Kitobni o'qish: «Маргиналы 2»

Пролог

Восстание уже перекинулось на поверхность. Озверевшие от голода, рабского труда и постоянных унижений люди, хлынули нескончаемым потоком из ям, сметая все на своем пути. Обезумевшие рабы хватали чекистов-надсмотрщиков, которые первое время пытались отстреливаться, но теперь только в панике спасали свои жизни. Их, с остервенением бросали вниз, в бездонную темноту ям. Там, в глубине уже собирались те, кто никогда не видел света, предвкушая вкус свежего мяса. Обратного пути оттуда не было. Черные дыры туннелей, уходившие куда-то вниз, не имели никаких лифтов и никаких лестниц. Туда можно было только упасть, но выбраться оттуда не было никакой возможности. Это то место, где никто никогда не был и о котором ничего не было известно доподлинно, только слухи. Рабам запрещено было спускаться ниже своего уровня и поэтому они не видели тех, кто живет там, в подземелье, во мраке, впрочем, ведра с землей исправно поднимались снизу, а до остального никому не было никакого дела. Поговаривают что, те кто там обитал, родились внизу и никогда не были на поверхности, питались крысами, которых было в изобилии на глубине, а еще чекисты не хоронили тех, кто умирал на станции, но куда исчезали трупы, никто из рабов не задумывался…

* * *

Мастер одним из первых выбрался наверх и побежал в сторону платформы, не обращая внимания на то, что творилось вокруг. Скользя словно тень между палаток, он наконец достиг нужного места. Тусклый свет керосиновой лампы, подрагивая, освещал палатку изнутри. Сутулая тень человека, нервозно металась из угла в угол, человек явно искал что-то важное, жизненно необходимое. Мастер, как кошка, озираясь вокруг, чтобы не привлечь постороннего внимания, осторожно направился к входу в палатку и тихонько отодвинув полог, скользнул внутрь. Охраны по странному стечению обстоятельств не оказалось поблизости.

Директор судорожно что-то искал среди бумаг, разбросанных на столе и ни на что не обращал внимания. Мастер крепче сжал в руке отвертку и негромко кашлянул, привлекая внимание. Директор замер и обернулся, их глаза встретились. Еще недавно отсутствующий взгляд начстанции стал пронзительно твердым, а лицо, в свете лампы, приняло зловещий оттенок, рот скривился в злобной усмешке. «Дальше медлить нельзя» – подумал Мастер, и бросился на врага…

* * *

Тяжело дыша Мастер склонился над столом. По его затылку липкой массой сочилась кровь. В висках бешено стучало. На столе были разбросаны различные карты во всем своем многообразии. Тут были и старые схемы метро, которые любовно и кропотливо собирал Директор. Дрожащий свет лампы освещал нанесенные на них технические ходы и помещения. Чертежи каких-то непонятных машин. Списки имен и фамилий, по всей видимости тех, кто числился на станции. Но он не мог понять что это такое, находясь в экстремальной ситуации, когда адреналин просто зашкаливал. Взгляд Мастера привлекла одна из карт. Она сильно отличалась от других и, похоже была начерчена от руки. Это очень напоминало схему города и ближайшего пригорода. Нарисовано все было очень схематично, но разобрать что к чему было вполне возможно. «Похоже на карту караванщиков, но откуда? Они ведь никому не открывают своих таинственных безопасных маршрутов. А, впрочем, неважно…» – подумал Мастер. Наспех собрав в охапку, показавшиеся важными карты, гигант огляделся. Кругом царил хаос. На полу лицом вниз лежало тело Директора, рядом валялась окровавленная отвертка. Быстрым движением Мастер засунул карты под изрядно потрепанную рубаху и, опрокинув на ходу лампу, вышел из палатки. Палатка медленно занималась огнем, а в это время большая фигура человека уже исчезала в темноте туннеля по направлению к «Московской»…

Часть первая. Эпоха Возрождения

Глава 1. Тревожные слухи

В палатке было тепло и сухо. Начстанции подвинул кресло поближе к буржуйке и, устроившись поудобнее, вытянул ноги поближе к огню. Топили на станции редко, было и так достаточно тепло, но старые кости требовали поддать жару. И в этот раз Никанор не смог отказать себе в удовольствии погреться и понежиться. Лампа еле мерцала, а на столе остывала чашка с отваром.

Этот год был сложным: плохой урожай грибов и проблемы с чистой водой, но тем не менее, все было довольно гладко. Никанор вспомнил, как было тяжело три года назад, когда после ухода Демьяна пришлось взорвать туннель на «Звездную», но перед этим их станцию наводнили беженцы. Голодные, оборванные, растерянные они долго шли из туннеля, волоча с собой свой нехитрый скарб. Никанор вздрогнул, вспомнив лица этих бедных людей, он не мог их прогнать, хотя и понимал, что будет очень непросто, потому что больших запасов продовольствия у них не было. А значит им предстояла серьезная работа по устройству абсолютно новой жизни на станции и распределением обязанностей, с учетом вновь прибывших. Сейчас все вошло в спокойное и уже ставшее привычным русло. Каждый был занят делом, подходящим ему и станция, если и не процветала, то по крайней мере не бедствовала. Всем обитателям, да и самому Никанору казалось, что все всегда здесь так и было, настолько стал привычен новый быт. А те события… иногда, редко всплывали в голове и казались, скорее, кошмаром, чем реальностью.

Никанор уже начинал дремать, когда у входа в палатку послышалась какая-то возня.

– Пустите меня! Да пустите же! У меня важная информация! – настойчиво говорил кто-то.

– Куда намылился шкет? Вот шустрый, зараза! Олег, держи его! – возня снаружи все усиливалась.

– Ну что там у вас? – раздраженно крикнул Никанор в материю палатки.

Полог палатки отодвинулся и в проход просунулось огромное красное лицо охранника.

– Там это… шкет рвется, говорит важное что-то у него.

В это время второй охранник, которого звали Олег, держал за воротник паренька, на вид лет четырнадцати, тот вертелся как уж на сковородке, пытаясь освободиться от железной хватки Олега.

– Пустите меня! Вот же вцепились! – голосил запыхавшийся паренек. И тут, выскользнув из рубахи, проскочив прямо под ногами второго охранника, мальчишка бросился к Никанору.

– Вот я тебя! – взревел Олег и, отбросив рубаху, неуклюже кинулся следом.

– Оставьте его! Все в порядке, я сам разберусь, – скомандовал Никанор. И охранники, недовольно фыркая, пошли к выходу, удрученные тем, что их так просто провели.

– Никита, ты уже взрослый парень, – начал Никанор и, отхлебнув немного отвара из чашки, продолжил, – Так не может больше продолжаться, на станции есть правила и они для всех одинаковые. И в следующий раз мне придется тебя наказать по всей строгости, надеюсь ты понял меня?

– Понял… – пробурчал Никита, опустив голову и глядя куда-то в пол.

Никанор старался выглядеть максимально строгим и убедительным, но в душе он не злился на сорванца. Не имея своих детей, он сразу проникся к ребенку каким-то особым расположением. Никита, чувствуя это, относился к Никанору не как к начальнику станции, а скорее, как к строгому, но доброму Дедушке, как он его про себя и называл.

С тех пор, как отбившегося от караванщиков совсем маленького пацаненка нашли у гермодвери, прошел не один год. Но привычки все исследовать и вечно оказываться в запрещенных местах и опасных ситуациях (кстати, совсем несвойственные для рожденных на станции), так и остались с ним. Вот и на этот раз парень явно где-то нашкодил.

– Дядя Никанор, – начал мальчик, исподлобья поглядывая на грозную фигуру старика, пытаясь определить, так ли действительно зол начстанции, как хочет казаться, – я был в туннеле на «заброшке»… – тут парень запнулся, поняв, что сказал что-то лишнее, глянул на то, как все больше хмурился Никанор. – Там происходят странные вещи, за завалами слышны необычные звуки… – совсем тихо и неуверенно закончил паренек.

– Нечего там делать! – грозно ответил Никанор. – Этот проход давно взорван, там ничего нет и быть не может! Неужели только ради тебя одного мне придется выставить там охрану?! Займись уже делом в конце концов.

– Но дядя Никанор, там ведь…

– Повторяю: там ничего нет и быть не может! – оборвал его Никанор. – Туннели всегда полны разных звуков, эхо разносит их на многие километры, тебе просто показалось, что ты слышал что-то необычное оттуда.

– Но… – совсем уже тихо попытался возразить Никита.

– Никаких «но»! – Никанор заметно нервничал, – иди уже делом займись, и чтоб больше тебя там не было! Иначе сам тебе всыплю, чтоб неповадно было!

– Олег, выпусти его – пробурчал Никанор, не желая продолжать этот разговор, который уже начинал выводить его из себя, – и рубашку не забудь – буркнул он уже вдогонку уходящему парню.

* * *

Никита вышел из палатки Никанора и брел по платформе в неопределенном направлении. Он все никак не мог привыкнуть к ограниченному пространству метро, но деваться было некуда, здесь было тепло и была еда. Здесь были люди, с которыми он мог относительно спокойно жить. К тому же он привязался к строгому, но доброму начальнику станции. Однако, как бы ему не хотелось не нервировать старика, жажда приключений почему-то всегда пересиливала. Вот и сейчас за раздумьями он и сам не заметил, как снова оказался на «заброшке».

* * *

В туннеле никого не было, да в общем-то и делать тут было нечего, поэтому сюда никто никогда и не забредал. Хоть взрыв и планировали как можно ближе к «Звездной», чтобы потом задействовать тупиковый туннель в складских целях, но пока в этом не было необходимости, и поэтому сюда особо никто не совался. Все было в том виде как в тот день, когда несколько лет назад здесь прогремел взрыв, поставивший точку в истории с рабами на «Звездной» и их начальником, кровожадным Директором. Часть бетонного свода обрушилась и сотни тонн глиняной массы заполнили проход, намертво его заблокировав. Как говорил Никанор, давно нужно было это сделать, со стороны «Звездной» никогда не ждали ничего хорошего, а, после восстания, тем более, даже и вспоминать не хотелось о тех событиях. Завал гарантировал спокойствие. Здесь больше не было охраны, впрочем, как и людей.

Никита сел на обломок бетона и облокотился на стену, подогнув ноги под себя. Походная лампа-факел больше коптила чем освещала, но в подземке была незаменимой, особенно в тех местах где нет даже резервного освещения. «А может Никанор прав, – размышлял парень, – но каким же делом заняться? Работать на ферме? Да это же скукота, и разве может быть в этом польза? Или может в артель?» Но мысль о том, что нужно каждый день вставать, идти и делать одну и ту же работу, которая ему не нравилась, совсем удручала. Он всегда представлял себя героем, спасшим кучу людей, то ли от пожара, то ли от потопа, это не имело значения, но конец этих историй всегда был один, – восторженные взгляды жителей платформы, женщины со слезами на глазах обнимают его, а мужики с уважением пожимают руку: «И как это ему удалось? Такой юный, а уже герой!», – прямо как наяву слышал он их разговоры и похвалу. Никита улыбнулся, даже глаза заслезились от гордости за самого себя. «Нет, однозначно, ни в артели, ни на ферме нет никакой пользы!»

Где-то в дальнем углу, куда не попадал свет, копошились крысы. В подземке их было много и поэтому никто не обращал на них внимания, но вынашиванию геройских планов их шебуршание явно мешало и отвлекало от приятных мыслей. Никита поставил факел повыше, чтобы свет доставал до нужного места и, нащупав рукой увесистый булыжник, двинулся в ту сторону, откуда была слышна возня. Он был уже совсем близко и даже начал прицеливаться, чтобы одним броском разогнать всю стаю, когда странные, но уже знакомые звуки привлекли его внимание. Обычно здесь, так далеко от платформы и людей, было тихо, ничего постороннего, только легкий гул, который являлся неотъемлемой частью подземной жизни, он всегда присутствовал в туннелях, словно сама земля чуть слышно стонала. Но сейчас, он снова слышал едва уловимый скрежет, такой же, как и в прошлый раз, тот о котором Никанор не захотел даже слышать. Никита замешкался, но, помедлив немного, осторожно пошел на звук.

Идя на еле слышный звук, парень пробирался по камням вглубь завала до тех пор, пока не заметил на бетонной стене небольшую решетку. Для каких целей она предназначена Никита не догадывался, но едва заметный звук доносился именно оттуда. Любопытство пересилило страх, и подросток потянул решетку на себя, она подалась без особых усилий. Из открывшегося прохода повеяло сыростью и холодом, резкий запах плесени ударил в нос. «Без света там делать нечего» – подумал паренек и поспешил за своей горелкой. Не прошло и пары минут, как, приглушив свет и собравшись с духом, парнишка уже пролезал в загадочный проем. Узкая шахта уходила далеко вперед, худощавый подросток мог свободно передвигаться в ней на четвереньках, в то время, как взрослый мужчина скорее всего просто бы застрял. Горелка освещала шахту едва ли на десять шагов вперед, а за ними начиналась кромешная тьма. Единственный способ узнать, что было там, дальше, это ползти вперед, что Никита и сделал…

* * *

Небольшая группа сталкеров в химзащите, осторожно пробиралась по Парку Победы. С мутного, серого неба медленно падали крупные серые хлопья снега, а сам парк уже давно стал похож на непроходимый лес. Шли осторожно и молча. Ведущий, как всегда самый опытный в команде, жестами показывал дорогу, держа под прицелом кусты и деревья, а замыкающий прикрывал тыл группы. Все действовали четко и слажено, как на тренировках. В этот раз группа зашла слишком далеко и успевала вернуться на станцию до ночи только через это гиблое место. Оставаться в парке на ночь, означало верную гибель. Мало того, что температура падала до минус двадцати с лишним, так еще и вся нечисть выползала из своих нор, а укрыться в парке было негде. Начинало темнеть и только старший группы сохранял хладнокровие, пробираясь вперед, остальные начинали заметно нервничать.

– Кто такие? Что здесь забыли? Кто старший? – раздался сиплый голос и из-за дерева появилась высокая фигура человека в маскировочном костюме поверх химзащиты.

– Московские мы, группа 1 5 3, Матвей – ответил старший, направляя винтовку на незнакомца.

– Отставить, сталкер! – прохрипел незнакомец, – советую тебе и твоим парням опустить оружие иначе церемониться не будем. – Долговязый дал едва уловимый для глаза сигнал и из-за деревьев стали выходить вооруженные люди. Группа Матвея была в окружении.

– Так куда идешь Матвей? И опусти ружьишко, больше повторять не буду! – незнакомец подошел ближе к Матвею и не дождавшись ответа, продолжил, – Ты видно забыл, Матвей, не хорошо границы нарушать, здесь наша территория, пропуска у вас нет, нас никто не предупреждал о вашем визите, поэтому за проход по парку, придется заплатить.

– Идем на станцию – ответил Матвей, опуская ружье, – возвращаемся с задания, а это самый короткий путь, иначе ночевать нам на улице, а этого бы очень не хотелось.

– Не мое это дело, где вам ночевать, плати и иди дальше! – оборвал Матвея долговязый. – Выворачивай рюкзаки, посмотрим, что у вас ценного. – Незнакомец подошел к одному из отряда Матвея и сорвав с его плеча рюкзак, бросил на снег.

– Богдан Алексеич! – закричал кто-то, но не успел закончить, как огромная черная псина, сбив кричащего с ног, вцепилась ему в горло. Обе группы мгновенно образовали один небольшой круг, спинами внутрь и открыли огонь. Псина тут же исчезла в кустах.

Почти совсем стемнело, люди замерли спина к спине ощетинившись оружием, а вокруг, среди кустов и деревьев, словно тени, мелькали лохматые фигуры и слышалось злобное рычание…

– Нужно уходить, если хотим выжить. Их слишком много – шепнул долговязый, – доберемся до станции, там и разберемся. Я – Богдан – бросив взгляд на Матвея, закончил он.

Матвей кивнул в ответ.

– Отходим, за мной! – скомандовал Богдан. И, перестроившись, обе группы стали продвигаться в сторону спуска в подземку, прикрывая друг друга, как будто работали всю жизнь вместе. Чем больше темнело, тем смелей становились злобные твари. Их лохматые силуэты мелькали уже совсем близко. Они уже не сильно скрываясь в темноте, пытались нападать на тех, кто замешкался, но сталкерам пока удавалось успешно отбиваться от атак. Богдан уверенно вел всех в темноте, словно ходил этим путем каждый день.

– Вон вход! – обернувшись, сказал он Матвею, указывая вперед. В этот момент из темноты выскочила тварь и вцепилась Богдану в ногу, другая тут же повисла на его плече. Стрелять было нельзя и, недолго думая, выхватив нож, Матвей бросился на помощь. Нож вошел аккурат в шею псине, по самую рукоять. Тварь пронзительно завизжала и ослабила хватку, но не разжала зубы. Матвей продолжал наносить точные удары. Когда хватка ослабла, у Богдана появился шанс, и он им мгновенно воспользовался: откатился в сторону и сбросил ту, что повисла на ноге. По ней тут же открыли огонь. Раненого мгновенно обступила группа, прикрывая от нападения. Злобные твари чуяли запах крови и совсем озверели, потеряв всякую осторожность в поведении. Лежа на снегу, Богдан нащупал за пазухой рацию:

– Леха, это Богдан, прием – позвал он.

– Слушаю – отозвались на том конце.

– Леха, выпускай «гончих»… – успел прошептать Богдан прежде чем потерял сознание.

* * *

Нужно было срочно доставить Богдана в госпиталь, пока он не истек кровью.

– Зажечь факелы! – приказал Матвей, взяв командование на себя. Никто, даже сталкеры из отряда Богдана, не возражали. Дисциплина наверху была важнейшим качеством для людей, которые хотели вернуться домой. Они могли грызться под землей друг с другом сколько угодно, но наверху они были одной командой перед общим врагом.

Ждать было нечего, наступала ночь, а в кромешной тьме найти вход в туннель было невероятно сложно, даже для того, кто знает где он находится. Свет факелов озарил пространство. Черные лохматые существа скалили зубы из темноты со всех сторон, но, боясь огня, держали дистанцию. В это время у входа в подземку, до которой оставалось метров двести, появилась фигура, напоминающая одну из тех тварей, что их окружали, только поменьше размером. Немного помедлив, зверь, не издавая ни единого звука, бросился в сторону людей. За ним из темноты туннеля посыпались такие же молчаливые тени. Твари еще больше ощетинились и заметно занервничали. «Собаки» – подумал Матвей и в полном недоумении смотрел на приближающуюся стаю. На «Московской» собак не было. Он слышал, что на некоторых станциях их держат для охраны, но воочию такого дива никогда не видел. Для него собаки были сродни мифам и небылицам. Стая быстро приближалась и, по мере движения, образовывала клин. Вот уже в свете факелов можно было различить облик зверей. Все собаки были одной породы и примерно одного размера. Широкий костяк, мощные лапы и не менее мощные зубы. Но главное – глаза. Матвея поразило то, насколько умными могут быть глаза животных.

Поравнявшись с людьми, стая рассеялась и так же, без единого звука, сцепилась с нечистью. Началась смертельная схватка.

Получив возможность на передвижение, сталкеры подхватили Богдана и бросились к входу в метро. Достигнув цели, они, немедля ни секунды, начали спускаться вниз.

– Берта, домой! – громко крикнул замыкающий и, на миг задержавшись у спуска, тут же, побежал догонять группу.

* * *

Богдан открыл глаза и осмотрелся, кругом все было ему знакомо. Абсолютно все эти вещи он натаскал из своих походов, вплоть до посуды. За импровизированной стеной-занавеской суетилась жена. «Дома» – подумал с удовольствием и облегчением сталкер и попытался сесть на кровати. Резкая боль пронзила плечо, и он невольно застонал. Жена выронила полотенце, которое держала в руках, и бросилась к постели мужа. «Богдан» – только выдохнула она и упала головой ему на грудь. Замерев на мгновенье, она, словно опомнившись, отстранилась. Глядя на мужа и поправляя ему подушку, она пыталась хмуриться, но в глазах ее блестели слезы. Оба молчали, любые слова здесь были лишними, они прожили долгую жизнь вместе и понимали друг друга почти без слов. Богдан вспомнил, как встретил ее, такую молодую и дерзкую. Он всегда любил ее, а она всегда была рядом. И теперь, спустя столько лет, она совсем не изменилась, все те же глаза, которые всегда загорались, глядя на него, все та же нежная, едва заметная и немного грустная, улыбка. Он взял ее руку и поднес к губам.

– Ну, будет, Лена, все хорошо. Сколько я был в отключке?

– Чуть больше суток – сказала она и взгляд ее снова помутнел от слез, – тебе перелили много крови, но, если бы не тот парень, Матвей, все могло бы оказаться гораздо хуже… – Лена отвернулась, чтобы не показывать ему своих слез.

– Все хорошо, не переживай – Богдан притянул жену к себе здоровой рукой, чтобы обнять. – Скажи, а ребята с «Московской» еще тут или уже ушли? Я бы хотел повидаться с Матвеем, уж больно неладно мы познакомились с ним, не хотелось бы так проститься.

– Тут они, твой Степка все рассказал начальнику станции, о том, как вам несладко пришлось. Им выделили лучшие места для ночлега. Твои ребята с ними очень сдружились – рассказывала женщина немного приободрившись. – Лежи, не вставай, тебе поесть надо, – засуетилась вдруг она.

– Хорошо, только отправь сына за Матвеем, поблагодарить хочу – послушно ответил Богдан и снова лег.

* * *

– Пора выдвигаться парни, – Матвей взялся собирать рюкзак, – приняли нас хорошо, но дома нас уже заждались, переживают. Не будем злоупотреблять гостеприимством. Да и дело к Никанору есть: местный начстанции Василий просил письмо передать. Дело, говорит, срочное.

Группа нехотя зашевелилась, – ночью хорошо «погудели» с ребятами Богдана и сейчас каждый хотел еще хоть немного поваляться перед дорогой и отсрочить момент отхода со станции. Приключений всем уже хватало, поэтому решено было ехать на дрезине, которую любезно предложил Василий.

– Здравствуйте! – раздался негромкий голос и в палатку вошел молодой высокий юноша, видно было, что компания сталкеров его немного смущала.

– Скажите, а Матвей здесь? – робко спросил он и покраснел, обводя смущенным взглядом присутствующих.

– Я Матвей – ответил старший группы и протянул руку.

– Хорошо, что я успел, – обрадовался гость, вцепившись обеими руками в руку Матвея, – а то батя был бы не доволен. Я Елисей, сын Богдана… Богдана Алексеевича. Отец просил Вас зайти перед уходом.

– Как он себя чувствует? – поинтересовался Матвей.

– Спасибо, намного лучше. Говорят, если бы не Вы… – парень запнулся, и опустил взгляд.

– Пойдем Елисей, дорогу покажешь – улыбнулся в ответ сталкер. И молодые люди вышли из палатки.

Матвей был одним из самых юных сталкеров у себя на станции, но в свои двадцать три года уже сумел стать старшим группы. Его звено никогда не возвращалось из походов с пустыми руками, он многое успел повидать на поверхности, но в таких передрягах, какая была в парке, еще не бывал. Эти повышенное внимание и интерес смущали и раздражали его. Однако он и сам хотел повидать Богдана перед уходом, поэтому был рад, что все так удачно обернулось.

Елисей провел Матвея до двери одного из технических помещений, и пригласил зайти внутрь.

В довольно просторной комнате было уютно. Матвей сразу заприметил вещи и разные безделушки, подобные тем, которые он сам часто приносил из своих походов. Все было как дома. За занавеской, которая отделяла часть комнаты, суетилась пожилая, но еще очень красивая женщина, а на кровати в углу лежал человек.

Хоть Матвей и не видел до этого лицо Богдана (в парке его скрывала защитная маска), однако сомнений не было, что это был он. Вглядываясь в лежащую фигуру, Матвей поймал себя на мысли, что именно таким его себе и представлял. Угловатое, небритое лицо, суровый взгляд, глубокие морщины, словно карта всех дорог, по которым он прошел.

– Ну заходи, чего замер на пороге? – сиплым голосом позвал Богдан. – Как-то не задалось у нас с тобой знакомство, ты уж зла не держи – продолжил он, – теперь в этом доме для тебя всегда двери открыты.

– Спасибо! – ответил Матвей, – без обид, сами чужаков не любим, время нынче такое, неспокойное. Только вот все думаю: чего ты сразу собак-то не выпустил, глядишь целее бы были?

– Да рации – барахло, чуть от подземки отойдешь, не работают уже. – посетовал Богдан пытаясь сесть. – Слухи ходят, что на «Звездной», что-то неладное. Мы в этот день на разведку ходили, но далеко зайти не удалось. Зима, темнеет рано. Только дым странный видели, подозрительно это, ведь там уже как три года никого нет… – Богдан понизил голос до шепота, и продолжил, – а еще, говорят, Директор объявился. Я не верю, конечно, но всякое может быть. Вы там поаккуратнее, от коммуняк всегда одни только проблемы были… И еще… – Хотел было продолжить он, но дверь распахнулась и в комнату ворвалась молодая девушка.

– Я же говорила, говорила, а ты не слушал, ты никогда меня не слушаешь, ну хоть не меня, хоть маму послушай! – девушка всплеснула руками и посмотрела в сторону занавески. Она так нервничала, что сама не знала плакать ей или злиться. – В этот раз все обошлось, а если бы нет, что тогда, что?.. – почти кричала она, глядя на отца.

– Мариша, успокойся, ты как себя ведешь! Постыдись хоть при посторонних – Елена выглянула из-за занавески и, с укоризной посмотрела на дочь. Но девушка не обратила внимания на ее укоры и, обернувшись к Матвею, продолжала:

– А Вы что? Конечно, Вам бы все походы, да приключения, а о нас Вы подумали, нам каково? – Марина, сверкая карими глазами, в упор смотрела в глаза Матвею, ее лицо разрумянилось от волнения, а грудь тяжело вздымалась. Она явно ждала какого-то ответа. Но Матвей как в тумане смотрел на нее и молчал…

Неловкую паузу прервал Богдан:

– Он-то в чем виноват? Чего ты на него набросилась? И вообще, не суйся куда не следует! – прикрикнул он и даже нахмурился, но глаза все равно светились добротой и любовью. Марина снова всплеснула руками, и недовольная вышла из комнаты. Матвей тоже, попрощавшись, поспешил к своим, пора было ехать домой.

* * *

Никита уже не понимал, сколько он ползет по шахте, казалось, что целую вечность. Он давно потерял счет минутам и шагам, по которым мог бы примерно ориентироваться. Колени болели, а спина затекла от согнутого положения, но отступать было уже просто глупо. Звуки становились сильнее и отчетливее. Вот, справа, на стене шахты появилась черная дыра, которую закрывала решетка, очень похожая на ту, которую он выломал в начале пути. Сердце забилось быстрее. Никита, на всякий случай, еще больше приглушил горелку и почти не дыша приблизился к проему. Звук шел оттуда. Никита прильнул к решетке ухом, но едва ли что-то стало понятней. Тогда он попытался, сквозь прутья, разглядеть, что там за ней.

Горелка едва освещала туннель, дрожа тусклым светом на бетонных стенах. Если бы не боль в коленях, напоминающая о проделанном пути, Никита мог бы подумать, что вернулся обратно. Все выглядело точно так же, как и в начале пути: с одной стороны туннель уходил в темноту, с другой так же был завален. В завале кто-то копошился…

– К нам копают! – подумал Никита и стал приглядываться. Глаза начинали привыкать к темноте и перед ним стали вырисовываться силуэты. Грязные, сутулые фигуры руками выгребали глину и камни. И делали они это, казалось, без видимых усилий. Эти существа с серо-синей кожей и совершенно лысыми головами чем-то напоминали людей, только явно были намного сильней. Их скрюченные пальцы с огромными когтями вгрызались в глину словно в сухой песок. Они были прикованы цепями к вагонетке, стоящей на путях. Длины цепи хватало только до завала и обратно.

– Видимо их задача наполнить ее – сообразил Никита, но потом вдруг задумался: «А ведь кроме моего факела, тут нет никакого другого освещения, но как тогда они видят?» По спине парня пробежал холодок. В этот момент одно из существ перестало копать и замерло, словно пытаясь уловить какой-то запах. Еще секунду и оно бросилось к решетке за которой был Никита. Страх сковал мальчишку, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, а только в ужасе смотрел на приближающегося мутанта. Его белые глаза не имели зрачков, существо было абсолютно слепым, зато плоский, будто оторванный нос с огромными ноздрями, явно улавливал все недоступные обычному человеку запахи. Его обоняние было лучше человеческого зрения. До решетки уже оставалось пара метров, а Никита никак не мог выйти из оцепенения, чтобы хотя бы рефлекторно отскочить в сторону. Но вот цепь натянулась и существо упало под натяжением оков. Не обращая на это никакого внимания, оно попыталось ползти, цепляясь когтями за землю. Огромный рот, с черными губами скривился в свирепом оскале. Существо хрипело и готово было оторвать прикованную к вагонетке ногу, лишь бы добраться до Никиты. Горелка полыхнула и погасла. Все погрузилось во тьму, слышен был только скрежет когтей о землю. Парень, не помня себя от страха, бросился обратно…

* * *

Никита выскочил из шахты как ошпаренный и пустился бежать в сторону станции. Всю дорогу пока он полз на четвереньках, ему жутко мерещилось будто неведомое существо его догоняет. В ушах слышался скрежет когтей и казалось, что кривые зубы вот-вот вцепятся в ногу. И теперь он бежал так быстро, что ноги обгоняли тело, если б на его пути вдруг появилась кирпичная стена, он бы с ходу ее проломил, ни на секунду не останавливаясь.

* * *

– Это хорошо, что все хорошо закончилось, а то вас не было больше суток, я уж подумал, мы потеряли группу… – заканчивал Никанор, когда в палатку ворвался Никита и бросился под стол. Там, забившись в дальний угол, он забормотал что-то невнятное.

– Копают… к нам копают… они нас всех сожрут… сожрууут! – бормотал он, поджав ноги и закрыв глаза. Никанор упал в кресло и, глядя на Матвея, который пришел с докладом, принялся растирать виски.

– Ну что опять, Никита? – простонал он, – вот только несколько часов назад говорили и опять что-то учудил – Никанор нагнулся под стол в попытке достать мальчишку.

– Там! На «Звездной»! Я говорил, говорил ведь, а Вы не слушали, а теперь они копают, и нас всех сожрут… я их видел, видел! – выкрикнул Никита из-под стола и забился еще дальше, не желая выходить. – Они без глаз, с когтями и они нас сожрут! – продолжал голосить он.

«Копатели» – мелькнуло в голове Никанора, но, отбросив эту догадку, он сказал:

– Наслушался историй, вот и мерещится теперь всякое!

– А ведь малец, возможно, дело говорит – вмешался в разговор Матвей, – я как раз хотел об этом поговорить. На «Парке Победы» поговаривают, что Директор объявился, да странную активность на поверхности наблюдали, правда конкретики никакой нет, нужна разведка.

Никанор задумался, а Никита, услышав, что в его рассказ хоть кто-то поверил, осторожно начал выползать из-под стола.