Император, который знал свою судьбу

Горько зарыдал вещий Авель и сквозь слезы тихо продолжал:

АВЕЛЬ:

Кровь и слезы напоят сырую землю. Кровавые реки потекут. Брат на брата восстанет. И паки: огнь, меч, нашествие иноплеменников и враг внутренний власть безбожная, будет жид скорпионом бичевать Землю Русскую, грабить святыни ее, закрывать Церкви Божии, казнить лучших людей русских. Сие есть попущение Божие, гнев Господень за отречение России от своего Богопомазанника. А то ли еще будет. Ангел Господень изливает новые чаши бедствий, чтобы люди в разум пришли. Две войны одна горше другой будут. Новый Батый на Западе поднимет руку. Народ промеж огня и пламени. Но от лица земли не истребится, яко довлеет ему молитва умученного Царя.

ПАВЕЛ:

Ужели сие есть кончина Державы Российский и несть, и не будет спасения?

АВЕЛЬ:

Невозможное человекам, возможно Богу… Бог медлит с помощью, но сказано, что подаст ее вскоре и воздвигнет рог спасения русского. И восстанет в изгнании из дома твоего Князь Великий, стоящий за сынов народа своего. Сей будет Избранник Божий, и на главе его благословение. Он будет един и всем понятен, его учует самое сердце русское. Облик его будет державен и светел, и никто же речет: «Царь здесь или там», но «это он». Воля народная покорится милости Божией, и он сам подтвердит свое призвание… Имя его трикратно суждено в истории Российской. Два тезоименитых уже были на Престоле, но не Царском. Он же воссядет на Царский, как третий. Пути иные сызнова были бы на русское горе <…> Велика будет потом Россия, сбросив иго безбожное. Вернется к истокам древней жизни своей, ко временам Равноапостольного, уму-разуму научится беседою кровавою. Дымом фимиама и молитв наполнится и процветет аки крин небесный. Великая судьба предназначена ей. Оттого и пострадает она, чтобы очиститься и возжечь свет во откровение языков…

ПАВЕЛ:

Ты говоришь, что иго безбожное нависнет над моей Россией лет через сто. Прадед мой, Петр Великий, о судьбе моей рек то же, что и ты. Почитаю я за благо о том, что ныне ты предрек мне о потомке моем, Николае Втором, предварить его, дабы пред ним открылась книга судеб. Да ведает правнук свой крестный путь, славу страстей и долготерпения своего. Запечатлей, преподобный отец, реченное тобою, изложи все письменно. Я же на предсказание твое наложу печать и до праправнука моего писание твое будет нерушимо храниться здесь, в Гатчинском дворце моем. Иди, Авель, и молись неустанно в келии своей о мне, роде моем и счастье нашей Державы.

И, вложив писание Авелево в конверт, Павел Первый на оном собственноручно начертать соизволил:

«Вскрыть потомку нашему в столетний день моей кончины».

ЭПИЗОД 4.

Действие вновь переносится в 1901 год. Николай и Александра в Гатчинском дворце. Свечи в зале дворца гаснут. В темноте тихо звучит органная музыка, переходящая в краткий бой часов. Свечи вновь зажигаются. На экране – 8 апреля 1901 года, Александра читает письмо. Николай нервно курит.

ИНТ. ТА ЖЕ НЕБОЛЬШАЯ ЗАЛА В ГАТЧИНСКОМ ДВОРЦЕ. 8 АПРЕЛЯ 1901 ГОДА (Продолжение Сцены 2\2 (9)).

На экране – 8 апреля 1901 года.

Александра читает письмо. Николай нервно курит.

АЛЕКСАНДРА:

Боже! Боже! Я как будто видела их здесь – царя Павла и Авеля! Ники, они встречались здесь, в этой зале?

НИКОЛАЙ:

Не знаю, в этой ли зале, но в этом дворце – точно. Павел Петрович очень любил Гатчино и свой дворец.

АЛЕКСАНДРА:

Он пишет: «Сей монах от времен моей Матушки Екатерины и до сего дня все точно предвидел, а вы сами сможете сверить его провидения будущего с прошлой – для вас – историей России и Государей, моих потомков – ваших предков». И – все точно! Но далее… «На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим; как некогда Сын Божий. Искупитель будет, искупит собой народ свой… Война будет, великая война… По воздуху люди, как птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонною друг друга истреблять начнут. Накануне победы рухнет трон Царский. Измена же будет расти и умножаться… Предан будет… многие потомки твои убелят одежду кровью Агнца такожде, мужик с топором возьмет в безумии власть, но и сам опосля восплачется. Наступит воистину казнь египетская» …

Александра плачет, говорит что-то по-английски (неразборчиво). Николай обнимает ее, пытается утешить.

НИКОЛАЙ:

Милая, милая Аликс. Моя дорогая женушка… Нам надо успокоиться. Нельзя плакать над пророчествами… Тем более, это ведь и не пророк древний писал, а простой русский мужик в монашеской рясе… Ну, что-то точно предвидел. Бывают такие люди. Но ведь в ином мог и ошибиться. И вот что: такие знания даются нам, чтобы быть сильными и быть готовыми к угрозам судьбы, а не для того, чтобы плакать и покоряться. Незнающий – безоружен, знающий – вооружен.

АЛЕКСАНДРА:

Русский народ не предаст тебя, Царь! Ты – помазанник Божий! Предать могут министры, или умствующие безбожники, которых становится все больше даже у нас в России. Предать могут завистники и интриганы из «высшего света» – их всегда и везде хватает. (Вновь плачет). Ники, я поеду домой, к детям. Я не могу сейчас разговаривать ни с кем, и с твоей Мама не могу. Распорядись с отъездом, Ники.

НИКОЛАЙ:

Хорошо. Я останусь здесь с Мама и вернусь позже.

Николай выходит в анфиладу, отдает распоряжения. Александра одевает накидку и уезжает. Николай идет в обеденный зал к своей матери).

МАРИЯ ФЕДОРОВНА

(внимательно смотрит на сына, вздыхает):

Почему уехала Аликс? Даже не попрощалась со мной?

НИКОЛАЙ:

МамА, если бы я мог показать Вам это письмо, Вы поняли бы ее состояние. Но анпапа Павел оговорил никому не показывать письмо…

МАРИЯ ФЕДОРОВНА

(немного повышая голос):

Но она прочитала?!

НИКОЛАЙ:

МамА, она была рядом со мной, когда я читал. Она видела мое состояние… Я не мог запретить ей…

МАРИЯ ФЕДОРОВНА:

Ники, Ники. Твоя безумная любовь к ней и твоя мягкость могут погубить тебя.

НИКОЛАЙ:

МамА, мы женаты семь лет, у нас уже три дочери – твои внучки, и Аликс беременна … быть может – дай Бог – наследником. Это не безумная любовь. Это – любовь. Ведь Вы и Папа также любили друг друга всю жизнь.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА:

Да. Как мои милые – Ольга, Татьяна, Мария – как наши малышки? Я не видела их больше месяца. Приезжайте с ними, как только она успокоится – надеюсь, завтра она придет в себя…

НИКОЛАЙ:

Конечно, МамА. Мы приедем к тебе на днях с детьми, или ты приедешь к нам. Малышки в полном порядке. Они – прелесть! Как счастлив был бы видеть их Папа!

МАРИЯ ФЕДОРОВНА:

Но покойный Александр в государственных делах не позволял мне ничего. Он выслушивал меня, но поступал по-своему! Возможно, он был прав – хотя иногда я обижалась. Ты же не можешь противостоять ее воле и напору… Ну да ладно… Это дело семейное. Что в письме? Не можешь показать его мне – хотя бы расскажи то, что считаешь нужным.

НИКОЛАЙ:

МамА, отец прислушивался к Вашим советам, – это знаю не только я, но и все наши, и многие министры, и, вот к примеру, Сергей Юльевич – ведь это ты рекомендовала его отцу.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА:

Ну, Витте еще будучи путейцем предупреждал нас накануне поездки в октябре 88-го, что состав перетяжелён, и рекомендовал снять несколько вагонов. Мы не послушали, и вот, 17 октября, под Борками… Ужас… Ты ведь все помнишь… Это только сила нашего Александра спасла нас, когда он с минуту держал на своих плечах сползающую крышу вагона, пока все мы выпрыгивали из вагона. Бог дал ему нечеловеческую силу в ту минуту. Божья воля, что все мы остались живы! … С тех пор мы и приметили Витте… Однако, Ники, что в письме?

НИКОЛАЙ:

Аликс сказала, что она видела там тени Павла Петровича и этого монаха, Авеля – то ли тени, то ли видение.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА:

Ники, на седьмом месяце женщине может привидеться многое, даже если не ввергать ее в такие обстоятельства… И потом, она вообще склонна к мистике. Впрочем, Павел Петрович более всех нас был мистик. Итак, Ники, что в письме? Я слушаю.

НИКОЛАЙ

(вручает ей вскрытый конверт):

Читайте, Мама. Вы будете третий и последний человек, кто видит это письмо. Павел Петрович простит меня. Ведь его супругу тоже звали Мария Федоровна

Николай первый раз за вечер осторожно пытается улыбнуться; встает, отходит к роялю. Пока Мария Федоровна читает письмо, звучит один из романсов Чайковского, посвященных ей композитором.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА

(возвращая письмо Николаю):

Я ничего не скажу тебе сейчас. Я должна подумать… Конечно, первое впечатление ошеломляет. Кстати, твой Отец незадолго до кончины разыскивал какое-то письмо-пророчество от старца Серафима из Саровской Пустыни. Якобы старец вручил это письмо прадеду – Александру Первому, незадолго до его странной кончины – якобы Александр Первый сам ездил к нему в Саров… Насколько я вспоминаю, ему сообщили из Департамента полиции, что письмо хранится у них. Однако, наш Папа уже не успел увидеть и прочитать это письмо, оно так и осталось в где-то Департаменте.

НИКОЛАЙ:

Я что-то слышал об этом старце, о Серафиме. Он умер лет тому 70 назад. Он не святой, не канонизирован.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА:

Как и Авель, и как все предсказатели. Ники, предсказателей много, а ты – один. Волхвы были во все времена…

НИКОЛАЙ:

И при Рождестве Господа нашего Иисуса Христа они были… Мама, Вы помните, что завещал мне отец в последние свои дни?

МАРИЯ ФЕДОРОВНА:

Конечно, помню. Вот, у меня и записаны его слова, и храню я их здесь

Мария Федоровна достает из одной из шкатулок, читает вслух. На экране – умирающий в Ливадии Александр III говорит эти слова сыну Николаю:

ЭПИЗОД 5

ИНТ. ДВОРЕЦ В ЛИВАДИИ, 1894 ГОД.

АЛЕКСАНДР III:

Тебе предстоит взять с плеч моих тяжелый груз государственной власти и нести его до могилы так же, как нес его я, и как несли наши предки. Я передаю тебе царство, Богом мне врученное. Я принял его тринадцать лет тому назад от истекшего кровью отца… Твой дед с высоты престола провел много важных реформ, направленных на благо русского народа. В награду за все это он получил от русских революционеров бомбу и смерть… В тот трагический день встал предо мною вопрос: какой дорогой идти? По той ли, на которую меня толкало так называемое "передовое общество", зараженное либеральными идеями Запада, или по той, которую подсказывало мне мое собственное убеждение, мой высший священный долг Государя и моя совесть. Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России. Я стремился дать внутренний и внешний мир, чтобы государство могло свободно и спокойно развиваться, нормально крепнуть, богатеть и благоденствовать. Самодержавие создало историческую индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти откроет бесконечную эру смут и кровавых междоусобиц. Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя притом, что ты несешь ответственность за судьбы твоих подданных пред Престолом Всевышнего. Вера в Бога и в святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь тверд и мужественен, не проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушай только самого себя и своей совести. В политике внешней – держись независимой позиции. Помни – у России нет друзей. Нашей огромности боятся. Избегай войн. В политике внутренней – прежде всего покровительствуй Церкви Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому что она основа всякого государства.

ЭПИЗОД 6.

ИНТ. ТА ЖЕ НЕБОЛЬШАЯ ЗАЛА В ГАТЧИНСКОМ ДВОРЦЕ. 8 АПРЕЛЯ 1901 ГОДА (Продолжение).

НИКОЛАЙ:

Да, и я храню эти слова. Стараюсь следовать им. И вот, это ужасное письмо монаха-расстриги…

МАРИЯ ФЕДОРОВНА

(цитирует строки из письма):

«На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим; как некогда Сын Божий. Искупитель будет, искупит собой народ свой…» Ники, Царь должен быть готов ко всему, но Царь должен делать то, что он должен делать. Бог да хранит Вас! Давай поговорим о других делах…. О суетном.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ:

Видимо, слухи о пророчествах Авеля все же просочились в окружение Царского двора и даже далее, в общественные круги. Через год после этих событий по решению Николая Цензурный комитет запретил любое упоминание в печати даже имени монаха Авеля. О том, что с его пророчествами была ознакомлена мать царя, Мария Федоровна, мы можем судить лишь по косвенным данным: во-первых, в том апреле Николай, при всей его ежедневной занятости, пять раз ездил к ней в Гатчино; во-вторых, в одном из ее писем сразу после отречения Николая Второго встречаются выражения: «Он был как настоящий мученик, склонившийся перед неотвратимым… Он ведь принес жертву во имя спасения своей страны… Это единственное, что он мог сделать», – это почти дословное повторение пророчеств Авеля, опубликованных через десять лет после переворота 1917-го года одним из белоэмигрантов, хранителем раритетов эпохи Павла Первого, за границей.

НАТ. ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА, ЦАРСКОЕ СЕЛО, АЛЕКСАНДРОВСКИЙ ДВОРЕЦ. ИНТ. ДЕТСКАЯ ВО ДВОРЦЕ.

Камера отъезжает из залы, из дворца, скользит вдоль железной дороги, въезжает в Царское село, в Александровский дворец, в детскую. Александра, с мокрыми от слез глазами, целует малышек – Ольгу, Татьяну, Марию. Ольга удивленно смотрит на нее, пытается заплакать. Александра берет себя в руки, улыбается, смешит ее, укладывает спать.

Справочные материалы:

Из письма вдовствующей императрицы Марии Федоровны великой княгине Ольге Константиновне (11 марта 1917 г., через неделю после ее последней встречи с сыном Николаем в Могилеве, сразу после отречения):

«Сердце переполнено горем и отчаянием. Представь, какие ужасные, неподдающиеся никакому описанию времена нам еще предстоит пережить. Я благодарна Богу, что была у него в эти 5 ужасных дней в Могилеве, когда он был так одинок и покинут всеми. Он был как настоящий мученик, склонившийся перед неотвратимым. Только дважды, когда мы были одни, он не выдержал – я одна знаю, как он страдал и какое отчаяние было в его душе! Он ведь принес жертву во имя спасения своей страны. Это единственное что он мог сделать, и он сделал это!»

«Дневники императрицы Марии Федоровны» (М., «Вагриус», 2006)

СЦЕНА 3\2. 5 июня 1901 года. Рождение Анастасии.

Действующие лица:

– НИКОЛАЙ – Николай Александрович Романов (1868 г.р.), император;

– АЛЕКСАНДРА – Александра Федоровна (1872 г.р.), жена Николая, императрица;

– БОТКИН – Боткин Евгений Сергеевич (1865-1918), лейб-медик, 36 лет; симпатичный человек высокого роста.

– АКУШЕРКА.

– ФИЛИПП – Филипп Вашон, целитель (специалист по нервным болезням) и предсказатель из Лиона; в России в 1901 году – доктор медицины, действительный статский советник. Человек лет 55-60-ти.

Место и время действия:

5 июня 1901 года. Александровский дворец.

НАТ. АЛЕКСАНДРОВСКИЙ ДВОРЕЦ, ЗАТЕМ ВНУТРЕННИЕ ПОКОИ ДВОРЦА. 5 ИЮНЯ 1901 ГОДА, РАННЕЕ УТРО.

На экране – парк и пруд у Александровского дворца в предрассветный час («белые ночи»). Абсолютная тишина. Камера с постепенным ускорением въезжает в залы дворца, проезжает мимо напольных часов (видно время – начало 4-го часа утра); слышны негромкие стоны роженицы. Камера показывает спальню императора – Николай вскакивает с постели (прекрасное телосложение, в меру тренированная мускулатура), спокойно и быстро одевается, крестится; идет в спальню императрицы (это их общая большая спальная, с двумя окнами в сад– см. Роберт Мэсси «Николай и Александра», стр. 144-145). Николай подходит к постели императрицы, нежно обнимает и целует ее.

АЛЕКСАНДРА:

Ники, милый, иди к себе… Я уже вызвала акушерку и Боткина…Все будет хорошо… Не первый раз (пытается улыбнуться). Даст Бог… это будет сын…

НИКОЛАЙ:

Кого Бог даст… Любимая женушка, я буду здесь, рядом, в соседней зале. Господи, как тихо кругом. Ты знаешь, во всем дворце никто не проснулся, кроме меня… Ну и пусть спят (осторожно улыбается).

В спальню входят Боткин и акушерка. Камера следует за ним в соседний зал. Николай садится за письменный стол, подвигает к себе папку с надписью «Доклад надворного советника Петра Бадмаева об интересах России в Китае, Тибете и Манчжурии»; читает. Камера показывает часы (4ч30м., затем 5ч.); тихо идет в детскую – смотрит на спящих дочек – Ольгу, Татьяну, Марию; возвращается. Из спальни императрицы иногда доносятся негромкие вскрики, стоны. Ровно в 6 часов утра слышен крик младенца. Николай вскакивает, быстро идет в спальню. Акушерка широко улыбается, в ее руках – новорожденный младенец, девочка. Николай счастлив. Осторожно берет ребенка на руки, садится рядом с постелью.

НИКОЛАЙ:

Как спокойно кругом. Как будто мы одни во всем мире! Ты, я, и наши дети. И вот – малышка!

АЛЕКСАНДРА:

Девочка… Опять девочка… Но как легко я родила ее. И врач сказал – никаких осложнений… Слава Богу! Но мсье Филипп уверял нас, что будет мальчик. Ещё когда я понесла, осенью… Он был уверен, и нас убедил…

НИКОЛАЙ:

Аликс, милая, молчи. Отдыхай.

АЛЕКСАНДРА:

Сегодня же вызови его. Что он скажет теперь?

НИКОЛАЙ:

Аликс, милая, отдыхай. Человек предполагает, а Бог располагает (улыбается). Я вызову его сегодня же. Я расскажу тебе вечером. Теперь – отдыхай.

АКУШЕРКА:

Ваше Величество, – простите меня, – Вам лучше уйти сейчас. Роженица должна отдыхать. Роды прошли очень хорошо, но ей надо отдохнуть.

Николай уходит. Камера показывает Александровский дворец в лучах утреннего солнца. В тишине слышен только щебет птиц.

НАТ. АЛЕКСАНДРОВСКИЙ ДВОРЕЦ. ИНТ. РАБОЧИЙ КАБИНЕТ ИМПЕРАТОРА. ТОТ ЖЕ ДЕНЬ 5 ИЮНЯ 1901 ГОДА, ВЕЧЕР.

На экране – рабочий кабинет императора, он за столом, заканчивает разговор с одним из министров. Дежурный докладывает о Филиппе Вашоне. Николай кивает головой. Входит месье. Разговор идет по-французски.

ФИЛИПП:

Ваше Величество, разрешите мне поздравить Вас с рождением дочери. Вся столица в приподнятом настроении.

НИКОЛАЙ:

Спасибо за поздравление, месье Вашон, но я пригласил вас по желанию императрицы – не по своему желанию. Она желает знать, – впрочем, и я также, – как вы объясните ваше ошибочное предсказание. Вы неоднократно убеждали нас в том, что императрица беременна мальчиком, наследником. Вы прекрасно понимаете, какое большое значение имеет рождение мальчика в любой королевской династии. Это тем более важно для нашей семьи, после рождения трех дочерей. Сегодня Александра Федоровна родила четвертую дочь… Роды прошли хорошо, малышка здорова, и никаких осложнений для роженицы врачи не увидели – слава Богу, в этом вы были правы, давно успокаивая нас на этот счет.

ФИЛИПП:

Ваше Величество, конечно, я сознаю и признаю свою вину. Я ошибся в прогнозе. Такое бывает даже с лучшими астрологами и предсказателями по числам, хотя и весьма редко. Астролог имеет дело с божественным посланием, записанным на небесах звездами, светилами и планетами. Астролог – только человек, а человек может ошибаться. Лучшие астрологи предсказывают с точностью 8 или 9 из 10, – но никогда не более. Только Творец знает все. Вероятность рождения девочки была столь мала, что я не счел ее достойной вашего внимания. Однако, древние книги содержат указания и на этот случай…

НИКОЛАЙ:

На случай ошибки астролога?!

ФИЛИПП:

Нет, Ваше Величество. Я имею в виду именно рождение девочки, когда по всем данным должен был быть зачат мальчик. Эти указания, а также ее гороскоп рождения – я уже вычислил этот гороскоп – все это говорит о том, что девочку ждет необычная судьба, необычный и счастливый поворот судьбы в драматических обстоятельствах. Звезды ее рождения, Альхена, Мицар, Вега – расположение этих звезд в ее гороскопе очень благоприятно…

НИКОЛАЙ:

В какой древней книге вы прочитали о том, что если вместо ожидаемого мальчика родится девочка, то ее судьба будет особенно благоприятной?

ФИЛИПП:

Это трактат римского астролога IV века Юлия Фирмика Матерна. Я взял его с собой, показать Вам (достает книгу из портфеля).

НИКОЛАЙ

(делает отстраняющий жест рукой):

Вы знаете, месье, я слышал от одного из наших русских историков древнего Рима, что, возможно, одна из главных причин, по которым рухнула Римская империя – это повальное увлечение римлян последних веков империи астрологией. Они каждый шаг свой сверяли с гороскопами.

ФИЛИПП

(осторожно улыбаясь):

Я оценил Ваш юмор, Ваше Величество…

НИКОЛАЙ:

Месье Вашон, я не имею сейчас времени для более подробной беседы с вами. Вы расскажете мне и императрице об этом в другой день. Вы получили от нас здесь, в России, звание доктора медицины не за астрологию – конечно! – а за успешную профилактику нервных состояний, которые иногда бывали у императрицы, и чин статского советника за весьма полезные советы и предсказания в других сферах наших интересов. Таким образом, у меня нет сейчас оснований для лишения вас звания и чина. Я расскажу императрице о ваших оправданиях… О том, что вы сказали. Сейчас вы свободны.

ФИЛИПП:

Ваше Величество, если позволите, еще буквально несколько слов, Ваше Величество. Это очень важно.

НИКОЛАЙ

(недовольно морщится):

Несколько слов.

ФИЛИПП:

Ваше Величество, я думаю, что Вашей семье нужен небесный покровитель из великих русских святых старцев. Небесный покровитель из русских святых даст Вам заступничество пред Богом, даст сына…

НИКОЛАЙ:

Это вы сами додумались, месье Филипп? Что-то не верится.

ФИЛИПП:

Тремя часами раньше меня удостоил аудиенции протоиерей Иоанн Кронштадтский, великий старец. Я просил его о встрече днями ранее, увидев за время общения с Вами, сколь велика и искренна в Вашей семье православная вера. Я понял, что не только Вы, Ваше Величество, от рождения, но и Ее Величество, Александра Федоровна, всей душой приняла православие. Я хотел расспросить его о великих русских святых, но он опередил меня, сказав сразу о некоем старце Серафиме, монахе из Саровского монастыря. Он рассказал мне о нем, и…

НИКОЛАЙ:

Я понял, месье Филипп. Я встречусь с батюшкой Иоанном на днях. Прощайте. Идите… Идите с Богом.