Kitobni o'qish: «Ген Превосходства»
Ген Превосходства
Глава 1
Светившиеся панели строительных блоков прорезали завесу дыма, опускавшегося на жилые металлические стеллажи с верхушек фабричных и заводских труб, что возвышались над многослойными спальными районами младших классов. Районов, где никогда не было видно звезд.
Здесь никогда не воцарялась тишина. Кеотхон был густонаселенным и шумным, словно живой осиный улей, не останавливающимся ни на миг.
Особенно явно теснота и густотонаселенность классов ощущались во время окончания смены. Рабочие заводов сменяли друг друга, передавая рутинную, эвтонами сложившуюся эстафету, и понуро брели в потемках к своим металлическим капсулам – небольшим помещениям, служившим жилищем в блоках высотой шестидесят и больще этажей.
В этой массе людей самого примитивного генотипа было трудно кого-то выделить: обычные трудяги с блеклым цветом волос, тусклой, болезненной кожей, натянутой на хрупкий человеческий скелет и вялые мышцы, в серых казенных комбинезонах и такого же оттенка кепках с красной эмблемой и красными значками принадлежности к низшему классу.
Среди себе подобных к дому шла, ссутулившись, молодая девушка, представительница утраченной мононации. Гены говорили все о простоте ее класса красноречивее любых слов: из-под кепки выбивались черные короткие волосы, едва прикрывавшие уши, узкие глаза темно-карего цвета равнодушно выглядывали из-под козырька, а худое, но жилистое тело скрывало в скованных движениях усталость, столь чуждую и незнакомую представителям старших, высших классов.
Девушка убрала иссушенные руки с кровоподтеками в карманы, разминала по пути шею и мечтала ощутить во рту привкус зистиата, который сумеет прогнать пульсирующую боль в мышцах. По крайней мере, до следующей смены.
Губы потрескались и кровоточили, кожа на лице стала дряблой и уже покрывалась заметными морщинками, хотя ей едва перевалило за второй эвтарк. Все это от токсичных паров на производстве – участи каждого, кто вынужден за неимением лучших вариантов или лучших генов отрабатывать свое место в первом, низшем классе.
Спустя пару рабочих кварталов с бесконечно и хаотично строившимися заводами и фабриками, брюнетка оказалась ближе к стеллажам, составленным из огромных железных плит с неоново-красной подсветкой над каждой массивной электронной дверью.
Она резво, в пару прыжков преодолела несколько лестничных пролетов, в которых местами зияли дыры, открывавшие пропасть в высоту около тридцати этажей. Эти дыры она смогла бы перепрыгнуть и с туго завязанными глазами после жаркой попойки.
Добравшись до нужного уровня, миниатюрная «первичка» оказалась около двух капсул с красной подсветкой, растворявшейся в сумерках и клубившемся тумане. Подошла к левой, над которой была выгравирована фамилия: «Фэй».
Сканер сетчатки глаза сразу же позволил ей войти, железная дверь со скрежетом отъехала в сторону.
Внутри было тускло, сыро и пахло остатками переработанных продуктов. Внизу вдоль стен проходили ржавые трубы, а с потолка свисали толстые провода оттенков красного и зеленого.
Девушка шагнула в своих берцах в единственную комнату капсулы, размер которой не превышал 20 квадратных метров, где располагались все основные удобства жилища: два коричневых стареньких дивана с выпирающими пружинами, чайный столик, сделанный под древесину (весьма неумело, но нынешнее поколение уже мало представляло себе, как должна была выглядеть мебель из дерева) с вырезанным поверх мифическим зверем, которые предки называли драконом.
Небольшое окно было закрыто металлической пластиной. Сразу возле двери слева стоял морозильник, к которому девушка и направилась. Она с немалым усилием распахнула вечно застревавшую дверцу и наклонилась к нижней полке, доставая черную баночку с зеленоватой жидкостью внутри.
– Это зистиат, – донесся с дивана хриплый бас.
Девушка закатила глаза, предчувствуя нежеланную полемику.
– Знаю. И что с того?
Голос ее, звучащий очень юно, будто у подростка, никак не сочетался с изможденным и потрепанным внешним видом.
– Мне нужно напомнить, что Тест на совместимость уже через два цикла?
Мужской бас становился все менее терпеливым и более взвинченным. Брюнетка хорошо знала нрав отца и уже привыкла к тому, что заводится он с полуоборота. Еще чуток – и перейдет на атакующий, агрессивный рев.
Она так и стояла около морозильника, спокойно отпивая зистиат и воображая, как с блаженством провалится в небытие и не будет чувствовать боли в мышцах. Но вместо этого вынуждена была препираться с отцом: ведь так просто он не отстанет.
– Я достаточно хорошо осведомлена о сроках проведения Теста, отец, так что оставь меня в покое, будь добр, – жестко процедила брюнетка, стараясь не сжать банку в руке слишком сильно. Нервы после тяжелого рабочего дня были на пределе.
– Давай, конечно, пей свою отраву, если хочешь завалить Тест в третий раз! И погубить нас всех! – Недовольно рявкнул в ответ мужчина, который наконец-то показался за диванами.
Глава семейства Фэй был калекой: чтобы подняться с дивана, ему приходилось вставлять вместо ног металлические палки, на которых удавалось передвигаться только с помощью костылей, челюсть его тоже была заменена дешевым имплантом, который уже наполовину заржавел, а вместо левой руки был вживлен короткий отросток, в длину едва доходивший до локтя.
Мужчина возвысился над диванами и столиком, выставляя вперед непропорциональное тело со странным туловищем: тонкое и узкое с правой стороны, с левой же оно наоборот было припухлым и заплывшим жиром.
Здесь это называли деформацией внутренних органов и скелета: заболевание, характерное для людей первого класса, чьи организмы не справляются с проблемами экологии и окружающей среды, которая разрушает их изнутри.
Седые длинные волосы старика были собраны на спине.
– Подумай о сестре, роды уже через пару ниципцев, – кашляя, хрипло потребовал отец, топнув одной своей палкой вместо ноги, и чуть не повалился на спину. В этот миг из кабины сортира выскочила девушка в легком бежевом платье, которое скрывало ее округлый живот, подбежала к родителю и помогла ему опереться, бросив виноватый взгляд на прибывшую сестру.
– Не надо, пап, ты снова докучаешь Виви…
Мужчина разразился сильным кашлем и скорчил гримасу боли.
На все это младшая дочь семьи, Вивиан Фэй, смотрела с унылостью и тоской, блуждая по лабиринтам собственной внутренней боли и грезящая лишь о теплом кислотном душе и расправленном стареньком диванчике.
– Да чтоб тебя, перестань ты потягивать эту дрянь! – Вновь строго и грозно изрек отец, собирая в себе крупицы гнева, накопленные за день. Вивиан не повела бровью, сделала еще один мощный глоток, видя, как лицо отца становится пунцовым. – Что ты предлагаешь нам делать, если снова не пройдешь Тест?! Как мы будем жить? Еще и с ребенком!
Девушка допила жидкость, со скрежетом сдавила пустую банку и с рвущимися наружу злостью и отчаянием бросила ее в мусорный отсек в стене. В капсуле эхом разнесся гул упавшей банки.
– Ты хочешь сказать, с несанкционированным ребенком!
Надрывный гневный вскрик Вивиан повис в воздухе. Процесс был запущен, рубильник включен, и назад пути не было. Девушка ощущала клокочущую в груди ненависть и презрение к их сложившемуся положению.
– Ви… – робко пробормотала длинноволосая девушка с мягкими чертами лица, одновременно поглаживая разъяренного отца по спине. Она чувствовала эту волну негодования и возмущения, исходившую от обоих с первых минут прихода младшей сестры.
Вивиан же никак не отреагировала на слабый призыв сестры, чувствуя лишь кипящую внутри злость.
– Кто просил Лилу поступать так с нами?! Оставлять этого незаконного ребенка?! Его существование ставит нас под угрозу, а вовсе не наличие зистиата в морозильнике! – Девушка яростно ударила кулаком по дверце морозильника. Послышался скрежет внутреннего кондиционера.
– По закону я вовсе не обязана покрывать чужую несанкционированную беременность, ее легко можно было бы избежать.
Гневный упрек был направлен старшей сестре, которая это остро чувствовала. Наступал ее черед заступаться за себя в этом разгоревшемся скандале трех людей, которые давно не чувствовали себя единой семьей.
– Ты ведь знаешь, Ви, если бы я сунулась за абортом в подпольные клиники, они могли бы донести на меня за крупное вознаграждение, – отчаянно и беспомощно залепетала Лила, все еще поддерживая отца на ногах. Старик ни за что бы не присел, приняв это за свое поражение. А Вонг Фэй всегда был очень упрямым человеком с нетерпимым отношением к любому проявлению слабости или жалости.
Лила продолжала оправдываться и говорить:
– Меня ликвидировали бы за неутвержденное законом сношение и…
– Ах да, тот самый незаконный половой акт, к которому тебя принудил начальник! А твой ухажер, как там его? Бедолага Уиндли что, совсем к этому непричастен? Ну и где это он сейчас, ха? Почему не заботится о своей второй половинке, пережившей такое потрясение?
– Прекрати, Ви. Или, клянусь генами, я отделаю тебя так, что к следующей смене тебя привезут на носилках, – взревел отец. Этот крик гнева и ярости не прошел даром: мужчина тут же закашлялся и склонил голову вниз. Но садиться не собирался.
– Вивиан, ты же знаешь, как все произошло, – Лила похолодела и ее тон стал непоколебим. – Впрочем, я не прошу тебя верить мне. Хочешь думать, что виновники – мы с Уиндли, хорошо. Вот только он бы не ушел, если бы был отцом ребенка. И ты это прекрасно знаешь. – Лила помогла отцу вытереть платком слюну с подбородка. Затем вновь строгим и цепким взглядом оглядела Виви. И грозно добавила:
– Знай, что я не собираюсь терпеть насмешки и упреки в свой адрес. Не смей так легко смешивать мое имя с грязью.
Старшая девушка нахмурилась и выпрямила спину, несмотря на то, что поддерживать отца в ее положении было непросто.
Виви знала, что сестра не стала бы обманом прикрывать сбежавшего женишка.
Версия Лилы не нуждалась в доказательствах или подтверждении. За нее тоже красноречивее любых слов говорили гены: хоть сестра и была одной из «первичек», людей с примитивными генами первого класса, все же она выделялась на фоне других привлекательной внешностью и фигурой, которую отмечали про себя руководители и начальники местных заводов и фабрик.
С Лилой всегда обращались как с бабочкой, случайно залетевшей на территорию токсичных паров и металлических дебрей, поэтому она была генетически максимально ограждена от жуткой экологии, с которой не справлялись обычные хрупкие людские организмы. Но за это ей пришлось платить иную цену.
Рука, которой Ви ударила по морозильнику, болела и пульсировала, отвлекая ее от обвинений в адрес сестры и возвращая к собственным насущным проблемам: нервные окончания, мышцы – все в организме девушки были давно повреждено и ослаблено работой на вредном производстве. На том место, куда пришелся удар, наливался огромный синяк.
Вивиан вздохнула: она уже адски устала расплачиваться за все невзгоды, что довелось пережить ее несчастному, обездоленному семейству, едва сводившему концы с концами.
– Я вкалываю за нас троих на изнурительных двадцатичасовых сменах без выходных, – тихо и смиренно начала девушка свою болезненную исповедь, – Там, где таких людей, как мы, – слабых, с не модифицированным телом, – преследуют физическое истощение, травмы, хронические болезни, инвалидность или шизофрения.
Она опустила голову и прикрыла ладонью глаза, которые болели уже даже от тусклого света. Ви чувствовала, что сестра и отец внимательно за ней наблюдают, оба притихли, вслушиваясь в ее слова.
Девушка вздохнула и нашла в себе силы выговорить все до конца:
– Я получаю облучение радиацией и отравление токсичными парами больше положенной нормы и просто наблюдаю за тем, как это убивает меня. А происходит это быстро. И я лучше вас понимаю, что тест и получение СМЧ – мой единственный выход спастись, поправить здоровье и устроить нашу жизнь. Но я не вынесу нагрузок, если вы будете нападать на меня из-за обычной генетической добавки, когда это единственная вещь, держащая меня на плаву в последнее время. Я пью зистиат, чтобы на утро не ощущать невыносимую боль в мышцах и продолжать свою работу без перебоев, ясно? Я тоже хочу лучшего для всех. Вы не можете мне помочь, так можете хотя бы не мешать?
Отец горделиво дернул носом и высокомерно бросил:
– Не провали тест в этот раз, дочка, иначе последующие два года станут истинным проклятьем генов для нас.
Ви заметила, как он вытаскивает из уха маленький слуховой аппарат – единственную вещь, способную вернуть ему слух. Но лишь на весьма короткий срок, ведь эта штуковина высасывает электроэнергию из капсулы как ненормальная, а семья и так задолжала много электрокомпании, на которую работает Вивиан.
Отцу приходилось урезать свое время общения с окружающими, чтобы не обесточить капсулу и не погрузить ее во тьму до тех пор, пока младшая дочь не отработает бесплатные смены, чтобы это компенсировать.
Вонг Фэй мешком рухнул на диван, отвергнув предложение о помощи со стороны Лилы и самостоятельно вынув из себя все металлические палки.
Вивиан только теперь могла позволить себе расслабиться и тяжко выдохнуть.
Она прошагала мимо диванов к закрытому пластиной окну и несколькими грубыми рывками распахнула его, позволяя грязному и пыльному воздуху клубами ворваться внутрь. Перепрыгнув через подоконник, она оказалась на небольшой террасе, которая соединяла сразу четыре уровня соседних жилых стеллажей. Под берцами дрожали металлические прутья, старые и ржавые, между которыми виднелась пропасть, а на ее дне копошился рой жителей блока.
Она знала, что ни больной инвалид-отец, ни беременная сестра, берегущая здоровье незаконно зачатого ребенка, из-за которого власти могут назначить казнь, не сунутся в это укромное место. Тут она могла насладиться одиночеством, столь редкой для нее роскошью.
Впереди весь горизонт и небосклон были усеяны грандиозными сооружениями, уходящими в пелену газовых и паровых столбов, вперемешку с тучами и облаками, заволакивавшими черное небо.
На стройках мигала сварка и искры пламени, токсичные газы зеленоватого оттенка закрывали собой фасады металлических стеллажей и зданий, архитектурно более привлекательных, в которых было даже стекло, – это были госучреждения.
Первый класс никогда не спал, ведь приходилось отвоевывать себе право на жизнь под этим мрачным небом. На что еще годятся их жизни, ограниченные несколькими эвтарками и слабым здоровьем?
Виви вспомнила слова отца о проклятье генов. Когда «первичники» и «первички» говорили о темных, смутных временах, полных горестей, болезней и лишений, они сетовали на свои слабые гены, которые оставили им люди-предки – раса, которая бежала с родной планеты Земля много эвтонов назад. И часть которой пожелала остаться чистокровной и не смешиваться с представителями других рас. Их потомки позже назвали свою чистокровность наказанием, а времена, когда пришлось страдать от болезней и эпидемий – проклятьем генов.
Будь предки первого класса сговорчивее, дальновиднее и мудрее, то укрепили бы свое биологическое потомство смешением крови и генов, добились бы физиологического превосходства.
Но это сделали другие – те, кто стали прародителями жителей более высоких и привилегированных ныне классов, у которым не бывает жуткой ноющей боли в мышцах, коликов в животе от переработанных продуктов и употребления вторсырья или такого явления, как недосып.
Ви горько усмехнулась в пустоту, присев на хрупкие, как и ее кости, прутья, и прижала к груди колени. Да, только у людей низшего, ее класса, появились такие выражения, как «проклятье генов», «кара крови» и прочие страшилки-ругательства.
Теперь единственным способом сравняться возможностями и способностями с людьми более высокого ранга стал СМЧ – системно-модулированный чип.
Тест на прохождение совместимости с СМЧ уже через два дня. Вивиан почувствовала гадкое чувство волнения.
Со стороны окна послышался мягкий голос Лилы:
– Ви, пойдем внутрь, грязный воздух оседает. И тебе нужно поесть.
Девушка сделала пару глубоких вздохов, по сути ускорявших ее гибель, и вернулась в капсулу, плотно закрыв за собой пластину.
На «древесный» столик Лила поставила железный поднос с неаппетитным содержимым, в основном состоявшим из того, что остается после полноценного питания представителей высших рангов. Да, объедки. Но иначе они бы не выжили, уж точно не тогда, когда в семье нет ни единого человека с СМЧ, а это значит, что никто из них не представлял никакой ценности для общества.
На соседнем диване похрапывал глава семейства, лишенный слуха. Пока Вивиан неохотно пережевывала пищу, Лила смотрела на нее с состраданием и присущим ей милосердием.
Ви знала этот взгляд и совсем не была ему рада. Совесть грызла ее за сказанное ранее, а Лила жаждала разговоров по душам. Через минуту тишина в капсуле была нарушена ее мягким голоском:
– То, о чем ты говорила… Ты имеешь право злиться, ведь мы на тебя столько взвалили…
– Вы здесь не при чем, – отрезала младшая сестра, делая глоток серой воды. – При любых обстоятельствах я бы работала на заводе. Ну, может, смены бы себе урезала на пару часиков меньше.
– И все же, – упорно выдавила сестра, сцепив руки в замок и сложив локти на коленях, – в твоем-то возрасте ты должна быть здоровее. Если бы я… уберегла нас от этого… Если бы сейчас работала с тобой и добилась прохода на Тестирование…
– Лила, к чему все эти «если»? Как это поможет?
Прозвучало слишком рассерженно и резко, жестче, чем Вивиан намеревалась. Она поняла это по проступившим слезам в глазах сестры и по ее растерянному, испуганному взгляду.
Лила была очень эмоционально нестабильна в последнее время, любое повышение голоса могло вызвать у нее бурную истерику. Вот еще один минус «простого» человеческого организма – игры гормонов во время взращивания эмбриона: высшие расовые ранги давно не страдают от этого и перенесли свою репродукцию на иной уровень, не доступный для застрявших в зябком и хилом теле низших людей.
Ви смягчила рассерженный взгляд, но сестра уже взяла себя в руки и смахнула непрошеные слезы. Однако ее голос все еще дрожал:
– Мне следовало сознаться городским властям. Позволить им… разобраться с этим, – Лила не хотела опускать глаза на крупный живот, чувство вины душило ее.
Виви постаралась быть добрее к сестре, но вырвавшиеся слова все равно прозвучали резко и остро, как лезвия ножа:
– Мы уже обсуждали это не единожды, Лила. И сошлись во мнении, что не собираемся терять тебя из-за надругательства, в результате которого ты понесла это дитя. Я не стану извиняться за то, что назвала его ранее незаконным и несанкционированным, потому что одни гены знают, какие еще невзгоды оно принесет нам, но позволять другим вершить твою судьбу и распоряжаться, жить тебе или не жить, я не стану ни за что и никогда, ты поняла меня?
Длинноволосая брюнетка кивнула, сжав пальцы Ви в своей мягкой руке. Тусклый свет энергощита на потолке высветил ее лицо, уже не такое прекрасное и беззаботное, как прежде – с тяжелыми синяками под глазами, впалыми щеками и острыми скулами.
– Давай больше никогда не будем возвращаться к этим разговорам. И к сожалениям.
– Хорошо.
Чуть позже Вивиан засыпала на диване рядом с сестрой под привычный аккомпанемент гудящего морозильника и звуков стройки, доносившихся со всех окружавших блоков. Сон подкрадывался очень медленно, беспокойство ледяными пальцами касалось Ви, заставляя тонуть в страхах и сомнениях, напоминая о тяжком бремени и неизвестном будущем.
***
В день Теста Вивиан старалась вести себя непринужденно и раскованно, будто это рядовой день на предприятии, которых она прожила уйму, общим количеством почти с половину эвтарка.
Пыталась не придавать значения и не накручивать себя, ибо знала, что если начнет осознавать масштабы принятой на себя ответственности и важности этого события, то просто сломается под весом высоких ожиданий и надежд на светлое будущее.
Так уже бывало раньше.
Четыре года и два года назад девушка получала шанс на встречу с СМЧ, проходила все необходимые процедуры и допускалась к Тесту. Но оказывалась непригодна. Сильно нервничала, волновалась и не была уверена в себе. Возможно, чип сканировал и анализировал все эти показатели, выдавая отрицательный результат на совместимость.
Можно было лишь гадать, что именно влияло на окончательный результат Тестирования, но Вивиан считала, что уверенность и спокойствие не повредят.
В третий раз она должна была заполучить чип. Обязана быть совместимой: до следующего Теста девушка могла попросту не дожить.
Перед выходом из капсулы отец не стал разговаривать с дочерью, не было никаких напутственных слов или банальных пожеланий успехов. В их мире ничего не зависело от таких пожеланий. Виви считала, что, должно быть, он все сказал, что хотел, в первые два раза, а теперь решил лишь покорно и молчаливо ждать результата.
Лила, напротив, всегда была щедра на добрые слова, и глаза лучились надеждой и верой в лучшее. Напоследок она крепко обняла сестренку, а ее плотный живот уперся в Виви.
Девушка испытала смешанные чувства от этого прикосновения: лишнее напоминание о том, какие муки ждут этого малыша в случае провала тети, и надежда, что все наладится и все проблемы решатся, если она наконец-то пройдет испытание.
Чуть улыбнувшись сестре, девушка быстро натянула на голову кепку, скрыв беспокойство и нервозность этим движением, вышла наружу и растворилась в толпе людей, спускавшихся со своих уровней на нужный им этаж.
***
Тест проводился во второй половине дня. На заводе Вивиан отозвали от котла, за который она отвечала, поставили вместо нее замену и провели в специальный стеклянный коридор, ведущий в лабораторию, куда завезли СМЧ.
Предварительно за ниципц до этого девушка, как и все претенденты, подавшие заявку, прошла анализ крови и анализ ДНК, сдала медицинские параметры на состояние физического и психического здоровья. За две недели прошла основное испытание – собеседование, по итогу которого выдавались допуски к Тестированию на совместимость с СМЧ.
Теперь оставалась лишь заветная пара минут, и она окажется перед чипом за защитным стеклянным колпаком. Пять секунд перед ним – и Ви узнает, пригодна ли она для трансформаций и улучшений, который чип дарует своему носителю.
В длинной очереди, выстроенной по номерному знаку каждого работника, Ви оказалась позади своего приятеля, дружелюбного и славного Рокко, который очень рано облысел и совсем осунулся, став чуть не ниже ее.
Лысый парень обернулся, как только их выстроили, и подмигнул девушке:
– Еще одна попытка, да, Ви?
– Верно, Рокко, – кивнула та в ответ с тенью улыбки на лице.
– Как там поживает мистер Фэй?
Печаль в озорных глазах паренька не скрылась от Виви, но она решила ответить учтивостью на учтивость:
– Отлично, спасибо. Как Арни?
Оба знали ответы на свои вопросы, потому это был лишь формальный ритуал обмена вежливостью. Виви уже многое знала о судьбе безбашенного мальчишки, младшего брата Рокко, который, судя по слухам, бросил работу на стройке и примкнул к банде рецидивистов, устраивавших шабаш и забастовки тут и там.
Кривая ухмылка заиграла на лице лысого, и он скромно пожал плечами:
– Дурные гены попутали этого блудного сына, честное слово, портит нам родословную.
Ви наклонилась чуть вперед и заговорила шепотом:
– Надеюсь, у вас с родителями не будут проблемы из-за него?
– Будут, конечно же, – горько посетовал парень, – поэтому мне и нужно быстрее добраться до СМЧ. Сама ж понимаешь, с ним надежнее.
Лысый вновь подмигнул девушке, а та уверенно кивнула.
Она лучше всех понимала положение приятеля: в семье неразрешимые проблемы, постоянные конфликты. Другое дело, будь у них человек с СМЧ. Как говорится в старых пословицах: «гены решают все – так уж заведено», «кем родился, с тем нужно и ужиться».
В коридоре замигал синий свет. Это был старт. Тестирование запустили.
В лабораторные двери впускали по трое, выводили их почти сразу через минуту-другую, так что очередь продвигалась быстро.
Редко, когда вошедший не выходил обратно к своим. На памяти Ви такое было лишь пару раз, когда она проходила свое первое тестирование. Прямо перед ней завели двух молодых парней и одну пожилую, хорошо сохранившуюся женщину. Два парня вышли спустя пять минут, а женщина осталась внутри. СМЧ допустил ее к себе, и она была отправлена в отдельную комнату для процедуры вживления. Чуть позже чип достался также малолетке, который работал от силы ниципц. Тестирование было поистине штукой непредсказуемой.
У СМЧ были свои параметры, которые нигде и никогда не разглашались. Пока очередь была далека от Ви, девушка старалась припомнить старые байки на эту тему, чтобы отвлечься и не нервничать.
Их покойный сосед по уровню мистер Бон любил повторять, что СМЧ выбирает тех, кто ровнее и тише ступает к экспериментальному колпаку. Его супруга же верила, что все дело в частоте вдохов и выдохов. Иной раз девушка слышала в пабах и на базарчиках разговоры о том, что, мол, один из выбранных поделился секретом успеха: достаточно не пить жидкости три дня, и организм придет в мистический баланс с СМЧ. Легенда была так популярна, что в один год многие молодые энтузиасты скончались от обезвоживания.
Ви перепробовала все советы из тех, что ей доводилось слышать, еще в самый первый свой отбор. В особенности те, что давал ей Буггида, старый приятель семьи, ушедший с завода сразу после получения СМЧ и открывший свое собственное дело.
Ничего не сработало. Независимый экзаменатор, стоявший позади колпака, эксперт по чипам и наносхемам с пронизывающим до самых костей взглядом кинул взор на чип и жестко объявил: «Непригодна, следующий».
Этот леденящий душу приговор потом еще долго преследовал юную девочку в ночных кошмарах.
Вынырнув из воспоминаний, Вивиан внезапно осознала, что вот-вот настанет их с Рокко черед пройти в лабораторию. Электронная дверь отъехала в две стороны, из нее вышла очередная разочарованная троица, уступая дорогу следующим.
Изящная женщина в темно-сером брючном костюме обладала невообразимым оттенком волос янтарно-бирюзового градиента. Волосы были собраны в тугой пучок на затылке. Ви замерла, заметив, как причудливо и необычно цвет распределялся по ее прическе: от светло-янтарных у лба постепенно переходил к темно-бирюзовому пучку.
Дама посмотрела перед собой алыми глазами, внешние уголки которых были украшены рубиновыми ромбиками, и черкнула что-то на сенсорном голографическом экране, подключенном к ее ладони. Затем невозмутимо молвила:
– Дальше, проходите, пожалуйста.
Проходя мимо нее, Ви беззастенчиво вгляделась в пропорциональные черты лица, изумленно хлопая глазами: вблизи оказалось, что зрачок девушки был похож на гипнотизирующую запятую дымчато-багрового цвета, окруженную яркой алой радужкой со светящимися крапинками, будто микроскопические рубины, а лимба, обрамляющая ее и выделяющаяся на белоснежной склере, была широкой и густо-черной, как бездна.
Руководитель тестирования на этот раз, похоже, была выходцем из четвертого класса. Вивиан впервые видела кого-то столь высокого ранга, на минуту у нее испарился весь кислород в легких. Пришлось приложить небывалые усилия, чтобы заставить себя спокойно пройти в процедурное помещение.
Слегка замявшись на входе, вся компания прошествовала внутрь белоснежной двухэтажной лаборатории. На втором этаже за стеклянными стенами собрались наблюдатели в белых халатах: они лицезрели происходившее внизу. Ви не помнила, чтобы во время двух предыдущих тестирований их было так много.
Посередине белоснежного пустого помещения стояли три аккуратных столика, на которые были помещены три колпака. За каждым колпаком вне гравитации витал тот самый ключ к здоровью, лучшему образу жизни и перспективной работе: микрочип цвета человеческой кожи.
Женщина-экзаменатор с панелью управления на ладони подошла к центру, зашла за колпаки и скомандовала:
– Каждый встаньте напротив своего колпака, пожалуйста. Думаю, вы знакомы с процедурой. Не займет больше пяти секунд.
Возможно, все дело было в бликах или игре теней, а быть может в чересчур взбудораженном состоянии, вызвавшем стимуляцию мозга и буйную фантазию, но «первичке» показалось, будто язык во рту представительницы четвертого класса светился желтоватым сиянием.
Ви, последовав инструкции, послушно приблизилась к крайнему левому колпаку и затаила дыхание.
В лаборатории раздался громкий щелчок, какой-то механический прибор пикнул, от чего присутствовавшие «первичники» вздрогнули.
Экзаменатор лишь недовольно дернула бровью и обернулась на источник шума: репродуктор, встроенный в угол лаборатории, ожил, заговорив бархатным мужским голосом:
– Прошу прощения, достопочтенная Олиминдрия, за вмешательство в процесс, но сегодняшнее Тестирование соблаговолил посетить великодушнейший представитель нашей незабвенной элиты, коему мы должны оказать все необходимые почести согласно протоколу о посещении тестирования высшими расовыми слоями.
Все застыли в немом ужасе. Первые несколько секунд приглашенные на тестирование работники пытались уловить смысл услышанного.
Неизбежность встречи с представителем высших разумов ударила по подсознанию каждого тестируемого минутами позже, заставляя содрогнуться и присесть на коленях в плохо скрываемом порыве провалиться сквозь уровни.
Никто из правящей верхушки не появляется просто так перед гражданами низших классов. Если Ви до этого старалась держать себя в руках, то теперь она побледнела и чуть было не задохнулась от подступившего к горлу рвотного позыва.
Помещение наполнилось тяжелой энергетикой, будто радиоактивность котла, около которого работала Ви, увеличили в десять раз. Подавляющая аура вынуждала низших пребывать в предобморочном состоянии от резкого перепада давления в воздухе.
У Виви кровь зашумела в ушах.
Дверь на втором этаже неуклюже брякнула, будто тоже не выдержав напряжения. За стеклом наверху появилась величественная фигура чуть выше двух метров ростом.
Все кричало об ее превосходстве и совершенном строении: идеальные пропорции, длинные и крепкие руки, крепость костей которых явно была такой, что ни одна тяжесть не могла бы их переломить, даже если все стены и потолок завода рухнут. Длинные ноги не переступали, не передвигались, а буквально возносили тело над землей, словно действовали по собственным законам физики, для которой нормой была левитация. Было не заметно, как это существо делает плавные, быстрые шаги.
Мощная, широкая грудная клетка была обтянута перламутровым экзоскелетом, прикрытым белоснежным пиджаком. Длинная шея, словно искусственная, вытягивалась и поворачивалась незаметно, плавно, будто обтянута была не кожей, а мягкой, податливой глиной. Однако на такой шее могла бы удержать мраморную колонну.
