медленно кивнула и не оборачиваясь спросила:

– Скажите, дор…

– Дайрон. Мне кажется, мы договорились, – перебил меня он.

– Да… Дайрон, скажи, а куда ведет парадный вход? – продолжила я, кивнув на высокие, в два света, ажурные белоснежные двери.

– В фойе. Пойдем, я покажу, – не стал задавать уточняющих вопросов хозяин дворца. Мне все больше и больше нравилось с ним общаться. А страх… уж что-что, а его я научилась прятать так глубоко, что и Владыки Иллюзий не найдут. Забавное сочетание: трусиха, до смерти боящаяся кому-то показать свой страх. Очень легко в такой ситуации прослыть отчаянно храброй сумасбродкой.

Мы немного прошли по галерее, спустились по неширокой винтовой лестнице, закрученной около мощной колонны, поддерживавшей купол. Белый мрамор десятка различных холодных оттенков складывался на полу в затейливый узор, какой далеко на юге рисует на окнах летний мороз.

Высокая створка двери, вблизи казавшаяся хрупкой, легко и бесшумно подалась под рукой Тай-ай-Арселя, выпуская нас на просторную площадку-балкон, с которой в длинное прямоугольное фойе сбегали две широкие пологие лестницы. Здесь безраздельно властвовала ночь, в зале господствовал темно-синий цвет, в глубоких зеркалах превращавшийся в непроглядную тьму. Позолота и мягкие приглушенные огни лишь оттеняли это полуночное великолепие, не позволяя ему стать мрачным.

– Она войдет через парадный вход, – медленно проговорила я, цепляясь за перила балкона и вглядываясь в глубину фойе. Странный эффект: подсознательно ожидаешь, что здесь должно быть темно, но при этом зала прекрасно освещена. – Сразу после заката, вместе со стелющимся по полу туманом. Сначала Ее не заметят. Она дойдет до лестницы, когда лакеи у входа почувствуют легкий привкус жасмина и тлена, – в такт моим словам от входной двери показалась призрачно-белая, схематичная фигура, рассыпающаяся клочьями дыма. – Впуская ее в зал, двери скрипнут. Музыканты собьются с ритма, и все оглянутся, – фигура скользнула мимо нас, обдав могильным холодом. Двери за ее спиной, смыкаясь, издали звук, больше похожий на предсмертный стон. Вслед за фантазией я шагнула в зал, толкнув створку, которая действительно оказалась очень легкой. – Выйдя на середину зала, взмахнет рукой. Зазвучит совсем другая музыка, и Она заскользит в танце. Из угла под лестницей Ей навстречу выйдет Он. Изгибаясь в муках неразделенной страсти, Они начнут пляску. А потом, разбив вон те два витража, ворвется, несясь по воздуху, пестрая толпа. Хохоча, другие танцоры разведут Их в разные стороны. Она скользнет к тебе, Он в отместку схватит первую попавшуюся женщину… – хаотично метавшиеся по залу тени осыпались мелкой серебристой пылью. – А дальше все по сценарию, – скомканно завершила я, не желая прежде времени окунаться в безумие пляски.

– Отлично, – довольно прищурившись, улыбнулся дор Керц. – Для красоты витраж разобьем на самом деле. Не волнуйся, это от тебя не потребуется, – хмыкнул он. – Найдется, кому заняться. Ты будешь Ею? – обернувшись, мужчина притянул меня за талию ближе, повел в танце – властно, уверенно, не смущаясь отсутствием музыки. И снова я ловила себя на ощущении уюта и спокойствия в этих объятиях.

Как просто влиять на человека через его инстинкты. Основное, самое эффективное воздействие. И как странно сейчас ощущать это воздействие на себе…

– Я буду туманом, – тело сделалось мягким и послушным, как тесто в руках опытного кондитера. Это было так заманчиво – отдаться порыву, поверить сильным настойчивым рукам, позволить перевести странный танец без музыки в иную плоскость, пусть бы даже на пол этой зеркальной залы. Мысли привычно расслаивались, наползая друг на друга, окутывая разум защитным пологом. И вот уже хозяин дворца кружит в танце высокую жгучую брюнетку с явной примесью крови Нижнего мира.

– Прячешься, кошка? – прошептал мужчина, остановившись так резко, что я врезалась в него, инстинктивно упершись ладонями в широкую грудь. – Прячься, теперь можно, – мягко, сыто улыбнулся Тай-ай-Арсель, размыкая объятия. А глаза по-прежнему были настоящими – холодными, цепкими. – Пойдем, провожу тебя до экипажа.

– Я прогуляюсь пешком, нужно заглянуть в квартал Часов, – вежливо, но твердо отказалась я. Он не стал настаивать, кивнул и вновь увлек в коридоры и анфилады, выводя из дворца.

Красивый. Уверенный. Спокойный. Предупредительный. Умный. Проницательный. Идеал, в который очень сложно не влюбиться.

Когда долго работаешь с иллюзиями, начинаешь бояться всего идеального.