Kitobni o'qish: «Четыре партии в шатрандж»

Часть первая

I

3250 г. от сотворения мира, первый месяц лета

Сквозь сон Эсфи слышала чей-то голос, который звал её по имени, но открывать глаза не хотелось. Во сне крылатые кони встряхивали серебристыми гривами, перед глазами раскинулось море васильков посреди травы, а радужная тропа вела в волшебный дворец, где сбывались желания. Во сне Эсфи видела так хорошо, что могла бы издалека посчитать все цветы и даже травинки. Она не хотела просыпаться, возвращаясь туда, где её окружали одни лишь цветные пятна. Ведь Эсфи прожила целых восемь лет своей жизни, только на ощупь зная, как выглядят её лицо, руки, волосы…

– Эсферета! – тихий, но настойчивый голос был неумолим. Лишь один человек так обращался к ней; мама говорила «дочь моя», а придворные – «светлая принцесса».

– Эсферета, нам нужно уходить. Немедленно.

Вот теперь Эсфи открыла глаза и села: в голосе Мэриэн прозвучали тревожные нотки.

– Куда уходить? – Эсфи растерянно смотрела на Мэриэн и еле могла различить её фигуру в темноте спальни.

– Не спрашивай, – Мэриэн положила какой-то свёрток на кровать Эсфи. – Одевайся. Я помогу тебе.

Эсфи потёрла глаза, зевнула и недовольно заговорила:

– И почему ты мною распоряжаешься…

Но тут же умолкла, почувствовав жёсткую ладонь Мэриэн на своих губах.

– Тсс! Во дворце заговор!

На Эсфи словно опрокинули ведро ледяной воды, и она в испуге закивала, показывая, что будет молчать. Мэриэн убрала руку. Эсфи торопливо подтянула свёрток к себе, развернула, ощупала – это было шерстяное платье, особенно грубое рядом с прохладным шёлком покрывала.

– Давай же быстрее, – сердитый шёпот Мэриэн заставил Эсфи снять ночную рубаху из тонкого полотна и с отвращением взять в руки новое платье. В нём будет неуютно, и оно, кажется, серое. Как шкурка мыши. Мэриэн помогла Эсфи продеть руки в рукава и теперь оправляла на ней платье.

– А мама? Она тоже… с нами? – шёпотом спросила Эсфи. В летописях, которые ей иногда читали вслух, бывало так, что короли и королевы убегали от заговорщиков вместе со своими детьми. А потом собирали армии и возвращали себе трон.

– Нет, – Мэриэн притянула её к себе и неожиданно обняла. Она никогда этого раньше не делала, и Эсфи замерла, удивлённая, но ей сразу стало лучше, и даже платье перестало казаться таким мерзким.

– Ничего не спрашивай, хорошо? – тихо попросила Мэриэн. – Мы поедем в соседний портовый город и сядем на корабль. Тебя зовут Миана, и ты моя младшая сестра. Поняла?

Эсфи, обнимая Мэриэн, сглотнула и пробормотала «да» так тихо, что и сама еле услышала. Вопросы придётся отложить – и полностью довериться Мэриэн. Но всё-таки от одного Эсфи не удержалась:

– Скажи, а мы ведь… вернёмся?

Ей хотелось на прощание обойти всю спальню, ощупать каждый, до боли знакомый предмет, напоследок посидеть за столом или открыть сундук с платьями – красивыми, бархатными или шёлковыми, не такими, как то, что было сейчас на ней. Но Эсфи понимала, что нужно торопиться.

– Вернёмся, – Мэриэн помолчала. – Когда-нибудь.

До портового городка Лейена пришлось ехать несколько часов в повозке. Правил ею незнакомец с тихим голосом, от которого пахло чем-то кислым, а повозку немилосердно трясло на ухабах. Эсфи едва не затошнило. Прежде она каталась в разукрашенной карете, с приветливым кучером и многочисленной свитой, а не так, словно простолюдинка!

Под покровом темноты они вылезли из повозки. Городской воздух был полон разных и далеко не приятных запахов – да хоть конского навоза, – но Эсфи жадно вдыхала его, вцепившись в руку подруги. Там, в повозке, Эсфи чуть не вырвало, и она была несказанно рада, что этого не случилось.

Они с Мэриэн долго шли в порт. Было зябко, сумрачно, тоскливо. Хорошо, хоть дождь не моросил, как вчера. Эсфи устала, ей хотелось захныкать, сказать, как ей не нравится это шерстяное платье, потому что оно кусает кожу. Но молчание Мэриэн было таким зловещим, и Эсфи не решалась заговорить. Пока ей не стало совсем невмоготу.

– Послушай, – тихо начала Эсфи, – может, ты всё-таки расскажешь… что случилось?

Она всегда думала, что лучшей королевы, чем мама, не найти. И окружающие – начиная с придворных и заканчивая последней служанкой – говорили об этом. Кто и почему устроил заговор против мамы и что с ней? Жива ли она, вдруг подумала Эсфи, и ей стало страшно.

– Обязательно расскажу, – чересчур поспешно заверила её Мэриэн. – Подожди, пока мы сядем на корабль, хорошо?

Самое важное, что Эсфи нужно было знать – Мэриэн рядом, у неё есть меч, чтобы защитить принцессу, и деньги, чтобы заплатить капитану корабля. А ещё котомка с едой, бутылью воды и вторым платьем для Эсфи. Ночь рассеивалась, и Эсфи по цвету одежды Мэриэн догадывалась, что та надела коричневую рубаху, штаны и сапоги, а сверху рубахи – кожаную безрукавку. Так Мэриэн одевалась, когда они с Эсфи отправлялись на прогулку. Мэриэн часто позволяла себе вольности в одежде и манерах, хоть она и была воспитанницей королевы Агрей и носила титул герцогини.

– Это мама велела, чтобы мы сели на корабль? – допытывалась Эсфи, несмотря на всё недовольство Мэриэн.

– Да, я следую приказу Её Величества. Остальное я тебе потом расскажу, – и больше ничего от Мэриэн нельзя было добиться.

Город просыпался, слышались голоса, брань, лошадиное ржание, скрип колёс чьей-то телеги… Люди мелькали разноцветными пятнами, и Эсфи опустила глаза, поправляя шерстяной капюшон платья. Мэриэн заставила Эсфи надеть его ещё во дворце, чтобы скрыть спутанные светлые волосы. Расчёсывать их тоже времени не было.

В порту оказалось грязно, но Мэриэн не давала Эсфи ступить кожаным башмачком в какую-нибудь лужу. Слышались голоса сонных рыбаков, мерзко пахло ошмётками дохлой рыбы.

– Осторожнее, тут мусор и разбитая бочка под ногами, – предупредила Мэриэн. Эсфи уныло кивнула.

Вскоре они остановились, и Эсфи слышала, как Мэриэн заговорила с человеком, от которого пахло солью и потом. Голос его напоминал скрип ржавых дверных петель, до того был неприятным. Наверное, решила Эсфи, это капитан корабля.

– Чуть без вас не уплыл. Ждать пришлось! – раздражённо буркнул он, и на месте Мэриэн Эсфи возмутилась бы и сказала: «Да как ты смеешь так со мной разговаривать!»

– Теперь мы здесь, – только и обронила Мэриэн, но таким ледяным тоном, что капитан резко замолчал, а потом заговорил о деньгах.

Со стороны моря дул ветер, и Эсфи поёжилась. Она топталась на месте, держась за руку Мэриэн, и была рада, когда переговоры закончились, а Мэриэн заплатила капитану золотой, как они и договаривались.

Капитан отвёл путешественницам место на корме, здесь воздух был свежее, чем в порту, и Эсфи глубоко вздохнула. Мэриэн вынула из-за пазухи гребень и спустила с головы Эсфи капюшон, чтобы причесать ей волосы.

– Куда мы плывём? – спросила Эсфи.

– В Гафарса.

Гафарса – это та страна, которую Эсфи показывала на карте учителю географии, водя пальцем по блёкло-жёлтому пятну и пытаясь понять, какой оно формы. Сколько ни щурься, а всё так же таинственная Гафарса расплывалась перед глазами, и Эсфи, помнится, махнула рукой.

– А что мы там будем делать?

Гребень коснулся волос Эсфи. Мэриэн провела им несколько раз по светлым прядям и, наконец, ответила:

– Спрячемся в убежище.

– А они… заговорщики… нас не найдут? – Эсфи хотелось пристать к Мэриэн с самым важным вопросом, но всё ещё было страшно.

– Нет. А если найдут, я не позволю им схватить тебя, – отрезала Мэриэн, и на этом разговор закончился. А ведь обещала, что на корабле всё расскажет.

Как всё плохо! Эсфи привыкла, что её баловали, как маленькую, жалели и твердили, что когда-нибудь у неё проснётся волшебный дар. Она жила мечтами о волшебстве и не ведала страха, пока мама не заболела. А теперь Эсфи притащили на какой-то грязный корабль, и они с Мэриэн плыли в Гафарса тайком. Ни тебе слуг, готовых исполнить любое желание, ни стражи, которая защитила бы.

Эсфи хотелось плакать от страха, обиды и осознания своей беспомощности.

Кроме Эсфи и Мэриэн, на корабле не было путешественников. Корабль то и дело покачивало, и Эсфи казалось, что её вот-вот вывернет сухарями и водой – больше она ничего не успела съесть и выпить. Потом ей стало плохо, и Мэриэн помогла ей наклонить голову за борт, убрала волосы со лба и вытирала рот, когда Эсфи перестало тошнить. Обессиленная, она лежала на сильных руках Мэриэн и смотрела в бледное небо, только и мечтая, чтобы всё это оказалось дурным сном.

Они ночевали на расстеленных простынях, клали головы на простые, совсем не шёлковые подушки, о которых Мэриэн заранее договорилась с капитаном. Если всё было известно, думала Эсфи, то почему не схватили заговорщиков?! Желание выяснить правду росло, страх поблёк, и Эсфи твёрдо решила добиться своего.

На следующее утро погода стояла хорошая, ветер дул попутный, и Мэриэн, казалось, немного смягчилась. Она даже рассказала легенду о злом чудище – Ранейре, которая пряталась в глубине морских вод и подстерегала тех, кто упал за борт. У Ранейры были огромные щупальца и острые зубы, и раньше Эсфи испугала бы такая история. Теперь же ей было всё равно, она могла думать только об одном. И едва Мэриэн замолчала, как Эсфи собралась с духом:

– Мэриэн, можно я кое-что спрошу?

– Да, Миана? – голос Мэриэн прозвучал так спокойно, словно она решила, что Эсфи спросит ещё что-нибудь про Ранейру.

– Что с мамой?

Ответа не последовало.

– Я же сказала – потом, – неохотно произнесла Мэриэн.

Эсфи нащупала и изо всех сил стиснула её руку:

– Нет, сейчас.

– Миана, – предостерегающе начала Мэриэн.

– Я не Миана! Скажи мне правду, – Эсфи самой были противны визгливые нотки в собственном голосе, но остановиться она не могла.

Мэриэн молчала, кажется, целую вечность, прежде чем ответить честно и очень тихо:

– Твоя мама умерла.

Эсфи выпустила руку подруги из дрогнувших пальцев. Умерла! А здесь было солнце, и море, и в глубине вод шныряли глупые серебристые рыбы, а капитан хрипло крикнул что-то про акул, вызвав смех у своих людей. Эсфи показалось, что все звуки, даже взволнованный голос Мэриэн, стали далёкими и неразборчивыми, как будто уши заткнули комочками хлопка… Эсфи очнулась, подняла глаза и впервые в жизни разглядела Мэриэн – её растрёпанные рыжие волосы, лицо в веснушках. В серо-зелёных глазах стояли слёзы.

– Эсфи?! – Мэриэн назвала её настоящее имя, вот что!

И теперь Эсфи окончательно осознала, что её матери, королевы Агрей, больше нет на свете.

Корабль словно приподняла невидимая рука и с силой опустила обратно. Гребцы попадали, у кого-то из рук вырвалось весло, а кто-то покатился по палубе с диким воплем.

Эсфи пошатнулась, но подруга подхватила её, стараясь удержать и успокоить. Эсфи билась, плакала и слышала, как другие кричат и сыплют проклятьями. Она видела, как веслом попало одному из гребцов по голове, и тот едва не свалился за борт, а корабль накренился так, что водой плеснуло в неистово орущих людей. А потом пелена застлала взгляд Эсфи, и она потеряла сознание.

– Девчонка чуть не перевернула мой корабль вверх дном!

– У меня есть ещё золотой…

– Засунь его себе в глотку. Один из моих людей мог утонуть, а у другого череп едва не треснул, как сухая деревяшка!

– Послушайте…

– Я устал тебя слушать, рыжая! Если я вас обеих не прогоню, то пойдём мы с командой на корм Ранейре, это как пить дать!

Эсфи медленно приходила в себя и так же медленно вспоминала произошедшее. Неужели это всё она? Чуть не устроила кораблекрушение?! Эсфи не могла поверить, ей хотелось думать, что это страшный сон, но вот капитан, сердитый и испуганный, отчитывал Мэриэн! На его месте Эсфи испугалась бы ещё сильнее. Одно только утешало: она начала хорошо видеть.

На палубе Эсфи было жёстко лежать, зато головой она удобно устроилась на коленях у Мэриэн. Вот бы не просыпаться, не слушать все эти гадости, не помнить про вчерашнее… Эсфи невольно зажмурила веки от слишком яркого солнца – наверное, был уже полдень, – и услышала голос капитана:

– А вот и очнулась девчонка! Наконец-то. Вставай, и пошли обе отсюда!

Он говорил так грубо, что Эсфи и сама рассердилась. Она резко села и открыла глаза, чтобы посмотреть этому капитану в лицо, сказать, что она не какая-нибудь «девчонка», а принцесса Эсферета, и он, как подданный королевства Афирилэнд, обязан ей подчиняться… но только растерянно моргнула. Она снова видела одни лишь цветные пятна вокруг. Горький комок подкатил к горлу, и Эсфи снова зажмурилась: не плакать, только бы не заплакать!

Капитан шумел и размахивал руками, в его распоряжении была целая команда, и все обозлённые. Так что Мэриэн и Эсфи пришлось торопливо собирать вещи и спускаться с корабля в шлюпку, где их нетерпеливо ждали двое гребцов.

По дороге Эсфи чуть не споткнулась и не полетела в воду, а сзади раздался хохот. Мэриэн стиснула её руку, помогла спуститься, и Эсфи с облегчением устроилась в шлюпке. А потом подумала: высечь бы их всех, да на городской площади, чтобы никогда не смели издеваться над принцессой!

– Прощайте… а может, мы ещё увидимся, – в голосе Мэриэн прозвучал оттенок угрозы, но капитан только хмыкнул в ответ.

– Доброго вам путешествия, дамы!

Его команда опять принялась смеяться, так что можно было не сомневаться, что высадят путешественниц далеко от Гафарса. Эсфи шмыгнула носом, понимая, что это её вина.

Как же хотелось заплакать!

II

Когда-то Мэриэн видела, как придворные играли в шатрандж – сложную, но интересную игру, завезённую из далёкого Ихранджана. В игре было два шаха, красный и чёрный – и один из них непременно погибал. Мэриэн смотрела, затаив дыхание, как чёрные фигуры захватывали доску, сметая все неприятельские силы на своём пути, даже безропотных пешек. И вот осталась одна пешка перед шахом – как растерянная принцесса-дочь.

Стоя на берегу и глядя вслед уплывающему кораблю, Мэриэн вспомнила ту партию в шатрандж. Какими одинокими выглядели шах и его пешка посреди опустевшей доски! То же самое случилось с Эсфи и её матерью в королевском дворце, где заговорщики разыграли свою собственную «партию». Только одного не учли: «на доске» оставался ещё кое-кто.

Мэриэн помнила, как королева позвала её в свою спальню. Свечи не давали рассмотреть лицо Агрей, как следует, когда она сказала:

– Если я завтра не поправлюсь, ты уплывёшь с принцессой в Гафарса.

– Что? – непонимающе переспросила Мэриэн. Королева чуть приподнялась на подушках:

– Никто не должен знать. И обещай, что моя дочь останется жива.

Теперь Мэриэн начала догадываться, но не успела она ничего вымолвить, как Агрей шёпотом повторила:

– Обещай!

– Даю слово, – Мэриэн хотела засыпать Агрей вопросами, но та ответила раньше:

– Мне уже не поможешь. Поздно. Лекарь припас одно средство… последнее… если и оно не сгодится, бегите.

– Но Ваше Величество… – начала Мэриэн, едва сдерживаясь, чтобы не закричать, что нельзя просто так ждать, а нужно что-то сделать. Агрей прервала её, укладываясь обратно на подушки:

– Выполняй, что велено.

Утром лицо её было восково-бледным, потускневшие глаза ввалились, а в волосах, казалось, прибавилось серебряных нитей. Не так давно сильная и властная, королева превращалась в тень. Мэриэн видела, как лекарь помогал Агрей выпить новое снадобье, и готова была молиться всем богам, в которых обычно не верила.

К вечеру королеве стало только хуже. А Мэриэн лихорадочно размышляла, кто из лордов мог оказаться главой заговора. Да, не все были довольны тем, как правила королева, и многие хотели, чтобы она больше заботилась об интересах знати, чем о простом народе. Но Мэриэн и подумать не могла, что дойдёт до заговора. Ведь Агрей вела свой род от Райланда Неистового, а значит, в её жилах текла священная кровь – кто посмеет пролить её?!

Как было видно, обошлись без кровопролития. И маленькую принцессу заговорщики тоже наверняка убили бы – тем более зная, что у неё должен проявиться дар.

Вот и проявился, подумала Мэриэн, пробудившись от воспоминаний. Тем временем Эсфи шмыгнула носом, словно собираясь заплакать.

– Не реви, – Мэриэн сказала это жёстче, чем собиралась. Но их выкинули неизвестно где, им придётся бродить по лесам, полным опасностей, и всё из-за Эсфи. Понятное дело, капитан корабля испугался. Мэриэн даже не знала, как бы она поступила на его месте.

Но она была на своём месте – и дала умирающей королеве Агрей слово, что с Эсферетой ничего плохого не случится.

– Не плачь, – Мэриэн смягчилась, слыша за спиной сдавленные всхлипы. Оборачиваться и смотреть на зарёванное личико Эсфи совсем не хотелось, но пришлось.

– Мы обязательно выберемся отсюда.

Они продирались через заросли и колючие кусты, и хорошо, что у Эсфи было ещё одно платье, потому как её собственное грозило превратиться в лохмотья. Эсфи постоянно спотыкалась, чуть не наткнулась на острую ветку и сослепу шагнула в муравейник, когда Мэриэн отвлеклась… А потом ей пришлось скидывать муравьёв с визжащей принцессы. Это было нелёгкое путешествие!

Когда они впервые заночевали в лесу, Мэриэн пришлось уговаривать Эсфи, чтобы легла и поспала, а та упрямилась в ответ:

– Я боюсь! А вдруг и ты заснёшь… и тогда нас волки съедят?

– Обещаю, что не засну, – твёрдо сказала Мэриэн, глядя в большие голубые глаза Эсфереты, поглаживая её по руке, пока она не сдалась:

– Ну хорошо. Но я вполглаза буду спать… если что, мигом вскочу!

Конечно, она заснула очень быстро на мягкой подстилке из травы. А потом беспокойно ворочалась, ближе к полуночи всхлипнула и пробормотала: «Мама». Мэриэн вздрогнула и всмотрелась в её лицо – Эсфи страдальчески хмурилась, но так и не проснулась. Укутать бы её поплотнее одеялом – ночью сильно похолодало, – но одеяла не было. И Мэриэн просто легла рядом, чтобы согревать принцессу своим теплом и надеяться, что сама не заснёт.

И вправду обошлось.

Что бы ни снилось Эсфи, она больше не спрашивала о матери. Только однажды, когда они с Мэриэн, продрогшие после дождя, сидели у костра, Эсфи тихо и неуверенно пробормотала:

– Почему нельзя было найти… наказать заговорщиков?

Мэриэн вздохнула. Если б жизнь была такой же простой и справедливой, как сказки, которых принцесса наслушалась в детстве!

– Поздно было кого-то искать, – Мэриэн вспомнила, как изменилась королева за несколько дней. Знать бы, каким ядом её отравили…

Эсфи молчала. За то время, что они провели в лесах, её волшебство не давало о себе знать, и она ни слова о нём не проронила. Мэриэн вела Эсфи за руку, вспоминая, как та родилась, и всё королевство праздновало, а пятнадцатилетняя Мэриэн мечтала, как научит принцессу метать кинжалы и ездить верхом на лошади. Куда там – Эсфи оказалась одной из дэйя.

Дэйя называли тех, кого боги обделили здоровьем, но даровали способности к волшебству. Когда маленькая Эсфи разбила себе коленку и у неё пошла кровь, придворный лекарь торжественно объявил королеве, что у её дочери есть дар. Кровь дэйя – особенная, твердил лекарь, ошибки тут быть не должно. Дар скоро проявится.

Но шли годы, а у принцессы только появлялись новые капризы. То платье ей не нравилось, то кушанье, то посреди ночи хотела сказок и билась в рыданиях, когда её прихоти не исполнялись. Мэриэн как-то послушала историю про шаха и его дочерей – от того придворного, который выиграл в шатрандж, – и радовалась, что принцесса не требует, топая ножками, отрубить чью-то голову.

И всё равно, Мэриэн была подругой Эсфи, иногда пыталась воспитывать, чтобы принцесса не выросла глупой капризницей, а иногда посреди ночи читала ей сказки. Должно быть, тяжело жить в мире, где всё кругом – или неподвижные, или движущиеся цветные пятна. Тогда и новые платья могут стать не в радость.

Вода, сушёное мясо и сухари закончились, Эсфи пришлось переодеться в новое платье, а когда они с Мэриэн выбрались из очередного леса, вдали показался город. И Мэриэн едва не выхватила из ножен свой короткий меч, чтобы исполнить с ним радостный танец. Она была гораздо выносливее Эсфереты, но леса опротивели ей не меньше, чем принцессе. Мэриэн не терпелось встретиться с людьми, а не с белками, дроздами или мелкими жучками, досаждавшими во время ночёвок.

– Что там? – спросила Эсфи, щурясь на солнце. У нового платья капюшона не было, и солнечные лучи золотили её волосы, причёсанные с утра гребнем.

– Город! – Мэриэн хлопнула её по спине и рассмеялась.

Эсфи слабо улыбнулась.

– А что мы будем делать в городе? – держась за руки, они уверенно пошли вперёд.

– Отправим тебя в цех к мастерам, – от облегчения Мэриэн хотелось шутить, а ещё – чтобы Эсфи снова улыбнулась. – Станешь у мастера лучшим подмастерьем, а если что не так… покажешь ему свой дар.

Может, насчёт дара шутить и не следовало, но Мэриэн уже не могла себя остановить.

– Девочек в цех не берут, – ответила Эсфи, и Мэриэн от удивления чуть не остановилась. Она ожидала, что Эсфи гордо поднимет голову и бросит: «Принцессы в цеху не работают!»

– А тебя возьмут. Если не захотят получить камнем по голове, – Мэриэн обрадовалась, услышав, что Эсфи смеётся. Не хотелось видеть её понурой и несчастной, им и без того предстоит немало испытаний.

– Не забывай, что ты моя младшая сестра Миана, – на всякий случай напомнила Мэриэн.

– Я помню, – Эсфи закивала. Ей, конечно, городские каменные стены казались сплошным серым пятном. Но на корабле, перед пробуждением её дара, Эсфи смотрела совсем иначе – как если бы видела. Значит, можно будет понять, когда волшебство появится ещё раз!

Городские ворота были открыты – заходи, кто хочешь, – и окрылённой удачей Мэриэн это показалось знаком дружелюбия и гостеприимства. Она пригладила свои лохматые рыжие волосы, оправила на Эсфи платье, удобнее закинула на спину котомку с пустой бутылью и десятком собранных в лесу грибов. Зажарить на костре не успели – может, в городе удастся.

Кошель с деньгами Мэриэн прятала на груди. Полезет кто – получит рукоятью меча по лбу. Но сейчас о ворах и грабителях думать не хотелось, а хотелось надеяться на лучшее.

Сначала Мэриэн и Эсфи не увидели никого. Им пришлось пройти, оглядываясь, шагов сто, прежде чем отовсюду стали появляться горожане. Огромного роста, с грубыми лицами и выдающимися челюстями, жители города были поистине безобразны, и назвать их людьми язык не повернулся бы. Хотя они стояли на двух ногах, а не на четвереньках, и одежда у них была, сшитая из кусков кое-как обработанных шкур.

Мэриэн попятилась обратно к воротам, цепко держа Эсфи за руку, и оглянулась – двое ухмылявшихся дикарей встали сзади. Мэриэн вытащила свободной рукой меч из ножен – и в руках дикарей начали появляться дубины.

– Что такое? – тревожно заговорила Эсфи. Она ничего не понимала, но сморщила нос: от дикарей воняло хуже, чем от моряков на том корабле.

– Молчи, – шёпотом проговорила Мэриэн.

От толпы дикарей отделился один – на голове у него была повязка, до того грязная, что Мэриэн не взялась бы угадать её исходный цвет. Дикарь подошёл чуть ближе, и Мэриэн подняла меч. Дикарь хмыкнул, но испытывать, как хорошо она владеет оружием, не стал. Вместо этого он указал на Эсфи и жестом изобразил, будто бы перерезает ей горло.

– Попробуй, – зло проговорила Мэриэн.

– Это враги? – Эсфи в испуге прижалась к Мэриэн, но отвечать ей было некогда.

Дикарь всё так же руками показал – если путешественницы сдадутся по доброй воле, их не тронут. Делать было нечего, и Мэриэн вернула меч в ножны. Тот, с повязкой, протянул короткопалую ручищу, и Мэриэн, стиснув зубы, отцепила ножны с мечом и отдала. Она чувствовала себя так, будто расставалась с величайшим сокровищем.

Дикарь жестом поинтересовался, нет ли у Мэриэн больше оружия? Она покачала головой, думая, что если бы у Эсфи пробудился дар, они попытались бы убежать. Но Эсфи цеплялась за Мэриэн и только шмыгала носом, а волшебство молчало.