Суждения и беседы

Хорошая книга для знакомства с личностью и наследием Конфуция. Без Конфуция нельзя понять Китай. А Китай – это страна, с которой обязательно нужно познакомиться. Конфуцианство – тот самый ключ, которым открывается таинственная дверь, ведущая к великой китайской культуре. Отдельно стоит отметить биографию Конфуция, написанную П. С. Поповым, которая лаконично и последовательно раскрывает личность философа перед читателями.

В чем основная трудность конфуцианства? В личном примере. Законами и наказаниями можно сделать народ покорным и внешне добропорядочным, но «в нем не будет стыда». И только добродетель власть имущих, вплоть до верховного правителя, а вернее, начиная с него – добродетель подлинная и очевидная – способна даже не «призвать», но побудить народ к порядку и ответному, искреннему добронравию. Самое смешное, что, похоже, это действительно так.

Что стоит взять и прочитать эту маленькую книжечку? Пары вечеров, от силы. «Вреда не будет» точно. Шрифт крупный, текст внятный. «Луньюй», как и ряд других «культовых» текстов, сам по себе весьма компактен, на один вечер. Еще половину книги составляют тактичные пояснения, примечания и замечательная, очень плавная и уютная, статья о Конфуции.

Чем ценна была «Азбука-Классика», это качеством переводов. Здесь старый добрый перевод П. С. Попова, выдающегося русского китаеведа еще той, классической поры, когда, изучая Китай, было принято ориентироваться и в культурах к западу от него, а чтобы переводить – считалось необходимым знать не только китайский язык и контекст, но прежде всего знать русский. Уметь пользоваться богатейшей своей лексикой и семантикой – не засоряя его «непереводимой игрой слов».

Магазины наши пухнут от «новых переводов» всех и вся. Переводов, которые, в объяснимом стремлении отличаться от «старых» (но более или менее адекватных), часто сами становятся неадекватны – как тексту и смыслу оригинала, так и нормам русского языка. К тому же, до половины китайских и иже с ними писаний у нас и вовсе «переводится» с английского – людьми, к предмету отношения не имеющими вообще. Удивительно ли, что прикупив такой томик «Конфузция», многие его откладывали навсегда со словами: «Что за бред?!».

«Конфузций» не виноват. Он, в принципе, вообще не планировал издаваться. Текст «Луньюя» – «Бесед и речений» – записан (написан?) учениками и, за две с лишним тысячи лет, засижен целыми роями комментаторов, приспосабливавших большей частью весьма недвусмысленные «речения» под конкретный «исторический момент». Ввиду этих обременений, когда комментарии и разночтения врастают в самую ткань памятника, понятие «канонического перевода» для «Луньюя» не существует. Но понятие «перевод адекватный», сути и слогу текста, перевод осмысленный и внятный – такие понятия есть и к работе П. С. Попова вполне применимы. «Конфуций. Перевод на РУССКИЙ язык».

* * * Конфуция в равной степени интересовали музыка и мясо, женщины и мужчины, династия Инь и династия Ся, деньги и почести, приличия и неприличия, дела уголовные и житейские, двурушники и треножники, семейные дрязги и придворные танцы, поросята и длительность траура, фехтование и барабаны, вёсны и осени, Яо и Шунь, охота и рыболовство, шубы пыжиковые и лисьи, ношение шапок и гадание на костях. Разносторонний был человек. Тем ценнее его замечания об учении, этике и мироустройстве.

Человек из деревни Дасянь сказал: «Как велик Конфуций! Обладая обширною ученостью, он, однако, ни в чем не составил себе имени». Услыхав об этом, Конфуций, обратясь к своим ученикам, сказал: «Чем бы мне заняться: стрельбою или кучерством?»...

EZ

Zhang Huan. Q Confucius, 2011. RAM, Shanghai