Kitobni o'qish: «До Луны»

Shrift:

달까지 가자

by 장류진

Серия «Другие голоса»

First Published in Korea by Changbi Publishers, Inc.

Russian Translation Rights arranged in agreement with Changbi Publishers, Inc. c/o The Grayhawk Agency Ltd., through The Van Lear Agency

Перевод с корейского Софьи Стройкиной

В книге присутствуют упоминания социальных сетей, относящихся к компании Meta, признанной в России экстремистской и чья деятельность в России запрещена.

Часть 1

Какое облегчение

17 января 2017 г.

Три года и одиннадцать месяцев выслуги, а со стажировкой будет и вовсе пять лет.

Можно работать в нашей компании долго или совсем немного, но от некоторых суеверий избавиться невозможно никому: работа на выезде и все, что касается нашего руководителя Ко Дэена. Конечно, работа вне офиса могла быть приятной или не очень. Да и выполнять задачи вместе с главой отдела тоже не всегда тяжело. Однако всякий раз, когда мы с ним работали за пределами компании, обязательно случался какой-нибудь инцидент.

Пытаясь поймать такси у офиса, я и не предполагала, что мы можем опоздать. На самом деле я вышла даже раньше обычного. Спустя примерно пять минут после того, как я подошла к штаб-квартире J-Mart, главному офису нашей компании, ко мне подсел наш руководитель:

– Дахэ, а вы слышали, что в Каннаме, в здании рядом с тем, где раньше находился офис J-Mart, открылась популярная спешелти-кофейня? Это второй филиал, и говорят, что он даже лучше главного. Там невероятно вкусно. Очередь на улице выстраивается, – затем он добавил: – Я пропустил утренний кофе, так что хотел заглянуть туда, прежде чем пойти на сегодняшнее совещание.

Руководитель Ко настолько любил кофе, что каждый день приходил на работу, держа в руке стаканчик, и в течение дня выпивал еще около трех или четырех чашек. Однако сегодня он специально ничего не пил с утра, чтобы отведать первую за день чашку в новой кофейне рядом с J-Mart. Это было чем-то невероятным. У меня не было желания посещать эту кофейню, но, поскольку ее так нахваливали, я подумала, что стоит все же попробовать их кофе, хоть я совсем в нем не разбиралась.

Выйдя из такси, я поняла, что кафе, о котором рассказывал руководитель Ко, вовсе не такое большое, как я представляла. И хотя пришли мы не в час пик, очередь здесь уже была довольно длинной. Увидев, что здесь даже установили ленточные ограждения, как в парках развлечений, я удивилась:

– Так много людей…

– Именно, людей вот так много, – он практически слово в слово повторил за мной, но смысл, казалось, был иным. – Должно быть, тут невероятно вкусный кофе, поэтому столько клиентов. Поскорее бы попробовать его.

Господин Ко Дэен встал в конец очереди. До совещания оставалось тридцать минут. Хоть оно и должно было проходить в штаб-квартире J-Mart, прямо по соседству, я переживала, что очередь совсем не становится меньше. Даже если мы успеем сделать свой заказ, на то, чтобы приготовить кофе и отдать его нам, уйдет еще время. Я надеялась, что он думает так же, но потом решила сказать:

– Может быть, стоит выпить кофе после собрания? Мы, кажется, можем опоздать…

– Все в порядке. Наша очередь уже скоро. Не опоздаем, не опоздаем, – руководитель Ко отмахнулся от моих слов и внезапно решил отчитать меня за то, что я, работая в кондитерской фирме, совсем не слежу за событиями в этой области. – Дахэ, вы же знаете, что эти сферы дополняют друг друга?

«Серьезно? Вы правда думаете, что я этого не знаю?» – подумала я, но озвучивать не стала. Руководитель же продолжил:

– Кондитерская и кофейная сферы – это практически одна и та же отрасль. – Он добавил, что пробовать новинки или популярные продукты – это тоже часть рабочего процесса, включающая в себя бенчмаркинг¹ и исследования рынка.

Даже если я уступлю и соглашусь с его словами, зачем заниматься этим именно сейчас? Я посмотрела на телефон, уже 10:45.

– У нас осталось всего пятнадцать минут. Вы точно хотите выпить его именно сейчас?

– Да, я должен попробовать его. Не зря же мы стояли в очереди. Цель уже близко, – сколько бы я ни думала, мне казалось, что это неправильно. – Пойдешь, как закончим.

Я не удержалась и резко бросила:

– Если я опоздаю на совещание, вы возьмете на себя ответственность?

Господин Ко Дэен, разглядывая меню на стойке и не особо прислушиваясь к моим словам, обернулся и пристально посмотрел на меня, закатал рукав куртки и постучал по часам указательным пальцем, сказав:

– Дахэ, кофе очень важен для меня. Знаете же? Мне необходимо выпить его. Уже почти одиннадцать часов, а в моем организме до сих пор нет и капли кофеина. Если я пойду на работу и не смогу нормально разговаривать, Дахэ, вы возьмете на себя ответственность?

Наш руководитель – ответственное лицо. Человек, у которого есть должностные обязанности. Казалось бы, само собой разумеется, что он берет на себя ответственность, но на деле такого не случалось. Даже сейчас. Почему нельзя просто один раз отказаться от кофе? Совещание и кофе. Кофе и совещание. Что важнее?

10:47. Господин Ко сделал заказ. 10:51. Нам отдали два стаканчика. 10:52. Мы вышли из кафе. 10:53. Я слышу крик: «Бежим!» 10:54. Внезапно крышка стаканчика у меня в руке открылась и горячий латте выплеснулся, залив рукава моего бежевого шерстяного пальто, вязаный свитер цвета слоновой кости, носки замшевых ботинок и сумку для ноутбука. Все произошло так быстро, что я даже не вскрикнула. 10:55. Руководитель Ко достал из кармана куртки темный носовой платок и торопливо обтер мою сумку с ноутбуком. Меня совершенно сбил с толку его обеспокоенный вопрос о том, все ли будет в порядке с компьютером, и последующее замечание: «Дахэ, мы торопимся, а вы тут устроили аварию». 10:56. Мы предъявили свои удостоверения и получили гостевые пропуска в штаб-квартиру J-Mart. 10:59. Лифт поднялся на четырнадцатый этаж. В горле пересохло, и мне хотелось выпить хоть что-нибудь, но я разлила весь кофе – в стаканчике не осталось и глотка. 11:00. Двери конференц-зала открылись, и руководитель Ко поприветствовал присутствующих, как артист, начинающий петь еще до того, как зрители увидят его на сцене: «Здравствуйте! Ко Дэен, отдел снеков». Сотрудница, пахнущая молоком, с огромным светло-коричневым пятном на животе, и глава отдела, выдающий приветствие в стиле трот-исполнителя². Нам повезло, что продажники из нашей компании пришли пораньше, иначе атмосфера стала бы действительно странной. Презентации плана мероприятий и предложений по оформлению магазинов ко Дню святого Валентина прошли успешно. Я подумала, что руководитель Ко все-таки ошибся, сказав, что несколько глотков знаменитого кофе помогут мне хорошо выступить. В такси на обратной дороге руководитель первым завел разговор.

– Кстати об этом кофе… – он сделал глоток, посмаковал его и продолжил: – Правда ведь вкусный? Настолько вкусный, что у меня даже настроение поднялось.

Я в шоке. Что, если бы так случилось три года и одиннадцать месяцев назад? Я бы просто сказала «Да-да», и на этом все. Но за последние три года я поняла, что, если ты живешь, все время твердя «да-да», раздражение только копится, и вскоре ты превращаешься в подобие герметичного контейнера, наполненного горячим паром. Поэтому спустя три года и одиннадцать месяцев работы я поняла, что мне нужно разделаться с этим и наконец-то выпустить пар, хотя бы через отверстие в крышке. Оно необязательно должно быть большим. Даже маленькой тонкой щелочки будет достаточно. И так нечто настолько опасное, что к нему даже не прикоснуться, с тихим свистящим звуком просочится через эту щель, как при недержании. Никаких взрывов. Контейнер не должен взорваться.

Поддакнув ему, я с нажимом добавила:

– Я рада, что у вас хорошее настроение.

На что он и глазом не моргнув ответил:

– Какое облегчение. У тебя с самого утра было какое-то угрюмое лицо, да и настроение было не очень, а стоило выпить кофе, и настроение сразу поднялось.

Что он за человек. Это совершенно не нормально. Я широко улыбнулась, распахнув глаза:

– Да, действительно, облегчение.

– Правда ведь? Огромное облегчение.

* * *

Я молча отвела взгляд и повернулась к окну. Силы покинули меня. Я чувствовала, как уголки рта, приподнятые вверх, под действием силы тяжести возвращаются в прежнее положение.

Была только середина зимы, но на улице уже потеплело. Отчего-то казалось, что за окном, будто весной, греет солнце. В небе не было ни единого облака, и полуденная звезда освещала городской пейзаж. Казалось, словно каждый предмет, мелькающий перед моими глазами, излучал мерцающий свет. Силуэты зданий самой разной высоты, ярко-голубое небо, вроде бы и неподвижные, но время от времени колышущиеся от порывов ветра тонкие ветви деревьев и люди, прогуливающиеся по улице. Я провожала прохожих глазами и думала. Куда же они все идут? Почему-то мне казалось, что они направляются домой, и я безгранично завидовала им. Как было бы замечательно, если бы сейчас я тоже возвращалась с работы. Как было бы здорово, если бы это такси везло меня домой.

* * *

– Мы приехали.

На этих словах я открыла глаза и оказалась перед своим домом. Вот я хватаюсь за железные перила на лестнице из красного кирпича, входя в здание, и перешагиваю через две ступеньки, чтобы побыстрее подняться в свою комнату на втором этаже. Открываю входную дверь, снимаю с себя залитое кофе пальто и мокрый свитер, небрежно бросаю их на пол и иду принимать горячий душ. Выдавливаю на мочалку немного геля для душа с медовым ароматом, а затем аккуратно добавляю воды, чтобы он обильно вспенился. Медленно начинаю намыливаться. Чтобы получилось намылить все тело, пена должна быть достаточно густая. Выдавливаю еще две капли геля, пены становится больше. Закрываю глаза и еще какое-то время наслаждаюсь горячей водой. Пока усталость, наконец, не смывается с моих плеч, а сонливость и расслабленность не доходят до кончиков пальцев на руках и ногах. Очень, очень долго… Секундочку, такого ведь быть не может?

Когда я пришла в себя, пол в ванной был залит. Мыльная вода затекла под стиральную машину, занимающую почти половину ванной комнаты. Лужа расползлась до самой двери. Проблема. В нашем доме нет отдельной вентиляции для ванной, поэтому под и над дверью есть пространство, как в общественных туалетах, чтобы пар выходил наружу. К тому же между ванной и комнатой нет никакого порожка. Плитка сразу стыковалась с линолеумом на одном уровне. Чтобы между ними не затекла вода, я приклеила туда несколько слоев прозрачного скотча, но в любом случае малейшая неосторожность, и вода с пеной вытекут наружу. Мне нельзя витать в облаках.

Я поспешно выключаю воду, заворачиваюсь в большое полотенце и открываю дверь. Дерьмо. Сколько времени прошло? Весь пол в моей комнате залило. Мыльная вода растеклась от раковины в ванной и до одноместной кровати в противоположном конце комнаты. Коробка с бумагами, которую я хранила под кроватью, намокла и потемнела, как и одежда, брошенная на пол. Быть не может.

Я крепко зажмурилась и через мгновение открыла глаза.

* * *

Такси остановилось около офиса. Это был слишком реалистичный сон. В попытках успокоиться я стала представлять, как возвращаюсь домой, потом провалилась в этот сон… В какой-то момент в моих снах стали фигурировать события, которые я переживала в реальности или о которых думала. Без каких-либо метафор или намеков, словно наяву. Я заключила договор на аренду студии, где сейчас живу, на два года, и его срок истекал этим летом. Я постоянно думала о том, что больше не могу там жить, планировала переезд, и, видимо, поэтому мне приснился такой сон. Вот так незамысловато. Мне стало стыдно за себя. Оплачивая проезд корпоративной кредиткой, я решила на этих же выходных заехать в агентство недвижимости.

Руководитель Ко уже вошел в здание и шагал по вестибюлю. Сильно отстав, я попыталась нагнать его, но каждый шаг отдавался тяжестью в теле. До конца рабочего дня еще пять часов. Моя одежда промокла насквозь, мне отчаянно хотелось вернуться домой. Должны ли мы поделить счет за такси? К завтрашнему дню нужно сделать очень много работы, так что не думаю, что руководитель Ко согласится отпустить меня. Может, сказать, что я просто сбегаю домой переодеться? Подумав об этом, я поняла, что до дома слишком далеко. Может, зайти в ближайший магазин одежды, купить новую кофту и надеть сухое? Но до зарплаты оставалась целая неделя, а я уже ушла в минус. Я не могла позволить себе такие траты. Ладно летом, но зимняя одежда довольно дорогая.

Ладно, просто подумаю о том, что хорошего дают мне все эти рабочие поездки. Должно же в них быть хоть что-то положительное. Должно быть. Думай, Дахэ. Почему ничего не приходит в голову?

Когда у меня уже заломило виски от попыток вспомнить хоть что-нибудь, в голове возник образ. Ярко-желтая коробка. Сегодня утром менеджер из отдела, который занимается пирогами, подарил нам банановый хлеб, рассказав, что был в заграничной командировке. В прошлом году кто-то во время поездки за границу купил похожий хлеб, и на вкус он оказался впечатляющим. Открыв ярко-желтую коробку, можно было увидеть булочку размером с ладонь, упакованную в индивидуальную обертку, к которой сверху синей ленточкой была привязана картинка банана. Сама она была в форме банана, такого же размера, как на картинке, а откусив кусочек, можно было распробовать настоящее банановое пюре, сладкое и вязкое. Он сказал каждому съесть по одной штуке, так что на круглом столе нашей команды еще осталась моя порция.

«Осталось только убедиться, что мне ничего не оставили. Тогда он точно будет платить за такси», – я пыталась уговорить саму себя, но, очевидно, у меня не хватило бы смелости. Я направилась в офис, думая о банановой булочке с банановой начинкой.

Можно лучше

13 марта 2017 г.

Это происходило каждый год. День, который на первый взгляд ничем не отличался от обычного, но воздух в офисе будто слегка искрился от напряжения. День, когда люди смотрели в мониторы широко раскрытыми глазами. День, когда от звуков стучащих клавиш или щелчков мышки чувствовалось давящее напряжение. День, когда в офисе совсем не шумно, даже тише, чем обычно, но на самом деле все очень взволнованы. Тревожный день.

Стоило мне добраться до работы, как я почувствовала – этот день сегодня. Включив компьютер, я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Я открыла почту, увидела письмо из отдела кадров и перешла по гиперссылке.

Ох, снова?.. Я тяжело вздохнула. Поставила локти на стол и уперлась лбом в ладони. Силы незаметно покинули меня, веки медленно опустились. На мгновение я закрыла глаза и сразу же их распахнула. Рассматривая пыль на столе, я обессиленно растерла лицо руками и отправила сообщение в групповой чат В03.

У меня «можно лучше».

Сразу же прилетели сообщения от Ынсан и Джисони:

У меня тоже.

И у меня.

День, когда подводят итоги года. Всем пришли табели с оценкой работы, проделанной за последний год. Всего было пять вариантов оценок: O, I, M, B и, наконец, N. Не считая самых высоких и самых низких, существовали и средние оценки, так что кто-то из сотрудников точно должен был получить оценку М или В. Значения каждой буквы были следующими: выдающийся, выше ожидаемого, соответствующий требованиям, ниже требуемого, неудовлетворительно.

Но мы кое-что поменяли так, чтобы было интуитивно понятно.

O: ошеломительно

I: идеально

M: можно лучше

B: близко к провалу

N: не прошел

В этом году мы с Ынсан и Джисони получили М. Уже четвертый раз подряд с момента устройства в компанию. В первый год нам казалось, что это нормально, но с каждым следующим годом результат оставался прежним, а мы расстраивались все сильнее и сильнее. И даже в этот раз, несмотря на то что все мы ожидали большего, помня про важный вклад, который внесли в работу компании, мы снова получили эти же оценки. И зачем так усердно работать? Думая об этом, я чувствовала опустошение. Не так давно я даже получила звание MVP³ на корпоративе в честь окончания года и выиграла в качестве приза бутылку дешевого вина. После всех этих «Хорошо поработали», «Отлично потрудились», «Что бы мы без вас делали?» мы снова были оценены на М. В этот момент мне стало интересно, кто получает оценку «ошеломительно» и существуют ли такие люди вообще. Не знаю, правда ли это, но прошел слушок о том, что, начиная с этого года, если к моменту повышения до помощника менеджера у работника не будет ни одной «идеально», то он больше не сможет продвигаться по службе.

Однако больше, чем повышение, меня беспокоило другое – то, что темп роста зарплаты определяется именно твоей должностью.

* * *

Я помню тот день четыре года назад, когда узнала, что после серьезного конкурса для соискателей на вакансию меня приняли на работу. Хоть я и понимала, что зарплата в этой отрасли довольно низкая, все-таки, несмотря на мой энтузиазм, цифры, которые я увидела в своей первой годовой зарплатной накладной, лежащей на столе в конференц-зале, шокировали меня. Я не ожидала ничего особенного, но сумма была даже ниже той, на которую я надеялась. Я задумалась. Это все-таки «Марон», почему же так мало?

Есть ли в Корее люди, которым не знакомо название кондитерской компании «Марон»? Хоть это и не одна из ведущих фирм в отрасли, ее продукцию можно найти в любом круглосуточном магазине или супермаркете. Можете быть уверены, в какой бы магазин страны вы ни пошли, на складе точно что-нибудь найдется. У «Марон» есть абсолютные бестселлеры вроде «Шоколадных бомбочек» и «Замороженных шоколадных бомбочек», также значительная доля рынка сбыта приходится на шоколадные батончики и мороженое. Несмотря на популярность этих продуктов, соискатели больше внимания обращали на небольшой, но роскошный офис в центре Сеула и фабрику на окраине провинции Кенгидо. Именно поэтому я и не ожидала такой низкой зарплаты. Увидев эти цифры, я подумала: а сколько же тогда платят в компаниях меньше «Марон»? Конечно же, я подписала эту накладную.

* * *

День первого оценивания, примерно через год после устройства, запомнился мне постоянно вибрирующим и мигающим окном уведомлений телефоном на столе. Все потому, что Ынсан одно за другим слала сообщения в групповой чат:

С оценкой M ставку могут повысить всего на 2 %. Как думаете, это правда?

Нам и так платят гроши, а теперь еще и повышение всего в 2 %?

Не знаю, потому ли это, что Ынсан закончила факультет делового администрирования и работала в отделе закупок, но она была болезненно-чувствительной в отношении цифр. Прежде чем я успела ответить, от нее пришло новое сообщение:

Уровень потребительской инфляции в этом году составил 1,9 %. А вы говорите про повышение зарплаты на 2 %.

Я ответила:

По сути, уровень нашего дохода заморожен.

Просто заледенел.

Но обычно колебание цен еще сильнее. Банк Кореи заявляет, что в этом году предполагаемый уровень инфляции составляет 2,6 %. В общем, они скорее всего…

Урежут зарплату.

Да, похоже, что урежут.

Молчавшая до этого Джисони написала:

После ваших разговоров я так утомилась, что не смогу работать сверхурочно. Пойти бы домой…

Поговаривают, что «идеально» все равно нельзя получить, если только это не касается публичного набора персонала.

* * *

Наверное, это произошло примерно тогда. Ынсан изменила название нашего группового чата с «Кан Ынсан, Ким Джисони, Чхон Дахэ (3)» на «B03». B03 значит «Три человека из открытого набора». Наша компания ежегодно устраивала примерно пять-шесть новых сотрудников из выпускников колледжей – набор начинался осенью и завершался в конце года. Но в то же время компания была небольшой, без особой кадровой текучки. Например, в качестве приветствия все спрашивали друг у друга, кто в каком году устроился, и вместе с кем они пришли на работу. Это не точно, но похоже, что у некоторых работников были отдельные комнаты для отдыха или групповые чаты. В такой атмосфере те немногие новички, которые пришли в компанию через другие каналы, а не через государственный набор, сами того не замечая, привыкали, что с ними обращаются как с безродными щенками. По стандартам наших коллег, таким, как мы трое, действительно недоставало «родословной».

Ынсан, например, на второй год после начала работы перешла из отдела закупок фирмы по производству автозапчастей в такой же отдел в «Марон». Смена места работы всего через год была редкостью в любой отрасли. И хоть она не была абсолютным новичком, ей все еще не хватало стажа, чтобы считаться опытным сотрудником.

Если говорить о Джисони, которая младше меня на год, то она рассказывала, что ее наняли в спешке, потому что четыре года назад кто-то из сотрудников бухгалтерии внезапно покинул компанию. Это тоже было весьма необычно дня нашей фирмы.

Я же после окончания колледжа три месяца подрабатывала помощницей офис-менеджера здесь же, в отделе мороженого, но человек, руководивший командой в то время, отнесся ко мне благосклонно, и меня перевели в ранг обычного стажера, которым я и проработала еще год. Он сказал, что такого раньше не случалось. Все говорили, будто это большая привилегия, поэтому я делала вид, что очень благодарна, но мне не хотелось начинать свою карьеру с работы в кондитерской компании, поэтому даже во время прохождения стажировки я продолжала подавать резюме, когда видела подходящие объявления о вакансиях. Я надеялась, что опыт стажировки в «Марон» будет полезен при подаче заявок в другие фирмы. Не обращая внимания на сферу деятельности, я обращалась во все компании, которые казались мне лучше, чем «Марон».

Однако ни одна из них так и не связалась со мной. А если мое резюме рассмотрят и позовут на собеседование, мне надо отпроситься и пойти туда? Может, надо будет взять отпуск? Мои беспокойства были совершенно беспочвенны. Последние надежды я возлагала на пиар-агентство, про которое думала: «Может, лучше остаться в “Марон”, чем идти туда?» В себя я пришла, только когда получила уведомление о том, что даже они отклонили мою заявку. Тогда я подумала: «Разве кондитерская компания “Марон”, нанявшая меня в качестве стажера, – это не лучшая компания, куда меня могут взять на работу?»

Именно тогда из отдела кадров мне поступило предложение о переходе в штат. До окончания стажировки оставался месяц. Мне снова пришлось задуматься о том, куда я пойду по окончании этого периода, став независимым соискателем. Это значило, что мне снова и снова придется проходить удручающий процесс написания автобиографии на две, три или сколько там нужно тысяч знаков. Я думала лишь о том, что больше не выдержу. Кондитерская компания «Марон» была моей единственной надеждой и возможностью. Так я смогла войти в штат, выполнив задание по брендингу и маркетингу, пройдя техническое собеседование с презентацией, собеседование с отделом кадров и собеседование с руководством.

Проблема заключалась в следующем: руководитель команды по производству мороженого, нанявший меня, почти сразу покинул компанию, перейдя на высокопоставленную должность в крупной продовольственной фирме, поэтому я внезапно оказалась на грани увольнения. Пока я переживала об этом, отдел кадров назначил меня в команду, отвечающую за снеки, руководитель которой с самого начала смотрел на меня таким взглядом, будто сожалел, что мое место занял не его протеже. Когда мы впервые встретились, он сказал: «Что это за цветочек из отдела с мороженым? Ой, да шучу я, шучу. Ты же не обижаешься, да?»

Так или иначе, я присоединилась к компании беспрецедентным образом, поэтому мне часто приходилось слышать высказывания вроде: «Дахэ училась в классе с Джиен? Нет? А с кем тогда? А… вот как? Повезло ей с бывшим руководителем команды. Говорят, сейчас очень сложно найти работу. А что твои друзья, Дахэ? Они все нашли работу? Завидуют тебе, наверное?»

* * *

Ынсан из управления отделом закупок, Джисони из бухгалтерского отдела и я из отдела брендирования снеков. Хоть мы и устроились в разные отделы, разными путями, в компанию мы пришли в одно время, поэтому на работу вышли в один день и совместно проходили сокращенный часовой инструктаж в малом конференц-зале. Тогда мы втроем впервые встретились. Хоть наш возраст и опыт несколько различались, мы были не такими уж разными и стали думать друг о друге как об «одноклассницах», с которыми мы пришли в компанию в одно и то же время.

Мы хорошо поладили и стали близкими подругами. Проработав здесь год в качестве стажера, я считала всех, с кем мне доводилось иметь дело, довольно неприятными людьми. Я всегда думала, что «офисные работники» – это такие люди, которые будут говорить мне, что делать, или оценивать меня, и это было правдой. Но, познакомившись с Ынсан и Джисони, я смогла «подружиться» с людьми, которых встретила на работе. Мы работали в разных ведомствах, так что у нас не было необходимости или интереса в том, чтобы оценивать друг друга.

Я даже чувствовала, что более близка с Ынсан и Джисони, чем с друзьями детства. Наоборот, у нас было гораздо больше общих тем для разговоров, чем со старыми друзьями, мы правда хорошо ладили, и иногда я удивлялась, думая об этом. Оглядываясь назад, я понимала, что у этого были свои причины. Если не считать времени на сон, то большую часть дня мы проводили в офисе, поэтому все, что с нами происходило, косвенно или напрямую касалось работы. В разговорах о счастливых, грустных, смешных, злящих, воодушевляющих и ошеломляющих моментах с Ынсан и Джисони мы всегда понимали контекст, поэтому не было необходимости углубляться в детали.

Кое-какая информация из наших разговоров даже помогла мне в работе. Каждый день в чате B03 мы в режиме реального времени делились происходящим в наших отделах и, как результат, узнавали о новостях, симпатиях и сплетнях внутри компании, о которых мы не смогли бы узнать друг без друга – из-за тенденций на монополизацию личных связей внутри компании, – и нам удалось избежать информационного отчуждения.

* * *

Вот и сегодня, в день объявления результатов, Ынсан поделилась с нами новостями:

В прошлом году премия доктора Хама была 500 миллионов вон. Сколько в этом?

500 миллионов? Ты уверена?

Когда это я говорила о том, в чем не уверена?

Джисони удивилась:

Точно? Откуда ты узнала?

Это прописано в корпоративном уставе.

Доктор Хам был единственным человеком во всей компании, к которому обращались не по званию или должности, а по ученой степени – «доктор». В начале прошлого года он устроился в компанию под видом эксперта по анализу больших данных – такой должности раньше не существовало. В организационной структуре отдела исследований и разработок внезапно появился подотдел «TF Big Data», в состав которого входили только доктор Хам и его секретарь. Очевидно, отдел создали только для того, чтоб обеспечить свободные рабочие места этим двоим. Говорили, что доктор Хам учился в колледже вместе с президентом компании и был его двоюродным братом. Он приходил на работу и уходил с нее, когда хотел. Я неосознанно принялась печатать с большим напором, и клавиши стали стучать еще громче.

Что, черт возьми, он сделал в прошлом году? Что-то кроме шоколадных бомбочек и жвачки?

Джисони ответила:

Он даже написал один доклад. Сказал, что продажи увеличатся, если сократить количество бомбочек на двадцать процентов и поменять упаковку.

Ынсан возмутилась:

Он не может писать такие доклады, не имея докторской степени.

То, как Ынсан ругала президента, доктора Хама и компанию, говоря, как ей надоело руководство нашей сети, внезапно привлекло внимание. Нам сказали, что если кто-то увидит наш чат, то это грозит серьезными проблемами, поэтому нам следует почистить историю сообщений.

Когда Джисони поинтересовалась, как это сделать, Ынсан принялась объяснять:

Ну же, посмотри в правый верхний угол чата, там есть кнопка меню.

Ага…

Если нажать на настройки чата в меню, там появится кнопка удаления истории.

Нашла. Экспортировать историю чата! Достаточно будет экспортировать все, нажав на эту кнопку?

Пока я приходила в себя, Ынсан поспешно написала:

Эй, очнись! Если ты экспортируешь историю чата, нам всем придется, взявшись за руки, дружно уйти в отставку.

Я стиснула зубы и едва сдержалась, боясь рассмеяться. Ынсан добавила:

Есть идея получше.

Я должна кое-что сказать вам лично, мои М-девочки. У всех получится встретиться сегодня на обеде?

Тогда-то я и заметила. Название нашего чата с «B03» поменялось на «B03_можно лучше».

1.Метод сопоставительного анализа (здесь и далее – примечания переводчика).